снег в океане

до славы доходит не сразу. крутится, конечно, такая мысль где-то на периферии сознания, но караваев отмахивался, искренне веря в то, что, если бы действительно что-то пошло не так, то далер бы сказал об этом. в самом начале ведь пообещал, что слава обо всём будет узнавать самым первым, а в итоге получилось наоборот. и вроде взрослый человек, профессиональный футболист, а чувство, будто одурачили его, как ребенка, всё никак не уходит. слава вообще не понимает, как так могло получиться, ведь и предпосылок никаких не было, наверное. а может, он был настолько слеп, что сам ничего не заметил? когда всё это происходило буквально у него под носом. а последние две недели вообще кажется, что все вокруг обо всём в курсе, кроме него. и взгляды в его сторону изменились. даже дзюба стал вести себя тише и доброжелательнее, что ли. недавно вообще про самочувствие у славы спросил. и это со стороны выглядело так неестественно, что славу начало тошнить. вот эти извечные вопросы: «ты как?», «ты в порядке?», «слав, все хорошо?». а слава сам ещё не понял, — действительно ли у него всё хорошо или всё же стоит обратиться к психологу. определенно, в интернете есть объяснение его состоянию, как одной из многочисленных стадий тяжёлого расставания, но, караваев уверен, что всё это не более, чем обычный бред. он в порядке, правда. и он почти не врёт, может, совсем чуть-чуть притворяется. самую малость. так, для виду, чтобы никто не доставал своими расспросами лишний раз. славе это сейчас ни к чему вообще. даже главный тренер вдруг стал осторожничать, когда дело касается караваева. он и раньше приглашал на личные беседы игроков, дабы в корне пресечь все прецеденты, но и тут всё ощущается как-то иначе. по крайней мере, славе так кажется. и очень бы хотелось, чтобы только казалось, а на деле выходит так странно, что внутри всё неприятно стягивает. далер же не мог плохо поступить с ним, верно? у сергея богдановича в тренерской тепло и дверь всегда открыта. и не понятно, то ли это для того, чтобы не производить никаких лишних манипуляций с ручкой, то ли для того, чтобы каждый из команды знал, что дверь всегда открыта и их выслушают. может, конечно, и пожурят для профилактики, но поддержат. не зря, видимо, дзюба распинается пару раз в месяц, что команда в первую очередь — одна большая семья. только вот, даже если это действительно так, как говорит тёма, слава с каждым днём начинает ощущать себя всё более и более чужим здесь. слава дёргает за ручку и вваливается в кабинет. семак рукой указывает на стул, который стоит рядом с его столом. караваев присаживается и на главного тренера глядит. — слав, — начинает семак, — каждый из вас прекрасно знает, что состояние игрока, как физическое, так и психологическое, для меня — приоритет. и, соответственно, я должен быть в курсе того, что происходит внутри команды. особенно, когда дело касается межличностных отношений. ты не маленький, сам понимаешь, — слава кивнул. знает ведь, о чём хочет поговорить. об этом только ленивый славу не спрашивал. было бы только, что ему на это ответить. сам ничего не смыслит, что случилось. далер ведь обещал. обещал, что не оставит. обещал, что будет всегда рядом. что будет с ним в те моменты, когда славе становится до ужаса страшно оставаться одному. бесчисленное количество раз клялся, что не оставит. а слава в то время внимал каждое его слово. караваев помнит холодные прикосновения чужих тонких пальцев. помнит ощущение чужих рук у себя на плечах. помнит разгоряченное дыхание кузяева и взгляд его. взгляд, на фоне которого мерк весь мир со вселенной впридачу. слава помнит всё это, словно это было вчера. — я лишь хочу, чтобы ваше с далером расставание никак не повлияло на атмосферу в команде и игру, — продолжает сергей богданович. так вот как это всё-таки называется. славе кажется, что это несправедливо. расставание — когда оба или один человек сознательно приходят к тому, что больше нет никакого смысла продолжать то, что уже итак изжило себя. а то, что сделал далер, слава уверен, называется совсем по-другому — предательство. одно дело, когда ты признаёшься во всех совершенных делах. и, сделай это далер, то слава бы отпустил его не раздумывая. кузяев пусть и уходит тихо, но с таким размахом, что в клубе ещё несколько дней это обсуждают, а потом только взглядами в сторону славы ограничиваются. а девушки из прессы сочувствующими вздохами, мол, такая пара была. и такое, ужас. — и ещё одна просьба, слав. я про андрея мостового. но, я думаю, что ты и сам уже успел догадаться об этом. — не стоит, я и сам всё знаю. я лучше пойду, сергей богданович, правда. спасибо вам за всё, что вы делаете. семак кивнул и попытался ободряюще улыбнуться. далер не исчезает, всё также находится рядом, на расстоянии вытянутой руки. и, слава уверен, что андрею он обещает то же самое, что и ему когда-то. только интересно, надолго ли его хватит?