Язва

Поезд, начавший пару минут назад тормозить, остановился напротив белого арочного фасада вокзала, обмазанного фиолетово–синими тенями высоких тополей. Леви подхватил небольшой серебристый чемодан и вышел из вагона, угодив подошвой кроссовка ровно в центр лужицы, набравшейся в просевшей плитке. За его спиной сипло выдохнули закрывающиеся двери. Он слегка повернул стопу и глянул на обувь, убеждаясь, что она не испорчена. Не хотелось бы в первый же день своего краткого рабочего визита испоганить единственную пару.       С другой стороны привокзальной площади из густой тени неспешно двинулось в его сторону такси, распугивая слипшихся голубей, купавшихся в поблескивающей на солнце воде. Леви удовлетворенно хмыкнул и поправил висящую на плече спортивную сумку.        — Добрый день. — Крупный седовласый таксист с довольно худым для такого телосложения лицом проворно выбрался из машины и распахнул зев багажника. — Давайте сюда.       Леви отказался от протянутой руки и сам загрузил чемодан, не преминув недовольно сморщиться при виде творящегося внутри бардака — лысая покрышка, лежащая на боку и явно полупустая автомобильная аптечка, подтекающая омывайкой пятилитровая канистра и пакет с тряпьем, запиханный поглубже с глаз долой. Он обтер ладони одноразовой влажной салфеткой с логотипом железнодорожной компании и сел в салон, чихнув от резкого запаха лимонного ароматизатора.       — Отель «Старый ключ», пожалуйста.       — Всенепременнейше! — весело отозвался мужчина и машина, гулко взревев, рванула с места, расплескивая собравшиеся у переполненных сточных решеток лужи.              Сразу за площадью полого поднимались вверх горы, в подножии которых мельтешила приземистая застройка и коррозийные заводские кости разлапистого промышленного пригорода; выше на склонах толпились свечки высоток, улицы становились шире, а поток машин — шумнее и больше. Леви посмотрел прогноз погоды на неделю: обещали жару днем и холодные утро и вечер. К счастью, его стандартный гардероб предусматривал и то, и другое.       Пятнадцатью минутами позже он повторил процедуру перемещения багажа, оплатил услуги такси и сверился с электронным письмом — все верно, улица святого Луки, дом номер 8. И только Леви собрался открыть матовую стеклянную дверь, как за его спиной с ужасающим скрежетом перевернулся, врезавшись со всей дури в бордюр, виляюще выехавший из–за угла велосипед. Леви проводил взглядом поскакавшее вниз по улице колесо и оглянулся — на мостовой, охая и причитая, поднимались с разбитых в кровь колен двое: светловолосый парень с испуганными голубыми глазами и второй, загорелый и встрепанный, витиевато покрывающий матом главного архитектора города, его мать, строителей, установивших бортовой камень, бетонный завод, его отливший, и, наконец, задержавшую их с другом продавщицу магазина.       — Жан нас убьет. — тихо и уверенно изрек сквозь поток брани блондин и выпрямился, разминая ладонями поясницу. На бледных щеках его проступили красные пятна, а покрытые ссадинами руки едва заметно дрожали.       — Да пошел он. — отмахнулся другой, яростно выпутывая из сбившегося пучка резинку. Блондин смерил его укоризненным взглядом, облизнул костяшки пальцев и попробовал поднять смявшуюся раму. Велосипед скрипнул и от него, печально звякнув, что–то отвалилось. Загорелый зажмурился на секунду, фыркнул, с чувством чертыхнулся и сел прямо на землю, полностью сосредоточившись на волосах. Леви против воли задержал на нем взгляд. Вот оно, подрастающее поколение. От парня даже издалека пахло сладким грушевым сидром, табаком и потом, да и одет он как заправский бездельник: поверх вылинявшей невнятного цвета футболки бордовый халат с кистями, рваные на коленях полосатые штаны, один носок черный, другой — серый. Друг его, на порядок приличнее и чище, уже отряхнулся и задумчиво осматривал покореженное уцелевшее колесо, сорванную цепь и разбитые звездочки передач.       — Нахера вот ты мне под руку говорил, а? — сидящий на земле запрокинул голову и прикрыл глаза ладонью, сложенной козырьком. На лице его пылал праведный гнев с примесью облегчения от удачно найденной причины своей неудачи, а брови угрожающе топорщились.       — А бордюр тоже я тебе под колесо бросил? — парировал блондин, предпринимая новую попытку реанимировать транспортное средство, и Леви решительно толкнул от себя дверь. Слушать чужие склоки не было никакого желания, тем более что его, после четырех часов езды, наконец-то ждал душ и кофе.              На ресепшене он получил ключ–карту, небольшой путеводитель по городу («насыщенный фитонцидами целебный воздух реликтового соснового леса», «релаксирующие прогулки на яхте по живописным бухтам», «обязательно оцените кухню, основой которой является многообразие свежей рыбы и местных молочных продуктов «, «посетите высокогорные озера в нашем уникальном пешем туре») и пароль от вай–фая. Менеджер пожелала приятного отдыха и подсказала направление, перегнувшись через стойку — налево, через двойную дверь и справа будет лестница, Вам нужен третий этаж. Леви поблагодарил ее и удобнее перехватил ручку чемодана, краем глаза заприметив выход на террасу, где только окончили уборку после завтрака.              Номер, вопреки его всегда заниженным ожиданиям, был просторный и светлый, а так же имел здоровенное панорамное окно на восточный край озера, невидимого ранее со стороны вокзальной площади. Обрамленное петляющей гранитной набережной вблизи и высокими золотящимися соснами вдалеке оно сонливо и благосклонно подмигивало бирюзой сквозь тонкие молочные занавески на приоткрытых фрамугах. Леви поставил обувь на полку и в одних носках вышел на широкий балкон, огороженный символической балюстрадой. Огляделся, глубоко вдохнул смолистый воздух и сел в скрипнувшее ротанговое кресло с мягкой подушечкой, скрестив руки на груди и растеряв моментально все желание что бы то ни было делать; лоб расчертила вертикальная морщинка, а углы губ расслабленно опустились. Он рассматривал бусины фасадов вдоль карабкающихся вверх улиц вдалеке, церковные шпили, белые песчинки чаек на морщинистой воде и думал нехотя, что стоило бы все же распаковать вещи, уведомить мистера Смита о приезде, побриться и спуститься выпить кофе, но перед этим он, все-таки, посидит еще пару минут, созерцая пейзаж перед собой и предаваясь блаженному ничегонеделанию.              Мистер Смит принял новость о прибытии мистера Аккермана в город крайне позитивно. Леви даже отнял телефон от уха, настолько громоподобным был его голос:       — …будем ждать Вас в понедельник, мистер Аккерман, наша методистка Вас встретит и проводит. Советую приехать немного заранее, территория немаленькая, а пересечь ее даже на служебном каре потребует некоторого времени.       — Конечно. — голос Леви сух и спокоен, что вызвало на той стороне провода новый натиск энергичных словоформ. Леви отнес руку еще дальше и махнул проходящей мимо официантке, одними губами произнося «кофе». Она понимающе улыбнулась и кивнула.       — …разумеется! На КПП назовите свою фамилию, охрана Вас пропустит. Ну что ж, на этом откланиваюсь, до скорой встречи, мистер Аккерман.       — Благодарю, мистер Смит. До встречи.       Леви поежился, отложил телефон, сделал глоток появившегося перед ним словно по волшебству крепкого американо и снова устремил свой взор к озеру, сменившему утренний зеленоватый отлив на холодный стальной блеск.       В понедельник ровно в восемь утра Леви тщательно выбрился, надел свитер, вышел из номера, выпил эспрессо на террасе отеля в стылой, еще не прогревшейся тени, и широким жестким шагом пошел вверх по улице до площади Весеннего равноденствия. Там он свернул на юг, спустился к автобусной остановке и сел на прямой рейс до здания университета, рядом с которым расположилось нужное ему учреждение. Автобус только приехал с конечной и салон заполнили торопящиеся на пары студенты. Леви выбрал место возле окна и положил на колени свой небольшой, но емкий рюкзак, в котором всегда лежало все самое необходимое — ноутбук, выкидной нож, набор отверток, гибкая клавиатура, спирт, документы и прочее подобное. Рядом пристроилась миловидная девушка с длинными черными волосами, собранными в два хвоста, в излишне короткой юбке и заправленной в нее черной маечке. От одного ее вида Леви по коже продрал мороз, и он зарылся носом в объемный шерстяной ворот. Девушка тревожно посмотрела в окно, руки в бижутерии быстро отстучали черными удлиненными ногтями сообщение в чате. Она нетерпеливо приложила телефон к уху, покрытому чешуей колечек, и вновь оглянулась, словно ища кого–то.       — Эрен, ты где? — сказала девушка и нахмурилась. Губы ее недовольно изогнулись. — Что значит «дома»? Мне прийти за тобой? Ты заболел? А что болит? Таблетку выпил? Может… — она замолкла на полуслове, лицо ее помрачнело еще сильнее. — Поняла.       Разговор завершился так же внезапно, как начался. Леви понаблюдал за ней еще пару секунд, затем полез в рюкзак за книгой. Девушка же надела наушники и замерла в неподвижности, словно жердь проглотила.              На остановках людей все прибавлялось, они рассаживались по свободным местам, сбивались в группы на задней площадке. На одной из остановок толпа внесла высокого парня в гавайской рубашке и с пирсингом нижней губы, который, заметив соседку Леви, тут же к ней склонился, осторожно коснувшись рукой ее ноги.       — Что? — несколько порывисто отозвалась та, сбросив его пальцы неуловимым движением коленной чашечки.       — Хорошо выглядишь. А где ребята?       — Понятия не имею, Жан. Я же им не нянька.       Жан криво улыбнулся, выпрямившись и ухватившись за поручень. Автобус как раз выехал на кольцевую развязку и салон сильно наклонило.       — Ну да, Микаса, как скажешь.       Та оставила его комментарий без ответа. Парень разочарованно пожал плечами и отошел. Леви проводил взглядом удаляющуюся широкую спину с оранжево–розовыми пальмами и отметил, что ее владельцу очень идут тонированные под платину волосы, что на большинстве молодых мужчин смотрится нелепо и вульгарно. Тут шоссе выровнялось, вынырнуло из плотного тоннеля сосен и запрыгнуло на длинный мост с плещущими на ветру флагами и Леви моментально забыл про готичную девочку и мелированного любителя гавайских рубашек, всецело поглощенный открывшимся перед ним видом покрытых округлым кустарником склонов, исчезающих в низко опустившихся косматых, но вместе с тем слюденисто–прозрачных облаках. Уже начинало пáрить.              На конечной он вышел вместе со всеми и пару минут прождал, пока автобус, поднимая клубы желтоватой песчаной пыли, развернется и проедет обратно, а светофор сменит красный сигнал на зеленый. В расположенной посреди незастроенной пустой долины дороге с регулировкой движения есть что–то сюрреалистичное, и он задумался, каково тут жить и работать. Осмотрел лица вокруг — кто–то возбужденно обсуждал последние сплетни, кто–то в телефоне, кто–то курил в гордом одиночестве. Обычные подростки с обычными делами.       На светофоре, рокоча мотором, встали плотным рыбьим косяком автомобили. Из стоящего во втором ряду белого форда «фокуса», громко хлопнув дверью, выбрался смутно знакомый со вчерашнего дня парень с наспех собранным пучком на затылке, и, лавируя среди машин, слился с толпой. Сегодня он выглядел уже не как бомж, но все еще с вызовом: шелковая рубашка в приглушенных сине–красных разводах застегнута кое-как, вельветовые черные штаны в белых крестах, явно сделанных хлоркой, стройнят больше, чем нужно. Из окна машины высунулась, прощально помахивая, рука, и что–то ярко вспыхнуло на солнце.       — Малыш, я приеду за тобой в три!       Шедшая перед Леви готесса вздрогнула и танком пошла вперед, не обращая внимания на недовольные окрики.       — Эрен!       Заслышав ее восклицание, напрягся и парень в гавайке, прикусив колечко в губе и ускорив шаг. Поймав взглядом почти успевший затеряться пучок, Леви почувствовал, что тому явно не по себе. Эрен просочился среди идущих людей, отступил к изгороди из стриженного тисса сбоку от главного входа и, поднырнув под нее, исчез.              До поворота к научному центру и расположенному в конце него массивному пропускному пункту Леви оставалось прошагать еще добрых полкилометра.              Стоило ему свернуть на узкую пешеходную дорожку вдоль съезда, как рядом притормозил белый «фокус». Стекло опустилось и Леви увидел бороду в небольших круглых очках над воротничком белой в полоску рубашки.       — Мистер Аккерман? — вопросили очки, и Леви понял, что это они бликовали ранее на светофоре возле университета.       — Да. — отозвался он немного вопросительно и склонил голову набок, останавливаясь. Очки беззастенчиво осмотрели его, и Леви увидел свое мелькнувшее отражение — джинсы, футболка, ветровка. Свитер к этому моменту он уже снял и подумывал свернуть и куртку, но пока не рискнул. В высокогорных лесах с влажностью всегда творится черт знает что.       Леви вполне сошел бы за студента, но его всегда выдают глаза, руки и походка.       — Простите, не представился. — белозубая улыбка расцвела под пшеничного цвета усами и Леви сглотнул поднимающееся изнутри беспричинное омерзение. — Зик. Зик Йегер. Я сегодня Ваш провожатый.       — Мистер Смит упоминал методистку. — брякнул почему–то Леви, переступая с ноги на ногу.       Зик рассыпался в свежем и пьянящем, как утренняя роса, смехе, поправив сползшие стекла согнутым указательным пальцем левой руки. Манжеты пиджака у него были покрыты мелкими пятнами, как от брызнувшего вина.       — Да–да, конечно, на методистку я не очень похож, но, уверяю Вас… Я доктор, и совершенно точно могу подвезти Вас к научному центру.       