always you

на вечеринке слишком много людей, хотя суть вечеринок и заключается в том, чтобы там было полно народа. хотя, скорее всего, дело в том, что ёсан в принципе не любит подобные мероприятия, однако с таким другом, как хонджун, невозможно отвертеться от похода на тусовку, а особенно в честь хэллоуина. кан особо не возился с образом: надел красное худи, которое когда-то подарил ему хонджун, а на голову — ободок с дьявольскими рожками, которые слишком сильно бросаются в глаза в сочетании с его ангельски-светлыми волосами. хонджун, одетый в собственноручно «окровавленную» акриловыми красками футболку и с гримом зомби на лице, лишь цокает при виде незамысловатого образа друга. — ёсан, это даже не страшно, а мило, знаешь, — говорит он, тыкая пальцем в один из рогов. — ты только посмотри на меня! ну не прекрасно ли? — как бы сказать, чтобы не обидеть, — недовольно произносит ёсан с напускным равнодушием. — ты будто с бодуна проснулся и вляпался во что-то. — дорогой, у тебя совершенно нет вкуса, — фыркает хонджун и встряхивает головой, сильнее взъерошивая свои синие волосы. ёсан лишь ухмыляется. у кого-кого, а у него уж точно есть вкус, иначе его бы не угораздило влюбиться в хонджуна по самые уши. и он прекрасно знает, что друг выглядит правда потрясающе, а учитывая его любовь к фильмам про зомби... но он слишком вредный, чтобы признать это. они опрокидывают по паре стаканов пунша, в который явно намешан алкоголь, но, кажется, это то, что нужно, чтобы ёсан начал расслабляться. ким танцует в толпе среди знакомых девушек, образы которых куда продуманнее даже зомби хонджуна: одежда точь-в-точь из фильмов или аниме, идеальные прически и яркие макияжи. это правда впечатляет, но ёсана утомляет сама мысль о том, сколько сил и времени было потрачено для того, чтобы несколько часов пьяно подрыгаться под музыку. а если быть честным, то внутри ёсана разгорается ревность, которой он категорически запрещает это делать, но порой она сильнее его самого. возможно, она занимает слишком много места в его не таком уж большом теле. дело в том, что он всегда был чуточку влюблён в хонджуна. может быть, это связано с тем, что они встретились не в самый простой период жизни ёсана, и именно хонджун был тем, кто помог ему выбраться из всего дерьма и найти себя. если бы не он, ёсан вряд ли бы сейчас учился на последнем курсе университета, потому что ким проводил дни и ночи с ним за подготовкой к вступительным, ждал его после каждого экзамена и хвалил за полученные результаты. хонджун кажется самым сильным, добрым и привлекательным человеком в мире, для которого нет чего-то невозможного. ёсан всегда смотрит на него с восхищением глазами-сердечками, но разница в пять лет не позволяет ему мечтать о чем-то большем. он всегда был скорее младшим братом, которого ни в коем случае нельзя бросить в трудной ситуации, чем потенциальным партнером. хонджуну уже двадцать шесть, возможно, он вот-вот остепенится, найдет кого-то подходящего для продолжения рода ким (не то чтобы хонджун когда-либо упоминал нечто подобное, но ёсан любит накручивать себя и готовиться к худшему), и времени на ёсана и его проблемы совсем не останется. самый страшный кошмар – потерять хонджуна, просто напросто перестать быть интересным и важным. кажется, это не совсем то, о чем ёсан должен думать на шумной вечеринке, но он ничего не может с собой поделать — различные навязчивые мысли всегда преследуют его. от этого тяжело избавиться, но ему удается не думать, когда хонджун рядом, и они занимаются чем-либо, и совсем неважно, чем: фильмы (они пересмотрели все фильмы мстителей по несколько раз), готовка, хотя нередко результаты оставляют желать лучшего; настольные игры, запись музыки и простые разговоры. он чувствует себя зависимым от ким хонджуна, и это не совсем здоровая вещь, так не должно быть, но что есть, то есть. кажется, объект его мыслей издалека замечает его напряженное выражение лица и тут же спешит к нему. уголки губ ёсана против воли приподнимаются – хонджун всегда так на него действует. — эй, чаги, чего