Мгновение.

I. Сергей. Среди ночи, в который раз, раздался детский пронзительный крик. Серёжа в очередной раз проснулся от кошмара. Ему в очередной раз снились те мальчишки, их крики, пронизанные отчаянием, страхом и болью, и их напрасные попытки выбраться из горящего сарайчика, кой стоял на всё том же берегу, на котором они хотели совершить, понятный только для себя, самосуд над бедной собакой, что попалась им на глаза, очевидно, совершенно случайно. И в очередной раз Серёжа, не помнящий и половины того, что произошло в тот роковой день, рвал на себе волосы и пытался найти хоть какое-нибудь оправдание произошедшему. Потому что того от него требовали милиционеры, приходившие в детский дом чуть ли не каждый божий день, допрашивая мальчика и тоже пытаясь понять, что тогда произошло. Как признавался один из приходивших – дядя Костя, кажется – было бы намного легче, будь ещё хотя бы парочка свидетелей. Но, увы, есть только маленький, ничего не понимающий Серёжа. Безусловно, они могут допросить Крошку – так мальчик назвал своего нового и единственного друга, за любовь к хлебу – но вряд-ли она им что-то расскажет. Серёжа, глотая слёзы, спрятался обратно под маленький лоскуток, именуемый одеялом, и тихо всхлипнул, позволяя крупице отрицательных эмоций выйти наружу. Мальчик не хочет, чтобы его считали слабым и обзывали девчонкой. Он хочет быть сильным. Как для себя, так и для окружающих его детей. Он хочет, чтобы его уважали и не трогали. Хотя, одного он всё-таки добился: после того, как новость о сожжении мальчиков разлетелась по всему детскому дому, к Серёже и на два метра не решались подходить. Даже старшие, крупные ребята. Боялись, что Серёжа сделает что-то и им. Но за его спиной всё равно шептались, некоторые посмеивались, но все как один называли мальчика «сумасшедшим». Серёжа старался держаться, не выдавать того, что ему очень больно, но по ночам всё равно укутывался в одеяло, утыкался в подушку и тихонько плакал, повторяя: сумасшедший, сумасшедший, сумасшедший.. Но иногда, когда это только позволяла ситуация, Серёжу поддерживала Татьяна Михайловна – молодая воспитательница, устроившаяся в детский дом незадолго до того, как туда попал Разумовский. Она играла с ним, внимательно слушала, гуляла и провожала до комнаты, во избежание проблем, укладывала спать, читая перед этим добрые сказки, успокаивала после очередного кошмара. Серёжа уже всерьёз начал воспринимать её как свою маму, даже назвал однажды так. Сейчас же, как объяснила сама воспитательница, у неё «маленькие жизненные незаурядицы», и потому ей нужно уйти на какое-то время. Внешне Серёжа отреагировал спокойно, но внутри — в момент этого разговора — всё перевернулось. Мальчик испугался, что его единственный близкий человек может не вернуться. Испугался, что её убьют, похитят или продадут кому-нибудь. Виной подобным мыслям являлся новостной канал, идущий по телевизору, стоящим в общей гостиной, без перерыва. Времена в стране были тяжёлыми, а в Санкт-Петербурге – и подавно. Но перед самым уходом девушки, Серёжа пообещал ей, что будет сильным и, не переставая, будет верить в лучшее. А вышло, как обычно, всё наоборот: мальчик сдался через два дня, и лежит сейчас, и тихо плачет, надеясь, что его никто не услышит. Надолго Серёжи не хватило: от бессилия он уснул спустя полчаса. И проспал, благо, до утра, которое разбудило его криками и топотом бегающих по коридору детей. Мальчик с трудом разлепил глаза, приподнимаясь на локтях. Вчера он забыл задёрнуть шторы и потому в комнате сейчас было довольно светло. Видимо погода, в коем-то веке, решила порадовать хмурый Санкт-Петербург яркими лучами солнца. Голова гудела из-за недосыпа и ночной истерики, а тело била дрожь – очень уж сильно хотелось есть. Вчера он этого сделать не успел – проморгал время ужина и всё съели без него. Благо, на завтрак мальчик успел. Предварительно даже зубы почистил и умылся! Кормили, как и всегда, не очень-то и вкусно, но для того, чтобы утолить голод, хватало. Хотя Серёжа уже довольно давно научился просто глотать еду, что попадала к