***
Звук шагов гулким эхом разносился по галерее, отражаясь от стен и потолка. Джисон привычно прогуливался по залам в поисках картины, которая привлечет его внимание на этот раз. Проходя по знакомому залу, посвящённому художникам эпохи Возрождения, Джисон увидел дверь, которую раньше не замечал. Он оглянулся по сторонам и, не заметив никого поблизости, подошёл к двери, замешкался на секунду, и осторожно её толкнул. Та со скрипом поддалась и открыла вход в прохладный зал, стены которого были увешаны картинами, доселе не известными Джисону. У полотен не было ни названий, ни авторов, но каждое из них было настолько прекрасно и искусно написано, что у Джисона дух захватывало и сердце замирало при взгляде на них. Он бродил среди произведений, разглядывая всевозможные сюжеты, изображающие безлюдную набережную, одинокую девушку на самой вершине горы под облаками, старый автомобиль, припрятанный в тёмном переулке, и многие-многие другие вещи и места, которые обычному наблюдателю могут показаться невзрачными и недостойными оказаться на холсте. Но Хан считал иначе, он умел подмечать прекрасное в невзрачном и чувствовал, что человек, написавший все эти картины (а отчего-то он был уверен, что всё это произведения одного художника), понимает его, как никто другой, что он способен так же тонко чувствовать этот мир и, возможно, так же сильно страдает от этого. Взгляд Джисона зацепился за небольшую картину в самом дальнем углу: на ней юноша лежал на траве и смотрел на ночное небо, усыпанное звёздами, как пляж песком. Недолго думая, Джисон потянулся к нему и уже в следующую секунду оказался в ночном бескрайнем поле, простирающемся далеко-далеко за горизонт, где догорали последние лучи уходящего солнца, проживая свои последние минуты этого дня. Хан глубоко вдохнул, и ночная прохлада влажностью осела в легких и носу, вымывая все тревоги и переживания. Почувствовав на себе внимательный взгляд, Джисон обернулся и увидел позади себя главного героя картины, с любопытством наблюдавшего за ним. Юноша выглядел вполне по-современному, на нём были брюки свободного кроя, футболка-поло, не застёгнутая на верхние пуговицы, множество браслетов и верёвочек украшали его запястье, а на пальцах блестели серебряные кольца. Его тёмные волосы сливались с травой, из-за чего было трудно разглядеть, какой они длины, глаза, несмотря на то что были такими же тёмными, как сама ночь, сияли ярче звёзд над головой и смотрели так пристально, словно проникали в самое сердце и ворошили всё внутри, изучая самые потаённые углы и самые чёрные пятна в прошлом. — Как ты здесь оказался? — спросил парень и сжал в ожидании губы. — Я часто прихожу сюда отдохнуть, — ответил Джисон, не выдумав ничего более правдоподобного. — Врёшь, — незнакомец сел и похлопал по месту рядом, приглашая Хана сесть. — Я прихожу сюда почти каждый вечер и ни разу тебя не видел. — На самом деле… — протянул Джисон и задумчиво нахмурился, пытаясь придумать подходящее оправдание. — Можешь не говорить, если не хочешь, это место никому не принадлежит, так что кто угодно может приходить сюда, — пожав плечами, сказал парень и улыбнулся Джисону, от чего у последнего, кажется, земля начала уплывать куда-то в сторону и всё как-то странно завертелось, как при головокружении. — Ли Минхо. Так меня зовут. — Хан Джисон, — очарованный новым знакомым, ответил Джисон, совершенно забыв обо всех предосторожностях. — Приятное местечко. Хан откинулся назад и лёг в траву, чувствуя, как она покалывает оголённую кожу; одежда слегка намокла, но это ничуть не мешало наслаждаться моментом и развернувшимся перед взором небосводом, покрытым мириадой звёзд. Звёзд чужих, но в то же время таких знакомых, что сердце щемит. — Как называется это созвездие? — спросил Джисон, указывая на скопление звёзд на юге. — Это Гидра, — ответил Минхо, придвинувшись поближе к Джисону. — Видишь эти три ответвления? Это её головы. — Потрясающе, — прошептал Хан, не зная, куда деть взгляд и на чём задержать внимание — всё вокруг было так прекрасно и достойно восхищения. Джисон чувствовал, как Вселенная поглощает