HAVOK

Дождь не прекращал стихать, и шёл ливнем. Капли били по стёклам, щёлкали по асфальту. Слышалось тревожное уханье ворон, предвещавшее близкий гром. Улица была почти пустой — редкие машины проносились мимо на средней скорости, уворачиваясь от неприличных жестов ветра. И над всем этим висело огромное серое небо, усталое, холодное и молчащее. Сверкало несколько голубых фар. Где–то далеко гудел одинокий автобус. Всю эту картину наблюдал Роун, ещё не успев проснуться. Такой пейзаж ему не часто доводилось видеть, несмотря на то, что погода вот уже третий день не собиралась нормализовываться. Он сидел на кровати и медленно протирал свои серо-голубые глаза, убирая с них свои русые волосы. Спал он не более шести часов, но усталости даже не чувствовал. Во рту было сухо, как в пустыне, а руки болели от долгих тренировок. Тренироваться ему приходилось по–чёрному: много, регулярно и до отказа, причём каждое утро. Отжимания, пресс, приседания, подтягивания, работа с грушей, и на десерт — работа со стенкой, которую его отец когда–то давно обещал снести. За то время, пока Роун жил в городе, он несколько раз ввязывался в драку с обычными уличными подростками и несколько раз выигрывал. Что–то такое было в этих драках — их смысл, их суть — что именно — он до конца не понимал. «Отец всегда говорил, что драка — это единственный способ продемонстрировать обидчикам, что значит быть сильнее других. — думал про себя Роун. — Звучит гордо, не спорю, да только я не собираюсь доказать кому–то, что я один могу справиться с двумя людьми.» Роун заставил себя проснуться окончательно. Встав с кровати, он первым делом направился в тренировочный зал… Не в качалку, а в отдельную комнату в своём доме. Жил он один, отец умер, а мама оставила сына в городе, чтобы посвятить себя журналистике в городе Нью–Йорк. К тому же, дом этот он получил как подарок от родственников. Сам Роун никогда серьёзно не занимался боевыми искусствами. Вернее, занимался, но никогда не ставил себе целью добиться каких–либо серьёзных результатов. Это не было связано с недостаточным усердием, хотя особых успехов он не добивался никогда. Просто он знал — единственное, чего он сможет добиться, занимаясь боевым искусством, это счесть себя тупицей. Спортивное телосложение и неплохая физическая форма никогда не мешали ему в жизни. В зале всё было на своих местах: груша, турник, побитая стена. Плюс к этому — руки и ноги молодого юноши. Каждый раз Роуну приходилось надевать бинты, каждый день, чтобы хоть как–то заглушить боль. Перед тренировкой, перед походом в школу, перед любой дракой. Как бы он ни готовился, боль в суставах и мышцах была постоянным спутником. Бежать от этой боли было нельзя. Особенно если ты со всей силы бьёшь в бетонную стену. После неё, костяшки пальцев были в крови, даже кожа была готова стереться до костей. Как ещё парень не умудрился угробить свое здоровье этими занятиями, он сам не понимал. Но он ничего не мог с этим поделать. Он настолько привык к боли, что научился принимать её за обычную чесотку, а потом и вовсе обходить её стороной. Просто пропускать мимо сознания. Можно было даже говорить себе что–нибудь приятное на тему «облегчения», как бы уверяя себя, будто после каждой тренировки перестаёшь чувствовать боль. Боль удавалось скрывать от других, но наедине с собой она никогда не проходила. Юноше становилось стыдно и он представлял себе, как переживает это зрелище мама, или случайный прохожий, на это было страшно смотреть. Закончив свои дела в тренировочном зале, Роун направился в душ, и успевал точно по графику. Всего 8 минут ему требовалось, чтобы смыть с себя весь накопившийся пот, пройтись мочалкой и помыть голову. Бинты он разумеется перед этим снял, и выкинул в мусорку. На умывание тоже хватает времени — всего 2 минуты. Из завтрака, Роун предпочитал лишь чай без сахара и один бутерброд, полдник он разумеется брал с собой, ведь ему никогда не нравилась столовая школьная стрепня. Приведя себя в порядок, парень направился в гараж, открыл ворота и выкатил оттуда свою машину. Быстро закрыв гараж и свой дом, Роун направился обратно к машине, и по счастливой случайности, даже не намочил под дождём голову. Дела ждали, поездка предстояла недолгая, до места оставалось около часа езды. Роуну не было жалко времени, он ехал в одиночестве, так что дорога не представляла для него особой опасности. Автомобильные дворники кое как помогали от дождя, но всё равно поток воды был довольно сильным. По радио передавали успокаивающую музыку. Было без двадцати восемь, а парень как раз успел выехать из города на шоссе. «Это хорошо — подумал Роун — всё-таки будет немного шансов незаметно проскочить.» Через 40 минут он был на месте. Школа города Эксетер, была как небольшой (цифра)этажный особняк из красного кирпича. На дворе стояла весна, поэтому вокруг здания школы, ещё не позеленел газон, и не стояли клумбы. Всё было серо, пыльно и уныло. Внутри школы атмосфера была совсем иной. Машины в школу заезжал часто, совсем как в городах, где