Sexual Healing

Тусклый рассвет исполосовал косыми лучами стены маленькой душной комнаты. Наступил один из тех дней, когда Джеймс Барнс мог часами сидеть на полу, опустошённый, не в силах ни подняться, ни отделаться от мысли: что, если год назад его бы не вернули по щелчку пальцев из небытия? Оборвалась бы одна абсурдно долгая жизнь, и искалеченный человек обрёл бы покой. Предыдущие воскрешения не сделали его ни на толику живее. Но теперь всё иначе, и оттого больнее стократ. Частички пыли, мерцая, кружились в воздухе. В доме у озера, ветхом и уютном, царила тишина. Старому солдату нравился этот дом. Гостеприимная южанка Сара Уилсон предложила пожить с её семьёй. Жестокое радушие: недели, проведённые в общине, сплелись в плотный ком счастья и стыда. «Почему нельзя просто наслаждаться тем, что бескорыстно дают эти люди? Надо бежать. Лучше сдохнуть, чем ещё раз кого-то ранить… кого-то разочаровать, — незаметно для себя Джеймс стиснул челюсти, заскрипев зубами. — Нет, нет, хуже не придумаешь. Хватит бредить, соберись, ну!» Впервые с момента пробуждения он ощутил своё тело. Мышцы ныли. Чтобы компенсировать Уилсонам неудобства, связанные с присутствием чужака, и заодно приглушить белый шум в голове, приходилось нагружать себя работой по хозяйству. Под ногтями скопились грязь и остатки мазута. С улицы доносился густой токсично-приятный запах: сохла свежевыкрашенная крыша. Привыкший к тому, что на нём всё заживает как на собаке, Джеймс удивлённо уставился на распухший мизинец ноги. Смутно припомнив, как прошлым вечером ударился им о ящик с инструментами, поморщился и поджал пальцы. Тем не менее, эта вспышка в мозгу на мгновение вытянула его из диссоциативного оцепенения, позволив оторваться от холодного пола и встать. В гостиной было пусто. А в залитой солнечным светом кухонке его ждала обёрнутая пищевой плёнкой тарелка с сэндвичами; рядом записка: «Уехала в Н. Орлеан на весь день. Дай знать, если будут новости от Сэма. P. S. Треклятый лак на крыльце опять пошёл пузырями». «Да чтоб его», — Джеймс прочитал последнюю строчку и нахмурился. Мысленно поблагодарив Сару за заботу, он убрал тарелку в холодильник и, шаркая по скрипучему паркету, отправился в ванную. На бачке унитаза ждал сюрприз: забытый мальцом ЭйДжеем потёртый айпод с трещиной во весь экран. Одно время и у Джеймса был такой. Парни из интернет-кафе в Бруклине даже помогли закачать туда всяких «олдскульных» шлягеров. Дюка Эллингтона, Бенни Гудмана, Джорджа Гершвина… «My Funny Valentine» в исполнении Эллы Фицджеральд олдскульный вояка в хорошие дни слушал на повторе. Случались и плохие дни, и однажды хрупкая вещица не выдержала удара о стену. Воодушевление быстро угасло: в плеере ребёнка, ожидаемо, не нашлось ни одного знакомого имени. Drake, Jay-Z, Frank Ocean… Всего лишь набор букв. Одиозная электронная долбёжка настолько же вписывалась в сумасшедший современный мир, насколько в него не вписывался сам Джеймс Барнс. «К чёрту», — он вздохнул, вернул айпод на место и посмотрел в зеркало на своё мрачное усталое лицо с недельной щетиной. Последний раз он брился в то утро, когда Сэм собирался в командировку, из которой до сих пор не вернулся. — Без бороды ты выглядишь моложе, — наблюдая из дверного проёма за тем, как умывается партнёр, и параллельно прилаживая запонки на манжеты рубашки, сказал тогда Уилсон. — Что, на восемьдесят? — съязвил Джеймс. Сэм весело усмехнулся, подошёл к нему сзади, прижал к раковине, приобняв за бёдра, и поцеловал в шею. Серо-голубые глаза с грустью наблюдали за отражением чёрных. — Меня не будет всего пару дней. А потом сгоняем на рыбалку, м? Не хмыкай, тебе понравится, вот увидишь. Невольно подавшись голым торсом