грустим? — спрашивает он, опираясь на плечо ёсана. — я не грущу, — кан ведет плечом в попытке скинуть чужую руку, но успехом это не увенчивается. — ты же знаешь, я не люблю такие места, хён… — ах, дорогой, это, возможно, последние мои вечеринки! а потом всё, взрослая ответственная жизнь, только работа и другие взрослые приколы, — трагично говорит ким, и сердце ёсана неприятно сжимается. — у тебя есть кто-то на примете? — он не знает, зачем вообще это спросил, но слова сами срываются с языка, и он изо всех сил пытается изобразить безразличие. с пьяным хонджуном это должно прокатить, потому что трезвым он раскусывает ложь на раз-два. — мм, что-то типа того, — как бы невзначай отвечает ким, но ёсан запоминает эти слова. — пойдем лучше потанцуем, хватит тухнуть! сопротивляться нет смысла, поэтому ёсан идет следом, схватившись за чужую руку, чтобы не потеряться в толпе. рука хонджуна небольшая и теплая, его ногти накрашены чёрным лаком, и если бы ёсан мог, он бы выбрал никогда её не отпускать. ким приводит их туда, где людей не так много, чтобы ёсану было комфортно, и его сердце вот-вот взорвется. господи, он даже пьяный о нем заботится, это невозможно. они танцуют, совершенно не попадая в ритм музыки, придумывая движения на ходу, но это веселит обоих, и ёсан наконец полностью отпускает себя и свои мысли. всё, о чем он может думать, так это о том, как с хонджуном хорошо, как легко ему удается поднять настроение и как прекрасны моменты, проведённые с ним. он искренне улыбается, и ёсан не может не улыбнуться в ответ. во время их безумных танцев к ним присоединяются несколько друзей, которые любезно приносят им напитки, и в этот раз это нечто более крепкое, чем пунш, но никого это не волнует, потому что сейчас настроение на максимуме. ёсан чувствует, как он быстро пьянеет от напитка. может быть, градус действительно высокий, а может дело в том, что перед вечеринкой он почти ничего не ел. в любом случае это не так уж и важно, потому что сейчас он действительно наслаждается происходящим. когда начинается песня с каким-то весьма пикантным текстом, ёсан в смущении хочет отойти в сторону, потому что под такое он танцевать уж точно не умеет, да и смотреть на заигрывания уёна и сана друг с другом куда увлекательнее. ради всего святого, кого в двадцать один год смущают песни о сексе? его попытку отойти хонджун тут же пресекает, берет за руку и притягивает к себе слишком близко. — что ты делаешь? — не я, а мы, ёсан, — ёсан закатывает глаза. — мы танцуем. — я не умею, — он пытается вырваться, и дело вовсе не в том, что ему некомфортно, а наоборот, ему слишком комфортно находиться так близко к хонджуну, и он боится сделать что-то непозволительное. что-то, что разрушит всё, что у них есть. — чушь, — фыркает ким. — просто расслабься и всё. легко сказать, это ведь не его внутренности пожирают бабочки-мутанты, а сердце в пятки уходит от одних лишь объятий. ёсан готов был душу продать за нечто подобное с хонджуном, но все происходит само собой, и его это правда пугает. они оба пьяны, к чему это приведет? — ёсан~и, я буквально слышу, как крутятся шестеренки в твоей голове, — шепчет ему на ухо старший. — все в порядке, это же я. «в том-то и дело, что это ты», — обреченно думает кан, но все же старается расслабиться. и у него вполне неплохо получается это. до определенного момента. хонджун шепчет ему в лицо, почти в самые губы, слова песни, и коленки ёсана начинают подкашиваться, а руки сильнее впиваются в чужие плечи. что происходит? — что происходит? — озвучивает он свою мысль, в ответ ким продолжает шепотом напевать песню, обдавая горячим дыханием губы напротив. вдоль позвоночника пробегают стаи мурашек, держать себя в руках становится невозможным, и все, на что ёсан способен — это закрыть глаза и пойти на поводу у атмосферы, своих чувств и действий хонджуна. в какой-то момент их губы соединяются в едва ощутимом поцелуе, который длится не дольше нескольких секунд, но этого времени хватает для того, чтобы до ёсана дошло осознание того, кого он целует. он быстро отстраняется и пытается сделать