Lovesick

— Так и знала, что здесь будет целая толпа магглов... Полноватая рыжеволосая женщина средних лет пробивалась через толпу, заполонившую вокзал Кингс-Кросс. За ней следовали её супруг, лысеющий рыжий мужчина в роговых очках, и двое подростков — долговязый, нескладный парень и хорошенькая невысокая девушка; у брата с сестрой волосы были такие же огненно-рыжие, как и у родителей. — Давайте, в темпе! — повелительно воскликнула Молли Уизли. — А не то ещё на поезд опоздаем. — Да ладно, мам, у нас ещё есть время, — возразил Рон, тащивший багажную тележку и клетку с верещащим сычиком, — и платформа совсем рядом... Семейка наконец пробилась к стене между девятой и десятой платформами. Рон толкнул тележку, направив её прямо на стену, и пересёк барьер, разделяющий маггловскую и волшебную часть вокзала. Его примеру последовал Артур, а следом устремились Молли и Джинни. Платформа девять и три четверти встретила их шумом и весёлым оживлением. Всюду слышались разговоры, смех, уханье сов, мяуканье кошек, скрип тяжёлых чемоданов; большой алый паровоз выпускал клубы белого пара. — Рон, Джинни, вас ждёт важный и ответственный учебный год, — серьёзным тоном произнёс мистер Уизли, когда они наконец подошли к поезду. — Учитесь хорошо и не нарывайтесь на неприятности. — Счастливого учебного года, Рон! — тепло улыбнулась сыну мать семейства. — И тебе, Джинни. Будь умницей, доченька, — понизив голос, она добавила, — и помни, что я тебе говорила: возможно, именно в этом году ты встретишь свою судьбу... Громкий свисток возвестил об отбытии поезда. Молли торопливо чмокнула дочь на прощание, Рон заскочил на подножку, Джинни последовала за ним; отец помог ей затащить чемодан в вагон. Наконец дверь захлопнулась, и «Хогвартс-экспресс» тронулся с места, набирая ход. — Прости, сестрёнка, не могу с тобой поехать, — торопливо сказал Рон, — обещал Лаванду встретить. — Лаванду? Лаванду Браун? — вскинула брови младшая Уизли. — Ага, — мечтательно улыбнулся Рон, — мою милую Лав-Лав. — «Лав-Лав»? — фыркнула Джинни. — Кажется, ещё недавно твоей «лав-лав» была Парвати Патил... Или Падма? Хотя кто их отличит... — Да запросто, — улыбка Рона была совсем как у довольного кота, — у Парвати родинка над правым бедром. — Рон! — Шучу, над левым! Ай! — Джинни не выдержала и ткнула кулаком брата в бок. — Ладно, Джин, я побежал! Младшая Уизли лишь вздохнула. Её старший брат слыл бабником и сердцеедом, и эти слухи были недалеки от истины: Ронни действительно был человеком, легко увлекающимся девчонками и столь же легко их бросавшим. Впрочем, этим качеством отличались все её братья: и близнецы Фред и Джордж, и Билл, и Чарли, и даже зануда и карьерист Перси — все были столь же любвеобильны и меняли девушек как перчатки. Даже интересно, в кого они такие пошли: ни убеждённый семьянин Артур, ни верная жена Молли ни в чём подобном не были замечены. Должно быть, в дядю Гидеона и дядю Фабиана — братьев мамы; дядюшки тоже слыли балагурами и ловеласами, и даже в шутку говорили, что в неволе они не размножаются. А Джиневра была совсем другой. Хотя ей уже минуло пятнадцать, и многие её сверстницы уже только и думали, что о мальчиках, романтике и тому подобном, парня у младшей Уизли не было. Нет, Джинни то и дело ловила заинтересованные взгляды парней, и периодически получала неловкие приглашения прогуляться вдоль Чёрного озера или сходить в кафе мадам Паддифут в Хогсмиде — даром, что сама