a ballad for winter in liyue

— хммм…? — венти шевелится, чувствуя тяжесть на своём теле, когда что-то щекочет его лицо. он дёргается, думая, что это жук ползёт по его коже — это пробуждает его рефлексы, и он бессознательно хлопает по тому месту рукой, только чтобы обнаружить, что сжимает руку другого мужчины. она твёрдая, холодная и потрескавшаяся от сурового зимнего воздуха. о… чжунли. он с усилием приоткрывает свои глаза, моргая из-за размытого вида перед собой. — прости, любимый — бездумно бормочет он, голос хриплый. его зрение постепенно проясняется, и он обнаруживает золотые глаза, пристально глядящие на него, они слегка светятся на фоне сероватой комнаты. довольная улыбка сопровождает их. венти сонно прижимает руку к своей щеке, уткнувшись в неё лицом и решив снова закрыть свои глаза, так как держать их открытыми было слишком большим усилием в тот момент. — я принял твою руку за муху. — я не думал, что это тебя разбудит, — чжунли с готовностью позволяет сильному теплу венти окутать его руку, даже заходя так далеко, что просовывает свою другую руку под спину барда. его собственная грелка. он наклоняется, чтобы нежно поцеловать упомянутую грелку в щёку. — обычно ты спишь, словно груда камней. венти вздыхает, лениво кладя свои руки на плечи чжунли: — мм. — ты вообще слушал, что я сказал? — я уверен, что ты высказал замечательную мысль, — венти хихикает под ним, но затем взвизгивает, когда чувствует, что чжунли прикусывает его за ухо. — ай.! — и всё же он бесстыдно смеётся, — нет, нет, плохой муж… плохой- — венти, — предупреждает чжунли, игривость скрыта в его тоне, когда он дышит венти в шею. он знает, что это вызовет у венти реакцию, и так и есть, он чувствует, как тонкие пальцы сжимаются на его плечах. — ты что-то с чем-то, когда устаёшь. — я приму это за комплимент, — венти с силой пытается прижать его ближе, что побуждает чжунли предупредить его, что он может раздавить его своим весом. венти не соглашается. — ты говоришь это постоянно, и я ни разу не был раздавлен, не так ли? чжунли со вздохом подчиняется. он колеблется всего минуту перед тем, как выясняет, что венти действительно это устраивает, судя по тому, как он одобрительно мычит и кладёт руку чжунли на голову, мягко поглаживая её. такого простого жеста более чем достаточно для консультанта, чтобы расслабиться, обменивая тёплые объятия венти на тяжесть своего тела, поскольку эти две вещи, казалось, были тем, что архонтам нравилось друг в друге больше всего. когда чжунли внимательно слушает, а он хороший слушатель, он может слышать сердцебиение венти под своим ухом. когда тепло тела барда согревает его, звук почти убаюкивает его и снова погружает в сон. в тот момент начинается слабый дождь, тихонько постукивая по окну жилища. — дождь в лиюэ… — шепчет венти над ним, чжунли чувствует, как вибрирует его грудь, когда он говорит. — люди написали так много баллад из-за одной простой причуды природы. я мог бы петь о нём весь день. — тогда пой. — чжунли закрывает глаза, когда некоторые другие дождливые воспоминания эхом отдаются в его голове… прекрасная баллада, спетая специально для него прямо рядом с обителью хранительницы облаков, мелодия, сыгранная специально для него в свободной комнате в гостинице ваншу, когда тёплая струя анемо коснулась его волос, чтобы высушить их, несколько стихотворных строк, прошептанных ему на ухо под мокрым дубом. его сердцебиение учащается, он тихо надеется, что венти воспринимает его слова не как шутку, а как просьбу. — сначала накорми меня… — скулит венти. — моё горло сейчас как пергаментная бумага. чжунли поднимается, встречая удивлённый взгляд венти, когда он смотрит на него сверху вниз. — чего ты хочешь съесть? удивление быстро превращается в поддразнивание: — оуу, так сильно хочешь, чтобы я пел? чжунли просто кивает, его золотые глаза выжидающе поблёскивают. и этого достаточно, чтобы ухмылка анемо архота исчезла, а щёки вспыхнули, его поддразнивание обернулось против него, вопреки прямолинейному ответу его мужа. — о-ой, тогда- если ты действительно этого хочешь… — он ёрзает, подбирая слова, когда чжунли тепло улыбается ему, чувствуя себя маленьким под этими любящими глазами. — можно