нему в рот. Безо всякого удовольствия и наслаждения. После завтрака, Разумовский, взяв из «потайного» ящичка своей тумбы тетрадку и пару карандашей, устремился во внутренний дворик, на свои излюбленные качели. Уселся, уставился пустым взглядом в небо, ожидая появления хоть какой-нибудь птицы, чтобы сохранить в своей голове её фантомный образ и перенести на бумагу – не зря же тетрадь с карандашами брал, и наслаждался временной тишиной: другие дети пока следом за ним не увязались. II. Олег. Этим злосчастным утром ещё совсем маленький темноволосый мальчик Олег проснулся с ощущением огромного груза на душе. Он не спал всю ночь из-за изнуряющего чувства страха и бесконечной обиды и уснул только на пару часов перед рассветом. Малыш не знал, в чём была его вина, почему родители решили от него отказаться, но выбора у ребёнка, к сожалению, не было. Спустя небольшое количество времени он уже находился на пороге детского дома «Радуга», еле сдерживая слёзы и поток самых плохих мыслей о ближайшем, совершенно не радужном, будущем. Радовала только одна мысль – драться он умел. Позже, разложив свои вещи и разузнав, где что находится, он вышел во двор, где резвились такие же, как и он сам, дети. Почти такие же. Олега подселили в комнату к странному мальчику, который, по слухам ребят, являлся сумасшедший. Это сразу его насторожило, но в то же время было невероятно любопытно. Возможно, даже интересно. Обведя взглядом весь дворик и его составляющие части, Олег мельком заметил огненное пятнышко, что сильно выделялось среди зелёной листвы летних деревьев и травы, чуть менее зелёного забора и серой массы скучных одинаковых детей. Это была одинокая рыженькая.. девочка? Именно так показалось малышу; он решительно приближался к ней, но вспомнил, что просто так вмешиваться в личное пространство других – неприлично, поэтому мальчик сорвал немного жёлтых и фиолетовых цветков, собрал их в маленький, прямо как та девочка, букет и на выдохе приблизился к ней. III. Мгновение.

«Не испытуй грядущего напрасно, Мимолетящим благом дорожи И, на лету схватив его, скажи: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!»

— Привет.. давай познакомимся? Меня зовут Олег, я только сегодня приехал. — Только сейчас мальчик заметил бледные худые руки, сжимающие тетрадку и цветные карандаши. Серёжа замер. Посидел минуту. Снова замер. Это он к нему, что-ли, обращается?.. Мальчик поднял голову, чтобы рассмотреть того, кто решился подойти к нему. Олег, как паренёк сам представился минутой ранее, был невысоким, но весьма крепким, по сравнению с самим Серёжей, с чёрной копной волос, что торчали в разные стороны, придавая мальчику слегка забавный вид, одетый в такую же, как и волосы, чёрную одежду, а в правой руке Олег – как же странно, всё-таки, произносить чьё-либо имя после недолгих, но таких ощутимых лет одиночества – сжимал маленький, неуклюже скомбинированный, букет цветов. Серёжа вдруг весь зарделся и поспешил опустить взгляд обратно на тетрадь, где был уже наполовину нарисованный чёрный ворон с красными глазами. Что это ещё за шутки? Олег только приехал, а уже спелся с другими ребятами и решил опозорить «сумасшедшего» перед всеми? Чёрта с два ему! Серёжа уже был в этом плаванье, знает, чем всё чревато. – Уходи, – совсем тихо просипел Разумовский, не поднимая головы, – пожалуйста, оставь меня в покое. Серёжа хотел решить всё мирно, без рукоприкладства. Он терпеть не мог насилия и искренне надеялся, что Олег благоразумный и просто прекратит его донимать. Серёжа надеялся на это, и очень верил. Олега будто окатило холодной водой. Его опять резко отвергли, не успев он свыкнуться с мыслью о том, что больше нет ни родителей, ни друзей со двора, ни его хулиганской компании. Сейчас Олега снова неожиданно оттолкнули, но.. вдруг его собеседнику просто грустно? Волков решил не сдаваться так быстро, не этому его учили более старшие друзья. — Тебя кто-то обидел? — Тихо, почти шепча, проговорил мальчик, присаживаясь на тёплую, прогретую солнцем траву рядом с качелькой. Он только сейчас вспомнил про неряшливый