она была весьма привлекательной девушкой: невысокая, но стройная и спортивная, густые огненно-рыжие волосы, большие карие глаза; даже веснушки её вовсе не портили. Но сама младшая Уизли лишь вежливо отклоняла любые приглашения; никто из ухажёров, будь то задумчивый черноволосый рэйвенкловец Майкл Корнер или рослый мулат Дин Томас с Гриффиндора, не привлекал её. И даже кумиры большинства юных и не очень волшебниц, будь то знаменитый писатель Гилдерой Локхарт или звезда квиддича Виктор Крам, не вызывали у Джинни совершенно никаких чувств. Да что там влюблённость — близких друзей и подруг у младшей Уизли тоже не было. С соседками по девичьей спальне в башне Гриффиндора Джинни поддерживала ровные, но формальные и довольно прохладные отношения. На дружном Гриффиндоре Джинни была «белой вороной», и порой это беспокоило и озадачивало её. Пытаясь найти ответ на вопрос, что с ней, Мордред побери, не так, Джинни даже обратилась за советом к матери; миссис Уизли отнеслась к просьбе дочери на удивление спокойно, словно давным-давно ждала этого вопроса. С тёплой, заботливой улыбкой Молли рассказала, что в её возрасте она была точно такой же — до тех пор, пока в один прекрасный день не влюбилась в Артура. Человека, который принёс в её мир свет и тепло. Человека, который наполнил её мир красками, спас её, дал ей смысл жизни. Осознав это и завоевав сердце будущего мужа, её мама научилась любить и чувствовать по-настоящему. И затем Молли со всё той же улыбкой сказала, что Джинни тоже рано или поздно встретит такого же мужчину. Особенного мужчину. Джинни понуро двигалась вдоль вагона, волоча за собой чемодан. Все купе были забиты учениками; наконец, отворив очередную дверь, Джинни увидела девушку с гривой спутанных каштановых волос, сидевшую возле окна и уткнувшуюся в какую-то книгу. — Привет, — поздоровалась Джинни, — не против, если я подсяду? Девушка оторвалась от книги и коротко кивнула. Младшая Уизли затащила чемодан вовнутрь и уселась напротив; она узнала свою соседку — ей была Гермиона Грейнджер, учившаяся на Гриффиндоре на одном потоке с Роном. Они ехали молча. Джинни равнодушно созерцала проносившиеся за окном сельские пейзажи, Гермиона всё так же читала книгу, ничего не замечая. Насколько Джинни знала, Грейнджер была отличницей, лучшей ученицей школы и пай-девочкой, «точь-в-точь как Перси», по словам Рона. Впрочем, Уизли была вовсе не против такой компании — благо, Грейнджер не приставала к ней с пустыми разговорами и не мешала думать о своём. Вдруг дверь купе распахнулась. Джинни подняла взгляд: на пороге стоял какой-то блондин-хаффлпаффец, высокий, худощавый и курносый, компанию ему составляла парочка туповатого вида приятелей. — О! Уизли! — бросил блондин, широко ухмыляясь. — Мы знакомы? — спросила Джинни, недоумённо подняв бровь. — А, позволь представиться — меня зовут Захария Смит, — всё с той же самоуверенной ухмылочкой произнёс блондин. — Не хочешь пересесть в наше купе, составить нам компанию? Вовсе необязательно сидеть с этой мымрой, — добавил он театральным шёпотом, кивнув в сторону Грейнджер. Гермиона в ответ на оскорбление и ухом не повела, зато Джинни невольно стало обидно за свою попутчицу. — Спасибо за приглашение, Смит, — холодно ответила младшая Уизли, — но меня это купе полностью устраивает. — Да ладно тебе, — хихикнул Захария, и его спутники весело загоготали, — иди лучше к нам, вместе веселее будет! К тому же ты у нас