его, как он тонет в водовороте звёзд, которых, казалось, становилось всё больше с каждой секундой, и ничего больше не существовало в целом мире, кроме него, Минхо и бездонного неба, которое затягивало его всё глубже, и глубже, и глубже… — Ты чувствуешь это? — вдруг спросил Ли и вытянул руку, будто пытаясь коснуться неба. — Что именно? — задыхаясь от переполняющих его эмоций, отозвался Джисон и посмотрел на Минхо, пользуясь возможностью разглядеть его поближе. — Как растворяешься в глубине этого мира, — Минхо сжал руку в кулак и медленно вдохнул. — Здесь так свободно, ничто не удерживает и не лежит тяжёлым грузом на сердце. Наверное, так ощущается счастье. — Да, я чувствую это, — как заворожённый, ответил Хан, продолжая смотреть на точёные черты незнакомого лица и довольно длинные волосы, рассыпанные по траве. — Жаль только, луны пока не видно. — И правда, — Джисон снова посмотрел на небо и вздохнул, — жаль. — Любишь шоколад? — совершенно неожиданно спросил Ли. — Да, — немного заторможенно ответил застигнутый врасплох Джисон. — А ты? — Вообще-то, не очень — слишком сладко, — Минхо сморщился и перевернулся на бок, подперев голову рукой и смотря в упор на Джисона. — Я в целом к десертам равнодушен, разве что могу сделать исключение для чизкейка. — Я тоже обожаю чизкейки! — Не преувеличивай, я не сказал, что обожаю их, — фыркнул Минхо, продолжая изучающе рассматривать Хана. — А ты красивый. — Спасибо, — тихо ответил Джисон, покраснев, и отвёл взгляд, пока сердце вдруг забилось в сотню раз быстрей, тарабаня по груди. — Ты тоже. Очень. — Я знаю, — самодовольно усмехнулся Ли. — Расскажи мне о себе. Чем занимаешься по жизни? Джисон задумался, не зная, как ответить: он всё ещё не имел представления, в каком историческом периоде существует и что есть и чего нет в этом мире. — Я художник, — сказал Джисон, решив, что это наиболее подходящий синоним к «я учусь в университете на иллюстратора». — Какое совпадение — я тоже. — Только в последнее время вдохновение совсем куда-то пропало, — Хан тяжело вздохнул и вгляделся в бесконечность над головой. — И родители против, поэтому приходится самому себя содержать. — Тяжело тебе, наверное, приходится, — с искренним сочувствием сказал Минхо. — Здесь ты можешь не думать об этом и отдохнуть. Давай просто полюбуемся звёздами. — Да, конечно, — тихо ответил Джисон, ощущая, как по телу разливается тепло облегчения, а глаза горят от подступающих слёз. Давно он не чувствовал себя так легко и хорошо, и это действительно было самым настоящим счастьем. Минуты перетекали из одной в другую, созвездия медленно тянулись с востока на запад, слух заполняло размеренное дыхание Минхо, который время от времени перебирал светлые пряди Джисона, сплетал их в маленькие косички и тут же распускал. У Минхо была интересная привычка задавать неожиданные вопросы, от него пахло лесом, а в глазах никогда не гасли звёзды. Хану казалось, что он и есть весь этот мир, что он — это бескрайнее поле, тихая ночь и рдеющая заря на востоке. — Представь, что у тебя за всю жизнь есть только один шанс оказаться в другой стране, — вновь начал Ли. — Что бы это была за страна? — Дай подумать, — Джисон задумчиво нахмурился и сел, запрокинув голову. — Наверное, Швейцария. — Почему? — Минхо тоже поднялся посмотрел в упор на Джисона в ожидании ответа. — Горы — это моя большая слабость. — Вот как, — протянул Минхо. — Смотри-ка: солнце уже восходит. — И правда! — Хан вскочил на ноги, удивлённо смотря на горизонт, исполосованный позолотой и нежно-розовыми облаками. — Боюсь, что мне уже пора. — Действительно? Как жаль, я хотел бы побыть с тобой ещё немного. — Я ещё приду сюда, — сказал Джисон, улыбаясь, и присел рядом с Минхо, напоследок проведя рукой по его волосам. — Обещаю. Джисон поднялся, до последнего смотря в сверкающие глаза, и шагнул в то место, которое должно было отнести его домой. Но он остался на поле, вокруг не выросли стены галереи, и ветер всё ещё забирался под одежду. Хан сделал ещё несколько шагов, но пейзаж всё так же не менялся. Страх сковал сердце, бьющееся через раз, а