Что–то в этом человеке раздражало, однако, никакого отношения к работе это иметь не должно. Леви поджал губы, обошел машину и сел на пассажирское место, пристроив рюкзак на колени. Внутри салона было чисто, пахло мылом и клубничной жвачкой. В неплотно прикрытом бардачке, о который он стукнулся, садясь, коленями, Леви заметил что–то длинное и пестрое. Зик, улыбнувшись, пояснил:       — Младший брат забыл — и, немного наклонившись вбок, захлопнул крышку. Волосы у него пушистые и блестящие и Леви непроизвольно отдернулся, когда они коснулись его плеча.       — Какие теплые у вас отношения. –сказал он и улыбка Зика растянулась еще шире, а глаза за стеклами стали напоминать двух мокрых устриц.       — Ближе него у меня никого нет. Мы сироты.       Заворковав, машина проехала открывшиеся ворота. Леви издал многозначный вздох и отвернулся к окну, провожая взглядом высокий забор с гнездами камер видеонаблюдения.       Территория оказалась и правда огромной — через бескрайнее поле ярко-зеленого газона с торчащими из него, как поганки, флажками «осторожно, высоковольтный кабель» они ехали целую вечность. И всю эту вечность Зик Йегер, надо отметить, не без юмора и весьма живо рассказывал о статье, которую он в скором времени собрался публиковать. Леви задавал вопросы, дежурно кивал в нужном месте, но, в целом, слушал вполуха; его беспокоили зудящие ощущения в кончиках пальцев, стоило ему пересечься с доктором глазами, а происходило это довольно часто — Зику нравилось поддерживать зрительный контакт и то и дело ненароком касаться собеседника.        Рабочее место, подготовленное явно впопыхах, кафетерий и туалеты Зик показал ему за четверть часа все так же белозубо улыбаясь и то и дело отбрасывая с лица подвивающиеся светлые волосы. Движения были нарочито артистичными, но за ними чудилась тщательно скрываемая мрачная звериная сила. Со все нарастающей антипатией к словоохотливому доктору Леви прошелся по кабинетам, осмотрел серверную и несколько лабораторий. Краткая экскурсия закончилась там же, где и началась — в центральном холле, среди сновавших в белых халатах сотрудников. Очень вовремя позвонил мистер Смит и сообщил, что его срочно вызывают на совещание, и что его с мистером Аккерманом встреча переносится на послеобеденное время. Леви попрощался с Зиком, рассыпавшемся в миллионе учтивостей и заверений в любой необходимой помощи, и зашел в первый попавшийся санузел, где умылся и выставил на часах таймер, а затем поднялся на четвертый этаж выпить кофе с видом на горное ущелье, выбрал столик в глубине и открыл ноутбук.              Без двадцати минут три Леви Аккерман покинул огороженную колючей проволокой территорию и направился к остановке рядом с университетом. Примерно в это же время, судя по всему, закончились и пары. Студенты, крайне осчастливленные окончанием первого учебного дня недели, высыпали на широкий тротуар автобусного кармана, перекрикиваясь и обсуждая планы на вечер. Леви поглубже заткнул наушники и вклинился в толпу шагом быстрым и решительным. Уже почти преодолев колышущееся табачное марево, краем глаза он увидел белый «фокус» и устало закатил глаза.       — Леви, Вас, может быть, подбросить? –подмигнули ему из полумрака очки. Плоская широкая ладонь, покрытая густым светлым волосом, сжала кожаную округлость руля.       Не найдясь с ответом, Леви снизил темп ходьбы и посмотрел на выходящих из ворот университета людей, в которой вдруг заприметил красно–синие разводы и подпрыгивающий пучок.       — Не хочу Вас беспокоить. — дипломатично выкрутился он и перебросил рюкзак на другое плечо.       — Ну что Вы! — снова расхохотался Зик, паркуя машину у обочины и включая аварийку. — Нам тоже в центр, да, детка?       Леви изумленно вздернул брови, но тут же понял, что это предназначалось не ему. Он едва успел развернуться и уйти от столкновения, вжавшись в мертвецки холодный корпус форда. Его обогнул шелестящий шелковый силуэт и, хмуро буркнув «извините», со всего маху вдарил коленом в дверь, оставив ощутимую вмятину, однако Зик и бровью не повел, продолжая благосклонно улыбаться.       — Запрыгивай.       — Не зови меня так, я говорил. — Леви впервые увидел парня вблизи и подумал, что именно такие дети, как он, устраивают массовую стрельбу в школах. Слишком красивый, слишком разбалованный, слишком злой.       — Давай, Эрен, я не хочу штраф за неправильную парковку. И Вы тоже садитесь, Леви. — Зик постучал плотным толстым ногтем по рулю и Эрен скривился, а в глубине его лесистых глаз что–то засквозило вечной мерзлотой. Леви моргнул, прогоняя неприятный холодок, и отлип от машины.       — Поеду на автобусе. — Выплюнул Эрен и протянул руку в окно. — И отдай мне шарф, я его в бардачке оставил.       — До завтра, мистер Йегер. — воспользовавшись заминкой, сказал Леви негромко и двинулся к подъезжающему транспорту. Принимать участие в странных семейных сценах он не собирался ни при каких условиях.       Эрен за его спиной вымученно застонал, громыхнул чем-то и возвестил «Хер с тобой, шарф заберу потом. Пока», затем Зик расстроено сказал «Малыш, какая блажь на тебя нашла?» и щеку Леви обдуло чем–то травянистым и горьким, когда Эрен материализовался рядом, догнав его в три быстрых шага. Брови сведены, кулаки сжаты, но в ту же секунду все разгладилось, и он стрельнул цепким взглядом сквозь ресницы.       — Вы не против моей компании?       — Разумеется.              В автобусе Эрен задремал, прислонившись виском к стеклу. Волосы распустились, рассыпавшись по плечам, на внутренней стороне локтей отчетливо проступили синяки и зеленоватые вены. Леви, севший от него наискосок, углубился в прихваченный с собой роман, отвлекаясь время от времени на удлиненный овал лица и благородную узкую переносицу. Сходства между старшим и младшим братом не наблюдалось решительного никакого.       На предпоследней остановке Эрен встрепенулся, раскрыл глаза, облизнулся и зевнул, вытянув руки вверх. Рубашка его задралась, оголив плоский смуглый живот с убегающей под ремень дорожкой волос, и Леви захлопнул книгу, согнув для памяти треугольником правый верхний угол страницы. Во всем ансамбле происходящих действий прослеживалась выстроенная по нотам грация, рассчитанная на одного единственного зрителя и вот в этом, как раз-таки, Эрен очень напоминал доктора Йегера.       — Хотите есть? — спросил Эрен хрипло, потягиваясь так, чтобы хорошо были видны мышцы рук, сухие сильные ноги и длинная, как у лебедя, шея. — Я знаю отличный ресторан. Его рекомендует даже буклет для туристов, который Вы наверняка взяли в своем отеле.       Леви ответил «Да, умираю, как хочу есть», убрал книгу в рюкзак и лицо Эрена озарила довольная улыбка.       — Тогда нам выходить.              