*
В течение дня Шинсо одаривают почти все его ученики, которые либо бесцеремонно вручают ему шоколад, либо просто оставляют его на столе в конце урока, некоторые даже умудряются подбросить конфеты в почтовый ящик учительской. К вечеру рабочий стол Айзавы так плотно завален шоколадом, что гора трофеев Шинсо начала захватывать даже соседний стол Ямады. Увидев это, тот пребывает в полнейшем восторге, пока вдруг не узнаёт, что все эти конфеты были не для него. — И ты, Брут? — спрашивает Ямада, приложив руку к сердцу, пока Шинсо устало пересекает комнату, чтобы положить ещё одну коробку на стол Айзавы. Он уже даже не проверяет, какой именно это шоколад; ему просто нужно спрятать это куда-то от глаз учеников, пока подростковый раж не закончится. Ямада растянулся на диване в учительской, жуя свою четвёртую шоколадку — обёртки из красной фольги валяются рядом на столике — и с укором смотрит на Шинсо сквозь тёмные очки. Которые, как Шинсо понял за последние шесть месяцев, Герой Голоса практически никогда не снимает. — Из-за тебя я поверил, что у меня так много поклонников! — Ямада театрально прижимает тыльную сторону ладони ко лбу. — Жестоко было узнать, что все они для одного тебя! — Хочешь поменяться местами? — Шинсо невозмутимо хмыкает, затем стонет и проводит ладонями по лицу. — Они повсюду. На каждом шагу. В каждом классе. — Крепись, Шинсо, — отвечает Ямада, усаживаясь прямо и смотря на Шинсо; его кожаная куртка громко скрипит. — Ты у нас теперь завидный холостяк, ибо все остальные на факультете слишком старые. Ну, кроме меня, конечно, но я слишком хорош для подростков, учитывая моих многочисленных поклонников и социальный статус. — Ты тоже слишком стар, — доносится из комнаты сухой голос Айзавы. Он снял свои ленты и собрал волосы в хвост, положив аккуратную стопку бумаг на стол Ямады, чтобы спокойно предаться проверке внезапных эссе, которые он до сих пор так любит заставлять студентов писать. Айзава почёсывает подбородок и добавляет: — Всегда есть несколько новых молодых учителей, которым достаётся весь шоколад, хотя, кажется, в этом году всё досталось одному тебе. Айзава приподнимает бровь, садясь за работу, и хмурится, беря свою любимую красную ручку. — Мальчики! — раздаётся громкий взволнованный голос со стороны двери. — Кому из вас так повезло с поклонниками? Все оборачиваются и видят, как Полночь стоит там с хищной улыбкой, пристально глядя на шоколад и лениво помахивая кожаным стеком, с которым она, похоже, вообще никогда не расстаётся. С Ямадой и Каямой — как к ним теперь обращается Шинсо — здесь слишком много кожи для учительской. Ямада и Айзава без колебаний указывают на Шинсо, и Полночь картинно заламывает руки. — Юная любовь так восхитительна! Все эти молодые девушки встречают на заре своей юности красивого мужчину, чтоб поделиться с ним своими первыми чувствами. Я будто снова чувствую себя подростком! — И несколько парней, — добавляет Айзава, не поднимая головы. Удобно устроившись за почти свободным столом Ямады для проверки эссе, он щурится, глядя на исписанные мелким почерком листы, а затем достаёт свои очки для чтения, которые он раньше упрямо отказывался носить. Пускай глаз у него только один, но они ему всё равно нужны, хотя бы для проверки работ. — И несколько парней, — несчастно повторяет за ним Шинсо. — Что мне с ними со всеми делать? — Не делай ничего, — отвечает Айзава, не поднимая глаз, и ёрзает в кресле, наклоняясь вперёд, чтобы лучше рассмотреть несомненно ужасный почерк. — Не разбивай им сердца! — восклицает Полночь, входя в комнату и хмуро глядя на Айзаву. — Если хочешь легко отделаться, просто скажи им, что ты уже занят. — Похоже, когда-то кое-кому отказали, и теперь он это компенсирует засчёт бедных подростков, — невозмутимо говорит Айзава. Ямада закатывает глаза, а Полночь