Всё закончится, когда пропоёт сойка-пересмешница

Последнее, что помнил Сноу перед тем, как умер, это Китнисс, выпускающую стрелу и пронзающую ею сердце Коин. Тогда Кориолан смеялся, он чувствовал вкус железа, вкус крови во рту, на своих губах, но продолжал смеяться, даже когда толпа побежала на него и он умер. И вот темнота, он не видит ничего и не слышит, но постепенно, будто возвращаясь в сознание,различает шелест листвы, как дятел стучит по дереву и вокруг щебечут птицы, он устало открывает глаза, чувствует, как трава колет спину через одежду, садится и оглядывается в растерянности. Совсем недавно он смеялся, чувствовал вкус крови на губах и во рту, но сейчас ему не хотелось смеяться, и он также не чувствовал кровь. Сейчас Кориолан понимает, что находится в лесу, в котором не был больше шестидесяти лет и в который никогда не хотел возвращаться, да и не думал, что вернётся, ведь он сам приказал уничтожить дистрикт двенадцать. Сноу осматривает себя и застывает в замешательстве: его тело помолодело, он находится в одежде миротворца, которую носили ещё во время десятых голодных игр, когда ему было восемнадцать лет. Затем проводит рукой по лицу и не ощущает кончиками пальцев бороды, а затем — по волосам и понимает, что они едва отросли, будто их недавно сбрили. Бывший президент встаёт с земли, стряхивает грязь с одежды и застывает в ужасе, когда слышит доносящиеся до ушей пение и игру на гитаре. Нежный голос и песня, которую он слышал лишь раз: Мы с рожденья чисты и невинны, Мыслим здраво и верим в добро. Оставаться по жизни таким нелегко, Ведь бредём мы сквозь кровь и огонь. Этот мир такой темный и страшный, Мне столько случалось терять, Что я разучилась уже доверять. Вот почему я тебя так ценю – Ты чист, словно первый снег. Его сердце трепещет, и он идёт на голос. Впервые, когда он услышал эту песню, то был готов заплакать. Но сейчас… Сейчас она наводила на него бурю эмоций: страх, волнение, нетерпение, горечь, растерянность и много других, которые не мог вызвать никто. Идя быстрым шагом, Кориолан выходит к озеру и застывает, приоткрыв рот. То самое озеро, на котором он был всего лишь два раза, то самое озеро, где он был предан, где его любовь умерла, оставив после себя ненависть, ярость и желание забыть всё, как страшный сон. Но сейчас всё было иначе. Каждый хочет быть героем – И держать всё под контролем Но делать – это не мечтать И не языком болтать, Чтобы мир наш изменить, Нужно силы приложить – И выйдет масло из молока, А из кубиков льда – вода. Бывший президент видит, как на покрывале на берегу озера спиной к нему сидит девушка и поет, играя на гитаре. Её волнистые темные волосы развеваются на ветру, а радужное платье красиво переливается на солнце, или же Кориолану так только казалось. Он медленно двинулся к ней, стараясь не наступить на ветку, чтобы не спугнуть девушку, чтобы она не исчезла, будто призрак или мираж. Он видел её в каждом кошмаре, он видел её в Китнисс Эвердин, он слышал её в любых песнях и всё это ненавидел. Любое напоминание о ней, о том, что было, вызывало в нём горечь, которую он прятал под ненавистью, не желая признавать то, что поддался тому подростковому глупому чувству. Наш бледный мир глохнет и слепнет, Когда невинные умирают дети. Моё сердце от боли рвётся, Но ты никогда не сдаёшься Вот почему Я тебя так люблю. Ты чист, словно первый снег. Он останавливается в нескольких метрах от неё, слушая песню,и сжимает руки в кулаки, видимо, не собираясь делать дальнейшие шаги. Как она может петь эту песню после того, как предала его?