вид, что его ничуть не трясет, и сердце не заходится в бешеном ритме, а сам хонджун ведет себя так, будто ничего такого не произошло. наверное, это только к лучшему, однако ёсану лучше не становится. — хён, мне нехорошо, — говорит он на ухо, и ким в следующий же момент за руку ведет его на второй этаж. сначала они заходят в ванную, где он помогает ёсану умыть лицо холодной водой, чтобы помочь хотя бы немного прийти в себя, а затем отводит его в соседнюю свободную комнату. кан обессилено падает на мягкую кровать, и всё вокруг начинает кружиться, стоит ему прикрыть глаза. ловить вертолёты от выпитого ещё довольно рано, и ему жутко хочется знать, какого хрена его тело реагирует так на нечто едва ли ощутимое и мимолетное. — ты как? — спрашивает хонджун, когда садится на край кровати. ёсан открывает глаза и видит нависающего над ним друга. — я не знаю, — шепотом отвечает он, глядя в глаза напротив. — у тебя зрачки расширены, — говорит ким, продолжая его разглядывать. ёсану нравится, когда всё внимание друга обращено только на него, но конкретно сейчас ему хочется спрятаться от хонджуна и вообще от всего мира. — это потому что я на тебя смотрю, — слабо отвечает ёсан, и его сердце начинает биться о грудную клетку, пытаясь вырываться наружу, когда он понимает, что он только что сказал. хонджун ничего не отвечает, лишь наклоняется ближе, отчего кан задерживает дыхание. да что это за вечер такой? что на него нашло? — и сердце так сильно бьется, — он прикладывает руку к чужой груди и заглядывает в куда-то вглубь глаз ёсана, будто бы пытается разглядеть его душу насквозь. если она у него имеется. — потому что ты рядом, хён, — сквозь шум в ушах произносит ёсан. кто-нибудь, остановите этот поток слов, который то и дело вырывается из его глупого пьяного рта. ким наклоняется к его лицу и тянется к губам. ёсан лежит неподвижно, боясь сделать что-либо, но позволяет старшему поцеловать его во второй раз за вечер. этот поцелуй длится дольше, это пугает ёсана и поэтому он аккуратно отстраняется. — это потому что мы пьяны? — спрашивает он. страх услышать «нет» словно замораживает всю кровь в его венах, сердце вот-вот перестанет функционировать. но ёсан думает, что он готов, он ведь никогда ни на что не надеялся, а если ничего не ожидать, особенно хорошего, то разочаровываться не так больно. наверное… — что? — непонимающе спрашивает хонджун. — ты поцеловал меня, потому что мы выпили? — так сложно выдавить из себя это, язык еле поворачивается произнести эти слова, тревожность разрастается ядовитым плющом по всему его телу. — нет. — тогда зачем? ты ведь сказал, у тебя кто-то есть, — с каждым словом сердце замирает на все большее количество времени. может, оно прекратит эти пытки и уже остановится окончательно? вряд ли ёсан сможет пережить этот разговор. — сказал, — кивает хонджун, внимательно глядя на друга. — я собирался сегодня поговорить с этим человеком. — и вместо этого ты сейчас здесь, целуешь меня. я ничего не понимаю, хён, зачем… — голова готова взорваться от этого всего. почему это вообще происходит с ним? почему именно он погряз по уши в чувствах к кому-то столь недосягаемому? почему он не может похоронить это всё и просто дружить, просто ценить и любить платонически самого важного в его жизни человека? почему... — ну, вообще-то, я целовал как раз того человека, — спокойно говорит ким, и до ёсана не сразу доходит. он лежит, нахмуренно смотрит на хонджуна, пытаясь понять смысл сказанного, а когда до него доходит, раннее нахмуренные брови взлетают вверх, а сам он подскакивает на кровати. — ч-что ты только что сказал? — ловя ртом воздух, спрашивает ёсан. может хватит потрясений на сегодня? кто-нибудь, прекратите эту эмоциональную пытку. — что ты и есть тот кое-кто, — хонджун слегка улыбается и вновь целует его, но уже по-настоящему, дольше и глубже. пульс значительно учащается, а бедное сердце ёсана бьется в хаотичном ритме, готовое выпрыгнуть из горла прямиком в рот хонджуна, чтобы он его забрал себе и берег как самое ценное сокровище в мире. и, поверьте, он именно так и