автомобилей было гораздо больше. Машины были не только у преподавателей и сотрудников этого учебного заведения, но и у учеников. В школьных классах было холодно, повсюду пахло свежестью — обычное дело. Улицы вокруг школы были засажены деревьями, хотя на них уже был виден пушок молодой листвы. Роун подъехал к месту парковки, и закрыв за собой машину, направился вглубь здания, в кабинет, к своему классу. Там уже сидели ученики, хотя звонок ещё даже не прозвенел. Видимо хотят объявить что–то важное. С этими мыслями он вошёл в класс, осмотрел всех своих знакомых, сел за парту, повесил портфель на крючок и стал ждать начала урока. Никто из присутствующих даже не обратил внимания на его прихода и тупо занимались своими делами. Да им и было особо не до него — к доске должен был выйти директор, который должен появиться всего лишь через несколько минут. Роуну это даже нравилось — во время выступления Мартина Ротта — именно так звали директора, никто не будет на него пялиться. В классе, юноша ничем не выделялся — никаких достижений в области науки, никаких почётных наград, даже когда его звали на школьные соревнования, он отказывался, говорил что это ему не нужно. Так что он считал себя обыкновенным, учеником, и в плане познания жизни, он был умнее других. Когда через три минуты появился директор — урок уже начался. Мартин Ротт встал возле доски, оглядел класс и спокойным голосом произнёс: — Доброе утро, дети. Я вынужден кое–что объявить. Мы посовещались с вашими преподавателями, и поскольку из–за ливня снова отправлять вас домой стало бессмысленно, ибо у большинства учеников уже начали проседать оценки, мы приняли решение… Роун слегка нахмурил брови, готовясь к тому, что скажет мистер Ротт. — Следующие два дня, те, у кого в журнале стоят прочерки за задания, будут писать свои домашние работы прямо во время уроков, и плюс к этому, вам будут задавать ещё задания на дом, до тех пор пока вы не дойдете до нужного уровня школьной программы. Остальные, кто сдавал по почте преподавателям свои работы, могут либо самостоятельно изучить материалы во время уроков, либо просто сидеть и ждать пока сегодняшний учебный день не закончится, и тем самым вы будете изучать школьную программу дома. Это было ожидаемо — как же иначе наказать учеников за их не успеваемость. Роун не был среди этих ребят, он всё и всегда сдавал вовремя, и ни одного задания не пропускал, даже если давалось оно тяжело. Тем не менее, было странно слышать такое объявление от директора, к которому он относился пусть и с уважением, но без единой доли фанатизма. А фанатов у мистера Ротта было много: как среди коллег, так и среди учеников. Для школы он сделал много вклада и не нарушал ни одного обещания. Им остались недовольны только те, кто, по какой либо причине, покинул школу, и не возвращался. — И ещё кое–что… — снова начал директор. — после этого урока, я попрошу двоих учеников зайти в мой кабинет, которые редко принимают участия в школьных мероприятиях. Сейчас я оглашу их имена — Оливия Палмер и Роун Хэвок. Они сейчас здесь присутствуют? Такого поворота Роун ожидал всегда. Он бы даже, с кем–нибудь, поспорил на пробежку вокруг школьного стадиона голышом, поставив на то, что директор в очередной раз будет рассказывать о правилах воспитания не только в учебном заведении, но в других местах. Юноша и его одноклассница подняли руки. Роун не был с ней знаком, даже интереса не было подойти и что–нибудь спросить у неё. Единственный, с кем он мог общаться, это Генри Уолберг — наполовину прилежный мальчик, наполовину любитель весёлых вечеринок. Сам Генри общался с Роуном не потому что тот как каменная стена, за которую можно укрыться от неприятелей, ведь он и сам мог за себя постоять. Всё потому что Роун единственный с кем он пошёл на контакт с ним, и он даже не сказал ему «отвали», а наоборот — поддерживает с ним какие–то разговоры, и помогает с любыми делами, когда сам Генри справиться не может. С такими друзьями приходится быть почтительным. Почему бы просто не дружить? Такой подход к делу устраивал обоих. — Роун! — удивился Генри, сидевший на соседней парте. — Извини, не заметил как ты пришёл. — Пустяки, — спокойно ответил Роуч. — Ты что–то хотел? — Нет, просто… — начал Генри и запнулся. — Я тебе потом всё объясню. Мне нужно с тобой поговорить. Немедленно. А здесь слишком людно. — Хорошо. — Слушай, а зачем тебя к директору вызвали? — Без понятия. Наверное, очередная лекция по поводу поведения. — Где–то провинился, да? — спросил Генри. — Нет. — ответил Роун. — Разговоры на эти темы уже длится несколько лет. Так что, я не думаю, что меня ждет что–то новое. — Вот как. Ну хорошо. Удачи тебе. Директор уже успел покинуть класс и вернуться к себе на рабочее место. Роун весь урок только и делал, что изучал материал учебной программы по биологии. Было бы желание, он бы всю книгу прочитал, но решил, что таким образом перегрузит себе мозг. Достаточно прочитать нужные параграфы — и на этом все. Все он и так знал. Периодически он поглядывал на