букетик и быстро положил его на тетрадь рыженького. Вблизи он осознал, что случайным образом спутал пол «неудавшегося друга». От этого было неловко, но Олег старался не подавать вида. — Меня поселили в одной комнате с Серёжей Разумовским, я его ещё не видел, но очень хочу подружиться. Ты не видел его случайно? — Никто меня не обижал. — Упрямо произнёс мальчик, продолжая краснеть и аккуратно беря в руки подложенный на тетрадь букет, предварительно спрятав карандаш в карман, чтобы никуда не упал, и рассматривая его, чтобы хоть куда-нибудь спрятать взгляд. — Никогда бы не подумал о том, что ко мне кого-нибудь когда-нибудь подселят.. Олег удивлённо вскинул брови и посмотрел Серёже в глаза. Вроде бы не шутит, да и лжецом от него не пахнет. — Так мы будем в одной комнате? Тогда нам точно нужно подружиться!— Последние слова он произнёс с неподдельным восторгом. Конечно, сосед попался не самый весёлый и активный, но это намного лучше, чем с каким-нибудь идиотом. К тому же, было очень любопытно понять, правдивы ли слухи, хоть и верилось в это со скрипом. Олег встал и вплотную подошел к рыжику, всё так же смотря в глаза. И протянул ему руку: — Знаешь, я не верю тем, кто говорит о тебе гадости. Ты пахнешь как хороший человек... Серёжа поймал взгляд Олега. И долго, молча, просто всматривался в глаза напротив, пытаясь понять, действительно ли Олег подошёл к нему, чтобы по-настоящему подружиться. И это несмотря на то, что ещё с самого начала их диалога Серёжа почувствовал, что от Олега веет не опасностью, враньём и жестокостью, а наоборот, добро‌м, лёгкой неловкостью и, наверное, домом?.. Хотя..откуда Серёжа знает, какого в своём родном доме? Когда Олег поднялся на ноги и вплотную подошёл к Серёже, тот чуть пошатнулся, еле подавляя порыв вскочить на ноги. — Пахну как хороший человек?.. — Нахмурился мальчик, всё ещё с лёгким недоверием относясь к Олегу. После принюхался к своей одежде. Пахнет не ромашками. Далеко не. А потом робко протянул свою худенькую, бледную ладошку к более большой ладони Олега, слегка сжимая её, принимая знакомство. Впервые за день темноволосый почувствовал людское тепло, это короткое рукопожатие отозвалось в его сердце лёгким приятным уколом. Он улыбнулся впервые за долгое время. — Да, ты хороший, я это чувствую. — Вспомнив про рисунок мальчика, Олег решил спросить. — Ты часто один здесь рисуешь? Мальчик засмотрелся на подаренную ему улыбку, чувствуя, что стена «отчуждённости», которую он так старательно строил, чтобы переносить нападки сверстников (и не только), рушится. Улыбка Олега не была похожа на оскал, ухмылку или издевательскую усмешку. Она была самой настоящей и самой искренней. Не считая, конечно улыбок Татьяны Михайловны, кои воспитательница не жалела дарить Серёже. Но улыбка Олега – это несколько другое.. Может, это потому, что он – его сверстник? Первый на памяти Разумовского, кто не пытался каким-либо образом его задеть?.. — Я не один, — вдруг улыбнулся Серёжа, выпуская олегову руку из своей и поднимаясь на ноги, — со мной птицы! И природа! И ещё Крошка! — Подумав, мальчик добавил. — Ну, последняя не здесь. Хочешь, познакомлю вас как-нибудь? Олег, явно не ожидавший такого ответа, не сразу понял, что ответить… Да и кто такая «Крошка»? Интерес мальчика рос с каждой секундой. — Давай! Я только за, если это безопасно.. — Олег сам не заметил, как его взгляд застыл на ярких голубых глазах его нового друга. — Птицы очень вольные и красивые, я люблю их. — Тихо проговорил, наконец отведя глаза на небо. Сегодня был чистый и приятный день, без тучек и серости, что редкость в Петербурге. — Да! — Согласился Серёжа, выйдя из раздумий. — Они свободны, и в этом я им немного завидую. — Заметив небольшое замешательство Олега, Серёжа немного стушевался, но всё же пояснил: — Крошка – мой друг, — пробормотал он, — собака. Самая добрая и ласковая из всех! Мысли о друге грели сердце и заставляли улыбаться не переставая, хотя Серёже и было неловко, особенно учитывая, что на них с Олегом смотрит уже почти весь двор. Хорошо бы, что только смотрят. Разумовский