девчонка симпатичная, я бы с тобой и погулял у озера, и в Хогсмид сводил. Как на это смотришь, Уизли? Джинни аж передёрнуло. Этот Захария ей определённо не нравился: ни его наглые, самоуверенные манеры, ни сальная улыбка, ни масляные взгляды, которые он то и дело бросал на её грудь. — Ты что, с первого раза не понимаешь? — неприязненно рявкнула она. — Проваливай отсюда! И вообще, я всё брату расскажу! — Ха! Твой братец небось с очередной девицей развлекается, ему сейчас не до этого, — не унимался Смит, — и вообще, мы-то чем хуже? Давай, Джинни, не ломайся! И, недолго думая, Захария подался вперёд, схватил девушку за предплечье, «невзначай» задев грудь, и потянул на себя — но Джинни свободной рукой достала палочку. Смит истошно заорал: его облепили маленькие, шустрые нетопыри, кусали руки, лицо, которое он пытался прикрыть ладонями; приятели попытались помочь ему, но безуспешно. — Ого! — раздался высокий удивлённый голос. Джинни повернулась и с трудом подавила стон досады: по коридору вагона шёл невероятно толстый, лысый старик с густыми моржовыми усами. Гораций Слагхорн, профессор зельеварения и декан Слизерина. Не повезло ей — напасть на однокашника на глазах у преподавателя! Оставалось лишь надеяться, что профессор Слагхорн не станет слишком лютовать: всё-таки старичок был добродушен, и со всеми вёл себя дружелюбно и приветливо. — Ого! — повторил Слагхорн; его бледно-зелёные глаза смотрели на Джинни с изумлением и восторгом. — Потрясающе, просто потрясающе! Лучший Летучемышиный сглаз, что я видел за всю свою жизнь! — Сэр, она напала на меня! — громко пожаловался Захария Смит, но зельевар не удостоил его даже поворотом головы. — Напомните, как вас зовут, юная леди? — Джинни Уизли, — представилась Джинни, непонимающе глядя на Слагхорна. — Что ж, дорогая Джинни, вы меня сегодня приятно удивили, даже, можно сказать, обескуражили: столь бесподобно исполненная порча! Как насчёт того, чтобы разделить со мной обед? Со вкусными блюдами, в приятной и интересной компании? — Эм... ну хорошо... — Тогда вперёд, Джинни, время не ждёт! — широко улыбнулся Гораций и с невиданной для его габаритов прытью потопал по вагону. Всё ещё не веря своей удаче, Джинни поплелась следом. Она не видела задумчивого взгляда, которым провожала её Грейнджер.

* * *

Просторное, хотя и довольно слабо освещённое купе было битком набито народом. Джинни задумчиво сидела в самом уголке рядом со Слагхорном, не обращая внимания на прибывающих гостей. Похоже, она должна была сказать спасибо Смиту: ведь благодаря ему младшей Уизли удалось попасть в так называемый «Клуб Слизней», куда профессор Слагхорн отбирал самых перспективных, по его мнению, студентов. Среди них были как дети влиятельных и знаменитых волшебников, так и те, кого Слагхорн приметил за тот или иной талант. Многие студенты мечтали попасть в этот клуб, ведь профессор был с радостью готов помочь своим любимчикам, дать им нужные рекомендации и протолкнуть их на то или иное тёплое местечко; увы, далеко не всем это удавалось... Наконец последние гости зашли в купе, и дверь захлопнулась. — Ну что ж, дорогие мои, — Слагхорн одарил всех радушной улыбкой, — все друг друга знают? Вот Кормак Макглагген — вы, должно быть, встречались? Рослый семикурсник с жёсткими светлыми волосами поднял руку в знак приветствия. — А вот Невилл Лонгботтом, глава Дуэльного клуба — с ним-то вы наверняка знакомы! Невилл, плечистый и