шипит на него, словно взъерошенная кошка. — У тебя просто нет сердца, Шота. В тебе нет ни капли романтики, и не было, даже когда мы учились в школе, — сообщает она ему, качая головой. Шинсо внезапно удивлён услышанным, и он поднимает брови, переводя взгляд с одного на другого. — Вы все вместе учились в старшей школе? Полночь кивает, вновь становясь энергичной и благодушной, и встречается взглядом с Шинсо. — Я была на год выше их. — А это значит, что ты даже старше Ямады, — как ни в чем не бывало добавляет Айзава. — Зато ты брюзжишь, как старик, ещё с шестнадцати лет, — возражает она ему, теперь уже беззаботно. Она улыбается и хлопает ресницами, усаживаясь на спинку дивана рядом с Ямадой, куда он положил руку. — Уверена, у Шоты было много поклонников, ведь он такой красивый! Эта реплика заставляет Айзаву бросить на неё взгляд из-под очков, которые, должен признать Шинсо, смотрятся на нём одновременно комично и чрезвычайно привлекательно. Айзава слегка хмурится. Полночь похожа на кошку, поймавшую мышь. Раненую мышь. — О, да! — тянет она, оказываясь у его незанятого стола и отодвигая несколько коробок, чтобы сесть на его край. — Все считали его очаровательным. Настоящий сердцеед! Всё вероятно, оттого, что он вёл себя так, будто ему всё равно. Нет никого более желанного, чем тот, кого трудно заполучить. — У меня были более важные вещи, о которых нужно было беспокоиться, — ворчит Айзава, и Шинсо внезапно для себя едва сдерживает улыбку, тоже вовлекаясь в эту маленькую перепалку. — Например, учёба. И выпускные экзамены. Полночь надменно фыркает: — Ты мог бы встречаться со многими девушками в старшей школе, будь ты хоть чуточку приветливее. Айзава фыркает в ответ: — Вот почему это было ещё менее интересно. — То, что девушки тебя не привлекали, Шота, вовсе не означало, что ты должен был от этого отказываться. День святого Валентина и романтика для всех! — Полночь обнимает себя и дрожит от восторга. — Друзья тоже могут ходить на свидания! Шинсо моргает, прокручивая слова Полночи в своей голове. Услышал ли он именно то, что только что услышал?.. Ямада выпрямляется и указывает на Айзаву: — Эми дарит тебе шоколад каждый год. — И каждый год я его возвращаю, — хмыкает Айзава. — Она хоть знает, что ты не по девушкам? — спрашивает Полночь, и в ответ на это Ямада смотрит на неё волком. Он быстро переводит взгляд на Шинсо, затем снова на Полночь и неодобрительно поджимает губы. — Она заслуживает того, чтобы знать, — настаивает Каяма, оглядываясь через плечо на Ямаду. — Так будет честно. — Всё она знает, — бесцветным голосом вмешивается Айзава. — Но это её не останавливает. — Какой ты зануда, — подводит итог Полночь, покаянно смотря на Ямаду, который все ещё неодобрительно щурится. — Они всегда такие? — выпаливает Шинсо, глядя на них троих, чем вызывает неожиданный смешок от Айзавы. — Да, всегда. — Да и сам ты хорош, Шота! — говорит Полночь, указывая на него. — Я тут причём? Это не я тут болтаю о всякой бессмысленной ерунде, — он делает паузу, выглядит задумчивым, снимает очки для чтения и смотрит на Полночь, не моргая. — Мой день всё равно Белый день. Именно тогда наступает очередь мальчиков. Полночь давится вдохом, и Ямада подавляет смешок от её реакции. — Прости, Шинсо, — так же невозмутимо добавляет Айзава, переводя взгляд на парня. — Теперь ты знаешь о моей личной жизни куда больше, чем, наверное, хотел бы. — Всё в порядке, — наконец выдавливает из себя Шинсо. — Ничего такого не произошло. — Вот видите? — Айзава обращается к друзьям. — Единственный, кто здесь вообще получает шоколад и на пятнадцать лет моложе вас обоих, и именно он тот единственный, кто мыслит хоть немного здраво. — Вы всегда были похожи друг на друга, — дуется Полночь, снова обращаясь к Шинсо. — Шинсо, когда ты был студентом, ты никогда