нам немного супа? — я спрошу у шеф-повара, есть ли у них суп, — он прерывает до того, как венти может сказать. — я скажу им убрать мясо для тебя. венти благодарно улыбается: — ага, пожалуйста, и спасибо. чжунли возносится из-за небесного тепла венти, начиная скучать по нему сразу же после того, как отпускает его, поднимаясь с кровати. он сначала садится, кладя руку на мягкую плоть бедра Венти: — ты можешь оставаться в постели столько, сколько пожелаешь. я дам тебе знать, когда придёт время есть. венти кивает, не возражая против этого. в конце концов, зимой он впадает в спячку — традиция, которой он придерживается со времен становления архонтом. он впадает в спячку так, что спит много часов вместо одного непрерывного сна. это помогает ему восстановиться после долгих, долгих веков, которые он провёл совсем без сна. но, если быть совсем честным, он мог бы спать даже больше, чем в последнее время, если бы захотел- но что-то в присутствии чжунли заставляло его жаждать бодрствовать немного дольше. ладно… может быть, намного больше. обычно он приходил прямо в лиюэ во время спячки, но он часто имел тенденцию высыпаться гораздо больше благодаря переполненному графику консультанта. однако в этом году казалось, что у чжунли вообще не было работы. венти подумывает спросить своего мужа об этом, но чжунли уже вышел из комнаты к моменту, когда у венти возникает любопытство. он сентиментально смотрит на недавно закрытую дверь, новая волна сонливости накатывает на него, когда его сердце наполняется любовью. когда он снова удобно устраивается на кровати, он думает о том, как чжунли сразу же выбежал ему за едой, едва он упомянул, что хочет её. правда, какой заботливый у него муж… глаза венти удовлетворённо закрываются. его муж всегда успокаивает его сердце. . . . холодный ветерок лиюэ ненадолго заряжает сонную форму венти, когда он сбрасывает с плеч маленькое одеяло, которое дал ему чжунли. горчий суп, который он ест, разогрел его достаточно, что он больше не нуждается в нём. его косы мягко развеваются на ветру, и он вдыхает запах дождя и свежих побегов бамбука с закрытыми глазами. всё его существо успокаивается, суп вкусный, и пейзаж освежает. — я люблю лиюэ зимой, — бормочет он с наполовину набитым супом ртом, заслуживая любящий взгляд своего мужа и неуклюже улыбаясь в ответ. — я уже упоминал, что люблю? чжунли черпает кусочки мяса ложкой в своём супе, ухмыляясь. — много раз, — отвечает он без лишней скромности- ему никогда не достаточно этой похвалы по отношению к его нации, особенно из уст его собственного возлюбленного. его драгоценная лиюэ, будучи объектом похвалы его драгоценного мужа, заставляет его сердце трепетать так, как ничто другое не может. кроме того, на мгновение отбросив в сторону свою драгоценную нацию, он должен признать, что ему нравится, насколько венти всегда благодарен за все и вся. в солнечные дни он бы сказал что-то о лазаньи по деревьем и распитии сидра, а в дождливые дни — о прыжках по лужам… он, кажется, находит что-то яркое и приятное в любой ситуации. даже по прошествии многих веков, которые он прожил, он, кажется, никогда не перестаёт удивляться определённым вещам. чжунли ценит возбуждённый характер своего мужа и ценит его за то, что он не жалуется на мирские обстоятельства. хотя Чжунли хороший слушатель, ему не особо нравится, когда люди постоянно ноют о вещах, которые не под их контролем. — чжунли, я… — бормочет венти смущённо через некоторое время, ковыряя свою пустую тарелку, когда чжунли любопытно поднимает на него глаза. — …я и близко не насытился, ха-ха… чжунли наклоняет свою голову: — можешь взять ещё одну тарелку. — можно? — венти смотрит на него, как будто у него только что выросла вторая голова, — к тебе случайно не вернулся твой гнозис? потому что я не думаю, что у кого-либо из нас сейчас есть мора- — всё в порядке, — заверяет его чжунли, уже подзывая ближайшего официанта. венти смотрит, как он заказывает вторую порцию, всё это время прожигая его насквозь своим любопытным взглядом. в последний раз, когда он был здесь, он помнил, как его затащили на бесплатный ужин для персонала похоронного бюро ваншэн, так как у чжунли не было достаточно моры, чтобы поесть