очень надеялся, что никому не взбредёт в голову начать плохо шутить или, тем более, подойти к ним. Олег пребывал в раздумьях не больше минуты, но потом будто очнулся и резко перевёл взгляд обратно на своего собеседника: — Я бы очень хотел познакомиться с Крошкой. Ответ Олега Серёжу удовлетворил. Даже больше, чем просто удовлетворил. Разумовский был взбудоражен, что здесь, в детдоме –месте, которое не вызывает никаких тёплых чувств, появился человек, что отнёсся к нему доброжелательно, наплевав на все дурные слухи. Хотя мальчик и пытался убедить себя, что слишком доверять и мгновенно открываться первому встречному не стоит. — Небо — это отражение дня. Я думал, что он будет ужасным, но тут появился ты. — Вдруг произнёс Олег, продолжая смотреть в небо и рассматривать птиц, на которых ранее обратил внимание Серёжа. — Ты..ты тоже хороший, — почесал затылок Серёжа, потупив взгляд в землю, — как и этот день..наверное. Во время разговора Олег с любопытством рассматривал лицо Серёжи и неожиданно понял, что тот выглядит очень.. мило? Но вдруг, до слуха мальчика донеслись тихие звуки. Кто-то шепчется, и это насторожило Олега. — Давай в комнату пойдём? Солнце жарит сильнее обычного, — он аккуратно взял Серёжу за руку, но не делая шагов в сторону, давая тому свободный выбор действий. Когда Олег взял Серёжу за руку, неожиданно, безусловно, для второго, Разумовский вздрогнул, переставая на мгновение дышать. Это было уже второе прикосновение их рук за жалкие несколько минут с момента знакомства. Ладонь Олега была тёплой, слегка шершавой, возможно, даже с мозолями, свидетельствующими о том, что до того, как мальчик очутился здесь, в детдоме, он вёл далеко не спокойную жизнь. Серёжа, сам того не заметив, начал чуть поглаживать своим большим пальцем костяшки руки Олега, смотря исключительно на их руки. Но спустя пару мгновений до него дошло, что он позволил себе слишком многое, потому мальчик сразу же вытащил свою руку из захвата и прижал к своей груди, закусывая нижнюю, и без того истерзанную, губу, вновь безудержно заливаясь краской. — П..пойдём, — согласился Серёжа на ранее высказанное предложение Олега и, не дожидаясь его, двинулся ко входу в здание. Олег сразу пошёл за Серёжей, слегка смущённый его действиями. Таким образом молча они дошли до комнаты и там пробыли до вечера. Наступило время ужина и тут желудок Олега нещадно заболел, вследствие чего мальчик тихо согнулся на своей кровати и лёг лицом к стенке, еле слышимо всхлипнув. Серёжа сидел на своей кровати и увлечённо читал потрёпанную временем энциклопедию. Это единственная книга, которая у него была в свободном доступе, поэтому, чтобы скоротать время, Разумовский всегда с особым энтузиазмом принимался перечитывать её снова и снова. Даже несмотря на то, что уже знал бо‌льшую часть страниц наизусть. В какой-то момент, когда мальчик задумался, а взгляд его притупился, Серёжа, благодаря выработанному острому слуху, услышал едва различимый всхлип со стороны кровати Олега. Разумовский напрягся и, отложив книгу в сторону, аккуратно смостился со своей кровати и тихо подошёл к кровати Олега, чуть нависая над ним, пытаясь всмотреться в лицо. — Олеж?.. — Осторожно позвал Серёжа, начиная волноваться и сжимать собственные ладони, стараясь унять возникшую дрожь. — Что с тобой?.. Олег продолжил молча лежать, уткнувшись носом в подушку он что-то невнятно пробурчал. Серёжа смог перевести эти нечленораздельные звуки в простую фразу: — Есть хочу. В тот же момент мальчик перевернулся от стены к своему рыженькому другу, свернулся в комок ещё сильнее, стал больше напоминать клубок чего-то мягкого и тёплого. Можно сказать, больше похожего на щенка… или кого-то в этом роде. Серёжа облегчённо выдохнул. Надумал ведь уже себе всего! Вдобавок ещё и перепугался весь, что Олег чем-то заболел. Значит, что придётся звать медсестру, а все обращения к ней, особенно Разумовским, чреваты ещё большим количеством распространения слухов, а подставлять Олега мальчик уж никак не хотел. — Я сейчас! — Воскликнул Разумовский, выбегая из, теперь уже