Брат

И вот Юра Татищев наконец вернулся с афганской войны. Оказалось, за два года вышел новый альбом любимого Наутилуса. Надо будет найти диск. Повезло живым до матери добраться, потому что угодил он к ментам. Встретила она его ужином, да опять шарманку свою завела. Альбом старый достала и фотографии начала листать, да про сына старшего вспомнила. Мол: "сгниёшь в тюрьме, как отец твой непутёвый. Одна у меня надежда, что Данис мой, видно важный человек в Ленинграде своём. Съездил бы ты лучше к брату". Говорила она всё, вечно недовольная чем-то. Так как делать нечего, а законный свободный месяц протянуть хочется Юра и отправился к брату. Долго он искал его адрес с листочка матери. Единственное, что было с собой, это плеер. Все удивлялись, что вот парень почти оборванец, а безделушка у него не из дешёвых. Познакомился Юрка с немцем, что спокойно себе на улице торговал и выглядел прилично и молодо. Вильгельмом звали. Он ведь парень толерантный. К немцам Татищев нормально, а вот к чеченцам.... Нашёл наконец он большую квартиру и повезло, что узнал его брат родной. Накормил, да денег дал. Одежду купить, квартиру снять хорошую и ещё чего-то. Работёнку Данис дал. Убить одного плохого человека, чтобы добрым людям помочь. Юра был не против убить очередного зажравшегося чеченца. В первый же день он отправился купить диски для плеера, но нужный достать не смог, ведь разбирают быстро. Потом, как наказали, одежду купил, да квартиру искать начал. С ней помог немец. Тихая комнатка в центре. Юра человек скромный, ему вполне подошло. Татищев долго готовился к заданию, на рынок ходил, хозяина мерзкого изучал, как он ходит по своим владениям. И убийство провернуть удалось, только ранили Юру серьёзно. Побежал он с рынка прочь и в трамвай для обслуживания запрыгнул. Отстрелялся, да лёг уставший, а водитель газку подбавил. Вагоновожатая высадила его на нужной остановке не далеко от дома, если её так можно было назвать, на траву. Помочь с ранами думала, но Юра ушёл, сказав, что справится сам. В комнате раны его обработали и вообще повезло, что он с такими выжил. Подняться удалось только спустя время, когда раны затянулись. Познакомился Юра с вагоновожатой ближе. Её звали Аня. Сказала, что его искали те бандиты, да не выдала. Жила она одна в одной из многих комнат типичного общежития, но к ней муж приходил. Юру она к себе пригласила, а на вопрос о муже только рукой махнула. Слушали они себе Наутилуса на плеере. Татищев на кровати лежал, а Аня, в лёгкой ночнушке сидела и не вытаскивала из больших ушей наушники. На её худых плечах, покрытых веснушками, парень не мог не заметить огромные синяки и другие следы побоев, что оставил муж, но она сама это до последнего отрицала. Тогда Юра и объявился, позвонив брату. С мужем Ани Татищев разобрался. Думал, Камскую дома дождётся, а пришёл он, но Юра не растерялся. Забрал у того ключи и прогнал. В Петербурге парень наконец посетил концерт любимой группы, куда он пошёл вместе с Аней. Радовался, как ребёнок. С другими песни любимые пел. С Анечкой они смотрели и касеты с концертами на новом проигрывателе, только вот говно эта касета. Палёнку продали. В одной из подворотней Юра как-то встретил наркоманку Зину, что тусовалась среди таких же, как она. Позвала его на тусовку и Татищев не отказался. Пили, курили, о жизни болтали, а Юра усиленно доказывал одному французу, что музыка американская – говно, хотя француз понял только слово "музыка". Как-то Данис предложил бизнес им вдвоём намутить. Чтобы всем хорошо