к краю раковины, Джеймс оживил воспоминание, прикрыл веки и замер на несколько секунд. Безумно хотелось порыбачить. По дороге из аэропорта Луи Армстронг в Делакруа Сэмюэл Уилсон буквально дымился от раздражения. Неделя пресс-конференций, речей, рукопожатий, встреч со специалистами по маркетингу, автограф-сессий, обсуждений стратегии развития бренда «Новый Капитан Америка», презентаций, щелчков фотоаппаратов и натянутых улыбок выжала из него все соки. Душа просила глотка свежего воздуха в кругу семьи и Баки. Перед последним Сэм чувствовал особенно сильную вину: ещё до командировки психологическое состояние товарища видимо ухудшилось, и оставлять его казалось неправильным. Конечно, за ним присматривала сестра… Мать двоих, имеющая половину общины на попечении и бизнес на грани банкротства. Оставлять Баки на неё — так же неправильно. Пальцы нервно барабанили по коленке. Машина летела по автостраде на юго-восток вдоль русла бурой, сверкающей под полуденным солнцем Миссисипи. Полчаса спустя Сэм стоял на укрытой сухой листвой дорожке перед фасадом родного дома и вдыхал прохладный осенний воздух. На шершавом крыльце, со скучающим видом поигрывая стамеской, сидел осунувшийся и обросший мужчина в грязной олимпийке и спортивных штанах. Ничего, за исключением разве что металлической кисти руки, выглядывающей из рукава, не выдавало в нём суперсолдата. Его внешний вид резко контрастировал с помятой, но белоснежной рубашкой и аккуратно зашнурованными тёмно-коричневыми оксфордами Уилсона. Во взгляде Баки читалась печальная пустота; казалось даже, что он не узнаёт человека перед собой. У Сэма кольнуло в груди. — Привет, — с напускной бодростью в голосе махнул он. — Привет. Короткий кивок и прищур. — Сара в доках? — У неё встреча с каким-то важным типом в Новом Орлеане. Сказала, вернётся вечером. — А пацаны? — Ты что, их не встретил? Прозвучало чересчур серьёзно. Сердце Сэма пропустило удар, и внутри всё похолодело. — Что? Г-где?! Баки изогнул бровь в недоумении. — В Вашингтоне, они там на экскурсии. Им вроде бы обещали показать какую-то большую шишку. То ли президента… то ли самого Капитана Америку… «Да он издевается!» Уилсон поморщился, но всё-таки почувствовал облегчение. — Очень смешно. Ты-то хоть не ёрничай. Поставив на землю массивный кейс, он подсел к Барнсу справа на крыльцо и взял его за руку. — Как ты, старина?.. Столетний сержант лишь пожал плечами. — Ничего. Крышу покрасил, карниз в детской перевесил, сражаюсь вот… с лестницей… — Я соскучился. Их глаза встретились: серо-голубые излучали грусть и обиду. — Тебя не было чёртову неделю. — Знаю, прости, — Сэм примирительно коснулся его лба своим. — Выглядишь ужасно. Баки усмехнулся и отстранился. — Зато ты очень даже. И, кивнув на кейс, добавил. — Твоё дефиле произвело фурор? — Впустую возил костюм, — волна раздражения накатила с новой силой. — Меня как выставочный экспонат таскали по сборищам самодовольных чиновничьих пиджаков, рассказывающих журналистам о светлом и безопасном будущем «Соединённых-Штатов-и-всего-мира». Так что, если тебе станет от этого легче, неделька выдалась отвратительной. Откинувшись спиной на верхнюю ступеньку, Баки хмыкнул и похлопал товарища по плечу. Тот сердито продолжал. — Серьёзно, если бы с террористами, пришельцами и пришельцами-террористами можно было бороться бюрократией и пустыми разговорами… — Парни вроде нас уже давно бы отдыхали на пенсии, — Барнс задумчиво взглянул в небо. — Даже в злодейском прошлом чужие страдания не приносили мне облегчения… — И в следующий момент он уже смотрел на повёрнутое вполоборота лицо. — Я просто рад, что ты дома. Несколько мгновений Сэм колебался, а затем всё-таки наклонился и