После того, как пыталась убить? И темболее когда песня уже не про него. Они оба знают, что он не чист, как она думала тогда. Он смотрит на неё и мечется между разными мыслями, не зная что сделать. Но когда она прекращает петь и проводит по струнам гитары в последний раз, он напрягается. — Я же говорила, что ты мой, а я твоя. Это написано в звёздах, — говорит она и откладывает гитару, поворачиваясь к Кориолану, потом смотрит на него с улыбкой, от чего Кориолан вновь сжимает кулаки и смотрит на неё с недоверием. — Люси Грей,— произносит он её имя с некоторым презрением и горечью в голосе. — Неужели я попал в ад? — спрашивает он, и Люси Грей тихо смеётся. — Возможно. — Она отводит взгляд и смотрит куда-то вдаль, прикрывая глаза и наслаждаясь теплым ветерком. Кориолан не понимал её: как она может просто спокойно сидеть и улыбаться после того, что сделала?! — Садись. Давай поговорим, не этого ли ты хотел тогда? — спрашивает Люси Грей мягко, и Сноу вздрагивает от её вопроса. Воспоминая, как пытался достучаться до неё, бегая за ней по лесу, но всё закончилось тем, что она исчезла, как та девочка из баллады, в честь которой её и назвали. Он молча садится рядом и смотрит на неё глубиной голубых глаз. Сейчас Кориолан смог признать, что его волновал вопрос, почему Люси Грей так поступила. Она, словно прочитав его мысли, ответила: — Я никогда не играла твоими чувствами и не манипулировала. В тот день, когда правда всплыла наружу, я испугалась. Испугалась того, что ты поступишь со мной также, как поступил с Сеяном. Я была напугана и зла. Зла за то, что ты скрыл всё от меня, за то, что по твоей вине мне пришлось бежать, и зла за то, что ты собирался бросить меня. — С лица Люси Грей исчезла улыбка, она смотрела на воду в озере, вспоминая тот день. Кориолан делает тоже самое. Он вспоминает как не знал как объяснить ей, что хочет вернуться в академию, но больше всего он вспоминал в какой момент его здравомыслие разрушилось: когда он воспринял Люси Грей как свидетельницу, как ту, кто сбежит расскажет о том, что это он убил дочку мэра. Из-за страха он вёл себя как безумец, охотился за ней, как хищник, пока она пряталась от него в лесу. — Не играла чувствами, но пыталась убить меня, — говорит Кориолан, вспомнив о змее. А Люси Грей смотрит на него прищурившись. — То была не ядовитая змея. Если бы я хотела убить тебя, то устроила бы ловушку там, где находились ядовитые, — говорит она и вздыхает. Наступает тишина, которая разбавляется шелестом листвы и щебетанием птиц. Сейчас он думает о том дне, о том, что произошло. И впервые может размышлять здраво. Он понял, что по сути во всём виноват сам, что им управлял страх, что его разум помутился, но он всё пытался скрыть правду от самого себя, обвиняя во всём других. Любое напоминание о Люси Грей было для него напоминанием о том, что он виноват во всём сам. Именно поэтому он всё это презирал и ненавидел. Возможно, он ненавидел и себя. — Очутившись здесь, я долгое время думала, что ненавижу тебя за то, что ты стал причиной казни Сеяна. Но тогда я вспомнила голодные игры, как убивала, чтобы остаться в живых. Ты пытался защитить себя, спасти свою шкуру, и я ничем от тебя не отличаюсь. Из нас двоих нет невинных и нет чистых. По нашей вине умерли люди. И по большой части из-за нашей любви. Кориолан смотрит на неё с удивлением, он смотрит в её глаза, которые сейчас не выражают эмоций. Они оба были сломлены. — Именно то, что мы любим… — начинает шепотом он — Уничтожает нас,— Люси Грей заканчивает за него. Их обоих сломала любовь друг к другу. Но теперь это было не важно. Теперь они оба находится там, где есть только они. У них много времени в запасе, что поговорить обо всём. Люси Грей вздыхает и кладёт голову на его плечо, и Кориолан не шевелится, она прикрывает глаза, и Сноу решается прикоснуться к ней. Он проводит рукой по её щеке и резко поднимает голову, слыша внезапное пение сойки-пересмешницы, которое доносится откуда-то сверху. — Вот и запела сойка-пересмешница, — говорит Люси Грей, и на её лице появляется легкая улыбка. — Значит, всё закончилось. — Кориолан вздыхает и прикрывает глаза. Так тихо, наконец-то покой. Нет никого, кроме них двоих. Нет ничего о чём надо заботиться. Долгожданный покой и тишина.