было. И даже немцам, кому угодно, только не треклятым чеченцам. После вечеринки Данис и повонил, попросив брата его подменить, мол приболел, а дело бизнесу поможет. Юрка не тупой конечно, сразу понял, чем брат его занимается, но всё-таки к нужной машине в чёткое время подошёл. Сначала думал отмазаться, ведь голова после вчерашнего болела сильно, но брату помог. Ворвался с двумя лбами в одну из квартир. Мужика, что дверь открыл, в заложники там взяли, а Юра тихонько в угол сел. Хрен поймёшь эту планировку в Питерских домах. Зашёл к ним по ошибке режиссёр – Стёпа, хотя нужно было ему наверх. Татищев ему честно пообещал, что сделают они все дела и отпустят спокойно, если молчать будет, и Степан действительно сидел тихо. Пока ждали, к ним в квартиру постучался сам Вячеслав Бутусов. И Юрка обомлел, когда открыл. Оказалось, что на чердаке собиралась целая тусовка музыкантов и Татищев, совсем позабыв о делах, заворожённый отправился за ними. Там было тепло и уютно. Люди культурно отдыхали. Пили и веселились, а Юра слушал, как перед ним на акустике сама Настя Полева играет, Слава подпевает и не верил в реальность происходящего. Там и таблетку от головы дали, что весь день мучает. Вернувшись, парень увидал, что нужного человечка дождались и на его глазах уже разобрались. Тот, кто их встретил лежал на своём месте мёртвый и только Степан нетронутый вцепился в дверь и вжимался в угол. Юра покончил с остальными и, мусоля пистолет в руках, по-дружески попросил помочь режиссёра, что 300 раз пожалел, что вошёл сюда, дотащить трупы до склепа на Смоленском кладбище. Ночь была тёмной, лил дождь. Стёпа и Юра дотащили последнего и зашли в железную беседку, где уже горел огонь, лилась горькая вода и где обычно проводили вечера Вильгельм и другие его знакомые. Единственное, о чём попросил Татищев немца, чтобы он похоронил новых жителей склепа "по-божески". Спустя время Юра пришёл к Ане. Та сидела и курила на кухне. Волосы были въерошены, лицо красное и опухшее от слёз, на нём, как и на всём теле были раны, гематомы, багровые синяки и другие следы насилия. А она сидела рядом с бутылью  водки за столом, да песню напевала. — Споём?.. — с грустью пролепетала она. — Твои приходили, тебя спрашивали, а я им не сказала ничего, они не поверили... А я ведь правда не знаю кто ты, да где живёшь... — девушка отхлебнула водку даже не сморщившись. Единственное, что сделал Юра, это со всей силы ударил по столешнице. Его боль не передать словами, а боль Ани с которой... с которой делали богу известно что, уж тем более. Татищев решил зайти к брату и прихватил с собой оружие, ведь знал, куда шёл. Дома Агиделя не оказалось, зато оказались бандиты, которые приходили к Ане, искали Даниса и за ним с рынка бежали. У них были деньги, которые Юра себе прикарманил. Среди них был и главный авторитет с отвратительной мордой. "Круглый" кажется. "Башкир" – кличка, под которой был известен Данис Агидель, – сразу понял, что-то не чисто, когда переступил порог собственной квартиры. Сразу прошёл по длинным коридорам и в одной из комнат увидел Юру, спокойно ожидающего его на диване в гостиной. — Значит, ты сразу обо всём догадался? — спокойно спросил Данис, облокотившись на косяк двери к комнату и скрестив руки на груди. — Конечно, брат, я ведь не тупой, — Юрка улыбнулся. Агидель нахмурился, помолчал, а затем произнёс угрюмо: — Прости меня, брат, я не хотел подставлять тебя. Юрка поднялся, подошёл к мужчине и приобнял. — Да что ты, брат! Ты же мне отца заменил! Не держу я зла