поцеловал Баки. Просто и лёгко. «Если до сих пор дуется, не буду настаивать…» …Но Джеймс ответил сразу же. Подался навстречу и с большим трепетом прижался к крупным мягким губам. Он мечтал о них каждую ночь, пока в одиночестве боролся с бессонницей. Какая разница, что Уилсона не было рядом тогда, если он рядом сейчас — живой и горячий. Инициатор поцелуя, казалось, немного оторопел от внезапного напора. Его длинные ресницы дрогнули и опустились, а ладонь коснулась колючей щеки. Полулёжа на твёрдой лестнице и неторопливо лаская губы друг друга, мужчины словно замерли во времени. Лишь пару минут спустя Джеймс осознал, что практически перестал дышать, — шумно втянул воздух и открыл глаза. Сэм, нависая над ним, улыбался. — У меня, кстати, для тебя подарок. Заплутав в тумане мыслей, Барнс не сразу понял, о чём речь. Он выпрямился на крыльце и растерянно уставился перед собой. Сэм пошуршал во внутреннем кармане пиджака и вытащил блестящий серебристый плеер. — Настроил по пути сюда, можно пользоваться. Корпус прочный, батарея неубиваемая. Ну-ка? Джеймс моргнул несколько раз, не зная, что сказать. Бронзовые пальцы аккуратно вставили в его ухо маленький беспроводной наушник. — Для ностальгии я тебе, конечно, тоже всякого загрузил. Но сейчас зацени-ка кое-что из нового века. Смущённый, старый солдат посмотрел на дисплей. Вспыхнула красно-синяя обложка альбома «Starboy» некого The Weeknd. Названия ни о чём не говорили, но зазвучавший трек имел интригующее вступление. Сэм выглядел довольным. На второй такт он начал подёргивать плечами, а затем энергично подхватил припев. — «I feel it coming… I feel it coming, babe…» Вышедший из ступора Джеймс не сдержал озадаченной улыбки. Вдруг вскочив на ноги, партнёр подтянул его за собой, сложил широкие ладони на пояснице поверх олимпийки и увлёк в подобие танца. — Что ты делаешь? Барнс не сопротивлялся, но ощущал себя при этом незрелым подростком на школьном балу. — «You've been scared of love and what it did to you…» Тёмные глаза сияли и безотрывно следили за ним. — «You don't have to run, I know what you've been through…» Крепкий, видавший виды десантник, ветеран войн, весь преобразился: в нём проснулась невиданная юношеская пластика. Плавно покачивая корпусом, он негромко подпевал мелодии. — «Just a simple touch and it can set you free…» Сердце Джеймса сжалось. Он прильнул к возлюбленному и обнял его здоровой рукой. — «We don't have to rush when you're alone with me…» Излучавшее тепло тело Уилсона двигалось с заразительной динамикой. Ему будто удалось повернуть время вспять — в годы, когда сам молодой бруклинец ещё водил девчонок на танцы и мечтал стать героем. Щемящее чувство. В попытке заглушить его Барнс вновь поцеловал мужчину. Ничего Сэму не хотелось так сильно, как немедленно переместиться в койку. Однако оставалось загадкой, чего хотел Баки. С его губ слетело трогательно робкое «спасибо». Почему? Ему понравился подарок? Или песня? Или касаться друг друга после разлуки? А вдруг это вовсе крик о помощи? «Пожалуйста, не оставляй меня, без тебя я одинок и потерян»? Если и правда так, лезть к нему в трусы — практически преступление. Но уже в следующую секунду тёплый язык скользнул по кромке рта Уилсона. Накрыла новая волна жара и вопросов. Они оба возбуждены? Можно ли пойти дальше? Как не испортить момент? В ушах стучало, подбородок колола жёсткая щетина, губы пульсировали. Не было ничего слаще и мучительнее этого одновременно терпкого и хрупкого поцелуя… Оставив одну ладонь на пояснице Барнса, вторую Сэм положил ему на грудь, мягко отстранился и посмотрел со всей нежностью, на которую был способен. Светлые глаза излучали спокойствие с ноткой