Ресторан оказался на набережной, у самой воды — низкое деревянное шале с каменными ступенями и верандой, на которой свежий ветер трепал белоснежные скатерти и цветущие ветки спиреи в бутылках из будто потекшего стекла. Людей почти не было. Едва они успели сесть, как Эрен сцапал пепельницу и достал сигареты из заднего кармана штанов, прикуривая с выражением человека, делающего первый глоток воды после целого дня под палящим солнцем. Он прикрыл глаза и откинулся на спинку, устремив затуманившийся взгляд куда–то в бок и предоставив Леви свой самый выигрышный ракурс — мерцают заправленные за ухо каштановые пряди, нежный пушок на щеке подсвечен солнцем, с приоткрытых губ срываются дымные язычки. Леви же углубился в меню. Рыба, рыба, гребешки, птица, дичь. Какие, к черту, гребешки в пресной воде горного озера?              — Здорóво. — вдруг сказал Эрен, и на стол упала тень.       — Добрый день. Готовы сделать заказ? — как–то ехидно ответил густой шелковистый баритон и Леви, не поднимая головы, озвучил свои пожелания под аккомпанемент скребущей в блокноте шариковой ручки.       — Грибной крем–суп, пожалуйста, палтуса, запеченного с картофелем, затем фермерский салат из овощей с травами, и, после всего, черный кофе. Спасибо. — он поднял глаза и сразу узнал колечко пирсинга в нижней губе. На работе гавайку сменила форма, но рукава закатаны выше положенного и во всей позе сквозит знающая себе цену легкая небрежность.       — А Вам девчачью мочу, как обычно? — закончив писать, излишне вежливо уточнил у Эрена официант и почтительно замер.       — О да, и с зонтиком. — Затяжка, прикрытые ресницы. Кадык над воротничком украшенной эмблемой эдельвейса на горном склоне униформы пополз вверх и сорвался.       — Спасибо за заказ. Подача будет по готовности.       — И обязательно с коктейльной вишней! — крикнул вдогонку Эрен и, довольно улыбаясь, потушил окурок.              — Это мой бывший одноклассник Жан, с которым мы по стечению каких–то чудесных обстоятельств поступили в один и тот же универ и продолжили ежедневно общаться, хотя я молил Господа Бога после выпускного о том, чтобы больше никогда в жизни его не видеть. — пояснил Эрен и широко зевнул. — Но это я иронизирую, тут все поступают в один и тот же универ, альтернативы-то нет.       — У вас хорошая подготовка, которая высоко котируется по всей стране. Я часто пересекаюсь по работе с выпускниками отсюда — отозвался Леви и прищурился. Его внимание привлекла кажущаяся игрушечной двухмачтовая яхта, на высокой скорости огибающая искусственную насыпь, вдающуюся в озеро. На самом носу насыпи, согласно путеводителю, который он прочитал вчера перед сном, расположен мемориальный парк памяти жертв Первой Мировой. Яхта скользила легко, словно это перо, а не тяжеленое сооружение из металла. Леви почти почувствовал упругий свистящий ветер и водяную взвесь.       — Ну конечно, … — капризно начал Эрен, но тут подошел Жан, неся в руке пузатый бокал, утыканный зонтиками трех цветов и нагроможденный колотым льдом и яркими ягодами, и сделал галантный полупоклон.       — Ваше фирменное. — представил он аляповатое сооружение и Эрен прыснул, сразу закидывая одну из вишен в рот.       — А мы тут как раз обсуждаем, что ты мой бывший.       — Надеюсь, Вы рассказали достопочтенному джентльмену, что большей каторги и придумать сложно? — Жан сделал страдальческое выражение лица и сокрушенно покачал головой.       — Одноклассник — по слогам пропел Эрен и припал губами к краю бокала, с хлюпаньем потягивая прозрачную желтую жидкость, сильно пахнущую грушей. Жан шевельнул бровью и колечко в его губе дернулось, словно его потянули изнутри. Он оперся рукой о спинку кресла Эрена и тот, извернувшись, толкнул его затылком в бедро. Жан многозначительно поднял брови еще выше, как бы указывая на это Леви.       — Десять лет, исполненных бесконечных стычек, драк и унижений. Врагу не пожелаешь. И, что самое жуткое, я думал, что хотя бы закончив школу от него избавлюсь, и что же вы думаете? Все вернулось на круги своя. — Эрен на это с восторгом закивал, едва не захлебываясь, и Жан отер рукой воображаемый ледяной пот со лба. Но после, обращаясь к Леви, посерьезнел. — Палтус придется подождать минут десять, могу пока подавать суп?       — Конечно. — ответил Леви с улыбкой и, найдя глазами яхту, спросил у Эрена, бывал ли тот в парке на мысе и стоит ли туда прогуляться. Эрен заверил, что в основном там собирается маргинальная молодежь и расхохотался над его вмиг поскучневшим выражением лица, затем набрал полный рот льда и захрустел им.              — Посиди с нами пару минут.       Жан только поставил на стол пахнущую можжевельником рыбу и Эрен запрокинул к нему лицо, облизывая блестящие от сидра губы. Леви подцепил вилкой картофелину и сосредоточился на рассыпчатом мясе, наслаждаясь текстурой свежеприготовленного блюда. Ничто не может сравниться с только что пойманной и приготовленной белой рыбой. Ничто. Ну разве что только красная.       — Я на смене, Эрен, — ответил Жан, похлопав его по макушке. Пальцы с крупными суставами, как у художника или музыканта, двигались медленно и очень ласково. — Тем более, что у тебя и так интересная компания. Приятного отдыха, господа.       И ушел к соседнему столику.       — Ты его специально дразнишь? — Леви перемешал салат и поперчил его, попробовав на остроту. — Он явно от тебя без ума.       Эрен пожал плечами и пальцем пододвинул с противным влажным скрипом опустевший бокал. За его спиной, подныривая на восходящих потоках, спланировала на своих узких, бумажных словно крыльях черноголовая чайка.       — Мне скучно. — наконец ответил Эрен и вмиг переменился: напускная развязная расслабленность сменилась усталой вялостью, в глазах погас колдовской болотный огонек, из жестов и осанки пропала конфетная сладость. Он растекся в кресле и выдохнул как древнейшее на свете существо, вложив в это действие всю апатию и усталость своей души.       — Займись спортом, тебе должен понравиться бег и, возможно, какие-нибудь единоборства. — предложил Леви и раскусил мясистый кроваво-алый помидор. Эрен мрачно стрельнул в него глазами. — Еще помогает ходить в пешие походы, плавать на длинные дистанции, ремонтировать двигатели и рубить лес.       — Вам хорошо говорить, Вы не росли в такой дыре, как этот город.       Леви хмыкнул, сдерживаясь, но подыграл:       — Тут же совершенно нечем заняться.       — А я о чем. — буркнул Эрен и подтянулся на руках, садясь ровнее. В разошедшейся рубашке мелькнула гладкая грудь и черные пятна какой–то татуировки. Оба ногтя у Эрена на больших пальцах покрашены полу слезшим черным лаком, нижние веки чересчур красные. Теперь его лицо было обычным лицом человека, только что отсидевшего целых четыре ужасно нудных пары и мечтающего лишь о том, чтобы вся его проклятая шарага сгорела в синем пламени. Он облокотился о стол и пристроил на сцепленные в замок пальцы подбородок, рассматривая Леви, пока тот неторопливо поглощал суп, вылавливая ложкой приятной формы квадратные белые сухарики. Леви поднял на него глаза и развел руками, как бы говоря «ну хер его знает».       — Жуткий провинциальный городишка, изолированный от остального мира, словно остановившийся в развитии больной ребенок. — Эрен сморщил нос, щелкнул зажигалкой и закурил новую сигарету. Затем опустил голову, позволив волосам упасть на щеки, и немного помотал ей, чтобы дым тонкими ручейками потек вверх. — А Вы тут какими судьбами?       — Командировка. Ищу неполадки в работе. — абстрактно ответил Леви, с сожалением отодвигая пустую тарелку и промакивая край рта салфеткой.       — В научном центре? — уточнил Эрен и, подумав, поджал ногу и оперся локтем об острую коленку. Леви утвердительно кивнул.       Жан принес кофе, собрал разлетевшиеся на ветру зонтики, шепнул что-то Эрену на ухо, тот рассмеялся, выдохнув дым через нос и закашлявшись. Леви попробовал эспрессо и кивнул Жану.       — Счет, пожалуйста.       — Раздельно? — с легким вызовом уточнил Жан, и Эрен обворожительно улыбнулся ему, вновь становясь недосягаемо желанным драгоценным камнем:       — Надеюсь, ты не разучился считать до двух.              На выходе Эрен отстал, отвлекшись на болтовню с Жаном, и Леви подумал, что вот теперь пора пойти в номер и подготовиться к завтрашнему дню. Поблагодарив за приятное времяпрепровождение и услышав ответное «Ага! Вам спасибо!», он поправил рюкзак и бодро двинулся вниз на улицу Святого Луки, решив зайти по дороге в книжный на углу.              Вторник с восьми утра до шести вечера был посвящен кропотливой и тщательной работе. Леви отвлекся только единожды на кофе и бутерброд с тунцом, а также небольшую гимнастику для глаз, поэтому к вечеру он был приятно вымотан настолько, что почти без раздражения сел в машину к Зику. По дороге они обсуждали последние рабочие новости, поднимающиеся цены на бензин и катастрофически ухудшающееся качество образования в стране. Проезжая университет, Леви краем глаза успел увидеть, как Эрен, уже почти дошедший до остановки, отчаянно сдерживаясь, отшучивался от готессы, чьи немигающие глаза, казалось, смогли бы прожечь дыру в самом ядре земли. Рядом с ними невысокий блондин старательно делал вид, что он тут совершенно ни при чем.       Зик притормозил и посигналил, салютуя брату. Едва завидев его, Эрен просиял, гончей сорвался с места, и, не открывая двери, нырнул внутрь сквозь настежь открытое окно, оставив на раме содранный скальп грязной травы. Блондин с готессой проводили его синхронным укоризненным покачиванием головы.       — Привет. — сказал Эрен слегка запыхавшись и улыбнулся, протягивая Леви ладонь для рукопожатия. Кожа у него была сухая и мягкая.       — У тебя семь пятниц на неделе. — недовольно прокомментировал Зик, оглядывая брата в зеркало заднего вида. — Ты говорил, что сегодня пойдешь пить с друзьями. Передумал?       — Да Микаса, блин, все мозги выела. — Эрен устало отмахнулся и потянул футболку на груди, которая тут же надулась пузырем от рванувшего в машину воздуха, когда Зик вжал газ, обгоняя старенький рено. — Мы с Армином на днях разбили велик Жана и теперь она требует, чтобы я купил новый.       — Тебе дать денег? — Зик окинул взглядом его загорелые открытые ноги в отражении и Леви стало неудобно. Он цыкнул и занялся разбором почты.        — Откуда синяки? — продолжил допрос Зик.       — Упал позавчера, хватит жопой слушать. — глаза спрятались за ресницами и, скрывая раздражение, Эрен сменил тему, подавшись вперед и взявшись двумя руками за подголовник кресла Леви. Лицо его оказалось совсем рядом, и он лениво протянул:       — Леви, Вы вот совсем не похожи на болтуна. Может быть, хотите со мной выпить?       — У меня дела вечером. — отозвался Леви. Зик, едва уловимо напрягшийся в ожидании его ответа, удовлетворенно ослабил хватку руля и включил радио.       — Эрен, не докучай мистеру Аккерману. — добродушно произнес Зик, снова подняв глаза к зеркалу, но прозвучало это как вынесенное предупреждение. Эрен показал брату средний палец и мило улыбнулся. Зик послал ему воздушный поцелуй.       Остаток пути они провели под легкую музыку. Эрен, ерзая и тяжело вздыхая, выяснял отношения с друзьями, беспрерывно обмениваясь текстовыми и голосовыми сообщениями. Леви старался не слушать, но все же до уха долетал металлический голос готессы, убаюкивающе рассудительные фразы блондина и едкие подколки Жана, на которые Эрен, взрываясь, записывал не менее язвительные ответы, сочиняя которые он принимал самые странные и вычурные позы. Зик напевал в усы нехитрую поп–песенку и через буквально десять минут высадил Леви на центральной площади. Прощаясь, Эрен весело подмигнул ему, не отрываясь от наговаривания нового сообщения, вытянув ноги в окно и свесив голову вниз с кожаного сидения.              В среду весь день шел дождь, вместо Зика Леви встретила симпатичная конопатая методистка и благодаря этому весь день прошел под счастливым знаком — ближе к полудню удалось найти сбой, из–за которого его и вызвали. Справедливо решив, что теперь–то работа от него никуда не убежит, он поднялся в кафетерий. За размытым стеклом гористый лес превращался в причудливо растекающееся полотно импрессионистов и Леви цедил кофе мелкими глотками, весь погруженный в убаюкивающий шелест и колебания цветовых пятен. В целебном воздухе, наполненном фитонцидами, ему и правда спалось значительно лучше. Бессонница почти отступила, а с ней и головные боли. Допив кофе, он дошел до своего импровизированного рабочего места, составил отчет для мистера Смита и сел за план устранения неполадок.       В шестом часу Леви потянулся, хрустнул пальцами, затем шеей, захлопнул ноутбук и вышел на улицу. Дождь прекратился. В покрытых микроскопическими каплями кронах вовсю щебетали птицы, влага активно испарялась с нагретой за прошлые дни земли. Леви прикинул, что в таком парнике он промокнет раньше, чем доберется до города, набрал методистку и попросил докинуть до выезда, где планировал пересесть в такси.       В номере он был уже через двадцать минут и с облегчением забрался под прохладные струи, предварительно сложив одежду в специальный пакет для горничной и выставив его за дверь. Прикрыв глаза, он рассматривал плитку под известняк и гадал, сможет ли завтра провести все тесты параллельно или придется выполнять их последовательно, что увеличит время работы примерно вдвое. У предоставляемых отелем средств личной гигиены оказался на редкость приятный безликий запах, а полотенца были пушистыми и большими.              