одноклассников. Большинство из них было погружено в свои мысли, и никакого внимания на происходящее вокруг не обращало. В классе стояла мертвая тишина, только дождь за окном не прекращал наводить немного шума. Наконец, урок закончился. Когда прозвенел звонок, Роун вышел со всеми из кабинета, и пока он направлялся на второй этаж, остальные пошли в другом направлении, только Оливия свернула в его сторону и пошла за ним. По пути её задержали подруги, поэтому Роуну предстояло идти к директору первым. В комнате ожидания никого не было, а кабинет в директорскую был закрыт, оставалось только ждать. Прошло около десяти минут, прежде чем появилась Оливия. Внешне выглядела хорошо, шатенка, у которой кончики волос были окрашены в рыжий цвет, и карие глаза. Одета была прилежно. Она посмотрела на юношу и села на кресло, которое располагалось рядом с входной дверью. — Я опоздала? — спросила Оливия. — Что? — в этот момент Роун слегка ушёл в свои мысли. — Нет. Там никого нет в кабинете. — Ясно. — сказала Оливия. — По какому поводу вызвали? — По очередному. — сказал Роун. — А тебя? — Тоже по очередному. «Как не стать жертвой насилия». — А вот у меня наоборот — «Как не быть её инициатором». — Вот как? А я то думаю почему руки забинтованы… — Я предпочитаю об этом не рассказывать. — Понимаю. — сказала Оливия. — Я тоже не люблю рассказывать о своих проблемах. — встав со своего места, она подошла к парню и протянула руку. — Оливия Палмер. — Роун Хэвок, — сказал юноша, обмениваясь рукопожатиями. Оливия достала из своего кармана жвачку. — Будешь? — спросила она. — Я всегда, при знакомстве с кем–либо делюсь жвачкой. — Эм, да. Спасибо. — Не за что. — сказала Оливия. — Слушай, я, наверное, тебя напрягаю своими разговорами. Ты уж прости. — Нет, ничего страшного. Я привык. Мой друг — наш одноклассник, он тоже довольно разговорчив. — Ты про Генри? И не говори, тот ещё болтун. Он мне периодически помогает с уроками. — Так выходит у нас общий знакомый. Классно. — Мне тоже с ним приятно общаться, в основном, потому что он очень добрый и отзывчивый. С ним всегда можно легко и просто поговорить о любой теме, всегда выслушает. — Это верно. — Роун посмотрел в окно и увидел в коридоре Генри, который ведёт беседу с какой-то девчонкой. — Даже сейчас, когда мы с тобой болтаем, он уже стоит в коридоре и разговаривает с какой-то девушкой. — Да? — Оливия тоже посмотрела в окно. — Я удивлена. — Неужели? — Эта девушка, Джессика Фрейзер — капитан школьной волейбольной команды. Многие считают, что с ней невозможно заговорить, из-за своего нрава, но судя по тому, что сейчас с ней разговаривает Генри, они оказались не правы. Интересно, о чём они говорят? Мне даже любопытно стало. — Может… они сейчас обсуждают что-то о своих бытовых буднях? — Бытовых буднях? — Оливия усмехнулась. — Кто будет обсуждать с собеседником о том, что творится у каждого дома? — Я не знаю. — ответил Роун. — Я не особо разбираюсь в нынешнем общении. Оливия собиралась что-то спросить, как в друг в комнату зашёл директор, и жестом пригласил Роуна к себе в кабинет. Парень кивнул в ответ девушке и направился за мистером Роттом. Кабинетик был довольно маленьким, такие обычно бывают в детских садах. На столе стоял компьютер, который, если бы не логотип производителя на корпусе, можно было принять за игрушку. Пол был покрыт серым ковролином, стены — плакатами какой–то голливудской попсы, разрисованными в стандартном молодежном стиле. Виден был и телевизор в дальнем углу напротив стола. Посередине комнаты стоял круглый стол, вокруг которого стояли кресла. Сразу же бросалась в глаза деревянная полка с очень старыми книгами. В кабинете стоял приятный тёплый запах. Было видно, что это кабинет «Типичного Директора в одном из Соединенных Штатов Америки». Или, по крайней мере, так считалось. Директор сел в кресло, положил ногу на ногу и сказал: — Садись. Роун сел напротив него, и стал дожидаться начала разговора. Каким он будет? Парень не знал. Не знал, о чем будет эта беседа, на каких тонах директор будет разговаривать с ним. — Итак Роун… — начал мистер Ротт, но Роун его перебил. — Извините что прерываю. Я готов сразу уходить из кабинета, если в очередной раз речь пойдёт о драках, насилии и тому подобным. Вы уже мне не первый год это пересказываете, и каждый раз мой ответ будет неизменным. Так что спасибо, я пойду. — Нет. Подожди, Роун. — сказал директор. — Я хочу поговорить о другом. — Хорошо. — Роун скрестил руки. — Я слушаю. — Как тебе живётся одному в последнее время? — Да вроде нормально. Питаюсь хорошо, сплю всегда по графику, моюсь и тренеруюсь регулярно. — Вот, как раз, о последнем: я не первый раз вижу, что руки у тебя все побитые. Тебе от этого не плохо? — Я уже привык к этому. — ответил парень. — Чего только не сделаешь, лишь бы поддерживать себя в форме. — Ты себя совсем не жалеешь. Неужели ты думаешь, что это… — он указал пальцем на забинтованные руки. — послужит тебе неким бонусом к тому, как ты хочешь себя проявить? — Вы считаете, что я «убиваю» свои руки