совместной с Олегом, комнаты, и поспешил в столовую: ужин только-только начался, а значит, есть шанс перехватить хотя бы одну порцию. Очутившись там, мальчик забегал по помещению глазами в поисках тарелки с едой и, на его удивление, удача оказалась на его стороне: на столе, в самом углу столовой, стояла ещё никем не тронутая порция макарон, рядом, что крайне удивительно, лежали два кусочка хлеба и чуть поодаль стоял стакан с каким-то компотом. Серёжа, с божьей помощью, видимо, пробрался к столу, всеми силами игнорируя множество взглядом, аккуратно сгрёб всё со стола и юркнул обратно в комнату, по возвращении куда, умостил всё на корявую тумбочку подле олеговой кровати. — Олеж, я принёс поесть, — едва прикоснувшись к плечу друга, промолвил Серёжа, — поешь, пожалуйста. Олег нехотя открыл глаза. На самом деле, он уже почти заснул, но тут Серёжа решил проверить, жив ли он ещё. Мальчик поднялся с кровати, его взгляд тут же упал на тумбочку.. точнее на тарелку еды. С волчьей жадностью тот начал уплетать слипшиеся, почти холодные макароны с каким-то странным привкусом. Но голодный человек и слона живьём съесть будет только рад, как говорится. Закончив свою ускоренную трапезу он подошёл к Серёже, который всё это время просто сидел на своей кровати и смотрел на Волкова. Олег посмотрел ему в глаза и крепко обнял. — Спасибо большое, Серёж. Ты сам хоть ел? Серёжа не ожидал подобной реакции. Серёжа не ожидал благодарности. Серёжа в принципе ничего не ожидал. Для него самым главным являлось хорошее самочувствие Олега, и принести какие-то жалкие, слипшиеся макароны для лёгкого перекуса – самое минимальное, что мог сделать мальчик. И потому объятия, такие крепкие и, как оказалось, необходимые, элементарно выбили его из колеи, заставляя замереть на несколько секунд. После, чтобы проявить должную вежливость, Серёжа обхватил Олега за шею и прижался к нему всем телом, утыкаясь носом куда-то в сгиб шеи. Олег был тёплым и крепким. — Ел, — тихо-тихо ответил Разумовский, боясь нарушить их идиллию, — не волнуйся. Олег чувствовал, что Серёжа не врёт. Он облегченно вздохнул, обрадовавшись, что это так. — Хорошо, тогда пойдём отнесём всё обратно? Заодно прогуляемся, не сидеть же в комнате сутками. — Олегу действительно не нравилось постоянно находиться в одном месте, для него это было смертной скукой. Поэтому он и предложил своему другу эту авантюру. Но Волков не решился рушить этот тёплый островок заботы друг о друге в виде объятий. Именно сейчас было так тепло и уютно, когда Серёжа обвил его руками, прижавшись всем телом. Разумовский чуть сморщил нос, продолжая прижиматься к Олегу. Серёжа любил сидеть в своей комнате сутками напролёт, покидая её приделы только по нужде в чём-либо. У него, за все те годы, проведённые в детдоме, сложился чёткий стереотип: комната с закрытыми дверьми равняется собственной безопасности и спокойствию, хотя с последним не всегда выходило гладко. Дети, желающие, видимо, довести Серёжу до очередного нервного срыва, иногда целой гурьбой могли громко-громко долбиться в дверь его комнаты и что-то кричать. Чаще всего — что-то очень обидное. Но Разумовский не хотел выглядеть трусом в глазах Олега, и уж тем более разочаровывать его, поэтому, с явной неохотой отстранившись от тёплого тела, Серёжа согласился на эту недо-прогулку. — Только нужно постараться не попасть на глаза воспитательниц, они терпеть не могут, когда кто-то ест не в положенном месте. — Надеюсь, что ты не так часто попадался им на глаза, — без какого-либо особого смысла сказал Олег и двинулся в сторону двери, рукой приглашая Серёжу с собой. Он прикоснулся к дверной ручке, ожидая, пока его спаситель соизволит подойти. — Не бойся, мы по-тихому. Никто не заметит. — Конечно, мальчик не был уверен в этом до конца, но дар убеждения был подарен ему с детства. Серёжа промолчал на бездумное высказывание Олега. Вспоминать те редкие, но меткие стычки с воспитателями не хотелось, так как они в любом случае испортили бы ему настроение. — Я и не боялся, — пробубнил Разумовский, беря в руки пустую посуду и следуя