никому не дарил шоколад на День святого Валентина? Наверняка ведь дарил! А кому? Шинсо неловко откашливается и расправляет плечи. Этот жест только делает Полночь более заинтересованной, и она вновь оказывается у дивана, сползая по его спинке на несколько сантиметров ближе к Шинсо. — Никому из класса, — говорит он, как надеется, безэмоциональным голосом. Вероятно не зря, поскольку его причуда зависит от способности контролировать свою речь. — Я тогда был слишком занят тренировками. — Тьфу на вас, — говорит Полночь, показушно морща нос и поочерёдно указывая на них обоих. — Вы друг друга сто́ите. Это вызывает фырканье Айзавы и тихий смешок Шинсо, когда они смотрят друг на друга с выражением лица товарищей по несчастью. — Хизаши! — командует она, протягивая руку и делая жест, очень похожий на тот, что Ямада сделал раньше. — Не мог бы ты проводить меня на ланч? Мне не попалось ни одного подходящего молодого человека, кому я могла бы выразить свою привязанность. Ямада театрально кланяется в ответ и предлагает руку. — Я уверен, что у меня найдётся пара коробочек с шоколадом для тебя. И они уходят вместе, держась так пафосно, будто собираются на элегантную вечеринку быстрых знакомств, а не в школьную столовую. — Скорее уж, они созданы друг для друга, — бормочет Айзава себе под нос. Шинсо открыто смеётся, чувствуя себя более раскованно, когда они остались вдвоём. — С тех самых пор, как встретились. — Ты действительно никому не дарил шоколад в старшей школе? — весело спрашивает Шинсо, наблюдая за работой Айзавы. Он понимает — вопрос рисковый, ибо довольно личный, но Айзава, кажется, не возражает. Кажется, в дружбе, что установилась между ними за последние пять лет — особенно, с тех пор, как прошлой весной Шинсо приехал преподавать курс ментальных причуд — есть место для подобных личных вопросов. — Типа того, — легко отвечает Айзава, откладывая ручку и поднимая очки на макушку. — Мне это было неинтересно. Да и как ты только что понял, девочки из нашего класса меня не интересовали, — он пожимает плечами, а затем смотрит на Шинсо. — А твои одноклассники никогда не дарили тебе шоколад? Шинсо потирает шею и усмехается. — Право, не думаю, что я вообще был кому-либо интересен в этом смысле. — Странно, — Айзава снова надевает очки на нос и щурится, кладя перед собой следующую работу, хмурится и начинает читать. Шинсо моргает: — Почему? — Что почему? — рассеянно отвечает Айзава, делая несколько пометок красной ручкой. — Почему это странно? — Шинсо старается не запинаться о собственные слова, но с Айзавой всегда так и случается. — Я имею в виду, почему… — Странно, что у тебя никогда не было поклонников? — заканчивает Айзава за него, но теперь удивлённым выглядит уже он. — Ты талантливый юный герой с необычной причудой, хорошей репутацией и окончил курс со вторым результатом в своём классе. Почему нет? — О, — сбивчиво говорит Шинсо. — Я… ну… думаю, что всё это тоже было мне неинтересно. Я имею в виду… Ну, я был занят другим. Ужасная правда заключается в том, что Шинсо всё-таки однажды купил шоколад в День святого Валентина для одного человека, но так и не набрался смелости, чтобы подарить его, за что он теперь благодарит всё сущее. — А ещё ты симпатичный, — продолжает Айзава, и Шинсо пытается не проглотить язык. — Уверен, что у тебя много поклонников, и не только среди подростков, — он коротко фыркает, бросая взгляд на Шинсо, явно забавляясь его внезапным замешательством. Шинсо шумно откашливается и выпрямляется, проводя рукой по волосам в отчаянной попытке казаться спокойным и собранным. Спустя годы их взрослой дружбы и совместного опыта — как жизненного, так и смертельного — и простая похвала Айзавы до сих пор иногда выбивает Шинсо из колеи. И куда менее личная, чем комментарий о его внешности — Шинсо пытается убедить