только ради устрашения? Чтобы местные драчуны и отморозки только от меня шарахались? — Я этого не говорил. — Однако вы так думаете. — Послушай, — директор продвинулся поближе к столу. — я ведь переживаю за тебя, и за всех, кто, так или иначе, связан с этой школой. Я хочу помочь… — Мне не нужна помощь. — отмахнулся Роун. — Вы меня конечно извините, но мне не нужно, чтобы кто-то другой обо мне заботился. Для этого у меня есть мама, и я сам. — Твоя мама сейчас не в городе, а разбитыми кулаками ты только усугубляешь свое здоровье. — Интересно в каком месте я его усугубляю? Я вполне могу взять какой нибудь предмет, или поднять тяжёлый груз. Хотите проверить? — Нет, я тебе верю. — сказал директор. — Просто пойми. Кто-то может последовать твоему примеру. Взять, к примеру, Генри: он довольно тощий парень, но представь что будет если он будет повторять за твоими действиями. — Если вы верите в мою работоспособность, то вам следует поверить и в то, что ни один человек, который думает только о себе, будет вот так себя изнурять. — А ты значит не один из таких? — казалось, что мистер Ротт начинает дразнить парня, и выводить его на градус кипения, но у Роуна была очень спокойная выдержка. В ответ на этот вопрос, Роун лишь кивнул. — Ясно. — сказал директор. — Ладно, хорошо. Можешь идти. Роун был недоволен, что его время потеряно на слушание банальных советов. Мистер Ротт заинтересован в благополучии своих учеников, ведь это была его работа — следить за порядком. Роун встал со стула и двинулся к выходу. Оливия уже стояла за дверью, причём так, что любой неосторожный человек может удариться носом или лбом об тонкий кусок стекла. Не направив взгляд в её сторону, Роун вышел из комнаты ожидания, на Генри и Джессику он тоже внимания не обратил, хотя они начали его звать. Проходя по коридору, он краем глаза наблюдал за своими сверстниками, а они — на его забинтованые руки и «потерянный» вид. Это выглядело довольно странно и привлекало внимание, Роуна это совсем не устраивало. Он поспешил, как можно скорее, в кабинет к своему классу. Там только начался урок, и зайдя в класс, Роун сел за парту, изучать новый учебный материал. Как того требовал директор и многие преподаватели. С этого момента он старался не смотреть ни на кого и ни о чём не думать, но все его мысли крутились слов мистера Ротта. Через некоторое время дверь в кабинете открылась и в аудиторию вошли Оливия, Генри и Джессика. Все они, увидев Роуна за партой, взяли свои вещи и пересекли к нему, чтобы начать допрос, но Роун не хотел ни с кем разговаривать. Допрос закончился даже толком не начавшись, но ребята не стали расходиться по своим местам, а спокойно сидели рядом. Довольно забавно, что к Генри и Оливии подключилась Джессика, ведь по сути ей не должно быть дела до какого-то парня, который каждый день только и делает, что молчит, не общается, и калечит самого себя. Парень выглядел уставшим, просто он всегда ведёт себя идеально. После урока он ушёл на перемену, сделав вид, будто занят учебой. Ребята, по наставлению Генри, не стали за ним следовать. Чем меньше многие его замечают, тем больше его принимают за отброса, и правильно делают. Парню не нужно ничьё внимание или помощь, он привык жить в одиночестве уже много лет. Вряд-ли что-то поменяется в будущем. Роун решил пройти до туалета. В помещении никого не было, что хорошо. Парень открыл кран и умыл лицо, почувствовав свежесть воздуха. Он решил снять старые изношеные бинты с рук и надеть новые, предварительно промыв окровавленные костяшки пальцев. Кожа зудела и чесалась ужасно, но было терпимо. Роун вытер мокрые руки об старые бинты, что стали некой заменой полотенцу или салфеток, и намотал новые. Перед тем как уйти, он посмотрел на себя в зеркало. Вид был паршивый, словно на лице отобразились мешки под глазами, а от висков до подбородка была небольшая щетина. Такой вид совершенно не соответствует ученику. - Всё плохо? — парень повернул голову к выходу и увидел у двери Генри. — Всё нормально. — ответил Роун, и закинув рюкзак за плечо, вышел из туалета. — Слушай, — Генри начал идти за ним. — я ведь, может, помочь тебе хочу. Ну там советом каким нибудь. Или физически. — Мне не нужна помощь, спасибо. — парень ненадолго остановился и боком развернулся к другу. — Помниться, ты хотел со мной поговорить. — Да, так вот… — Я понял что ты хочешь спросить. У тебя вроде это нормально получается. — Ты про что? — Генри не понимал о чем говорит Роун. — Про общение с людьми противоположного пола. Ты ведь про это? — Ах! Да, именно так. — сказал Генри. — То есть… Я могу больше не обращаться к тебе за этим? — Смотря чего именно ты хочешь с этого получить. — сказал Роун. — Если ты не решишься на должный для джентльмена шаг, то она не будет с тобой встречаться. — А каким он должен быть? — Ну, например предложи ей встретиться в каком нибудь кафе, если хочешь узнать её поближе. — У тебя самого, хоть раз, были отношения? — довольно спросил Генри. — Были. Но предпочту о них не рассказывать. — Ладно, я тебя