где-нибудь ещё. хотя, еда была вкусной, как он помнит, так что он не был против этого. но в этом году они внезапно смогли позволить себе комнату в постоялом дворе ваншу и еду вдобавок к этому. просто как это может быть? чжунли, кажется, замечает его животрепещущий вопрос- но не совсем отвечает на него. — у меня с собой достаточно моры. — и откуда именно? ты ворвался в банк серверного королевства? чжунли отрицательно качает головой. он медленно берёт берёт ещё одну ложку своего супа, явно затягивая. венти видит прямо сквозь него. теперь, ещё более любопытный, он подталкивает: — прекрати тянуть, старик, выкладывай. — так вышло, что я немного сэкономил, — чжунли пожимает плечами, опустив глаза и уставившись в свой суп. — как именно? — венти продолжает давить, добавляя насмешливый тон. — я просто пытаюсь убедиться, что ты ничего не грабил. — я ничего не грабил, — чжунли суетится, слегка хмуря брови, выражение, которое должно выглядить раздражённым, но венти не находит его ничем иным, как надутым и очаровательным, — я принял несколько заказов, рассказывал истории в чайном домике, работал ещё несколько часов в бюро… мисс ху, похоже, всё поняла и выдала мне аванс за этот месяц. вот как всё вышло. — вау, ты действительно работал сверхурочно? — венти разевает рот, указывая своей ложкой на мужчину напротив него. — разве ты теперь не пенсионер? почему бы тебе не дать своим усталым костям немного отдохнуть, а? — обычно я не возражаю против этого, — чжунли посмеивается над этой мыслью, прежде чем добавить на более серьёзной ноте. — я просто не хотел, чтобы всё было как в прошлом году. — а? что было не так в прошом году? — венти наклоняет свою голову в недоумении. — было вполне неплохо. — холодная еда на вынос в похоронном бюро была неплохой? — взывает чжунли и умудряется удивиться растерянному выражению лица венти. — только не говори мне, что тебе понравилась эта сырая лапша? венти моргает, щёки краснеют. — я думал, она должна была быть холодной и сухой, — признаёт он. — как я полагал, это было блюдо кухни лиюэ. я ненавижу липкую лапшу, так что я действительно оценил её- он поражён, когда чжунли внезапно начинает смеяться, гораздо громче, чем обычно, его рука в перчатке поднимается, чтобы прикрыть рот, в уголках его глаз появляются морщинки. — селестия… — удаётся ему выдавить между прерывистыми вдохами, не в силах сдержать своего веселья, несмотря на то, что Венти сильно покраснел, — она была ужасна. я думал, ты тайно ненавидишь меня за это. — ты колоссальный идиот, — ругает его венти, бросая в него скомканную салфетку. — прекрати семяться. даже если бы мне действительно не понравилась еда, я бы никогда не стал злиться на тебя! плюс, было бы грубо с моей стороны говорить что-то о еде, как иностранцу… аа, я сказал, прекрати смеяться! — прости меня, — он качает головой, его грудь всё ещё вздымалась от лёгкого смеха, когда он медленно успокаивается после своего развлечения. — иногда ты просто непредамеренно очарователен. — не меняй тему, — венти пытается сохранить самообладание, но его аквамариновые глаза наполнятся смущением и едва сдерживаемой эмоцией. — так ты работал сверхурочно… чтобы купить мне больше еды? чжунли кивает ему. — чтобы побаловать тебя. побаловать своего мужа. венти вздыхает с притворным раздражением и искренной нежностью. — моракс, ты старый болван… — он не продолжает это предложение, заметив приближающегося официанта со свежей горячей тарелкой супа, ждёт, пока его не поставят на стол и официант не уйдёт. он смотрит на суп, а затем на мужа, и они обмениваются забавными взглядами, когда улыбаются друг другу. — я думаю, у тебя получилось, но я должен напомнить тебе, что мне не нужно ничего из этого от тебя, чтобы чувствовать себя счастливым во время моих визитов. твоего присуствия достаточно. — я знаю, — серьёзно отвечает чжунли. — и я ценю тебя за это. ты бы принял в качестве ужина и цветок-сахарок, который я бы сорвал с земли. это восхитительно, но это не отменяет того факта, что ты заслуживаешь всего самого лучшего, что я могу тебе предоставить. венти открывает рот, затем закрывает его и поджимает свои губы, одаривая чжунли пристальным взглядом, от которого у гео архонта