себя, что он не настолько воодушевлён этим замечанием, как есть на самом деле. — Мозголом? — их разговор прерывает чужой голос, когда открывается дверь и появляется другой учитель. — Кто-то анонимно оставил для вас конфеты в приёмной. Шинсо издает сдавленный стон, который вызывает у Айзавы откровенный смех. — До конца рабочего дня всего два часа, — успокаивает его Айзава. — Спрячься где-нибудь. — Если бы я знал, что это тоже часть работы учителем, — мучительно стонет он, — я бы на такое не подписался. — Чушь собачья, — безмятежно возражает Айзава, переворачивая следующий лист. — Ты в этом хорош, и это тебе нравится. Уж я-то знаю. Он, пожалуй, и правда знает. Если кто и может читать Шинсо, словно открытую книгу, так это его бывший наставник. — Надеюсь, они не такие смелые круглый год, — с грустью заключает он, наконец. — Нет, им довольно быстро это надоест, и они начнут больше интересоваться друг другом, чем тобой, — Айзава пожимает плечами. — Я работаю учителем почти двадцать лет. В этом ты можешь мне доверять. Шинсо вздыхает и кивает: — Ты действительно собираешься всё это съесть? Айзава бросает взгляд на ближайшую коробку шоколада, придвигает ее ближе к себе и берёт из нее конфету. — Может быть, — он поднимает взгляд, глядя Шинсо прямо в глаза, и говорит с совершенно невозмутимым выражением лица: — Придётся положиться на тебя, Шинсо. Никаких шоколадок в День святого Валентина для развалин вроде меня. — Боже мой! — стонет Шинсо. — Никогда больше так не говори. Он отчётливо видит, что Айзава пытается не смеяться — у него очень тонкий юмор, но также и очень сухой, и Шинсо отлично его понимает. — Всего два часа, — напоминает ему Айзава, кладя в рот ещё одну конфету и снова глядя на стопку бумаг. Шинсо смиренно мычит.*
Шинсо втайне надеется, что если он останется в своём кабинете, тихо проверяя студенческие сочинения и занимаясь другой бумажной работой, возможно, у него получится последовать совету Айзавы и не попадаться никому на глаза в течение оставшихся двух часов. Но, похоже, всё-таки зря, потому что в дверь кто-то стучит. — Заходите, — отвечает он, скорчив недовольную мину и вставая, чтобы поприветствовать того, кто решил и дальше мучить его смущёнными признаниями в любви и слишком большим количеством шоколада. Однако, к его удивлению, дверь медленно и со скрипом открывается, и за ней оказывается Полночь. — О, — говорит он, подняв брови, — привет. Она, не колеблясь, заходит в его маленький кабинет, опирается бедром о стол, скрещивая руки, и оценивает Шинсо острым взглядом, сканируя каждую его клеточку. — До сих пор не могу поверить, что тебе выделили личный кабинет, — наконец, говорит она, качая головой. — Я могла о таком только мечтать. Знаю точно, как бы я его украсила. Брови Шинсо ползут вверх. До сих пор иногда странно разговаривать со своими бывшими школьными учителями на равных, а особенно, с Полночью — теперь Каямой, как она просила себя называть — которую он всегда немного побаивался. — Это всё из-за курса ментальных причуд, — предполагает он, пожимая плечами. — Дирекция намерена держать это в секрете до тех пор, пока не закончится первый год. Скорее всего, для того, чтобы более точно оценивать работы студентов, которые могут читать мысли своих одноклассников. Полночь отвлечённо напевает мелодию, явно не интересуясь сагой о Юэй и ментальных причудах, но она здесь явно не просто так. Она слегка кокетливо улыбается и склоняет голову набок, а затем говорит ему прямо в лоб: — Если бы ты только спросил, он бы не отказался, — Шинсо требуется мгновение, чтобы понять, о чём она, и когда до него всё-таки доходит, он чуть ли не проглатывает язык. — По крайней мере, я почти в этом уверена, — задумчиво тянет она, а затем складывает руки на сердце. — А ещё мне нравится быть сводницей! Челюсть Шинсо