смущения. — Баки, я… Честно говоря, я до смерти хочу заняться сексом с тобой, — внимательный взгляд партнёра вызвал короткую запинку. — …Но ты подаёшь противоречивые сигналы, и я не понимаю, насколько… эм… это уместно. До того, как сожаление о чрезмерной прямолинейности сформировалось в сознании Сэма, он получил тихий, но уверенный ответ. — Мне нужно принять душ. Подожди в спальне, только не раздевайся. Я сам хочу снять твою пижонскую рубашку. Назойливый гул вопросов разом затих. — Ого… Ух ты… Ладно. — Достаточно непрозрачный намёк? У Баки, несмотря на саркастичный тон, приподнялся уголок губ. — Достаточно. По-мальчишески улыбнувшись, Сэм поцеловал колючую скулу, по очереди вытащил наушники и сложил их вместе с плеером в металлическую руку. За следующие двадцать минут его пыл поутих. Босой и без пиджака, он сидел на краю кровати, которой, судя по расположению подушек, ни разу за неделю не пользовались. Комната в целом имела гнетущий вид, и тревогу за психологическое состояние её жильца пришлось топить в стакане с дешёвым пойлом. Наконец любовник вышел из ванной. Свежий, гладко выбритый, торс ещё влажный, бёдра обёрнуты полотенцем. Не то чтобы Уилсон впервые видел его таким, но столь разительная перемена обескураживала. Он сглотнул и отчего-то вскочил на ноги. — Ты выглядишь… — На восемьдесят? — …лучше. Барнс приблизился, забрал из его рук и допил тепловатый виски, отставил стакан и, накрыв пальцами по-армейски бритый затылок, привлёк мужчину к себе. — И чувствую себя лучше. Это было правдой, как было правдой и плохо скрываемое волнение суперсолдата. За десятилетия суровых тренировок каждую мышцу мощного тела он научился идеально контролировать… в бою, но не в постели. Пару раз он уже ненароком чуть не травмировал партнёра, причём в самом деликатном месте. Вина за те случаи не позволяла полностью расслабляться. Сэм, однако, не оставлял попыток это исправить. Вот и сейчас, игриво прихватывая губы Джеймса своими, он медленно погладил изуродованное шрамами плечо, где живая ткань переходила в холодный вибраниум. Почти незаметный, интимный жест. Барнс дрогнул и с закрытыми глазами нерешительно прошептал. — Хочешь… хочешь, я сниму её? — А тебе так будет комфортнее? Замешательство. — Не знаю… «Я этой рукой кости в труху размалываю. А без неё… Уф… станет ли он спать с увечным?» — Бак, послушай. Послушай, говорю, — обе ладони Сэма теперь обнимали лицо любовника. — Я с тобой не из-за какого-то фетиша на киберпанк, окей? Всё равно, есть она или нет. Тебе хорошо, мне хорошо — это всё, что нужно. Одарив коротким влажным поцелуем, он добавил. — Хватит думать. И Джеймс перестал. Прильнув, он на мгновение-другое уткнулся носом в мускулистую шею, вдохнул запах пыли, пота и почти выветрившегося одеколона Уилсона. На тёмной коже, потрясающе красивой в сочетании с кипенно-белым воротником, блестела испарина. Ловко расстегнув ряд пуговиц одной правой, Джеймс скинул рубашку с широких плеч. Партнёр был явно напряжён: сдерживал себя, чтобы не спугнуть общий настрой, — и одна мысль об этом заводила. После всего, через что им обоим пришлось пройти, — такая обходительность? Нежные длинные пальцы массировали спину Барнса, неторопливо спускаясь к копчику; Барнс, выдыхая горячий воздух, вёл губами вдоль ключицы. Он сделал шаг вперёд, поставил ногу между ног Сэма и прижался бёдрами. «Ого, у него уже…» Стояк сводил Сэмюэля с ума, и он усилил давление на поясницу любовника. Сдвинув ладони ниже, взялся за прикрытые полотенцем упругие ягодицы. Тут же почувствовал, как скользит по шее кончик языка, как он теребит мочку уха, а после — проникает в раковину. Внутри вспыхнул сноп электрических искр. — Баки… — в голосе прорезалась хрипотца, — можно