Едва завидев его в дверях, бариста поставила вариться кофе и указала рукой на единственный столик на террасе, не занятый разношерстными ужинающими группами людей. Леви благодарно кивнул и раскрыл книгу, однако смысл каждой строки упорно от него ускользал. В какой–то момент он понял, что понятия не имеет, о чем была вся глава и разочарованно отложил книгу на столешницу, подперев голову рукой. Вокруг него стоял гомон на немецком, французском, испанском и даже откуда–то из угла на хорватском. Матери уговаривали своих чад съесть овощной гарнир, отцы пили пиво и благосклонно взирали на милые их сердцу столпотворения закусок и горячих блюд шведского стола. Пары без детей хрустели фруктами и чокались бокалами вина поверх трепещущего пламени свечей в романтически украшенных мелкими розами чугунных подсвечниках. Леви сморщился и потер пальцем уголок глаза.       Значит, и не нужно ему читать. Лучше подышать фитонцидами и погадать на кофейной гуще.              Все тесты в четверг прошли безукоризненно, никаких нежданных подводных камней. В конце рабочего дня на пять минут забежал мистер Смит, долго жал Леви руку, предлагал выдержанный виски и, хотя отказом был откровенно удивлен, все же принял его стоически. Леви ответил на тысячу и один вопрос о состоянии их внутренней сети, серверов, о роботизированном конвейере, о машинах в лабораториях, об угрозе кражи данных и всем прочем. Мистер Смит («Зовите меня Эрвин, прошу Вас») внимательно его выслушал, сделал пометки в ежедневнике и выразил глубочайшую благодарность. В конце разговора Леви передал ему распечатанную копию отчета, на которую мистер Смит поставил свою визу и печать, после чего посмотрел на большие наручные часы и откланялся. Лаборантка подкинула его до ворот, сообщила, что завтра у них укороченный день в связи с проведением учений и пожелала хорошего вечера. Леви поблагодарил ее и вызвал такси до ресторана.              На этот раз Жана не было. Его обслуживала апатичная блондинка, которая молча приняла заказ, молча его принесла и вообще передвигалась до того бесшумно, что это было даже не комфортно. Леви съел острый суп, жаркое из лося, клюквенный пирог и хотел взять еще салат, но передумал — мясо отдавало свои углеводы медленно и положи он в рот еще хоть крошку, точно бы лопнул.       — Американо и счет. — попросил он и прикрыл глаза, погружаясь в приятную свойственную оглушенному пищей организму теплую сонливость, сквозь которую резкими иглами проникали крики чаек и звон приборов.              — …Тебе нужно его отпустить, иначе он здесь задохнется, как ты этого не понимаешь?       — Чушь. Он должен остаться со мной. С нами.       — Микаса, послушай…       — Нет, это ты меня послушай. Погоди. Энни, будь добра чай. Ты будешь что-то?       — Сок. Яблочный. Спасибо, Энни! Так вот, ты не можешь иметь их обоих. Пора определяться, все эти игры в большую семью были актуальны, когда нам было по четырнадцать, но время идет вперед, он уже не ребенок. Они оба взрослые. Ты их задушишь.       — Господи, ты ничего так и не понял.       — Да что тут непонятного? Ты с ума сходишь от ревности, я же вижу. И все эти твои отношения с Жаном. Бедный Жан, попасть в такие расчетливые манипуляторские руки как твои.       — На мое счастье в случае с Жаном достаточно быть милой и иметь большую грудь.       — Нет, дело тут вовсе не в твоей груди. Вы всегда в компании и они могут спокойно флиртовать.              Тяжелый ворчливый бубнеж и длительная пауза. Леви приоткрыл глаза и увидел, что через ряд от него сидят знакомый блондин и готесса, мрачно расплавляющая взглядом далекие заснеженные пики по ту сторону озера. Идущий от воды ветер против воли доносил до него каждое их слово, а счет как-то не торопился.              — Ты сама чувствуешь, что как женщина ты ему не интересна. Самый близкий человек, лучший друг — да. Но не будущая жена. Чем раньше ты с этим смиришься, тем меньше будет болеть. Поверь. — блондин отхлебнул сок и взял ее руку в свои. Покатые плечи девушки напряглись, она чуть подняла лицо, разглядывая облака над собой. — Микаса, послушай меня. Эрен хочет найти свое место, а для этого ему нужно что-то побольше нашего городка. И ты его не сможешь здесь удержать, он выберется из-под твоего каблука тем быстрее и жестче, чем сильнее ты будешь пытаться его привязать.       Та упрямо дернула головой. Над носиком чайника завивался слабый дымок.       — Жан уедет за ним.       Блондин задумчиво пожал плечами и ответил:       — Да.       — Я на это не согласна. Клацание посуды, шорох, скрип. Леви выудил из упаковки зубочистку и прочистил забившуюся солонку.       — Но это их жизнь, а не твоя. Ты не можешь решать ни за кого, кроме себя самой. Почему, блин, я вообще объясняю тебе такие очевидные вещи? Ты помнишь, кто еще думал, что может решать за других людей и к чему это привело? И серьезно мне говоришь, что тебе есть дело до Жана? По-настоящему он тебе не симпатичен, и не пытайся мне врать, я тебя знаю. Налить тебе чаю?       Девушка отобрала ладонь, закрыла лицо руками и растерла щеки, вздохнув.       — Нет, — сказала она глухо, — пей свой дурацкий чай сам.       — А вот и выпью. — миролюбиво отозвался блондин и поправил сползшую с ее плеча бретельку. — Дорогая, будь благоразумна. Трахаться с Жаном, лишь бы он не начал спать с Эреном? Это просто унизительно. Да, ты красивая, безотказная, начитанная и с отличной фигурой, но Жану этого недостаточно. Ты не он. И ты в любом случае не сможешь ничего сделать, если Эрен его реально захочет. Я тебе, кстати, не рассказывал?       — Эрен не захочет. Я знаю, как Эрен избегает секса, поверь, я пыталась. Он дурачится с Жаном, не более.       Блондин открыл рот, чтобы ответить, но вместо этого отпил чаю.       — Так что ты мне не рассказывал? — мрачным голосом уточнила Микаса.       — Жан на той неделе пропустил смену, потому что они…       На этой ноте Леви решительно встал и решил расплатиться на стойке. Блондин, завидев его, осекся и вцепился в чайник. Микаса снова тяжело вздохнула.              Пятничный рабочий день закончился еще до обеда и Леви, вернувшись в номер, тут же отправился в душ, после которого решил провести запланированную еще в первый день и все время сдвигаемую ознакомительную прогулку. В противном случае, город он так и не увидит — обратные билеты были куплены на субботу, на одиннадцать часов. Оплатив эспрессо и киш с лососем, он поднялся к себе, весьма условно уложил волосы, лишь бы на ветру в глаза не лезли, надел что полегче и отправился на улицу.       Все дороги этого города так или иначе вели к озеру. Леви остановился на перекрестке, внимательно осмотрел дореволюционное здание больницы с богатой лепниной и ажурными окнами и сверился с картой. Согласно ей, следующий переулок выводил прямо на набережную. Леви перешел на другую сторону, обогнул вросшую в землю домовую церковь семнадцатого века и столкнулся нос к носу с выходящей из кинотеатра троицей: Микаса в воздушном платье в большую ромашку с черепами вместо привычных желтых сердевин, зажатая между обнимающим ее пониже талии Жаном с одной стороны и Эреном с невероятного размера радужным рожком в шоколадной посыпке с другой. Все горло у него было покрыто стремительно наливающимися пятнами с яркими продолговатыми отметинами, у Жана покраснел подбородок и припухли губы, а на подоле платья Микасы красовались шоколадные отпечатки пальцев. Все трое заливисто смеялись, и, завидев Леви, остановились, покачиваясь и придерживая друг друга. Эрен, весь обмазанный пломбиром, просиял и воскликнул, очевидно придумывая на ходу:       — О, мистер Леви! Заберите меня отсюда, Жан опять предлагает абсолютно непристойные вещи, на которые я не намерен соглашаться.       