всегда замирает сердце. он хочет поцелуя. — думаю, из этого вышла бы хорошая закуска, — застенчиво шепчет он, погружая ложку в новую тарелку супа. — ты правда стал мягче за эти годы… — он бормочет, и это последнее, что он говорит перед тем, как набить рот супом, подражая хорошо известной тактике своего мужа избегать разговора. чжунли нежно улыбается взволнованному выражению лица Венти. его муж всегда греет его изнутри. . . . когда они снова в постоялом дворе ваншу, отдаление от сильного ветра снаружи заставляет Венти опасаться усталости в своем теле. он зевает, стягивая свой плащ с плеч, снимая бирюзовый кулон, который он носит на шее, а затем расстёгвает верхнюю пуговицу рубашки. другая пара рук прокрадывается по его бокам, когда он это делает, и руки чжунли — даже холоднее, чем обычно — отодвигают его собственные, чтобы расстегнуть его рубашку за него. венти позволяет ему, облегчённо прижимая свою спину к груди чжунли, немного наваливаясь на мужа своим весом. нежное дыхание у его уха, совместно с тем, что он бодрствует несколько часов, заставляет волны усталости накатывать на него снова и снова. его единственная связь с реальностью — это случайное ощущение холода, щекочущее его грудь всякий раз, когда чжунли касается своими пальцами его кожи, расстёгивая его рубашку. когда расстёгнутая рубашка стянута с его плеч, венти пользуется моментом, чтобы взять руки чжунли в свои и поднести их к своей груди, покачивая их там и сжимая. — у тебя мёрзнут руки… — он смотрит на чжунли, его глаза, которые раньше были аквамариновыми, теперь стали тёмно-синими и маленькими. — тебе холодно, любимый? — немного, — признал чжунли, — ты не возражаешь, что я трогаю тебя своими холодными руками, правда ведь? венти одаривает его кривой ухмылкой: — разве похоже, что я против? чжунли целует его прямо в эту его игривую ухмылку. она смягчается под его губами в нежную улыбку, и мгновение спустя венти целует его в ответ. метка архота на его груди мягко светится под ладонью чжунли. когда чжунли касается большим пальцем её длины, венти ахает напротив его губ. они расходятся после этого поцелуя, и венти продолжает своё почти забытое высказывание: — на самом деле, мне это нравится. — холод моих рук? венти кивает, ещё раз чмокая его в губы. — благодаря твоей холодной крови, у меня всегда есть причина держать твои руки и сжимать их в своих. — он проводит своими пальцами по венам на руках чжунли, добавляя. — мне нравится, как они постепенно согреваются в моих руках. такое чувство, что я любил тебя, физически передавал тебе свою любовь в форме тепла. сердцебиение чжунли учащается, и он смотрит в глаза венти в течение уязвимого мгновения, прежде чем он нежно разворачивает барда лицом к себе и втягивает его в крепкие объятия. венти буквально тает в его руках, прижимаясь к его телу и кладя свой подбородок на плечо чжунли, его глаза удовлетворённо закрываются. чжунли окружает его, и он пахнет так хорошо… венти мог бы спать прямо здесь. — я люблю тебя. — я тоже люблю тебя… — голос венти понижается до бормотания, тело почти онемело, когда он в полусне прислоняется к чжунли. в какой-то момент во время этого объятия мир вокруг него действительно погружается во тьму. он задрёмывает. ему снится фруктовый сад в поразительных деталях, он бездельничает под одним из виноградных кустов. кристальные бабочки летают вокруг него, пока он собирает виноград, до которого может дотянуться с того места, где он лежит, запах наполняет его чувства, а вкус взрывается в горле, как серия сладких бомб. это божественно. он просыпается от ощущения, что его тело двигают, и он едва замечает чжунли, натягивающего ему через голову какую-то одежду, прежде чем надавить ему на грудь, чтобы уложить его в кровать. было дико, как у него был сон, который казался вечностью, хотя в реальности прошло всего несколько минут, как он уснул. — чжунли… — зовёт он его без причины, но его возлюбленный успокаивает его поцелуем и натягивает одеяло на них. венти удовлетворённо мычит, ощущая прикосновение тела чжунли к своему. он чувствует, как ловкие пальцы проскальзывают в его волосы, чтобы нежно расплести его косы, и ощущение того, как кто-то гладит и распутывает его