понял. — сказал Генри. — Я сейчас направляюсь в библиотеку. Ты со мной? Роун замешкался на ровном месте. Было бы лучше пойти в кабинет и не опоздать на урок, но и не отказывать другу было бы неплохо. Роун решил что разок, для разнообразия, прогулять урок стоит, поэтому кивнул и отправился вместе с Генри в зал полный книг, где можно было убить время, либо на всякую чепуху, либо прочитать какую нибудь статью или науку. А времени было много, чтобы забыть про разговор с директором. Очень много. В библиотеке было не очень много народа, однако шум из-за этого поднимать всё равно не стоило. Кабинет, наполненный книгами, будто был большим залом, где по разным местам были расположены круглые столы, стулья книжные полки, набитые рукописями различных характеров и специальные столики, где стояли компьютеры, в которых только и ищи нужную информацию в интернете. Около входной двери сидела, злобный на вид, библиограф, и на него страшно было смотреть. Он повернулся к появившимся в дверях молодым людям строго спросил: «Вы надеюсь не баловаться сюда пришли, раз решили всю перемену провести в этом месте?» Генри растерялся, а Роун твёрдым голос ответил отрицательно, и библиотекарь, дав согласие на вход в библиотеку, махнул на них рукой. Когда они вошли, Роуну не понравилось, что людей в зале было маловато, учитывая, что обычно собирается много народу. Это бросилось ему в глаза ещё на первом этаже, когда он шёл к мистеру Ротту. Роун и Генри прошли за свободный стол и положили на него свои рюкзаки. Первый решил прошерстить стеллажи и поискать что нибудь полезное, а Генри в свою очередь решил отправиться в «Всемирную Паутину», чтобы прочитать последние новости. Эту процедуру, они проделали молча, так было принято в подобных заведениях, наверно, чтобы не привлекать внимание случайных людей, которые и так пялятся на избитые руки Роуна. Пока Генри ходил по интернет-ссылкам в поисках интересной информации, Роун изучал литературу. Отсюда он мог взять что нибудь поучительное, хотя своего опыта в жизни ему вполне хватало. Прочитав несколько выдержек из книг, он увидел, чем они начинались, заметил среди них много неизвестного. Как обычно, было много того, чего он совсем не читал. Например, «Люди не знают о себе самих». Она могла предназначаться для тех, кто не знал своего места в мире, однако Роуну было интересно прочесть лишь о том, что думают авторы книги, а что до набора информации, парню это было не нужно. Через пятнадцать минут он немного утомился. На обратном пути, он нашёл книгу, которую Генри уже давно искал лично для себя. Подойдя к его рабочему столу, он его окликнул, но не успел сказать о находке, Генри его перебил: — Роун! — хриплым шёпотом он произнёс его имя. — Присядь, кое-что покажу. Роун взял кресло с соседнего пустого стола, и молча присел рядом с Генри, положив в книгу слева от себя. Он не ждал от друга чего-то интересного и захватывающего из того, что он мог найти в интернете. Его лицо было серьёзным, демонстрирующим выражение полной незаинтересованности. — Я значит листаю новости, и смотри на что натыкаюсь: «Банда подростков устраивает бесчинства в штатах Америки.» Казалось бы, просто какие-то хулиганы и отморозки, но смотри кого я среди них обнаружил. — он показал первую фотографию, на которой был изображён молодой человек, в свободной одежде, афроамериканец, не больше семнадцати точно. Роун прищурил брови, и вспомнил парня. — Это же… — начал Роун, но Генри договорил за него. — Билли, Билли, блин, Миллер! Помнишь, его исключили из школы и его затем отправили в школу для проблемных детей? Так мало того, не только его выгнали отсюда, но и всех тех, кто здесь учился раньше. — он наклонил голову к Роуну. — Пока директора не было, я решил проверить список тех, кого отчислили. — Совсём из ума выжил?! Тебя тоже исключить могли. — Но не выгнали же? — улыбнувшись, сказал Генри. — За прошлый год выгнали многих, — сказал Роун. — тогда это сказалось на работоспособности школы. А это кто? Который в костюме? — Видимо глава этой шайки. Его не знаю, Причём все остальные вообще одеты как будто в какие-то обноски. — продолжил Генри. — Мог этого и не говорить. — сказал Роун. — Это и так понятно. Одно хорошо: эта херня нас не касается, так что переживать не за чем. — Ты прав. — сказал Генри, и закрыл интернет. — Ты что нибудь нашёл у себя интересного? — Думаю интересно станет тебе. — парень протянул Генри книгу, и тот был приятно удивлён. — Ух ты! Ты её нашел? Спасибо. — Не за что. Всегда рад помочь. Они начали потихоньку собираться на урок, ведь перемена подходила к концу. Пока Генри забирал книгу, Роун ждал его снаружи, в коридоре. Было удивительно узнать, что бывший ученик школы присоединится к отряду подростков, которые вместо слов языка слов, понимают только язык силы. Роун мог владеть и тем и другим без каких либо проблем и по возможности. В двенадцать тридцать они уже сидели в классе, Места за партами не были заняты. Урок уже начался. Он ничем, по процессу, не отличался от предыдущих — просто сидишь