сделает. его руки находят свое место на бледной шее кима, а тот за талию прижимает ёсана к себе ближе. они целуются долго и чувственно, по телам безостановочно бегают мурашки, а бабочки в животах словно получают противоядие и теперь устраивают собственную вечеринку. дыхание сбивается до головокружения, и ёсан, если честно, не против упасть в обморок от нехватки воздуха из-за поцелуев с хонджуном. конечно, хонджун любит ёсана, потому что иначе и быть не может. он никогда не искал истинную любовь, не гнался за ней, это никогда не было целью всей его жизни. последние несколько лет, что они знакомы, у него не было серьёзных отношений. сначала казалось, что те парни и девушки ему просто не подходили, потому хонджун бессовестно сливался после первого свидания, предпочитая провести время с ёсаном. потому что с ёсаном всегда весело и комфортно. только недавно до хонджуна дошла одна простая вещь: дело было не во всех тех людях, а в кан ёсане, который совершенно случайно ворвался в его жизнь. он до сих пор помнит ночь, когда его сердце сжалось, стоило ему услышать чужие всхлипы на пустой детской площадке. он тогда решил прогуляться по тихим ночным улицам, подышать свежим воздухом, потому что текст новой песни совершенно не хотел складываться. добродушие хонджуна не позволило ему пройти мимо, и так он встретил очаровательнейшего парня с вагоном проблем. он до сих пор помнит, как ёсан отказывался принимать его помощь, отказывался от общения, боясь обременять его, но ким был слишком упрям. почему-то хотелось помочь, почему-то хотелось видеть на чужом лице улыбку, а не дорожки слёз. потому что улыбка ёсана действительно прекрасна, а смех заразителен. он помнит многие бессонные ночи, проведенные за разговорами по телефону или за подготовкой к экзаменам; помнит каждую тревожную мысль ёсана по тому или иному поводу; помнит каждую его искреннюю улыбку и нежный взгляд. казалось, так обычно смотрят на кого-то, кому благодарны и кем восхищаются. хонджун считал их лучшими друзьями, но смысл долгих взглядов кана и его цепких объятий дошел до него не так давно. хонджун стал ловить себя на мысли, что все девушки, которые с ним знакомятся, не такие искренние, как ёсан; что шутки парней не такие смешные, как шутки ёсана; что всех их смех слишком громкий или слишком тихий; их улыбки слишком натянутые, и они вовсе не заинтересованы в том, что хонджун рассказывает. они все не ёсан — вот, что понял хонджун. только с ним он может проводить часы в тишине, и им ни капли это не докучает; только с ёсаном он может не говорить ни единого слова, чтобы тот его понял, потому что одного лишь взгляда всегда достаточно; только с ним особенно комфортно обниматься, а хонджун, между прочим, абсолютно не тактильный человек. это всегда был один единственный кан ёсан. — это значит... — начинает ёсан, когда они наконец отрываются друг от друга, — я типа кто-то особенный? — не типа, а особенный, — хонджун аккуратно заправляет выбившуюся прядь за ухо, и кан тут же ластится к его теплой руке. — я люблю тебя. — это ведь не розыгрыш, правда? — нервно посмеивается ёсан. слышать эти слова от хонджуна так не реально, такое ему лишь снилось. — правда, конечно же это правда, — он гладит мягкую щеку. — прости, что заставил так долго ждать. — я бы прождал еще, если бы потребовалось, — на глазах против воли наворачиваются слезы, и ёсан сам не понимает почему. он всегда был слишком эмоциональным, но всегда слишком хорошо это скрывал, однако от хонджуна это скрыть никогда не представлялось возможным. ким обхватывает его лицо обеими руками, стирает слёзы с щек и легко целует в приоткрытые губы. — мне жаль, ты ведь наверняка придумал себе столько всего, — говорит он, и ёсану хотелось бы сказать, что это не так, но хонджун знает его слишком хорошо, поэтому врать бессмысленно. он кивает. — да, — хонджун виновато прикусывает нижнюю губу. — но это стоило того. ёсан улыбается, чтобы показать, что теперь всё хорошо, и хонджун хочет возразить, что ничего в этом мире не стоит его переживаний, но вместо этого заключает его в крепкие объятия.