за Олегом, — ещё главное «ночной» группировке не попасться, вряд-ли они оценят, если местный сумасшедший будет шастать в «их» время. — Мальчик обронил нервный смешок и выскользнул из комнаты. Олег мигом шмыгнул за ним и тихо-тихо закрыл дверь. Они шли молча, Серёжа забавно оглядывался каждые пять секунд, Олег взял посуду из рук рыжего, вглядываясь в полумрак. — Никого нет, не переживай так сильно, — едва различимым шепотом проговорил тот и набрал чуть более быстрый шаг. Дойдя без приключений Олег, немного растерявшись, поставил на первый попавшийся стол посуду, что чуть ранее забрал из рук друга. — Ну вот и всё, осталось только вернуться. — Прости, — едва слышно произнёс Серёжа, держась рядом с Волковым. Когда вся посуда была в более или менее положенном месте, Разумовский развернулся в сторону коридора и прислушался. — Вроде никого, — так же тихо обронил мальчик, делая маленькие шажки по нужному им с Олегом направлению. Вдруг, рядом послышался шорох. А потом ещё один. И вскоре перед мальчишками выстроилась та самая «ночная» банда, во главе с самым ожесточённым ребёнком — Костей. Серёжа испугался. Очень испугался, но виду не подал. Только лишь руки в карманы штанов спрятал, чтобы скрыть дрожь и не выдать потенциальному противнику своё истинное состояние. — Вы только гляньте, — мерзким, ещё не сломавшимся голоском начал Костя, — наш чудик нашёл себе подружку, — послышались смешки, — целовались уже, небось? Разумовский зажмурился, пытаясь сдержать накатившие вдруг слёзы. В горле встал ком, а дрожь, терроризирующая до этого только руки, распространилась на всё тело, выдавая состояние Серёжи с потрохами. — Оставьте нас в покое, — осипшим голосом пробормотал мальчик, — пожалуйста.. — Возможно, Серёжа боялся не только за себя и Олега. Возможно, он боялся ещё и за этих «смелых» парней, потому что не знал, вероятен ли повтор не такой уж и давней ситуации, после которой у него появился друг и большой провал в памяти. — Чего ты там мямлишь? — Костя брезгливо дёрнул плечами, подойдя чуть ближе. Олег был ошарашен данным выступлением от обычного (на первый взгляд) мальчика и всё время просто пытался переварить происходящее, но почти сразу среагировал на приближение обидчика. Мальчик ринулся в сторону и встал между Костей и Серёжей. Никто кроме наглеца не хотел борьбы, поэтому Олег начал разговор на спокойных тонах, совершенно не показывая своего беспокойства: — И что же происходит? Мы чем то тебя не устроили или у тебя плохой день? — Олег вплотную подошёл к новоиспеченному врагу и, не отводя глаза, смотрел в его душу. В нос ударил резкий неприятный запах, но почти неощутимый для остальных людей. — Сейчас не самое лучшее время для драки, мы можем разбудить воспитателей и тогда нам всем будет не очень весело. Олег вернулся к Серёже и аккуратно взял его за плечо, потянув за собой в сторону комнаты, не обращая внимания на колкие слова и тихий смешок ночной компашки. Серёжа, неосознанно, вцепился в руку Олега, сильно её сжимая и явно доставляя дискомфорт. Сознание начало мутнеть, но Разумовский старался удержать его, жмуря глаза. Слова Кости били громким набатом в голове Серёжи, заставляя бросить все силы на то, чтобы их утихомирить. Что происходило же во внешнем мире, мальчику дела не было. — Олеж.. — Очнулся Разумовский, когда его уже уводили по направлению комнаты. — Олеж, они тебя не тронули?.. — Кажется, им вслед что-то ещё кричали, но гул в голове стоял слишком сильный. Олег слегка наклонился к Серёже и свободной рукой погладил его по спине: — Нет-нет, всё в порядке, не переживай. Они прошли вдоль коридора и наконец оказались в своей комнате. Волков посадил своего друга на свою кровать и сел рядом, всё так же успокаивающе поглаживая. Серёжа не помнит, как они с Олегом добрались до их комнаты. Серёжа не помнит, в какой момент потерял контроль над собственным телом. Серёжа не помнит и не хочет помнить. Серёже важно лишь ощущение тёплой ладони Олега на собственной спине и аккуратные поглаживания. — Ты в норме? Может успокоительного? То, что сказал Олег несколько мгновений