на тебя! — и Агидель обнял его в ответ, а когда его отпустили, Татищев достал с кармана пальто две большие пачки купюр и протянул старшему. — Держи, твоя доля, — и просто ушёл, оставив мужчину с тысячами мыслей и долларов на руках. Парень зла действительно не держал. Так брата его испортил город. Больше Юре в Питере делать нечего было, потому он пошёл к Ане, чтобы забрать её. Общага встретила его криками, доносившимися из комнаты Камской и Татищев направился туда. Муж стоял над Анечкой, которая вжалась в угол меж диваном и батареей. Бил её и орал: — Ну и где твой хахаль?! — Здесь я, — Юра уже находился в дверном проёме. Когда тиран ринулся к нему, Татищев выстрелил мужику в ногу и, вопреки ожиданиям, Аня бросилась к нему. Парень откровенно недоумевал, а Камская что-то успокаивающе бормотала, пытаясь оказать первую помощь. Потом на мгновение взглянула на Юру и крикнула со злостью: — Ну, давай, стреляй! Тебе же ничего не стоит убить человека! — Я за тобой пришёл, — ответили ей тихо. — Уходи отсюда и не возвращайся! Юра оставил пластинку, что принёс Камской в подарок и опечаленно побрёл вдоль по коридору в сторону выхода. Только соседу, что крутился рядом, 100 баксов оставил. Отправился тогда Юра к Вильгельму. Сидели они на длинной лавке и смотрели на серое небо. — Вот ты говорил, что город – сила, а тут слабые все, — в ответ Вильгельм пожал плечами. — Держи, — Юра протянул купюру немцу, но тот отказался, вспомнив о своей цели, опровергнуть всем и себе простую поговорку: — "Что русскому хорошо, то немцу смерть", — Татищев тоже улыбнулся, когда ему напомнили про обещание, тогда он встал и распрощался с мужчиной уже навсегда. И вот Юра уже сидел с Зиной в Макдональсе, а она уплетала купленный ей вишнёвый пирожок. — Какие планы на вечер? — спросил тот спокойно. — Не знаю. Может Пирамида, Планетарий. Зачем думать? Рано же ещё, — Зина пожевала. — А чего хотел-то? — Попрощаться. — Ну, пока, — спокойно ответила девушка. Юра усмехнулся и положил на её поднос несколько купюр. — На вот, на Пенкина сходишь. Зина глаза выпучила, пирожок положила и деньги под стол сунула, пересчитывать стала. — А чё это? — на лице появилась глупая улыбка. — Это мне что-ли? — Давай, пока, — кинул он ей и продолжил смотреть в окно. — Может надо чего? — спросила та скорее из приличия. — Ну я пошла, — и, недождавшись ответа, она забрала деньги, сумку и молча ушла. А Татищев всё смотрел в окно, пытаясь там найти ответ на вопрос: "что делать дальше?" И вот он уже за городом, идёт по своей заснеженной тропе, которую вытаптывает сам и выходит к дороге, где сразу же останавливает камаз. Сидит в кабине, да с водителем болтает. — Я дембель не отгулял ещё. — А где служил-то? — интересуется мужик простой наружности. — Да в штабе там писарем просидел, знаешь. — А кем быть-то хочешь? — Я-то? Да не знаю, — честно отвечает Юра. — Шофёром, — придумывает он на ходу. Как небыло у него целей так и нет. Даже деньги он так и не придумал на что потратить. Татищеву разрешили включить радио. Бодрый голос ведущего поприветствовал слушателей и объявил песню. — А едешь-то куда? — интересуется шофёр. — В Москву, — не долго думая, говорит парень и улыбается, смотря в добрые глаза дядьки. Дома Юре делать нечего, в Питер он вряд-ли вернётся, к сестре в Казань не хочется вот и едет он в Москву, а то все твердят, что там вся сила, вот и найдёт он её там, в Столице. Почему-то Татищев думает о прошлом, ведь не сведует о будущем и вспоминает сослуживцев Костю и Илью. Интересно, как они там?