конечности онемели. Застрял. Неужели он застрял здесь навсегда? — Ты далеко живёшь? — спросил Минхо, заметив замешательство Джисона. — Д-да вроде того, — озираясь по сторонам, ответил Джисон, готовый в любой момент расплакаться от безысходности. — Мой дом здесь поблизости, можешь остаться у меня, если никуда не спешишь. — Если можно. Ли кивнул, и Джисон с благодарностью посмотрел на него, пытаясь одним взглядом выразить, как сильно он ему помогает. Рациональное окончательно умерло в Джисоне, подавленное лавиной эмоций, которые прямо сейчас бурлили и взрывались внутри него. Деваться некуда — не оставаться же посреди поля, не имя ни малейшего понятия, когда сможешь выбраться. — Ну, пойдём, Джисон, нам обоим нужно отоспаться. Дом Минхо находился за пролеском и представлял собой небольшое деревянное сооружение из двух этажей, окружённое пёстрым садиком и невысоким забором. Первые солнечные лучи стеснительно пробирались по траве, домик казался уютным и как будто обладающим душой. Внутри царил комфорт и покой, и Хан тут же почувствовал, как его клонит в сон, и вся усталость разом навалилась на его плечи. Всюду стояли мольберты и холсты разных размеров, тут и там были разбросаны краски и кисти, и вся эта атмосфера творчества разбудила в Джисоне трепетное чувство, давно заснувшее в нём. Ему захотелось схватить первую попавшуюся кисточку и расписать целую стену, но сил не осталось настолько, что он смог лишь пройти следом за Минхо в просторную гостиную, упасть на диван и тут же заснуть, погрузившись в сон о чудесной жизни среди звёзд.***
Джисон проснулся, когда солнце уже прошло Зенит, и потянулся, пытаясь разлепить заспанные глаза. Пока он спал, Минхо накрыл его пледом и положил под голову подушку, и у Джисона от такой заботы и нежности сердце сжалось и будто запылало. Он скинул плед и сел, зарываясь рукой в распушившиеся волосы. Откуда-то тянулся потрясающий запах еды, и Хан ощутил безмерный голод, который повёл его по аромату к его источнику прямо на светлую кухню, где, стоя у плиты, расположенной прямо под окном, готовил Минхо, негромко напевая какую-то мелодию. Джисон остановился в дверях, неловко топчась на входе, и терпеливо ждал, пока Минхо заметит его присутствие. — О, ты уже проснулся? — Ли обернулся и улыбкой встретил Джисона, жестом подзывая к себе. — Я готовлю рис с карри. Попробуешь? — А я могу съесть сразу всё? — захныкал Хан, и желудок вторил ему недовольным урчанием. — Не жадничай, Джисон, я тоже голодный, — Минхо поднёс ложку к губам Джисона и дал ему попробовать еду, с замиранием сердца следя за его реакцией. — Как вкусно, Минхо! — восторженно вскрикнул Джисон, широко распахнув глаза. — Когда уже приготовится? Я ужасно голоден. — Сначала сходи в душ и переоденься, — Минхо накрыл кастрюлю крышкой и взял Хана за руку, потянув его за собой. Ладонь Минхо была сухой и теплой, она крепко сжимала руку Джисона, являя собой надёжную опору и поддержку. Джисон знал Ли всего одну ночь, но из мелочей, которые они успели обсудить за несколько часов, сложился полноценный образ милого, надёжного парня со своими странностями и особенностями. Минхо хотелось доверять, и в этом Джисон позволил себе полагаться на чувства, а не на разум, который упорно запрещал ему так быстро и легко очаровываться. — Вот ванная, я приготовил тебе одежду — можешь пользоваться. — Спасибо, — кротко ответил Хан и, нехотя выпустив руку Минхо, заперся в ванной, которая пахла чем-то цветочным и сладким. Приняв душ, Джисон надел спортивки и футболку Минхо, в буквальном смысле утонув в них. Оглядев себя в зеркало, он недовольно нахмурился, но выбора не было, поэтому он пошёл обратно на кухню, ступая босыми ногами по мягкому ковролину, которым был покрыт весь пол. Услышав шаги, Ли, который стоял у плиты, обернулся, собираясь что-то сказать, но замер, разглядывая Джисона. — Что, так плохо выглядит? — понял по-своему его взгляд Хан, но Минхо тут же отрицательно замотал головой. — Ну, ладно. Джисон сел за стол, Минхо поставил перед ним тарелку с безумно вкусно пахнущей едой и сам сел напротив. — Приятного аппетита, Джисон, — с