Микаса очаровательно покраснела, а Жан сложился пополам в новом приступе хохота. Эрен, распалившись пуще прежнего, отступил от них на шаг и, путаясь в буквах, продолжил:       — Представьте, секс втроем с моей буквально названной сестрой! Я так понимаю, не один, так другая, какая разница, да, Жан? А? Какой же ты негодяй, Кирштайн, я просто…аа…аааа блядь… — тут его прорвало и он присел на корточки, не в силах справиться с одолевающим смехом, переходящим в скулеж. –…ой…не… не могу… Леви, прошу. Смил… Смилостивьтесь!       Жан скособочился, вытирая выступившие слезы («Йегер, как ты это выговорить смог?») и облокотился о стену. Микаса отвернулась и, задрожав, хрюкнула от смеха ему в плечо, что вызвало новый взрыв у всех троих.       Леви цыкнул, обошел молодых людей по касательной и двинулся дальше, но несколько секунд спустя на запястье сомкнулись холодные влажные пальцы, и он обернулся. Судя по сбившемуся дыханию, Эрен опять применил свой трюк внезапного исчезновения, состоящий из спринтерского забега на короткие дистанции. Жан, заботливо обнявший обессиленную Микасу, проводил его неожиданно серьезным взглядом, чего тот, конечно, не заметил.              — Хотите мороженое? Я поделюсь. — все еще красное от смеха лицо Эрена было по цвету как нагретая солнцем медь. Он шмыгнул носом и поднял в воздух тонкий шлейф пыли, обойдя его и резко развернувшись на месте. — Леви?       — А что твои друзья? — Леви обернулся, но ребят возле кинотеатра уже не было. В отдалении по переулку прогромыхала мусороуборочная машина.       Эрен оставил вопрос без ответа. Растаявшее мороженое капнуло ему на ключицы и потекло вниз, он поймал его указательным пальцем и облизнул, не отставая от взявшего курс на северо-запад Леви ни на шаг. За спиной его струился при каждом движении длинный изумрудный хаори, накинутый поверх обычной белой футболки с рвано отрезанной горловиной, а ниже угольно–черным подчеркивали стройность голеней свободные шорты. Они встали на светофоре через оживленный проспект и Эрен снова поинтересовался:       — Точно не хотите?       — Я не сладкоежка. — соврал Леви, свернув в переулок Девятого Сентября и остановившись в самом начале небольшой аллеи, чтобы посмотреть на памятник местного деятеля эпохи Просвещения. — Больше по соленому. Пришли.       — Ммм. — ответил Эрен и сделал непонятное лицо. Отыскав на постаменте табличку, Леви подошел ближе, чтобы прочесть — имя скульптора, год создания, год реставрации. Ничего интересного. Эрен, остановившись рядом, со скучающим видом продолжил облизывать мороженное. Язык его скользнул по спирали вверх, замер, затем двинулся вниз. Глаза, прикрытые ресницами, неотрывно следили за Леви.       Мимо прошла пара туристов — женщина что-то сказала, мужчина кивнул и, сняв крышечку с объектива фотоаппарата, помахал рукой вбок и назад, открытой ладонью. Женщина сдвинула большую шляпу с лентой на затылок, оперлась рукой об ограду, выставила ногу вперед на мысочек, кокетливо улыбнулась. Мужчина крякнул, пригнувшись, и щелкнул затвором. Эрен зевнул.       Статуя, покрывшаяся патиной, не пришлась Леви по вкусу, слишком грубо, у коня явно новые задние ноги, приделанные черт знает как, всадник безвозвратно утерял сходство портретное и сходство с человеком в частности, а от постамента сильно несло собачьей мочой. Закончив осмотр, он разочарованно цыкнул и присел на лавку, чтобы завязать разболтавшийся шнурок. В растрескавшемся вокруг ножек асфальте пробивались одуванчики и пастушья сумка.       — Какой план дальше? — сиплый от холодного голос прозвучал у него прямо над ухом, а скамья скрипнула от навалившегося веса. Потянуло сигаретным дымом. Леви пожал плечами.       — Прогуливаться, наслаждаться окрестностями. Завтра я уезжаю, а город так за эту неделю и не успел посмотреть.       — Хороший план. А выпить, случайно, не хотите? — Раньше это как–то не бросалось в глаза, но сейчас он увидел, что Эрен выше его как минимум на голову.       — Разрешения у брата спросил? — вышло резковато, но Эрен словно не обратил внимания. Поднял руки вверх, закинул за голову, мечтательно улыбаясь, на лоб упало несколько пломбирных капель. Леви закатил глаза и протянул ему бумажный платок.       — Возьми.       Эрен вытер лицо, откусил кончик рожка и со свистом всосал жидкое содержимое.       — Хочется свежей крови. Я же всех тут знаю, а Вы новый человек, замкнутый и за словом в карман не лезете. Мне такое нравится. — Леви кисло хмыкнул.       — Это я такой на первый взгляд.       — А на второй?       — А на второй еще хуже.       — Очаровательно. Вы уже видели фонтан?       — Нет, а стоит?       — Конечно!       — Тогда пошли.              — А тут фотографируются все приезжие. Смотрите, какой вид.       Они как раз вышли на набережную и Леви встал боком, опершись о шершавый парапет так, что по правую и левую сторону ему были видны все площади, церкви, свалки, окутанные проводами крыши, чадящие трубы, скверы, парки и даже кладбище за осыпающейся каменной стеной. Визуально, он бы сказал, в этом городе живет триста–триста пятьдесят тысяч. Он почесал подбородок и с сомнением отметил:       — Ты вот прямо всех тут знаешь.       — Ага. — беззаботно кивнул Эрен, присев рядом и доев, наконец, свой давно опустевший и бесповоротно размякший стаканчик. — У нас очень мало мест пересечения, где можно найти нормальных людей вне школьных и институтских знакомств. Маленький город, что поделать. — он сплюнул в воду и снова улыбнулся.       — Ты удивишься, но дело в общей деятельности, а не в размере населенного пункта. — Леви еще раз оглядел раскинувшийся перед ним город и прикинул, что все интересные места он уже увидел, а посему вполне может позволить себе стакан-другой.       — Где хочешь выпить? — Эрен радостно ответил «О!» и ловко спрыгнул на землю. Хаори хлопнул, как большие крылья.       — Я покажу Вам лучший крафтовый в этом городе, обещаю.       Но стоило им сесть, как Эрен притих, задумчиво потягивая свою чрезмерно сахарную грушевую отраву. Чуть позже он заказал луковых колец и загрузился еще сильнее, пока наконец Леви, утомленный атмосферой, не решил развеяться непринужденной беседой.       — Чем закончилась история с велосипедом?       — Да ничем, — вяло ответил Эрен и закинул в рот последнее луковое кольцо. — мы договорились, что он сделает заказ на сайте, а я оплачу.       — Надеюсь, он не выберет самую дешманскую модель. — отметил Леви, делая глоток, и Эрен вдруг коротко хохотнул.       — Да он меня до нитки обдерет, еврей проклятый.              — …вот Вы иронизируете, что якобы тут не такой уж и маленький город, людей, типа, много, есть чем заняться. А Вы знаете, что последним, что тут открывалось, был новый строительный магазин, который через месяц сожгли конкуренты? В торговых центрах шаром покати, потому что в стране кризис, зарплаты падают, все держится только на обсерватории с ее научным центром и туризме. Да, я, возможно, звучу как зажравшийся юнец, но еще пять лет назад все было иначе. Конечно дело, возможно, не в городе, не в стране и даже не в Президенте. Мне все уже давно перестало быть чем-то новым и интересным, заслуживающим доверия, что ли, ну кроме закатов и рассветов, и когда на озере поднимается шторм. Оно такое огромное, что у него есть собственные приливы и отливы, Вы знали? В буклете об этом написано на первой же странице. И вот эти штормы и движения солнца это единственное, что меня как-то с этой гнетущей реальностью примиряет. Постоянно слышу, какой я умный и талантливый, но что, если применить этот талант у меня не выйдет, и я просто растрачу всю отданную мне жизнь впустую, как уже трачу ее почти двадцать лет? Что, если моя цель вообще не в этом? Все здесь словно отродясь знают, как будут существовать и умрут, я же словно проживаю миллионы бесчисленных жизней пока только еду утром в остоебевший универ. Мне так хочется все это стряхнуть, развернуть плечи и… О, я бы камня на камне не оставил от этой протухшей дыры.       Через час у Эрена зазвонил телефон и всю их увлекательную дискуссию о тенденциях в кинематографе пришлось прервать — звонила Микаса, загробным тоном интересуясь, где он пропадает в такое время. Эрен молча дал ей послушать обычный барный шум, коротко бормотнул «обнимаю, пока» и сбросил вызов.       — Почему, ну почему она такая гиперопекающая мамка! — минуту спустя ныл Эрен, не успевавший отклонять входящие видеозвонки и сообщения. — Я же ясно дал понять, что занят. Психопатка. — Наконец он разозлился и с мстительным удовольствием полностью отключил телефон, затем допил и решительно встал из-за стола.       — Пойдем. Пойдемте. — поправился Эрен и подхватил его рюкзак. — Я уже и вещи Ваши взял.       — На место положи, — неодобрительно отозвался Леви, — я еще не допил.       — Боже. — выдохнул Эрен, падая обратно на стул и растекаясь морской звездой. — какие же вы, старики, торопыги. Я просто хочу смотаться отсюда поскорее. Микаса сейчас нажалуется Жану, тот позвонит Армину, а Армин приедет сюда и начнет нудеть и морализаторствовать, потому что такова суть Армина, он супер-пупер-правильный, человек золотой эпохи и все такое, лучше всех все знает. И он единственный, кто знает, что чаще всего я бываю именно здесь.       Леви приподнял брови и Эрен продолжил:       — А в худшем случае они все скооперируются и пригонят сюда Зика. — На этих словах лицо его некрасиво передернулось, и он плотнее запахнул тонкий шелк, словно мимикрируя под один их тех бесполезных предметов интерьера, который называют бескаркасным креслом. — Поэтому пойдемте.       Опустошив стакан длинным глотком, Леви встал и бросил на стол несколько монет чаевых.       — Ты тронул мое сердце. Пошли.       Вечер прохладный, но Эрену не до этого. Он закурил, выгнулся к звездам дугой и выдохнул вверх высокий сизый столб. Леви сверился с картой и повернулся в нужную сторону. В сумерках противоположный берег красиво расчертил сминающееся черное зеркало воды красными, белыми и оранжевыми лентами отражений. Все звуки стали словно тише и ближе.       — Пиво было неплохое, и в целом я отлично провел время. — сказал Леви и, через какое-то время, добавил — Спасибо, Эрен. Хорошего тебе вечера и поменьше думай. Правда. Лучше поищи университет с интересующей тебя программой в городе покрупнее.       — Я провожу. — Эрен принял вертикальное положение и поправил волосы, словно не расслышал, хотя на последнем предложении ресницы его дрогнули. — домой все равно не хочу. Не против?       Леви пожал плечами. Раз уж ему так хочется… Затем застегнул ветровку, пониже натянул капюшон, и они двинулись вниз по улице под незатейливый разговор.              У матовой стеклянной двери отеля Эрен замялся и предложил выпить кофе. Леви скрипнул зубами, но подумал, что от лишних десяти минут он не развалится. Бариста без слов все поняла и вскорости принесла им два капучино, в один из которых Эрен тут же опрокинул половину сахарницы, затем, сжав чашку двумя руками, скинул кроссовки прямо на пол и забрался с ногами в кресло, еще более задумчивый, чем раньше. Леви тоже молчал, глубоко вдыхая густой воздух и размышляя о своем.       — Тебе нравится жить? — голос у Эрена стал какой-то меланхолично-мечтательный.       — Да. — и в этот раз Леви не соврал.              — Я могу воспользоваться туалетом? — как бы между делом спросил на выходе Эрен, уже обувшись и вытряхивая из пачки сигарету. Леви ощутимо завибрировал, но ограничился сухим кивком и весь путь до момента прикладывания ключ-карты к замку Эрен следовал за ним бесплотной тенью. В номере он снова сбросил обувь, убрал сигарету за ухо и исчез за дверью уборной, откуда сразу послышался шум воды. Леви поправил неровно лежащую подушку и вышел на балкон. Засмотревшись на огни вверху, он и не заметил, как рядом из темноты воплотилась фигура и облокотилась о балюстраду. Вспыхнула зажигалка, затрещала еле слышно бумага. Леви скосил глаза и невольно засмотрелся на подсвеченное тусклым желчным светом лицо. Эрен, перехватив его взгляд, отправил щелчком недокуренный бычок с бенгальским всплеском вниз на мостовую и выпрямился, оказавшись во мгновение ока на расстоянии вытянутой руки. Он склонился, нависнув над Леви, запустил кисти в его растрепавшиеся волосы на затылке и шепнул в ухо с горьким остаточным дымом:       — Хочешь меня?       Леви несколько минут смотрел в совсем рядом полыхающие лесным пожаром зрачки и, не придумав ничего лучше       он делал это с детства? сколько лет тебе было? это все еще длится?       ответил:       — Твой брат похож на обезьяну.              Несколько вечных секунд Эрен кипел непроницаемым взглядом, а затем вдруг чисто и звонко расхохотался, лизнул его в щеку, пропустив сквозь пальцы черные пряди, и отступил на шаг, отворачиваясь к озеру. Леви моргнул. На секунду ему стало очень больно где-то под солнечным сплетением, но также быстро отпустило.       — Дурак. — сказал Эрен нежно, прикуривая новую сигарету и садясь на пол, зажав фильтр губами и упершись ладонями между разведенных колен. — Мне просто скучно. Так скучно.       И лицо его снова разгладилось, приобретя безмятежно отстраненное выражение.