волосы, отправляет его обратно в сон всего за несколько минут. на этот раз он не просыпается так легко, его глаза снова распахиваются в момент, когда комната залита оранжевым светом. обладая сильной связью с временем, он может инстинктивно сказать, сколько времени прошло; почти двадцать четыре часа. он уснул вчера поздно вечером, а сейчас уже почти закат. он делает большую растяжку там, где лежит, удовлетворённо постанывая, когда его спина немного расслабляется. он медленно поднимается с кровати, только чтобы почувствовать, как незнакомый предмет одежды прикасается к его коже. когда он смотрит вниз, его глаза расширяются. платье в стиле лиюэ свисает с его плеч по всей длине тела. оно мягкое, текучее и и лазурное с несколькими золотыми стежками и орнаментами. оно удобное… оно покрывает каждый дюйм его кожи, и оно немного тяжёлое, как одеяло на ощупь. это именно то, что нравится венти. ему нужно мгновение, чтобы провести руками по ткани, играя со складками на нём и наслаждаясь тем, как оно совпадает с цветом его волос и создаёт приятный вид глазам. его грудь вздымается от волнения и счастья, что-то о том, чтобы быть одетым в традиционную одежду национальности его мужа… он чувствует, что его обнимают. подарок чжунли покрывает его тело, правда, это должно быть метафорой. привязанность чжунли окружает его. ему нужно зеркало, прямо сейчас. он встаёт с кровати, проводя ещё один сеанс обожания, когда ткань стекает по ногам и останавливается на его щиколотках, идеальна в длине. он вообще не помнит, чтобы он давал свои мерки чжунли. «интересно, всё ли он измерил, пока я спал» — размышляет он, смеясь, пока он не сосредотачивается на этой идее слишком сильно и его щёки вспыхивают от непристойных мыслей. да, ему нужно найти зеркало. он идёт к шкафу в комнате, его улыбка становится шире от изображения перед ним. его платье настолько правильно подобрано, что оно выглядит забавным под его лохматыми волосами, но венти оно всё равно нравится. он похож на трофейную жену из Мондштадта, которую одевает её любящий муж. так думать ещё забавнее, потому что это частично правда. у него действительно любящий муж. он оживляется от волнения, когда слышит, как щёлкает дверь, и почти прыгает в руки своего мужа, у которого едва хватает времени закрыть дверь за собой. после крепких объятий и горячего поцелуя в его губы, венти отстраняется: — моракс, ты, хитрый лис- глаза чжунли загораются весельем: — я полагаю, тебе нравится мой подарок? — я люблю его, — венти отходит. — мне оно нравится так сильно, позволь показать его тебе, — говорит он, делая шаг назад, чтобы немного покрутиться, и это действительно восхитительно, как ткань обвивается вокруг его щиколоток. материал ткани достаточно тяжёл, чтобы не взлетала и не открывала слишком многого, так что венти может быть настолько неосторожным, насколько он хочет. — оно также очень удобное, как одеяло! ткань из лиюэ действительно всегда высшего качества… — я рад, что оно тебе нравится, — отвечает он, голос немного ниже, когда протягивает руку Венти, чтобы он её взял. когда он берёт, чжунли поднимает эту руку так, чтобы осторожно покрутить его вокруг себя. венти хихикает и заканчивает движение размашистым жестом, и чжунли, наконец, сорвался с крючка. он кладёт руку на талию анемо архонта, прижимая его ближе к себе и ловя его губы в страстном поцелуе. есть не так много всего, что он может вынести, прежде чем он начнёт желать венти. и, о, как будто венти точно знает, какое воздействие он оказывает на него. он чувственно целует его и тепло ему улыбается всякий раз, когда они переводят дух. в один момент он задаёт шутливый вопрос, который был у него ранее: — когда именно ты узнал мои мерки? — он ухмыляется. — снял их, пока я спал? чжунли слегка кивает, и его нейтральное выражение лица превращается в хитрую усмешку, когда он замечает, как вспыхивают щёки венти: — ты очень умён, любимый. ты сразу же это выяснил. — я- ты- — заикается венти. — как я не проснулся… — ты спишь, словно груда камней, — загадочно говорит чжунли, предложение кажется венти каким-то знакомым, но он действительно не может вспомнить, где его слышал. — помнишь, когда я тебе это сказал? я говорил из