молча, читаешь материал и периодически записываешь самое нужное. Первые полчаса прошли скучно только у одного Генри. Он просто возился на одном месте, не зная куда себя деть. Роун думал, что это связано с тем что он сегодня прочитал в интернете, и если его мысли верны, он никак не мог понять почему слова о том, что школу это безобразие не коснётся, его не утешили. Но тут он обратил внимание на то, куда постоянно смотрел Генри. За партой возле окна, сидела Джессика, вместе с одноклассницей. Похоже, что Генри думал о ней, о том, как к ней подсесть, или как она подсядет к нему, и они оба заведут душевный разговор. Первым делом он посмотрел на Генри и увидел на его лице тень улыбки. Мгновенно отгородив себя от мыслей, парень начал как обычно делать свою работу. Когда урок закончился, все разошлись по своим делам. Увидев, что Генри хотел что-то сказать Джессике, но та ушла, не проявив должного внимания, Роун решил снова помочь другу. Девушка направлялась в столовую, и чтобы не вызвать подозрений, Роун шёл достаточно медленно, чтобы проследить за ней. Придя в столовую, Джессика уже заказала себе меню, и присела за столик поближе к выходу. Сама готовальня была намного больше библиотеки, и здесь есть возможность говорить в полный голос, а если крикнуть можно услышать своё собственное эхо. Она даже не заметила, когда появился Роун. Тихо сев напротив неё, он ждал когда она поднимет голову и обратит на неё внимание. Прошло несколько минут, затем ещё, наконец её взгляд остановился на нём. Медленно проглотив кусочек пирожного, она сказала: — Ты же вроде не хотел говорить, или нет? — Тогда у меня настроение было паршивое. — Так ты готов рассказать о том, что тебе говорил директор. Я слушаю. — Какое тебе дело до того, что мне говорил мистер Ротт? Ты его «глаза и уши»? — Можно и так сказать. — ответив на вопрос, она положила руки на стол и согнула спину. - Для тебя же будет лучше, если ты всё расскажешь. Иначе мне придётся просто взять и рассказать директору. — Руки в крови, и забинтованные. — коротко ответил Роун. — Сойдёт? — А почему? Издеваешься над слабыми? — Думаешь я отбитый? — Я думаю ты смельчак, раз присел за мой стол. — Если ты считаешь, что сейчас я буду к тебе подкатывать, то ты ошибаешься. Я сейчас кое что расскажу, а затем сама решишь, что будешь делать. — Договор или просьба? — Ни то, ни другое. Сегодня утром ты разговаривала с одним парнем: одноклассник, беловолосый и в клетчатой рубашке. — Мы сейчас говорим про Генри Уолберга? Он забавный, и… хороший, даже слишком. А таких мир не принимает. — Может быть. Вообщем, он обратился сегодня ко мне, с просьбой рассказать про то, как правильно с девушками общаться. Он похоже в тебя втрескался. — Ого! — она с удивлением посмотрела в сторону. — Неожиданно, конечно. И… Он хочет со мной встречаться? — Я точно знаю, что ты ему не безразлична. Я захотел ему помочь, поэтому я и обратился к тебе. — Вы с ним друзья? — Джессика с интересом посмотрела на Роуна, стараясь, чтоб он заметил эту смену взгляда. Вместо того чтобы опустить взгляд, тот продолжил пристально смотреть на её лицо, — А может ты тоже в меня влюблен? — Не надейся, — резко сказал Роун. — я здесь только с одной целью. И ты эту цель услышала. — И какой же? Неужели ты хотел со мною встретиться, только чтобы потом рассказать Генри про всё это? Ха-ха-х… Как мило! — Я ему ничего говорить не собираюсь. Просто довожу до сведения, а дальше выбор за тобой. — Что именно ты хочешь сказать? Как я должна поступить? Может быть расскажешь? Мне не терпится получить объяснение всему. — Либо ты делаешь шаг навстречу, либо говоришь ему, что тебе он не интересен. — Обещать ничего не буду. Решать мне, как ты и сказал. — оставив еду нетронутой, она накинула рюкзак и встала из-за стола. — Ладно, я пойду. Мне по делам надо. — Даже не доешь? — спросил Роун. — Нет, пускай лежит. Сотрудники потом съедят.  Она удалилась из столовой, оставив Роуна наедине с собой… или почти наедине, ведь в столовой ещё были люди. До обеда было ещё долго, так что Роуна никто не беспокоил. Народу было много, кто-то заказывал столовое меню, а кто-то приходил со своей едой. Окинув взглядом помещение, юноша заметил двух парней, которые внимательно следили за тем, где кто находится. Парень пытался понять, что они пытаются придумать. Наконец один из них посмотрел в его сторону, они встретились взглядом неприязни и недоверия. Роун сразу же отвернулся и встретился глазами с Оливией, которая, решив, что нужно составить ему компанию, тут же подошла к присела за его стол. Выглядела она так себе. Она слегка шмыгала носом, а её глаза были немного влажные. Юноша решил пока ничего ей не говорить. Посидев немного с ней рядом, Оливия достала еду из сумки, отодвинув перед этим поднос Джессики в сторону Роуна. Он никак не отреагировал, ведь его взгляд был снова направлен в сторону двух парней, которые явно что-то замышляли. Через минуту они уже с опаской косились в их сторону и передвигались по столовой очень быстро. Оба ушли за дальний