отвисает, когда он смотрит на Полночь, не зная, что ей вообще ответить. Всё становится только хуже, когда она запросто говорит: — Мне ведь даже не нужно объяснять. Ты и так знаешь, о чём я. — Я… — запинается он. — Это не… Может тогда, в школе я… — Только не говори ему, что я тебе это сказала, — серьёзным тоном перебивает его Полночь, хотя выражение её лица выглядит насмешливым, — но я никогда не видела, чтобы он кем-то так сильно интересовался. Шинсо нервно смеётся, потирая затылок и проклиная тот факт, что он чувствует, как горит его лицо. Он намеревается прервать этот разговор: — Мне говорили, мы во многом похожи. — Вы оба такие дураки. Это даже мило, — сообщает она ему, протягивая руку, чтобы хлопнуть его по плечу. — Хотя, если это тебя утешит, его случай куда запущеннее. — Ты… предлагаешь мне подарить Айзаве подарок на День святого Валентина? — наконец, выпаливает он. — Я тебе ничего не предлагаю, — легко говорит она, а затем надувает губы и шлёт ему воздушный поцелуй. — Я тебе говорю. Поверь мне — я эксперт в любви, милый молодой человек. Шинсо борется с желанием возразить, что Айзава, вероятно, ему откажет, но затем понимает, что он знает точно, что именно сказал бы ему Айзава. Он прекрасно может это представить: равнодушный взгляд и невозмутимый ответ. Что-то, что, вероятно, рассмешит Шинсо и никого больше. — А теперь, когда ты в курсе, что ты в его вкусе — по полу и по характеру — ударим по рукам! Сделай это для меня! Я завела тебя так далеко, так что не подведи меня! И теперь Шинсо вспоминает. Тот разговор в учительской, когда Полночь упомянула о предпочтениях Айзавы; раздражённый взгляд Ямады, что она раскрыла что-то очень личное, и её восхищённое выражение лица, когда Айзава начал шутить о Белом дне. — Ты сделала это нарочно, — говорит он с широко распахнутыми глазами. — Я… — Тогда что тебя сдерживает? — спрашивает она, тыкая Шинсо пальцем в середину лба. — Мне вообще нужно на это отвечать? — возражает он, хмурясь. — Есть много причин. — Например, что? — безмятежно спрашивает Полночь, склоняя голову набок и отбрасывая волосы за спину. — Я не собираюсь в этом участвовать, — отвечает Шинсо, пытаясь сохранить остатки достоинства. — Это его личное дело. — Но он тебе нравится, не так ли? — настаивает Полночь, глядя в глаза Шинсо так пристально, что ему кажется, будто её причуда тоже может промывать мозги. — Всегда нравился. Это было очевидно для человека, столь чутко ощущающего любовь и романтику, как я. Шинсо начинает думать, что это было очевидно для всех, кроме него, но и было это много лет назад. — Я был влюблённым студентом, как и мои студенты сейчас. Потому что они подростки. — Ты больше не подросток, — комментирует Полночь. Шинсо не понимает, к чему она клонит, а потому просто констатирует очевидное. — Нет, я давно это перерос. Ему хочется поставить Полночь на место, а потому он добавляет: — Хотя вообще-то это ты на пятнадцать лет меня старше. Услышав это, Полночь недовольно морщится, и ему кажется, что он, наконец, выиграл битву, но тут она добавляет: — Тем не менее, он всё ещё тебе нравится. И Шинсо не может этого отрицать. Конечно, он по-прежнему любит Айзаву так же, как и тогда. Никто не может сравниться с ним — ни как его наставник, ни как друг, ни как романтический интерес. Со временем Айзава становился только важнее для Шинсо, и его чувства росли вместе с ним и его жизненным опытом. — Это так, — признаётся он, но большего Полночь не получит. — Ты тоже ему нравишься, — говорит она с совершенно невозмутимым видом. В её голосе нет ни намека на издёвку. — Мы что, в средней школе? — вспыхивает Шинсо, намеренно игнорируя, что одна только мысль о том, что его многолетние чувства могут быть взаимны, заставляет его сердце биться чаще. Полночь совершенно игнорирует его защитную реакцию и