собственного опыта. — ты бессовестный, — венти берёт лицо чжунли в свои ладони и сжимает его щёки. — но мне нравится, как безумно ты в меня влюблён, поэтому я должен избавить тебя от моего гнева… — прими мою величайшую благодарность, — улыбается чжунли, — мой любимый. венти теряется в том, как эти золотые глаза становятся теплее и мягче от его прикосновения, как чжунли нарушает свою осанку, наклоняясь к его собственной меньшей фигуре, нежные руки на его талии. верно. тёплые, как дом. грудь трепещет от эмоций, венти нежно гладит щёку чжунли, когда он что-то вспоминает: - и я помню, что дал тебе обещание вчера, не так ли? он не пропускает, как эти золотые глаза слегка раширяются напротив него. взволнованная улыбка появляется на губах чжунли: - я верю, что да. это сигнал Венти медленно отступить назад и призвать свою лиру в левую руку. когда он это делает, мягкий свет на мгновение окрашивает сероватую комнату в небесный белый. он подносит правую руку к струнам, главным образом для того, чтобы прочувствовать инструмент- но чжунли хватает его за запястье в воздухе, перекидывая его через плечо, а его другая рука проскальзывает под ноги анемо архонта. он поднимает венти и идёт к кровати. венти наслаждается полётом в воздухе, посмеиваясь про себя, пока чжунли несёт его. они устраиваются на кровати, чжунли садится и удобно откидывается назад, удерживая венти на своих бёдрах. он снова берёт руку анемо архонта, на этот раз чтобы поцеловать её и положить обратно на лиру. как будто его глаза не могут насмотреться на его мужа в стиле лиюэ, его взгляд задерживается на каждой традиционной вышивке, когда он замечает, насколько хорошо ткань облегает стройную фигуру венти. обычно бард одет в тесно облегающую одежду, которая подчёркивает каждый изгиб его тела, так что новый наряд, который сидит на нём немного свободно, кажется, делает его ещё меньше, чем он есть на самом деле, словно его тело теряется в складках ткани. чжунли находит это удивительно заманчивым, но хочет убедиться: - любимый, перед тем, как ты начнёшь свой выступление, позволь мне спросить... есть ли у тебя какие-либо претензии к платью? - совсем нет, - бездумно бормочет венти, пока его ловкие пальцы перебирают струны одну за другой, проверяя, настроены ли они. - оно довольно удобное, и мне нравится этот цвет. я просто немного боюсь спрашивать, сколько это стоило... - это не должно тебя касаться. - легко сказать, ведь тебя уважают очень богатые люди в лиюэ, - цыкает а него венти. - когда ты придёшь в мондштадт, то увидишь, как моя аудитория любит меня, у этих пьяниц моры не больше, чем у м- ммм... - он издаёт удивлённый звук из-за внезапного поцелуя чжунли, его аквамариновые глаза любопытно глядят на своего возлюбленного, когда чжунли отстраняется, мягко взяв его за подбородок. - и зачем это было нужно? - чтобы напомнить тебе о моём выборе оплаты, - шепчет чжунли, его губы растягиваются в нежную улыбку под конец предложения так, что венти сглатывает. он добавляет искренним, более мягким тоном. - я не жду, что ты купишь мне что-нибудь взамен, мой дорогой. - стыдно признать, но это облегчение, - хихикает венти, немного неловко гляда на свою лиру- больше похоже, что он избегает взгляда чжунли. - у меня нет ничего за душой, кроме великого множество песен и, возможно... яблока... иногда. - я с радостью приму все твои песни в качестве оплаты, - чжунли прижимает свои пальцы к подбородку венти, чтобы заставить его смотреть ему в глаза, и наслажадается тем, как этот аквамариновый взгляд глядит на него. тепло, любяще. - или просто твою компанию. венти улыбается, мягко, дразняще: - я так понимаю, ты скучал по мне. - он наполовину закрывает глаза, пальцы порхают по струнам, когда мелодия начинает окутывать комнату.. - у меня как раз есть песня для тебя. чжунли наблюдает не меньше, чем слушает. наблюдает за тем, как струны натягиваются и двигаются на подушечках пальцев венти, за едва заметным сгибом мышц и движением костей под кожей руки венти. чжунли чувствует вибрации, покачивание лиры между их телами, спокойное дыхание венти. он слышит мелодию, стиль мондштадта медленно перетекает в стиль лиюэ, когда венти играет культурно-гибридное