уверенный, дружелюбно улыбнулся. Джинни лишь кивнула в ответ. — Хлоя Блэк, дочь знаменитого Сириуса Блэка, солиста группы «Хобгоблины», — гордо продолжал Гораций, — и просто талантливая и очаровательная девушка! Хлоя, черноволосая и сероглазая гриффиндорка курсом старше неё, подмигнула Джинни. — И разумеется, наш дорогой Гарри Поттер! Черноволосый парень в круглых очках наконец вышел на свет лампы, приветливо улыбаясь. Ярко-зелёные глаза посмотрели прямо на Джинни, и та почувствовала, будто земля уходит у неё из-под ног... Она будто впервые в жизни открыла глаза. Мир вокруг неожиданно заиграл совершенно иными, невероятно яркими красками. Словно до этого дня она существовала в сером и тусклом мире, ничего не видя и не замечая. Всё её тело наполнилось невероятным теплом. Словно раньше она не чувствовала ничего, кроме сырого, промозглого холода. Сердце забилось в быстром, неистовом темпе. Из лёгких куда-то пропал весь воздух... Джинни тяжело вздохнула, едва не задыхаясь и всё ещё таращась на Гарри. Тот лишь растерянно спросил: — Всё в порядке? — Д-да... — тонко пролепетала Джинни, не осознавая, что говорит и где вообще находится. Сейчас все её мысли занимал лишь голос Гарри Поттера: глубокий, невероятно мелодичный баритон, этот голос был самой приятной музыкой для её ушей. Музыкой, которую она готова слушать вечно. И сам Гарри тоже был прекрасен. Высокий и худой, но с прямой осанкой, а под просторной мантией наверняка скрываются крепкие, рельефные мускулы. Иссиня-чёрные волосы, очаровательно растрёпанные, к которым так хотелось протянуть руки и играть с ними. Мягкая, добрая, слегка застенчивая улыбка. И эти необыкновенные глаза, яркие, изумрудно-зелёные... — Итак, вся старая компания здесь, — голос декана Слизерина будто раздавался откуда-то издалека, хотя Джинни находилась совсем рядом с ним, — и наша новая гостья, Джинни Уизли, которая сегодня продемонстрировала мне свои невероятные способности... Темноволосый скуластый слизеринец насмешливо фыркнул, заставив наконец младшую Уизли отвлечься от её мыслей. — Не переживай, Забини, у тебя тоже талант есть... выделываться! — сердито бросила она. Слизеринец лишь презрительно скривился, а Слагхорн благодушно захохотал: — Ох, моя дорогая! Будьте осторожней, Блейз: когда я проходил мимо купе этой юной леди, я заметил, как она сотворила чудеснейший Летучемышиный сглаз! На вашем месте я бы побоялся переходить ей дорогу! Поттер издал одобрительный смешок, явно найдя шуточку Джинни забавной. Та лишь ощутила, как её охватывает волна безумного счастья и восторга: Гарри нравятся её шутки! Остаток пути Слагхорн угощал собравшихся всевозможными лакомствами да рассказывал истории о тех или иных прославленных волшебниках, которых он имел честь обучать в Хогвартсе. Джинни кусок в горло не лез, и болтовню профессора она слушала вполуха, ничего не запоминая: сейчас она могла думать лишь об одном... Её мама была права — этот день настал. Она встретила своего мужчину, и он сейчас сидел прямо перед ней. Гарри Поттер, парень, который заполнил пустоту в её сердце, который дал ей смысл и желание жить. Парень, благодаря которому она наконец поняла, что значит быть человеком, что значит быть живой. Джинни чувствовала страсть, жажду, тягу. Она понимала, что Гарри — это её мужчина. Тот, с которым она готова провести всю оставшуюся жизнь. Мужчина, которого она любит всем сердцем. Мужчина, которым она жаждет обладать.