улыбкой сказал Минхо, с удовольствием наблюдая за тем, как Хан набивает щеки едой. Джисон благодарно кивнул, подняв взгляд на Ли, и вернулся к еде, которая казалась ему самой вкусной на свете. — Хочешь, покажу тебе одно место? Оно относительно недалеко отсюда, — предложил Минхо. — И что там? — Увидишь. Джисон подозрительно сощурился, пытаясь разглядеть в блестящих глазах ответ, но, не найдя в них ничего, кроме озорства, всё равно согласно кивнул. — Когда выдвигаемся? — Доешь — и пойдём, — сказал Минхо и посмотрел в окно, за которым виднелся цветущий садик и редкий лес, пропускающий солнечные лучи, — чтобы успеть до заката. — Дай мне пять минут! — воодушевленно ответил Хан и начал есть в два раза быстрее. — Не спеши, а то подавишься, — предупредил его Ли. — Время ещё есть, ешь спокойно. Джисон всё равно быстро доел остатки карри и с гордой улыбкой продемонстрировал Минхо пустую тарелку. — Молодец, пойдём поищем тебе одежду на выход. Комната Минхо оказалась совсем небольшой, она располагалась под самой крышей, в скошенном потолке виднелось окно, открывающее вид на небо и ветви растущих рядом деревьев; справа стояла двухспальная кровать, застеленная пёстрым одеялом, вся мебель была сделана из дерева, и пахло в спальне лесом и морозностью. На потолке, в том месте, где скаты крыши соединялись, висел переливающийся полумесяц, отражающий солнце и отбрасывающий разноцветные блики на стены. В комнате царил комфорт, и Джисону где-то в глубине души захотелось остаться здесь навсегда. — Так, давай посмотрим, что у меня есть, — протянул Ли и распахнул дверцы шкафа. Хан заглянул через его плечо и увидел монохромный гардероб с редкими проблесками бежевого, коричневого и цветного. Минхо вытащил белый лонгслив с маленьким рисунком облака у сердца и свободные голубые джинсы. — Держи. Думаю, тебе подойдёт. — Не мой стиль, — в шутку привередливо фыркнул Джисон. — Можешь пойти без одежды, я вовсе не против, — довольно усмехнулся Минхо и сложил руки на груди. — Что выбираешь? — Выйди — я переоденусь, — коротко ответил Джисон, и Ли довольно хмыкнул, после чего вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Хан быстро надел одежду Минхо, подвернул полы джинсов и скептично оглядел себя в зеркало. В целом, всё не так уж и плохо. Джисон открыл дверь и едва не столкнулся с Минхо, который рефлекторно схватил его за плечи, предупреждая падение. — Порядок? — взволнованно спросил Минхо. — Д-да, всё нормально, — ответил Джисон, смотря в глаза, в которых даже днём сохранялись ночные звёзды. — Пойдём? — Тебе идёт, — сказал Ли, оглядывая Джисона с ног до головы. — Спасибо. Хан смущённо почесал нос и молча поспешил на улицу. Природа встретила его легким шелестом деревьев, ветром, приносящим хвойный аромат свежести, и пением птиц, которые переговаривались о чём-то, известном лишь им. Солнце заливало яркими лучами садик у дома и терялось в тенях среди леса, облака время от времени прятали его в своих объятиях, но быстро отпускали, давая земле насладиться теплом. Джисон одновременно чувствовал себя чужим в этой реальности и своим, будто он оказался дома спустя долгое время разлуки. Эта картина была похожа на сказку, и Джисону пришлось напомнить себе, что всё это выдумано и нереально точно так же, как и детская история. От осознания этого сердце сжалось — хотелось бы остаться здесь подольше, но застрять в картине было так же страшно, как и не иметь возможности сбежать из реальности. — Идём? — голос Минхо вырвал Джисона из размышлений, и он растерянно кивнул. Солнце грело макушку и медленно тянулось к горизонту, трава сминалась под ногами, деревья складывались в шепчущий лабиринт, и песчаная дорожка вела парней всё дальше и дальше. Воздух был наполнен запахом свежей зелени и влажной земли, дышалось так легко и спокойно, что каждый вдох хотелось сделать как можно глубже и полнее. — Твой любимый вкус мороженого? — вновь задал неожиданный вопрос Ли. — Дай подумать, — протянул Джисон, обходя куст. — Шоколадное. — У меня тоже шоколадное, — сказал Минхо и добавил: — с мятой. — Фу! — Хан сморщился и толкнул