ухмыляется, быстро сокращая между ними расстояние, а затем вдруг влажно и сочно целует его в щёку, несомненно, оставляя яркий отпечаток губной помады на его лице. — Вот, — говорит она, слегка наклоняя голову Шинсо набок и любуясь своей работой. — Теперь можешь всем говорить, что ты занят, когда тебя будут атаковать ослеплённые Днём Валентина подростки. Он моргает: — Что?.. Его телефон внезапно звонит, и он вздрагивает, глядя на него. Полночь молча кивает, предлагая, ему взять трубку. — Мозголом? — раздаётся незнакомый голос в трубке. Шинсо поднимает бровь. На экране высвечивается номер ресепшена Юэй. — Слушаю. — Для вас анонимно оставили пять коробок шоколада на стойке регистрации, — говорит администратор, и его голос становится всё более умоляющим. — Не могли бы вы их забрать? Нам некуда их положить. Шинсо подавляет мучительный стон, но заверяет администратора, что придёт за ними. И он решает оставить гигантский отпечаток губной помады на своей щеке. Возможно, Полночь права. — Последний всплеск, — повторяет она, пожимая плечами. — Подростков трудно переубедить. Они обладают истинной силой юношеской любви и упрямства. Шинсо хмыкает; Полночь смеётся от восторга. — Ты такой же, как Айзава. Иди и признайся, Хитоши! Позволь мне жить через тебя с твоей тайной любовью! Шинсо только вздыхает и качает головой, обходя её, чтобы открыть дверь. — Я буду ждать! — кричит она ему вслед, когда он удаляется в направлении ресепшена. Он начинает устало пробираться за своими коробками, надеясь, что по пути не встретит никого из потенциальных поклонников, но всё это вдруг напоминает ему День святого Валентина на его третьем курсе. Весь день все угощали друг друга шоколадом и весело хихикали, но Шинсо толком почти ничего не запомнил. Он слишком нервничал из-за того, что его собственное подростковое сердце бешено колотилось, когда он обдумывал возможность подарить объекту своей привязанности шоколад на День святого Валентина… С какой именно целью, он до сих пор не знает. Он просто рад, что так этого и не сделал. Однако теперь его ничто не останавливает. Айзава столь же постоянен в его жизни, как рассвет и закат, и с этим постоянством нет никакого смысла спорить. Он немного ускоряет шаг, направляясь за пределы кампуса с определенной целью, больше не обращая внимания на полные сожаления звонки с ресепшена о том, что он так и не забрал свой шоколад.*
Когда Шинсо возвращается в Юэй после выполнения своего собственного импровизированного задания, вечерний свет уже начал просачиваться в окна учительской, и, как и ожидалось, в ней остался только один человек. Лицо Айзавы освещено тусклым светом компьютера, за который он пересел работать. Он стучит по клавиатуре, останавливаясь, чтобы глянуть на стопку студенческих работ, которые теперь покрыты красными косыми чертами и оценками. Он, несомненно, сосредоточен на том, что делает, но Айзаву трудно застать врасплох. — Что ты делаешь тут так поздно? — без промедления спрашивает он, глядя на Шинсо поверх очков. — Разве люди твоего возраста не ходят на свидания в День святого Валентина или что там обычно делают двадцатилетние в этот день? — Неужели я и правда похож на того, кто ходит по свиданиям в День святого Валентина? —спокойно парирует Шинсо. Это вызывает привычное фырканье Айзавы, и эта знакомая реакция особенно греет сердце. Гора коробок с шоколадом на рабочем столе Айзавы полностью похоронила всю работу, которая у него могла быть на нём, рассыпавшись по бокам и даже на стуле. Он всё ещё работает за столом Ямады, хотя, кажется, его это вполне устраивает. — И вообще-то мне уже двадцать три, — многозначительно добавляет Шинсо, бесстрастно глядя на Айзаву. Айзава лишь закатывает глаз и поднимает руки, демонстрируя полную капитуляцию — действие, указывающее на то, что вопрос