произведение. затем, что самое важное из всего, он слышит, как венти напевает сначала он подбирает мелодию. певчая птица, которая может воспроизвести каждую ноту с резонансной точностью. лёгкий ветерок проносится по тихой комнате, взъерошивая волосы чжунли и заставляя его серьгу покачиваться. напев постепенно превращается в звуки, слова; венти начинает рассказывать ему историю, и чжунли с наслаждением закрывает глаза. звук словно океанские волны у его ушей, постоянно текущие и безмятежные. вскоре его плечи расслабляются без его ведома, и его спина прижимается сильнее к кровати. словно наблюдая за пламенем, танцующим вокруг собственного жара, чжунли обнаруживает себя заблудившимся в уголке своего собственного разума, в мирном уголке, как будто он грезит наяву, мгновенно оказавшимся в плену сладкого сна. это представление не для обычных людей. обильная энергия анемо накапливается внутри помещения, когда мягкие, теплые ветры гуляют по комнате подобно могущественному существу. прошедшие радостные дни выстраиваются вместе перед его глазами, как бусинки жемчуга, собранные в ожерелье, вспышки восхитительных воспоминаний пронизывают всё его существо, когда его дыхание замедляется. выравнивается. анемо архонт теперь наклоняется к нему ближе, перемены позы недостаточно, чтобы сбить ритм его пальцев. когда песня подходит к концу, этот сладкий голос звучит прямо у уха чжунли. пленяет. как будто это околдовывает его. тепло ветров прогоняет каждую частичку холода с его кожи, затем греет его ещё немного, заставляя кожу гео архонта покраснеть, когда он дремлет под своим возлюбленным- своим мужем. его окружает аура умиротворения в том смысле, что он может объяснить это только сонливостью, он мог бы уснуть прямо сейчас. уснуть под этой ошеломляющей волной комфорта... что в конечном итоге происходит, так это то, что сонливость одолевает его чувства. он наполовину осознаёт, что песня заканчивается, мелодия медленно становится тише, пока не затихает совсем. нежный смешок анемо архонта, короткая вспышка света, которая говорит об исчезновении der frühling... маленькое тело, которое нежно устраивается на нём сверху, снимает его серьгу, целует его, прежде чем он с готовностью присоединяется к сонной атмосфере. чжунли бессознательно обнимает его одной рукой. он замечает только тогда, что за этим маленьким представлением, возможно, мог стоять скрытый мотив, и детское счастье, исходящее от анемо архонта является ничем иным, как доказательством. - усыпляющее заклинание? - спрашивает он, голос низок. он не сообщает ещё своему мужу, но оно работает... впечатляюще хорошо. - я не знаю, о чём ты говоришь, - скрытая ухмылка в этом голосе объясняет всё. - я бог в спячке, в конце концов. знаешь, как сильно бы это утомило меня, если бы я использовал свои силы подобным образом... - несмотря на его слова, не проходит и минуты, как венти широко зевает. чжунли хихикает, низкий рокот раздаётся в его груди. венти ещё глубже зарывается в шею чжунли, пряча своё лицо, прежде чем признаться: - хорошо, ты казался довольно энергичным, и я правда не хотел засыпать обратно один... - раз твоя песня была замечательной, - делает комплимент чжунли, запуская нежные пальцы в волосы венти. - я позволю выйти тебе сухим из воды. - конечно, - венти издаёт слегка дерзкий смешок, прекрасно понимая, что чжунли какое-то время не сможет двигаться вообще. он уверен, что чжунли тоже знает о силе его заклинания, но не указывает на это. последнее, чего он хочет, так это того, чтобы его упрямый муж воспринял это как вызов и попытался встать. так не пойдёт, - благодарю тебя за твоё милосердие. чжунли, кажется, теряет сознание вскоре после того, как тот заканчивает своё предложение. венти прижимается к нему, довольный, измученный после призыва всех этих ветров в эту душную маленькую комнату в своём спящем состоянии. это окупается, думает он, слушая спокойное сердцебинение чжунли и чувствуя, как мирно поднимается и опускается его грудь. даже спустя столько столетий это всё ещё единственная колыбельная, которая всегда срабатывает на нём. и вот, так тепло прижавшись друг к другу, ушедшие боги спят. они заслуживают этого, спятся тысячелетия истощений и страданий.