назад, донеслось до Разумовского лишь обрывками, но по ним было ясно, что с Олегом всё нормально и волноваться не о чем. На вопрос же об успокоительных мальчик отрицательно закачал головой, отказываясь, и прижался к другу, утыкаясь носом в стык шеи и плеча и вдыхая – приятный для себя – запах. — Прости, — пробубнил Серёжа, всё-таки давая волю слезам, что начали скатываться по щекам горячими потоками, после впитываясь в футболку Олега, — прости, прости, прости.. — За что извиняется? За Костю и его дебильную компанию? За так себе ужин? За родителей Олега, что бросили своего сына на произвол судьбы? За собственную слабость? Разумовский уже потерялся в этом колоссальном количестве риторических вопросов. Ему хотелось извиниться за всё и всех, лишь бы Олег чувствовал себя хорошо, хотя понимал, что ответственности за поступки и решения других не несёт. — Олеж, прости меня.. Олег впал в ступор. — Всё хорошо, не переживай ни о чём. — Он продолжил гладить прилепившегося к нему друга, надеясь что скоро паника друга пройдёт. Сейчас нужно было просто находиться рядом, парень это понимал. — Мне щекотно от твоего дыхания. — Волков аккуратно потрепал Серёжу по волосам и заметил, что их надо бы расчесать. — Не подашь мне расчёску? Когда до Серёжи дошёл смысл сказанных Олегом слов, он смутился, мгновенно отстраняясь от тела друга и пряча лицо в ладонях, пытаясь скрыть красные щёки и попутно утереть дорожки слёз. — Я.. я сам могу, — по-прежнему не смотря на Олега, произнёс Разумовский чуть осипшим из-за рыданий голосом, — ты и так много для меня сделал. — Не, сиди давай. — Олег потянулся к тумбочке не лучшего состояния, которая стояла у кровати Серёжи и на первой же полке обнаружил расчёску. — Ты отвернись и не бойся, я их не выдерну. Олег сел рядом и прикоснулся к рыжим запутанным локонам своего друга. Таким же запутанным, как и он сам. Серёжа, что-то бурча себе под нос и ещё периодически всхлипывая, отвернулся к стенке. Аккуратно проходясь расческой по ним, Волков бережно отделял одну прядь от другой, пока полностью не закончил дело. Конечно, это было нелегко и Олег пару раз задевал колтуны, от чего Серёжа нервно шипел, но усердие и старание мальчика не прошло даром. Поначалу, Серёжа испытывал дикое чувство дискомфорта и смущения, покуда волосы и кожа головы для него — самое чувствительное и незащищённое, что вообще есть в собственном теле, и потому позволять кому-либо прикасаться к ним — дело последнее, ибо уровень доверия до этого должен быть нереальным. Но Олег был максимально осторожен и обходителен, поэтому Разумовский очень старался максимально расслабиться и довериться ему, хотя проблески страха, что Серёжа получит очередной нож в спину не покидали сознания. — Вот видишь, всё хорошо. — С..спасибо, — тихо произнёс мальчик, трогая свои волосы, — за заботу. Олег положил расчёску приблизительно на своё место и сел рядом, но через пару минут он решил посмотреть на время, так как глаза начали слипаться. — Час ночи.. поздновато. Ты хочешь спать? Будем ложиться? — Олег взглянул на своего пугливого друга. Сейчас он был в более лучшем состоянии, чем при встрече с той «мерзкой компашкой» - так Волков прозвал ночных стервятников. Серёжа тоже, мельком, глянул на потрёпанные часы, висящие на не менее потрёпанной стене, и кивнул: было действительно поздно и пора была уже ложиться спать. Разумовский, без слов, прошаркал к своей кровати и, стянув с себя кофту, залез под лоскуток одеяла, как можно сильнее укутываясь, и после погасил свою лампу. — Добрых снов, Олеж. На собственное удивление, Серёжа этой ночью спал хорошо. Возможно, на это повлияло присутствие Олега, а возможно, Разумовский просто очень сильно устал. Вследствие этого, утром мальчик проснулся в хорошем настроении и, вместе с Олегом, переделал все утренние дела и после сбежал во двор, так как погода была достаточно неплохой. Очередной день ничем интересным не отличился: обычный тёплый денёк, дети бегали кругом, а нервные воспитатели то и дело находили причину для неприятных высказываний в сторону каждого, кто проносился мимо них. Но ни обидчики, ни воспитатели не могли испортить хорошее настроение мальчиков. Они оба были счастливы, находясь рядом друг с другом. Так прошло утро, день. Настало раннее вечернее время. Олегу внезапно пришла интересная мысль в голову. — Эй, Серёж, сыграем в стрелялки?