я, — «завалю», — уложу тебя? Баки отнял рот от его уха и взглянул Уилсону в глаза. Улыбнулся. Сдержанно кивнул. В следующую секунду уже лежал на лопатках. Уперевшись коленом в край матраса, Сэм залез сверху и сразу оказался в объятиях. Холодную левую руку партнёр почти не использовал, зато правая жарко гладила бок, спину, зад. Мужчины вновь целовались: неглубоко и отрывисто, смакуя лёгкий привкус солода на губах. Сэм с нажимом провёл по крепкой груди, прихватил сосок — у Баки сбилось дыхание — затем ниже по мощному торсу и залез под ещё мокрое полотенце, где нащупал гладкий лобок. — Оу… Ты что, везде побрился? — удивление было тщательно замаскировано дразнящей интонацией. В ответ Баки с показательным безразличием хмыкнул, но в том, как он следом отвёл взгляд, Уилсон уловил смущение. — Заткнись… Через пару часов зарастёт. Барнс приподнял таз, и ладонь съехала на тёплый, постепенно набухающий член. Настоящим удовлетворением было снова трогать его, но ещё бóльшим — видеть, как, протяжно выдохнув и прикрыв веки, расслабляется любовник. Редкое, умиротворяющее зрелище. — Пара часов до превращения в Чубакку? Стоит поторопиться… Сэм отполз ниже, припал губами к соску и услышал довольное мычание. Шероховатые пальцы вцепились в основание его шеи. — Н-нет, Лэндо, торопиться не обязательно… «Ага, по крайней мере, кто-то сделал домашку». Одно дело — подкалывать старину Баки вхолостую, и совсем другое — говорить с ним на одном языке. Сэм ощутил прилив гордости и любви, и это сильнее его раззадорило. Он распахнул полотенце, оголив бледные бёдра, покрепче взялся за возбуждённый член и начал его медленно поглаживать; параллельно сунул руку под лопатки партнёра — тот выгнул грудь — и оставил несколько горячих влажных поцелуев в области солнечного сплетения. Затрещала натянутая простыня, в которую вонзились металлические пальцы. Живот вздымался в такт тяжёлому дыханию. Короткая жёсткая бородка щекотнула чуть выше пупка и замерла на месте. Уилсон смотрел снизу с таким вожделением, что Джеймс почувствовал слабость в ногах и толкнулся в ласкающую его член ладонь… Сэм вдруг прервал ласку и уперся кулаками в кровать. В его глазах плясали огоньки. Он облизнул нижнюю губу, лукаво улыбнулся и зашептал. — Хочу попробовать кое-что новое. Мы раньше этого не делали, но тебе будет приятно, честно. Мгновением раньше Джеймс уже мысленно водил головкой между ребристым нёбом и обволакивающим языком любовника, но теперь был сбит с толку. — А?.. Что? Нет, да, да, ладно, — путано промямлил он, кивая активнее, чем намеревался. Сэма такая реакция, очевидно, позабавила. — Хорошо. Повернись на живот. Барнс нахмурил брови от досады, но послушался. Не успел он улечься, как широкая горячая грудь Сэма вжалась в его спину. Последовало несколько жарких поцелуев в шею; пряжка ремня царапнула копчик. — Сними ты уже свои штаны… — с вызовом прошипел Джеймс, заглядывая через плечо. — Я думал, мы никуда не торопимся… «Да он издевается!» Кожа покрылась мурашками от его сладкого голоса. В паху зудело. Барнс с глухим стоном уткнулся лицом в подушку. Скрипнул и качнулся матрас, лязгнула латунь, зашуршала ткань… …Струя влажного воздуха обдала зад; затем в него жадно впились губы: чмок тут, чмок там, лёгкий укус, ещё поцелуй. Прогнувшись в пояснице, Джеймс с блаженным вздохом подался бёдрами навстречу. Нежная рука снова крепко держала его член, а язык, твёрдый и тёплый, скользнул снизу вверх по мошонке — второй раз, третий… Сэм взял её полностью в рот и начал осторожно посасывать. — Унх… Барнса настигло смятение от ощущения беспомощности. Внимательный любовник успокаивающе провёл свободной ладонью по низу спины. Его язык мягко сдавил плоть — Джеймс смял подушку и беззвучно содрогнулся. Уилсон на этом не остановился. Придвинулся ближе, облизал ствол по всей длине, после раздвинул в стороны ягодицы и занырнул языком между ними. Это было уже слишком. Солдат издал изумлённый стон. Изнывающий от эрекции Сэм не отказал себе в удовольствии хорошенько пощупать круглый белый зад. Скрючившись на краю кровати, он прильнул лицом к ягодицам, закрыл глаза и протолкнул кончик языка в тугое кольцо мышц. Баки дёрнулся и сжался. Сэм невозмутимо погладил его бёдра и пах, давая время привыкнуть… — Постой… Не надо… — Барнс согнул колени, выпрямился и сел на пятки, вырвавшись тем самым из рук. — Эй, ну чего ты? Не нравится? — Уилсон заглушил первый порыв притянуть мужчину обратно к себе и лишь аккуратно коснулся его плеча. — Поначалу непривычно, но потом… Баки повернул голову вправо, коснулся подбородком пальцев. В его профиле читалось такое напряжение, какое бывало разве что в бою. — Не в этом дело. Мы не должны заниматься этим без защиты. Сэму потребовалась вся выдержка, чтобы проглотить подступивший смешок. Он кашлянул, придвинулся чуть ближе и стиснул каменное плечо солдата. — Эм, Бак, ты мой единственный партнёр. Рискну предположить, и я твой тоже. Не говоря уже о том, что к тебе никакая зараза не липнет. На Барнса аргументы не подействовали, во всяком случае выражение лица осталось прежним; только теперь он сидел вполоборота и бурил партнёра взглядом. — Вот именно. Сощурившись, Сэм силился понять, в чём проблема, пока наконец… — Оу. Ты… Ты боишься, что я «заражусь» от тебя..? — В моей крови хрен знает что понамешано. «Что за абсурд…» Сэм обхватил любовника и обе ладони сложил на его груди. Оголённый член упёрся в мускулистую поясницу. — Боже, Баки. Если бы суперсила передавалась половым путём, мы бы жили в совершенно другом мире, ты так не считаешь? Баки открыл было рот, чтобы что-то возразить, но Сэм продолжил. — Слушай, извини. Я, похоже, слишком надолго оставил тебя наедине с бульоном в твоей черепушке, и в ней схемы коротнули. — М-м, обесценивание и газлайтинг. Очень по-взрослому. Тень улыбки на губах Барнса не укрылась от Уилсона: он с облегчением принялся целовать его шею и ухо. Расслабляться Баки, правда, не торопился. — Хорошо, хочешь по-взрослому? Ты не можешь всю оставшуюся жизнь прожить в иррациональном страхе навредить другим. Ты больше не машина для убийств. Знаю, тогда ты не контролировал себя, но это не значит, что сейчас нужно пытаться контролировать всё вокруг. Особенно, чужой выбор. — Сэм крепче обнял любовника и ощутил бешеное биение его сердца. — Бак, с тобой всё в порядке. Не отстраняйся, позволь мне быть рядом. — Смягчив тон, добавил. — И да, я надену презерватив, если это вопрос твоего спокойствия. Несколько секунд Баки молча играл скулами. Затем его вибраниумовые пальцы бережно взяли руку Уилсона и поднесли к губам. — Спасибо. В ответ Сэм ласково провёл по торсу и внутренней поверхности бедра. — Вообще… — у Баки зарделись уши. — М? — Та штука, которую ты начал… Она вроде бы достаточно безопасная… Дважды повторять не пришлось: Уилсон, смеясь, подмял под себя возлюбленного. — На ходу переобулся, да? — Это называется личностный рост. …Горячий язык снова был внутри: размеренно разминал стенки плотно стянутого сфинктера. Одним из побочных эффектов сыворотки, как мужчины выяснили эмпирическим путём, стала абсолютная невозможность проникновения, пока сверхсильное тело не будет к этому готово. Томясь и подрагивая от смелых прикосновений, Джеймс с благодарностью думал о стараниях своего терпеливого и деликатного любовника. А Сэм старался. Его сосредоточенное дыхание обжигало нежную кожу; трение губ, кончика носа, подбородка