закрыт. — Есть ещё одна коробка, которую мне нужно тебе отдать, — говорит он, неожиданно бросая маленькую коробочку Айзаве, которую тот рефлекторно ловит. Он медленно встаёт, чтобы потянуться, а затем с любопытством изучает добавленный к улову Шинсо трофей, удивлённо приподняв брови. — От кого это? — спрашивает он, склонив голову набок и откидывая упаковку. — Никто не любит солёную лакрицу, кроме… Когда до него доходит, он чуть не роняет её, встречаясь взглядом с Шинсо. — «Хитоши». — Да? — беззаботно отвечает ему Шинсо, вздёргивая бедром и борясь с улыбкой. Нет ничего приятнее, чем застать Айзаву врасплох. — Ты… почему… — он запинается в собственных словах, пока вдруг не выпаливает, — я знаю, что ты чуть не сделал на третьем курсе. Сэнсэй неодобрительно качает головой, но лёгкий румянец начинает покрывать его лицо: — Ты всегда был достаточно умён, чтобы не отвлекаться на такие нелепые вещи. В какой-то момент Шинсо действительно был достаточно умён, чтобы этого не сделать. Во-первых, он не хотел портить свои отношения с наставником, а во-вторых, прекрасно понимал, что это совершенно типичное поведение для его возраста. Что абсолютно не идёт человеку на пользу, когда он подросток. Тем не менее, он не осуждает своих учеников за фантазии или безобидные мимолётные увлечения. Они временны и являются частью взросления. Проблема лишь в том, что своё собственное увлечение он так и не смог перерасти. И до него наконец-то, дошло, что, возможно, оно не является проблемой вовсе. — Я знал, что ты знал, — отвечает он, приближаясь к Айзаве, который вдруг выглядит так, будто планирует путь к отступлению. — Но у меня был крутой учитель, который бы ни за что такое не одобрил, — широко улыбается он, показывая зубы, а Айзава пристально смотрит на него, замерев в напряжённом ожидании, кто сделает первый шаг. — Что заставило тебя передумать? — наконец, спрашивает он, настороженно наблюдая за ним из угла, куда он забился, сделав несколько шагов назад. Правда, дальше ему отходить уже некуда, потому что он зажат между столом Ямады и стеной за своей спиной. Шинсо не отвечает и делает выпад первым. Пусть у Айзавы и быстрая реакция, но у него нет преимущества внезапности — а ещё тот факт, что Шинсо хорошо знакомы его движения, тоже не играет в его пользу. Поэтому, когда он пытается обогнуть стол, чтобы ускользнуть от Шинсо, тот ловит его на полпути. Айзава замирает и смотрит на Шинсо широко распахнутым тёмным глазом, между их лицами — всего несколько сантиметров. Шинсо медленно наклоняется к нему, пока их носы не соприкасаются, и шепчет в его губы: — Ты действительно хочешь, чтобы я остановился? Айзава все ещё в шоке, но ничего не отвечает, и это всё, что нужно, чтобы последние его сомнения развеялись, и Шинсо прижимается губами к губам своего бывшего учителя. Губы учителя удивительно мягкие и податливые. Шинсо пользуется своим положением и запускает руку в его волосы, проводя пальцами по шелковистым прядям — несколько тонких серебристых ниточек теряются в черноте. — Я знаю, какая твоя любимая сладость, — шепчет Шинсо, когда они разделяются, всё ещё тяжело дыша. Айзава выглядит растерянным, выражение его лица беззащитно, а глаз всё ещё широко раскрыт, и Шинсо смягчается. — Я не шутил, когда говорил, что мало что изменилось — единственное, что изменилось, это то, что я, наконец, сделал подарок на День святого Валентина тому, кому всегда хотел. Он позволяет себе легко улыбнуться, изучая чужое лицо, и, наконец, удовлетворенно мычит, когда руки Айзавы обвивают его бёдра. — И я уже больше не подросток. Айзава издает тихий смешок, притягивая Шинсо к себе. — Какая же ты заноза в заднице, — бормочет он. — Как и ты, — парирует Шинсо в той же манере, и тут же давится воздухом, когда сильные, уверенные руки Айзавы скользят вниз к его пояснице, да