* * *

Гриффиндорцы нестройной гурьбой поднимались по мраморной лестнице к своей башне. Уже состоялось распределение первогодок, уже произнёс очередную приветственную речь директор Дамблдор; теперь сверх меры сытые, усталые и довольные студенты львиного факультета стремились в свои спальни. Джинни обогнала толпу девочек-второкурсниц, и оказалась прямо позади о чём-то болтавших Гарри и Хлои. — Мог быть повежливее с Ником, — выговаривала своему другу Блэк, — он, между прочим, всегда к нам хорошо относился! — Да не хотел я его обидеть, — пытался оправдаться Гарри, — просто он болтал, мол, он готов отдать жизнь, а я всего лишь сказал, что вряд ли он дважды умрёт. — Вот именно, а ты же знаешь, что для Ника шутки насчёт его смерти — больная тема! — возмущённо воскликнула Хлоя. — Ох, Гарри, когда же ты перестанешь быть таким бестактным болваном... Младшая Уизли почувствовала, как её охватывают раздражение и гнев. Мало того, что эта Блэк прицепилась к Гарри Поттеру как банный лист, так ещё и отчитывает его по такому ерундовому поводу! Джинни была полностью на стороне Гарри: она сама от души посмеялась над его шуточкой, и если Почти Безголового Ника обижают такие пустяки — это его проблемы. К тому же кто-кто, а Гарри нисколько не заслуживал подобной отповеди. Такой красивый, добрый, весёлый парень... и как у этой гадины Блэк поднимается язык его чихвостить? Уизли снова погрузилась в свои мысли. Конечно, сейчас у неё была цель в жизни — но как её достичь? Как ей понравиться Поттеру? Конечно, Джинни была миловидной девушкой, но достаточно ли будет этого, чтобы не только привлечь внимание Гарри, но и стать его будущей женой? Ведь в волшебном мире всегда ценилась не только внешняя красота будущей невесты, но и положение её семьи в обществе, её богатство, магическая сила и способности самой девушки, наконец. И у безродной бесприданницы, не обладающей хоть какими-то талантами, шансов найти достойного супруга было очень немного. Сама Джинни была чистокровной, да и род Уизли был весьма древним — но её родители никогда не были богатыми и известными людьми. Папа — средней руки чиновник в Министерстве магии, мама — домохозяйка... Поттеры же, судя по тому, что знала Джинни из школьных сплетен да со слов разговорчивого Слагхорна, были весьма небедной семейкой. Ещё дед Гарри основал компанию по производству всевозможных парфюмерных и косметических снадобий, которая приносила семейству Поттеров немалые прибыли. Джеймс Поттер, отец Гарри, хоть и не унаследовал отцовского таланта в зельях, но был звездой квиддича, сравнимой по уровню с Виктором Крамом; год назад Джеймс занял должность главы Отдела магических игр и спорта в Министерстве после таинственной отставки Людо Бэгмена. Мать Гарри, Лили Поттер, хотя и была магглорождённой, однако это не помешало ей стать любимицей Слагхорна — по словам профессора, та была настоящей мастерицей в зельях, и сейчас руководила зельедельческим бизнесом Поттеров. А ещё Лили Поттер считалась первой красавицей Магической Британии. Говорят, в своё время её руки добивался сам Тёмный Принц... Наконец ученики добрались до портрета Полной Дамы и вошли в общую гостиную Гриффиндора. Пожелав спокойной ночи брату и проводив взглядом Гарри, Джинни быстро поднялась по винтовой лестнице в спальню девочек. Джинни распахнула чемодан, стоявший возле её кровати, оттуда выпала небольшая тонкая книжка в чёрной кожаной обложке. На обложке ничего написано не было; Уизли с подозрением нахмурилась — такой книги у неё точно не водилось. Но откуда она взялась? Проверив подозрительную книжку заклинанием и убедившись, что никакой порчи и тёмных чар на ней нет, Джинни наконец осмелилась поднять загадочную находку — это оказался обычный маггловский ежедневник. Джинни быстро пролистала его: никаких записей на белых страницах не было, лишь на самой первой было написано «Т. М. Риддл». На первый взгляд, книжка была совершенно бесполезной и, должно быть, попала к ней случайно. Однако странное предчувствие говорило Джинни, что дневник оказался у неё не просто так, и что его пустые страницы явно что-то скрывают. Что-то, что может помочь ей. Заинтригованная, младшая Уизли спряталась за тёмно-алым пологом кровати вместе с дневником. Обнаружительные чары, которые она наколдовала, ничего не дали: страницы так оставались первозданно чистыми. Тогда Джинни достала самозаправляющееся перо — подарок Перси — и поставила точку на первой странице. Спустя секунду чернила исчезли, словно их и не было. Помедлив, Джинни вновь подняла перо и написала: «Меня зовут Джинни Уизли». Ещё одно мгновение — и слова бесследно пропали, будто всосавшись в бумагу. Но тут же, словно написанная невидимой рукой, появилась новая надпись: «Привет, Джинни Уизли. Меня зовут Том Риддл. Как у тебя оказался мой дневник?» Эта фраза исчезла, как и предыдущая, но не раньше, чем Джинни начала писать ответ. «Не знаю. Я нашла его в своей сумке». Новые слова проступили на бумаге: «Должно быть, это неспроста. Я знаю, кто ты, Джинни. И я видел, как ты следила за одним парнем во время ужина». «Не понимаю, о чём ты», — нацарапала Джинни, взволнованная как никогда раньше. Неужели этот таинственный Риддл находится здесь, в Хогвартсе? И не он ли подкинул ей свой дневник? «Джинни, не притворяйся дурочкой. Я знаю, что ты весь вечер наблюдала за Гарри Поттером. И я могу тебе помочь». Уизли чувствовала, как её сердце громко стучало от возбуждения. Слова снова исчезли, и на их месте появились новые. «Знаешь девчонку, что была вместе с Поттером?» «Да. Хлоя Блэк», — перо Джинни спотыкалось, она с нетерпением ждала, когда Риддл ей ответит. «Она подруга детства Гарри. И она влюблена в него». Какое-то мгновение Джинни лишь ошарашенно глядела на появившуюся фразу. А затем она ощутила, как в её висках что-то бешено застучало, а дыхание стало резким и прерывистым. Где-то в груди разгоралось совершенно новое, доселе незнакомое ей чувство... Глаза словно застилала кровавая пелена; лишь невероятным усилием воли Джинни взяла себя в руки — на странице дневника появилось новое сообщение. «Знаешь плакучую иву за школой? В Хогвартсе бытует легенда, что если признаться кому-то в любви под этой ивой вечером в пятницу, тот не сможет отказать. И я подозреваю, что Хлоя намеревается сделать именно это. Ты тот человек, который может остановить её, Джинни — и ты единственная, кто в этом заинтересован». Хотя Джинни всё ещё трясло от ярости, губы её скривились в зловещей улыбке. Загадочный собеседник был прав: она действительно желает остановить эту Блэк, и сделает всё возможное ради этого. Впервые в жизни Джинни чувствовала ненависть. Эта тварь хочет отобрать её возлюбленного. Она совершенно не любит и не ценит Гарри, но тем не менее желает заполучить его. Джинни не позволит ей сделать этого. Даже если придётся причинить Хлое Блэк боль — а она, видит Мать Магия, с удовольствием сделает это. Даже если придётся убить её. «Спасибо, что предупредил, Том, — наконец написала Джинни. — И всё-таки, кто ты такой? И зачем ты мне помогаешь?» «Неважно, кто я, — откликнулся Риддл. — И не пытайся разузнать это сама: успеха ты всё равно не добьёшься, лишь зря потеряешь время, которое могла бы потратить на то, чтобы устранить Блэк. А что до того, почему я тебе помогаю... кто знает? Возможно, я был бы рад, если бы с Хлоей Блэк произошло нечто неприятное. А может быть, потому, что в Хогвартсе стало слишком скучно, и что нашей школе чародейства и волшебства не хватает весёлых и ужасных событий». Буквы исчезли, как и появились, и спустя пару секунд возникла последняя надпись: «Доброй ночи, Джинни Уизли. Если понадобится помощь, обращайся: я помогу тебе советом. Но не более — свою работу ты должна проделать сама. Удачной недели».