сводило партнёра с ума и не позволяло зажиматься; одна рука крепко держала ягодицу, вторая — неспешно скользила по смазанному предэякулятом стволу… Джеймс еле слышно проскулил в подушку, когда почувствовал, как к гибкому языку медленно добавился палец. Испытавшему всевозможные виды физической боли солдату было сложно адаптироваться к той части нормальной жизни, которая включала удовольствие. Всё его самообладание в одночасье растворилось: он стонал от наслаждения, тянулся за ним и жаждал большего. — С-Сэм… Увлёкшийся процессом Уилсон не сразу услышал своё имя. Только когда Баки отчаянно заёрзал, он отнял рот от соблазнительной задницы и оставил цепочку рассеянных поцелуев выше по копчику. Приподнявшись на искусственном локте и устремив затуманенный взгляд через плечо вниз, Барнс протянул ему квадратный блистер — приглашение продолжить. «Интересно, он имеет хоть малейшее представление о том, насколько сексуален?» Сэм несколько мгновений изучал лицо возлюбленного: покусанные губы приоткрыты, прядь волос налипла на взмокший лоб с красным пятном (видимо, упирался в кулак), светящиеся серо-голубые глаза и изогнутая в вопросе «ну так что?» пушистая бровь. Стремительный рывок наверх… Сэм остановился в миллиметре от желанных губ, в последний момент смутившись. Но Баки не выказал брезгливости: мощной ладонью надавил на затылок и впечатал рот Уилсона в свой, инициируя самый долгий, глубокий и страстный их засос… …На ощупь раскатав резинку по члену и поставив партнёра на четвереньки, Сэм пристроился сзади. Плавный толчок. Головка вошла, но Барнс тут же нещадно напрягся. — Ауч, — Сэм с двух сторон погладил его бёдра, зад, поясницу, затем наклонился, потёрся носом о плечо и игриво шепнул на ухо. — Пусти… После непродолжительной борьбы Баки совладал со своим телом — расслабил внутренние мышцы и качнулся навстречу. Уилсон закрыл глаза и блаженно вздохнул. «О да…» Изначальный настрой сделать всё по-нежному улетучивался: разгорячённые, оба быстро набирали темп. Хлоп. Хлоп. Хлоп-хлоп-хлоп-хлоп… Довольное мычание Баки только подначивало Сэма. Чтобы не терять голову, он чуть замедлился, опустил руку и взялся за оставшийся без внимания член. С его пульсирующего конца порядком текло. — Давай помогу… — хрипло выпалил Сэм и возобновил стимуляцию. Барнс скомкал подушку и умилительно зарылся в неё лицом, заглушая откровенные стоны. Его шея горела, а таз дрожал. Несколько взмахов — короткий спазм, и бронзовые пальцы окропили белёсые капли. В одну секунду сфинктер опять крепко сжался, но в следующую Баки весь обмяк, провалившись грудью на кровать. Заворожённый изгибом его спины, Уилсон не с первой попытки нащупал полотенце и обтёр тяжело вздымающийся живот любовника. — Бак… Можно я… — Сэм не мог сдержать улыбки. — Можно я закончу? Оживлённо махнув металлическими пальцами, Барнс пробубнил в подушку. — Весь в твоём распоряжении. …Мужчины лежали друг напротив друга и играли в гляделки. Глаза обоих блестели. Джеймс оставил надежду разобраться в бушующей буре эмоций и просто любовался партнёром. Тот сонно поглаживал его бок. — Ну что, завтра на рыбалку? — Сэм безмятежно моргнул. — Отоспись денёк, никуда рыба не денется. — Хорошо. Потому что я тоже. Через пару минут он уже дремал. Джеймс набросил на его голые плечи одеяло, бесшумно выскользнул из постели, оделся и вышел на кухню. В холодильнике преданно ждала тарелка сэндвичей. Барнс сунул один в рот, выудил из кармана спортивок кнопочный сотовый и открыл список немногочисленных контактов. «Он дома». Сообщение улетело Саре Уилсон. И следом ещё одно: «Спасибо за завтрак». На улице вечерело. Джеймс надел новые наушники, взял стамеску и продолжил сражаться с лестницей.