так и остаются там. — И кстати, не так уж ты и стар. — Я на пятнадцать лет старше тебя, паца… — Назовешь меня пацаном, и я заберу эту конфету, а тебя оставлю здесь, — прямо сообщает ему Шинсо. Его сердце ускоряется, когда Айзава весело хмыкает, а Шинсо наклоняет лицо, чтобы спрятаться в изгибе его шеи, вдыхая аромат. От него так хорошо и знакомо пахнет — слабый запах зелёного чая, который он пьёт по вечерам, шампуня, которым он пользуется всё то время, что Шинсо его знает, даже чернил, размазанных по кончикам его пальцев. — Ты всегда был важен для меня, — тихо говорит Шинсо. — Важнее всех. И по-прежнему важен, но теперь я хочу быть для тебя чем-то бóльшим. Хочешь ли ты этого?.. Айзава поднимает бровь. — Ты очень убедителен, — наконец, говорит он, позволив Шинсо остаться на месте. — Значит, я хорошо справляюсь со своей работой. Как герой и как я сам, — Шинсо улыбается и уже наклоняется для ещё одного поцелуя, но внезапно ощущает, как сильные руки разворачивают его и поднимают так, будто он ничего не весит, а затем усаживают на заваленный шоколадом стол. Небольшая лавина коробок с конфетами ко Дню святого Валентина обрушивается на пол, а Айзава встаёт между его ног, затягивая в глубокий поцелуй. Когда они разделяются, Шинсо чувствует, как чужие нежные пальцы скользят по его волосам и заправляют непослушную прядь за ухо. — Я забыл, каково это — быть с тобой рядом, пока ты не начал преподавать, — мягко говорит Айзава, когда, они, наконец, отрываются друг от друга. Его слова осторожны, но честны. — Я понял, как сильно… скучаю по тебе, — он неловко прочищает горло. Шинсо хватает Айзаву за руку: — Я никуда не собираюсь в ближайшее время, сэнсэй. Айзава неодобрительно ворчит из-за издевательского титула, а Шинсо только смеётся, снова целуя в губы своего бывшего учителя. Он чувствует, как его голова кружится. — Где ты вообще её взял? — спрашивает Айзава, когда они, наконец, отрываются друг от друга, глядя на конфету все ещё невинно лежащую на столе Ямады, где он оставил ее после того, как Шинсо устроил ему засаду. — Мне пришлось посетить несколько разных мест, но я в итоге нашёл, что искал, — отвечает Шинсо. Что-то в этом заставляет Айзаву задуматься, и он просто какое-то время изучает лицо Шинсо. — А, — это всё, что он, наконец, говорит, но в его единственном тёмном глазу есть какая-то мягкость, которую Шинсо никогда раньше не видел. — Ну тогда вот, — предлагает он, открывая коробку и доставая кусочек. — Попробуй. Никому не нравится, кроме меня. Шинсо берёт маленький кусочек лакрицы из рук Айзавы, с любопытством смотрит на него, а затем пожимает плечами и кладёт его в рот. — О, — говорит он, открывая рот вокруг того, что, чёрт возьми, он только что положил туда, чтобы случайно не проглотить кусочек. — Эм, это… А Айзава смеётся. Айзава Шота, который обычно едва улыбается, смеётся, когда Шинсо корчит лицо несчастного кота, проглотившего что-то невкусное. К его чести, он пересиливает себя, чем вызывает несколько впечатлённый и удивлённый взгляд Айзавы. Шинсо тянется за вторым куском и вкладывает его в руку Айзавы. Его ладони тёплые и сухие, а пальцы немного шероховатые — именно такими их помнит Шинсо, когда они вместе тренировались. Он всегда уделял слишком много внимания рукам своего учителя. Айзава разворачивает лакричный леденец и кладёт его в рот, а затем закатывает свой единственный глаз: — Студенты дарят учителям конфеты на День святого Валентина. Смешно. — Совершенно нелепо. Ужасная идея, — торжественно соглашается Шинсо. — Никогда не приходила мне в голову. Когда он наклоняется вперёд, чтобы снова сомкнуть их губы и запустить пальцы в волосы Айзавы, он меняет свое мнение о солёной лакрице — её вкус — это то, что он хочет запомнить навсегда, особенно, когда чувствует, как Айзава улыбается в поцелуй.