Минхо в бок. — Это же несъедобно. — Ты просто ничего не понимаешь, — фыркнул Минхо и, заметив, что Джисон вот-вот споткнётся о кочку, схватил его за руку и потянул к себе. — Вот сейчас бы вписался носом в землю, и что бы я тогда делал? — Поднял бы меня, отряхнул, и пошли бы дальше, — отмахнулся Джисон и крепче сжал руку Минхо, пытаясь запомнить ощущение от каждого прикосновения. — Ты слишком хорошего мнения обо мне, — Ли щелкнул Джисона по носу и широко улыбнулся. — На самом деле я бы просто бросил тебя здесь и пошёл дальше один. — Врёшь. — Может быть, — Ли пожал плечами и указал на поваленное дерево впереди. — Присядем отдохнуть? Хан кивнул и сел рядом с Минхо, запрокинув голову, разглядывая небо, проглядывающее сквозь деревья. Мимо проплывали пушистые облака, напоминающие кораблики в бесконечном море небосвода, солнечные блики каплями рассыпались по траве, и казалось, что всё вокруг дышит и в каждом листочке теплится прекрасная хрупкая жизнь. — Я люблю чернику и терпеть не люблю малину, — вдруг сказал Минхо, нарушая тишину. — А я больше всего люблю землянику, а малина и правда беспонтовая какая-то, — ответил Джисон, на что Минхо тихо прыснул в кулак от смеха. — Это ты верно подметил. Минуты сменяли друг друга, где-то на западе начали появляться первые розовые мазки, становилось прохладнее, а тени удлинялись. День неумолимо близился к своему завершению. — Пойдём уже, немного осталось. Пройдя ещё какое-то время в тишине по лесной тропинке, деревья начали редеть, а закатное солнце светило прямо в глаза, не прикрытое густыми ветвями, из-за чего приходилось морщиться и идти почти наощупь. И Хан обязательно уже упал бы несколько раз, если бы не рука Минхо, крепко держащая его всё это время. — Закрой глаза, — вдруг сказал Ли, и Джисон послушно сомкнул веки, полностью доверяя Минхо и шагая за ним. — А теперь можешь открыть. На мгновение солнце ослепило Джисона, но, когда глаза привыкли к золотому свету, он не смог сдержать восхищённого вздоха: они оказались на краю утёса, под ногами простирался густой лес, залитый мёдом и розовой глазурью, бесконечно вперёд уходило разноцветное небо, испещрённое фиолетовыми полосами облаков, и казалось, что весь этот мир принадлежит тебе, а ты — ему. Сердце забилось чаще, рука сильнее сомкнулась на ладони Минхо, а улыбка сама озарила лицо. Голова закружилась от счастья, ноги немного задрожали, и Джисон отдал бы всё на свете, лишь бы остановить мгновение и остаться в нём хотя бы на секунду дольше. — Смотри, — Минхо указал куда-то назад, и Хан увидел висящие на толстой ветви деревянные качели. Парни сели на крепкую дощечку и оттолкнулись ногами, слегка раскачиваясь и сердцами улетая дальше в закат. В глазах горело солнце, под ногами плавился лес, и не было на свете ничего прекраснее этого. Джисон наконец-то почувствовал себя самым счастливым во всём мире, и было совсем не важно, что мир этот выдуманный и ненастоящий. Главное, что счастье самое настоящее. — Боюсь, что мне уже пора домой, — прошептал Хан, когда последние лучи засыпающего солнца целовали землю и ноги. — Я провожу тебя, — с грустной улыбкой ответил Минхо, слезая с качелей. — Но я… — Доверься мне, — Ли крепче сжал руку Джисона и глубоко вдохнул. — Закрой глаза ещё раз. На этот раз последний. Джисон повиновался, и уже в следующую секунду все звуки природы стихли, запах травы сменился на смешение людских ароматов, а пение птиц заменили приглушённые голоса. Хан распахнул глаза и обнаружил себя стоящим в галерее напротив той самой безымянной картины. Вот только парень с неё пропал и стоял прямо сейчас рядом с ним, продолжая держать за руку и улыбаться. — Нравятся мои картины? — спросил Минхо, окинув взглядом тёмный зал. — Очень, — ответил Джисон, не веря собственным глазам. Вопросов было так много, что он решил не задавать их вообще, снова доверившись Минхо. Наверняка он объяснит всё чуть позже. — Как назовёшь эту картину? — спросил Хан, кивая на холст с ночным пейзажем. Минхо задумчиво нахмурился, посмотрел на Джисона и, словно разглядев в его глазах ответ, сказал: — Любовь под звёздами.