Догма

Сколько времени нужно человеку, чтобы понять, в каком дерьме он оказался? Меньше десяти секунд. А сколько времени нужно, чтобы прийти в себя, взять ситуацию под контроль, прекратить грёбаную панику и действовать по ситуации разумно? Столько ни у кого из девятерых не было. — Эй, очнись. — Это просто чёрт знает что. — Где мы? Господи, где мы? — Я не понимаю. Кто-то плакал. Дора насилу проморгалась и убрала с глаз чёлку. Чувство, что её как следует хватили битой по затылку, никуда не ушло. Там всё так же немело. Она тронула рукой голову, чтоб понять, где именно болит, но чем больше приходила в себя, тем лучше понимала: боль идёт из шеи, поднимается наверх и гнездится в основании черепа. — Эй, очнись! Приди в себя! — это говорили женщине на полу. Она лежала пластом на грязных досках, одетая в костюм, похожий на больничный. Чернокожий присел на корточки и трепал её за плечо, тщетно пытаясь добудиться. Девушка со светлыми волосами в аккуратном пальто (по виду — риелтор, секретарь или помощник юриста, вылитая!) зажав рот рукой, пыталась не плакать. Другая, с волнистыми волосами, стрижеными каскадом, и в открытом топе металась с вопросами от одного мужчины к другому. Затем развернулась и резко бросила: — Это что, домашний арест? Тюрьма? — Нет… это не тюрьма, — покачал головой темнокожий парень. — Часто там бывал? — Да. Частенько. Тут девушка забарабанила в дверь, закричала «Откройте, чёрт возьми!». Вид у неё был сердитый. «Нас не выпустят так просто, иначе зачем нужно было вообще сюда запихивать?» — вяло подумала Дора. — Вряд ли кто-нибудь нас слышит, — взволновано сказал мужчина сбоку. Дора его не видела. В глазах всё ещё иногда темнело. Тот, что с видом мямли в дешёвом деловом костюме, схватился за затылок, сцепил в замок руки. Потом сразу разомкнул и сорвал с себя пиджак, яростно швырнув его на пол: — Чёрт! Чёрт! Мы очнулись взаперти и даже не знаем, где сидим! Я на прошлой неделе видел один фильм. Репортёр оказался в стране, где началась война. Он заснул в номере гостиницы, и вдруг — бам! Блондинка вздрогнула. — Утром проснулся в камере, без окон и без света. Он там просидел девять лет. — Девять лет? — переспросил другой. Здоровенный высокий детина с чёрной бородкой и короткой стрижкой. — О’кей, куда ни шло. Пустяк, друг, не парься. — Что значит «пустяк»? — дрожащим голосом спросила блондинка. — Хватит дёргаться. Надо выбираться! — отрезал здоровяк. Дора со стоном взялась за стену и встала. Не без труда: ноги дрожали и были словно ватные, колени подкашивались. Теперь ей казалось, что она очень долго ехала в душной тачке по серпантину, как в детстве, лет в восемь, и её сильно укачало, поэтому надо сблевать. Она согнулась пополам и издала противный рвотный позыв, но ничего так и не вышло. Однако мерзкое ощущение дикого похмелья вкупе с нарушением вестибулярки осталось. — Нас здесь кто-то запер. — Ты никогда не просыпался набуханным? — Я тебе говорю, я три года отучился в колледже, но это не пьянка… это похищение. Все смолкли. Притихли. Заткнулись. И воцарилась тишина. Вдруг блондинка взволнованно сказала: — Кто-то ведь нас подслушивает. И кивнула под потолок. Там, в потрёпанном углу, была видеокамера. Но мальчишка с кудрями, сидевший в другом углу, отметил: — Нет. В таких камерах микрофонов не бывает. Только наблюдение. От этого легче не стало. Дора поёжилась и, болезненно обняв себя за живот, кое-как выпрямилась. Тошнота то скручивала, то отпускала. Она устало посмотрела на восьмерых, но все они меркли на фоне огромной стальной двери, запертой на множество внушительных засовов. Единственным связующим звеном был крохотный глазок, проколупленный в железной толще. Он смотрелся почти инородно. Зачем он здесь? — дверь с клёпками выглядела почти как бункерная створа. Не хватает только жёлтых наклеек с надписью «Осторожно! Радиация!». — Заткнитесь, тихо! — сказала девушка в топе. — Я что-то слышу, — неуверенно отметила Дора. — Какой-то звук. Она снова впилась в дверь взглядом, и остальные — тоже. Так Дора поняла, что стадные инстинкты — вещь необычайно сильная, и стоит одной овце упереться глазами в ворота, как к ним попрётся всё стадо. Здоровяк в белых спортивных штанах и безрукавке был первым. Он невозмутимо стукнул кулаком по двери, осмотрел её с немым вызовом — тварь, ты как смеешь мне не поддаться? И отошёл. — Тихо, тихо! — сказала та, что в топе. — Тикает. Здесь… В тот же миг случилось что-то новое. Женщина, которую никто не мог добудиться, пришла в себя.