столик, видимо, оставляя Роуна и Оливию один на один. С задумчивым видом он следил за каждым их движением, пока Оливия рассеянно играла вилкой, меланхолично смотря в сторонам. Внезапно она замерла и спросила: — Ты не будешь есть? — это наверняка не то, о чём она хотела спросить. — Это поднос Джессики. — ответил Роун. — Да и потом, я со своим полдником пришел. — Ясно. — она продолжала слегка агрессивно тыкать вилкой в салат, и это заставило юношу переключиться на неё. — Что-то не так? — Хех, — выдала Оливия, по её нынешнему состоянию это звучала саркастично. — а я всё думала, когда ты спросишь. Я до сих пор не могу отойти от разговора с мистером Роттом. Не могу рассказывать подробности, просто… на меня это дурно влияет, сам видишь. — Если я скажу, что от разговора с директором мне стало хуже чем тебе, тебя это утешит? — Немного. — ответила Оливия. — Видимо весь разговор только и касался той самой темы, о которой ты говорил. — Нет, беседа была о другом. вот об этом. — он снова показал свои руки. — Оу, понятно. — сказала она, и сразу переключила тему. — Ты сказал что этот поднос с едой принадлежит Джессике. Вы с ней о чём-то говорили? — Немного. Решил кое кому помочь, и поэтому обратился к ней. — Генри? Что именно ты ей сказал? — Я поставил её перед фактом, что он в неё влюблён. А дальше ей решать, будет ли она встречаться с ним или нет. — Идеальный способ не влезать в чужие дела. — с довольным видом ответила Оливия. — Это правильно когда ты не решаешь за кого-то вроде Джессики. Нужно давать выбор другим, чтобы они сами приняли решение. А если выбора нет… — Выбор всегда есть. — перебил её Роун. — То что нет выбора — это самообман. Этим пытаются запугать человека, поставить в затруднительное положение. Никогда под это не стоит прогибаться. — В твоих словах есть правда. Ты наверное самый честный человек, среди всех кого я только встречала. Роун выдал слабую улыбку, и снова развернул свой взгляд на двух парней, что сидели возле окна, и о чем-то говорили. Оливия тоже посмотрела в их сторону, и ей стало любопытно, что он в них нашёл. Один из них снова посмотрел в их сторону, и что-то сказав своему другу, они оба встали из-за стола, и медленно начали в сторону Роуна и Оливии. Девушке стало не по себе, а вот Роун до сих пор не отводил от них свой неприветливый взгляд. Когда до них оставалось не больше десяти метров, парень, который разговаривал с другом, начал пятиться назад, словно решил убедиться, что рядом нет охраны. Но её не было, поэтому они решились подойти к ним и заговорить. Тот, что постоянно озирался на Роуна, облокотился на стол, а его сообщник стоял позади него. — Ну привет! — сказал он. — Чего глазеем? — Ничего. — ответил Роун. — Уверен? Позволь пояснить: я не люблю когда на меня пялются. Это меня дико раздражает. — Не наседайте на него. — вступилась Оливия. — У него и так тяжёлый день выдался. — Я вроде не с тобой говорю. — сказал парень, и его друг встал рядом с ней. — Вам что-то не нравится? — спросил Роун. — Я тоже выскажу кое что: мне не по душе, когда какие-то оборванцы, вроде вас, заявляются в школу чтобы натворить бед. Обычно я сразу врываюсь к таким как вы, и пытаюсь выяснить в чём дело, но как уже сказала моя подруга — я сегодня не в настроении. — Люк, у нас походу тут умник нашёлся. — парень обратился к своему сообщнику, затем снова переключился на Роуна. — Если бы мы не были сейчас так вежливы, то ты бы получил по роже. И ты бы хорошенько обосрался от неожиданности, но сейчас, как я вижу по твоему выражению лица, до тебя не доходят мои слова. Придется хорошенько припугнуть. — он достал из кармана раскладной нож, приставил его к горлу юноши. Оливия слегка испугалась, и будто приклеилась к спинке стула. — Теперь дошло? Голос его сменился, и в лице этот отморозок стал более агрессивным. Единственное, что смутило всех наблюдающих за этой ситуацией, это то, как Роун до сих пор сидел на своем месте и даже не пошатнулся. Казалось бы, ему угрожали расправой, всего лишь, из-за какого-то взгляда в сторону плохой компании из двух парней, но юноше было плевать. Как будто это каждый день с ним происходит. Хуже всего, было то что Оливия была больше остальных напряжена и напугана. Больше всего ей хотелось как-то помочь, но она боялась сделать хоть одно резкое движение. Тем временем, второй парень по прежнему усмехался, надеясь вызвать у Роуна страх. Внезапно он резко мотнул головой в другую сторону. За собравшейся компанией, стоял охранник. Молодой брюнет, возраст где-то ближе к тридцати. На его груди был бейджик, на котором было написано «ОХРАННИК». Пришедший сотрудник школы вызвал у Оливии облегченный вздох. — Какие-то проблемы ребят? — хулиган сразу убрал нож, как только услышал голос мужчины позади себя. — Проблем нет. — сказал второй отморозок. — Никаких. — Я видел нож у второго парня. Советую вам уйти с столовой. — Слушайте, — они начали оба идти к охраннику. — давайте мы сами разберемся с ними, а вы не лезьте. — Назад! — охранник начал доставать перцовый баллончик, и те начали