Душа желает

Непростительное заклинание, озарившее красной вспышкой подвальное помещение, исчезло. На смену ему по стенам прошелся истошный вопль, переходящий в немой ужасающий крик. Хрупкое тело девушки сразила резкая невыносимая боль. Живот перекрутило спазмом, каждый сустав стал ломить при движении, как и кожа, которую словно хотели снять. Волшебница, не в силах стоять на ногах, упала навзничь, неприятно ударяясь затылком о каменную стену. Кричать стало нечем, голос осип, и единственное, что она могла делать, так это открывать рот в болезненном немом стоне. Малейшее движение удваивало метафорические молотки, бившие точно в виски, и заставляло тело выгибаться в отвратительной неестественной позе, потому через силу приходилось сдерживаться и лежать хоть как-то, чтобы боль утихла. Себастьян резко дернулся с места, падая на колени около недвижимого тела, мотаясь глазами по почти белому ничего не выражающему лицу: глаза закрыты, а губы слегка приоткрыты, на нижней выступает крохотная капелька крови, которая привела сознание Сэллоу в еще больший ужас. — Боже, боже, боже, — подрагивающей рукой, парень аккуратно поднёс ребро указательного пальца под тонкий нос, проверяя дыхание. — Я такой идиот… — поджав губы, он слегка приблизился к ее лицу, всматриваясь. Почему осознание неправильности выбора приходит только после ужаснейшего результата? Послышался звук открывания злосчастной двери в кабинет Салазара Слизерина, а после глухой удар кулаком о стену. — Я живая, не волнуйся, — тихо прошептал девичий голос, и Себастьян, не думая, уложил голову героини на свои колени, — не помру, — издав смешок, она слегка приоткрыла глаза и кротко улыбнулась, заверяя в правдоподобности своих слов. Помотав головой, не веря сказанному, парень тяжело выдохнул, аккуратно прикасаясь тыльной стороной ладони к нежной порозовевшей щеке. Он не хотел, правда. Не хотел причинять вред. Не думал, что так выйдет. Если бы мог предвидеть будущее, то обязательно выбрал себя, потому что видеть своего друга такой… — Как ты? — только смог из себя выдавить парень, полностью окунаясь в стыд и сожаление. — Выглядишь так себе, — девушка прикрыла глаза, ерзая головой, и удобнее устроилась на коленях. Поджав губы, Себастьян не мог умилиться и, не думая, аккуратно коснулся рукой места под грудью, нежно пройдя пальцами по тонкой одежде, укладывая ладонь под выступающие лопатки. Подобие объятий позволили лицезреть на лице волшебницы смущенную улыбку и полностью открытые глаза, в которых проблескивало в темном освещении подвала небольшое озорство. — Почему ты ничего не говоришь, а так бесстыдно рассматриваешь меня? — под конец голос дрогнул, а сам смутившийся Себастьян заалел. Ему было неловко находится в таком положении, когда на него смотрят так… по-доброму? — Тело не ломит? Голова не болит? Глаза не щиплет? Может тебе водички принести? Черт, давай помогу подняться, наверняка затекло у тебя все, — волшебница лишь кротко кивнула, продолжая всматриваться в нахмуренные рыжеватые брови и столь очаровательные рыжие кучеряшки, которые местами необычно светились от подземного света. Девушка самостоятельно приняла сидячее положение, в правду осознавая, что затекла не только поясница, ставшая камнем, но и шея, которой требовалась хорошая разминка. Словно прочитав ее мысли, Сэллоу тихо спросил, оказавшись где-то около ее уха: — Размять? — его шепот показался настолько горячим, что создаваемый им контраст с прохладой вокруг дал прокатиться мурашкам по загривку. Не получив ответа, который полностью был «за», подсел поближе, складывая ноги по-турецки. — Ты не против, если я… — парень аккуратно взял растрепанные волосы и переложил на правое плечо. — Наверное, я себя повел совсем неправильно, прости. Не стоило применять круциатус на тебя. Это слишком жестоко и просто… — его ладони мягко коснулись напряженной кожи, тут же сжали и начали медленно, пощипывающими движениями проходится от шеи до плеч, медленно переходя к лопаткам. — Это ужасно. Я полный идиот. Я больше не поступлю с тобой в жизни так. Какой из меня друг, который не может позаботиться о своей, кхм, подруге, — казалось, что девушка не слушает совсем. От такого наслаждения тело расслабилось настолько, что голову в равновесии держать уж было нельзя. Поэтому волшебница опустила голову, прикрывая глаза. — Давай, если в какой-то момент захочешь меня ударить, то вмажь, как следует. Я тебе слово не скажу. Можешь бить, сколько душа пожелает, я только рад буду, правда. Ты только не обижайся на меня. Я такой идиот… — А что, если… — тихо начала девушка, слегка замявшись. — моя душа желает поцеловать тебя? — под конец голос совсем стих, а волшебница до боли закусила губу. То ли от понимания того, что она все-таки могла это сказать, то ли от резко накатившего стыда. Пальцы, до этого настойчиво переминающие ее нежную кожу, отстранились. Ответа не последовало, как и пару секунд спустя, даже хоть какого-то шевеления не было, что ставило в еще больший тупик. Сделанного не воротишь, поэтому девушка медленно и напряженно развернулась, аккуратно вставая на колени. Сглотнув, она аккуратно подняла взгляд на замершего Сэллоу и сердце секундно остановилось. Парень неотрывно смотрел в ее глаза, его грудная клетка учащенно поднималась, словно волшебник только-только вернулся с бега, а щеки были настолько красными, что краснота уходила куда-то выше, к ушам. Он закусывал нижнюю губу так сильно, что она раскраснелась и слегка опухла, смотря поведенным, но таким боязливым взглядом. Героиня медленно опустилась на свои ноги, ровняясь лицами. Взгляд Себастьяна стал хаотичней: начал метаться от глаз к скулам, от них куда-то за уши, но точно не на губы. Не решившись нарушить безмолвное молчание, волшебница медленно потянулась вперед, аккуратно коснувшись ладонью предплечья. Себастьян слегка вздрогнул, но глаза не отвел. Сейчас его сердце настолько бешено заходилось в грудной клетке, что любое другое хоть малейшее движение вызвало полный сбой. Мягкие девичьи губы нежно коснулись приятных суховатых губ волшебника. Трепетно и так воздушно, словно целуешь нежное облако сахарной ваты, что сердце внутри не выдержало и сжалось как и тело. Все напряглось, направляя абсолютно все органы чувств в одно единственное место. Пытаясь записать минутную слабость на подкорку сознания. В души у обоих мягко разливалось тепло, греющее изнутри. Поцелуй не глубокий, нет, совсем нет. Но чувственный настолько, что кончики пальцев приятно немеют. Губы аккуратно перебирали друг друга, едва касаясь, словно волшебники не хотели забирать главенствующую роль. Им было хорошо здесь и сейчас и неважно кто и как. Потому что ощущать такую родную мягкость столь приятно, что тело неосознанно начинает быть ближе. Как только волшебники отпрянули друг от друга, то тут же перевели смущающие взгляды куда-угодно, но только не друг на друга. Однако робкие улыбки все же спрятать не удалось. — Считай, я тебя простила, — героиня улыбнулась, аккуратно кладя ладони поверх рук Себастьяна. Тот взглянул на нее и его улыбка стала еще шире, открывая такие милые ямочки на щечках. Парень с осторожностью вплел свои пальцы в пальцы волшебницы и несмело, но с неотрывным и проблескивающим огоньком в глазах, робко спросил: — Можно поцеловать тебя еще раз?