— Когда Олег предложил Серёже сыграть в стрелялки, мальчик замер. — Олеж, я не могу.. — Пролепетал Разумовский. — Ты мой друг, а в друзей не стреляют! Олег повертел головой, с ярым желанием в интонации и не менее ярыми огоньками в глазах попытался второй раз убедить своего ужасно милого друга. — Ну нет, ты чего? Это же всего лишь игра, ничего страшного в этом нет! — Волков взял ладошки Серёжи в свои и посмотрел тому в глаза с мольбой. — Ну пожалуйста! Всего разок! Серёжа не мог противиться Олегу. Особенно, когда тот смотрел на него таким щенячьим взглядом и так мягко сжимал ладони своими. — Л..ладно, — с горем пополам согласился Разумовский, — но только один раз! Олега ответ друга сильно обрадовал. Настолько сильно, что тот крепко-крепко, неожиданно даже для самого себя, прижал Серёжу к себе, обнимая, а после на всех парах полетел доставать из своего «тайника» палочки, мельком напоминающие автоматы. Разумовский удивился подготовке Олега, но палку принял безмолвно. Не хотел сбивать боевой настрой друга своими расспросами. Но тот факт, что Олег подготовился к игре заранее, будучи уже уверенным, что Серёжа согласится на подобную авантюру, мальчика радовал. И пугал одновременно. Разумовскому, безусловно, было приятно, что Олег позаботился о главном атрибуте игры заранее и им не пришлось тратить драгоценное время на его поиски, но то, что Олег выучил Серёжу почти полностью за столь короткий промежуток времени, выглядело как-то подозрительно. Безусловно, мальчик хотел доверять единственному человеку, который общался с ним безо всякого высокомерия и не поддерживал тех, кто его усердно и изысканно травил, но несмотря на всю удачливость ситуации, Серёжу такое стремительное развитие событий заставляло знатно понервничать. Точно так же, как и их игра, которая уже успела набрать обороты: Олег прятался за деревом, недалеко от качелей, возле забора, а Серёжа, стоя за стеной детдома, делал вид, что друга не видит и пытался собраться, так как стрелялки явно предполагают под собой стрельбу. И ладно, если бы на месте Олега были недоброжелатели Разумовского, но стрелять, хоть и имитированно, нужно было именно в Олега, а не в кого-то другого. А это требовало немалых сил. Как моральных, так и физических. — Ты говорил, чтобы игра проходила легче, нужно представить, что стреляешь во врага, а не в друга. Так было явно не по правилам, ведь нужно чётко видеть того, кого собираешься убить, но кто способен залезть ко мне в голову, верно? — Олег стоял почти впритык к решётке и смотрел на некогда лучшего друга немигающим взглядом. То есть, вот так суждено всему закончиться? — И тогда, в детдоме, будучи ребёнком, мне это действительно помогало. Но сейчас мы далеко не дети, Олег, и потому иллюзии больше не помогут. К тому же, мой враг сидит прямо здесь! Ты собственноручно доставил его сюда. — Игорь выглядел не менее ошарашенным, нежели Олег, чьё сердце разбивалось с каждым словом Серёжи. — Только вот незадача: техника снова подводит в самый неподходящий момент. Китайцы, что с них взять. Не будь ставки настолько высоки, я бы простил эту оплошность, но правила есть правила. Помнишь, как ты говорил? «Ничего страшного, Серый, это лишь игра, никаких обид». Поэтому никаких обид, Олег. Это лишь игра. В ушах Волкова предательски зазвенело, стоило Разумовскому наставить на него пистолет. Тело словно окаменело, лишая возможности пошевелиться. В горле встал ком, но слёзы не шли, как бы того ни желал Волков. Олег мог думать на кого угодно, но только не на Серёжу. Только не на своего Серёжу. Своего маленького мальчика, которого он почти всю жизнь защищал от злого внешнего мира, не позволяя ему растоптать будущего гения. И где они сейчас?.. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. — Ну что, продолжаем партию?