усмехаться. Тот, что тыкал ножом в Роуна, случайно повернулся к Оливии, когда та в спешке убрала свой телефон в сумку. Она тоже с опаской взглянула на его строгий взгляд. Теперь, и ему, и Роуну, было понятно кто вызвал охрану, когда трое парней вели не душевный разговор между собой. Его глаза сверкнули черным огнем, губы расплылись в неприятной ухмылке. В тот же миг у неё возникло непреодолимое желание схватить её телефон и разбить об пол — это он и начал делать. — Дай сюда телефон! — крикнул он. — Отвали от меня! — она пыталась сопротивляться, никто из них даже не заметил, что Роун встал из-за стола и держал в правой руке поднос. — Это ты его вызвала?! Отвечай, сука! — Убери руки, ублюдок! — в момент, когда он пытался дотянуться до сумки, Оливия схватила его за кисть и больно укусила в область большого пальца. — Ай, блядь! — крикнул он, и дал Оливии мощную затрещину по лицу. Этого Роун как раз и ждал. Если не хочется получить строгий выговор, или того хуже — угрозу отчисления из школы, то лучше дождаться момента, когда эти отморозки начнут потасовку. Первое что сделал юноша — кинул поднос с едой, и попал прямо в голову хулигану. Второго ждало недолгое «свидание» с охранником: когда он снова пошёл в сторону последнего, тот мигом вытянул баллончик и сделал длинное нажатие. Жидкость выстрелила прямо в глаза отморозка и тот упал на колени. Тело его несколько секунд корчилось на полу, ему было больно в глазах, а также в носоглотке. Тот, что угрожал ножом и ударил Оливию, снова достал своё оружие, и резко начал махать им из стороны в сторону, пытаясь задеть Роуна. Сам Роун был спокоен и сосредоточен на драке, а отморозком двигала злость, с которой он не мог справиться. В какой-то момент, он направил лезвие вперед, и Роун, схватив правой рукой за его кисть, развернулся на 270 градусов и ударил локтём ему в диафрагму. От восприятия удара, было понятно, что отморозок не является спортсменом, и пресс у него явно не крепкий. Не изменяя положения, юноша проскочил под руку, и несколькими ударами по локтю, выбил из рук нож. Хулиган хотел ответить, но удар в подколенную ямку, заставил его встать на одну ногу. Тогда Роун подхватил его левой рукой за затылок, ударил его головой об стол. Парень упал на пол, и обеими руками держался за свой, разбитый в кровь, нос. Роун не стал его добивать, зная что за это ему прилетит. Он подобрал свою сумку, помог Оливии подняться и стал идти вместе с ней к выходу, сказав охраннику, что они теперь в распоряжении последнего. Когда они, наконец, вышли из столовой, Роуна накатило беспокойство за Оливию, и он спросил: — Всё нормально? Он не сильно тебя ударил? — Больно, но терпимо. Мне ещё и не такое прилетало… — Роун, после этих слов забеспокоился ещё сильнее, но не стал задавать лишних вопросов. — А неплохо ты его в конце головой по столу ударил. — Был бы перцовый баллончик, как у того охранника, может быть я бы усмирил его побыстрее. — Это точно. — сказала она Роуну. — Хорошо что мой брат ещё подоспел. — Твой брат? — он оглянулся назад, в сторону столовой. — Этот охранник? — Ага, мы сейчас с ним в не особо дружеских отношениях, но он всё равно за меня переживает. В случае какого нибудь пиздеца, я всегда зову его на помощь. — А что между вами случилось? — спросил Роун. — Раньше он сутками работал вышибалой в одном баре у нас в городе. Наши родители живут в другом месте, и они оставили меня здесь, с ним. Я думала, что будь рядом с ним какое-то время, мы будем относиться друг к другу как брат с сестрой, но… мы с ним сильно поссорились, и теперь я с ним не разговариваю. Он думал, что сменив работу, он докажет, что может быть рядом. И под этим я имею ввиду то, что он не только должен прибегать как послушный брат если какая нибудь херня случается, а что он, хоть иногда, должен навещать меня на переменах, чтобы поговорить со мной. Мне хочется, чтобы он хотел именно этого. — Но ты ему об этом не говоришь? — спросил Роун. — Нет. Нужно чтобы он сам до этого допёр. — Ну, это правильно. — сказал Роун. — А у тебя? Есть братья, сестры? — спросила Оливия. После окончания вопроса, он медленно отвернул взгляд в сторону. — Роун? — Был. — ответил он. — Его звали Саймон, шесть лет ему было. Умер, незадолго до смерти отца. — девушка была шокирована, и в мыслях, начала себя ругать за данный вопрос. Затем она выразила соболезнование: — Мне очень жаль. Молчание затянулось. Никто из них не сказал ни слова, тогда Оливия кое что предложила юноше: — Слушай, ты не против если я сяду за твою парту? — Не против. Только давай не будем говорить про прошлое. — Хорошо. Нам на второй этаж, пойдём. Оливии оставалось надеяться на то, что никто не спросит про ее ссадину на щеке, что получила от удара, Роуну никто не задаст вопросов про сегодняшний инцидент, несмотря на то, что на его стороне ситуация была выигрышной. На это Роуну оставалось полагаться, потому что больше полагаться было не на что. Через несколько минут, покинув столовую, они подошли к тому кабинету, где проводился следующий урок.