2

Дора не очень-то любила свою работу. Она вставала каждое утро с чётким пониманием, как её всё это достало. Иногда примешивалось тупое желание просто не просыпаться: тогда она подолгу вечером того же дня стояла перед зеркалом в ванной комнате, оперевшись ладонями о раковину, и сверлила себя взглядом, а на бортике той раковины лежала опасная бритва. Такую совершенно случайно у неё оставил Рэнди. Он вечно что-то да забывал. То свитер, то наушники, то проездной. Однажды он голову свою у неё забудет. На той неделе он открыл дверь собственным ключом, ворвался в квартиру и обчистил её. Собрав все деньги, которые Дора откладывала на аренду, ведь они планировали переехать из этого гадючника в место получше, Рэнди просто свинтил в никуда, в свой очередной наркотрип, хотя сказал, что вернётся. Тот, кто подсаживается на «крокодила», с него никогда не слезает. Дора знала, что ему осталось жить несколько месяцев. А бросить не могла. Идиотка. — Давай, попробуй, детка, один разок, — дезоморфин зовут «крокодилом» потому, что у наркомана кожа идёт чешуёй. Надо только пять недель, ну максимум шесть — и крокодиловый наркоман превращается в чёртового ящера. Дора не могла смотреть в лицо Рэнди без содрогания, так что он носил только толстовки с капюшонами. Когда он обчистил её до нитки, пришло время что-то менять. Но у Доры на это не было ни сил, ни денег. К тому же, эту гадость Рэнди приволок в дом. Куда она это выкинет? Что, если он взбесится из-за этого? В гневе необдолбанный Рэнди был страшен. Он рычал, кусал себя, качался из стороны в сторону, плакал, стенал, смеялся, угрожал, швырял мебель, крушил посуду; ломка извращала его личность, и легче было дать ему наркоты. Он сразу ложился спать. Уходил смотреть свои неоновые мультики, пуская слюни. Пару раз даже ходил под себя. Доре было плевать. Она запирала дверь в его комнату и боролась с искушением плеснуть бензина, бросить спичку и поджечь. Дни напролёт жизнь была невыносимой. Она принимала в ломбарде драгоценности, лом и всё, что тащили нищие ублюдки. Среди них нариками были не все: попадались и те, кому просто было нечего жрать. Но и им Дора не пыталась выбить цену повыше на бросовое дерьмо, которое они сдавали за пару баксов и никогда не выкупали. Она же получала свою зарплату каждые две недели и постоянно ждала на бирже чего-то получше, но кажется, в её жизни случилась затянувшаяся чёрная полоса. Сменщица уволилась, Доре предложили двойную ставку и двойную нагрузку. Когда Рэнди впервые ширнулся «крокодилом», она была как раз на дополнительных сутках. Шестьдесят дней, говорят, человеку ещё можно помочь, если он подсел на дезоморфин. Потом это уже живой труп. Там помогать просто нечему: организм выходит из строя в ноль. Один парень из тех, кто постоянно сдавал золотые цацки и отшучивался, что это всё его покойной бабки пожива, говорил: даю твоему муженьку десять месяцев, год он не протянет. Прошло уже восемь месяцев. В то утро Дора встала в квартире с чётким пониманием, что она хочет выпилиться. По иронии, судьба поняла её слишком буквально.

3

Очнувшаяся со странным хрипом встала и первым делом, зачем-то ощупав свою кудлатую голову, сблевала. Желчь и вода брызнули из её желудка фонтанчиком, и Дора брезгливо отпрыгнула в сторону. Блевала незнакомка недолго. Она вытерла губы тыльной стороной ладони, под пристальные взгляды остальных осмотрелась и отчаянно взвыла. Что с ней случилось, никто не понял — люди переглядывались между собой, недоумевая, какого чёрта. А та ударилась лбом в стену, зарыдав так громко, что голос её отозвался от облупленной штукатурки, от облезлых кирпичей. — Ну же, эй! — чёрный подошёл первым и сгрёб её за плечи. — Возьми себя в руки. Как тебя зовут? Всхлип, всхлип, стон. Потом ответ: — Аманда. А где мы? Уже что-то. Чёрный был деловым, он всех невольно строил и приводил в чувство. Он же сказал: — Не знаю. Никто из нас не знает. Мы все здесь очнулись, как ты. Дора прижалась плечом к стене, чтоб не упасть. Она чувствовала себя то лучше, то хуже — как на американских горках. Устало прижавшись щекой к грязной штукатурке, видела, как с Амандой произошла метаморфоза. Она вся подобралась, скривила лицо, выкрикнула: — Нет! И бросилась на стену, срывая с неё лоскут старых обоев. Здоровяк удивлённо отшатнулся. Чёрный оцепенел. Клерк перестал паниковать и отошёл подальше, как и обе женщины. Кудрявый мальчишка был единственным, кто наблюдал достаточно живо — в его глазах был любопытный блеск. Дора замерла, зная, что пока не может даже шагу ступить. Остаётся думать, что эта Аманда — не буйнопомешанная. Пока вела себя именно так. — Нет!!! — с рёвом она металась от стены к стене. Когда чёрный бросился успокаивать, мягко, но всё же оттолкнула от себя и упала на колени возле здоровенного ящика, окованного листами железа и похожего на… На сейф? Дора прижала ладонь ко рту и мучительно сглотнула кислую слюну. Пока она закрыла глаза, борясь с тошнотой, Аманда что-то искала, не прекращая беспомощно кричать. — Что? Что ты ищешь? Не ответив, она подлетела к нише в стене, где висела дешёвая картина — какой-то натюрморт, и отшвырнула её в сторону. За ней было пусто. Аманда шарила по стене, быстро прощупывая каждый дюйм, пока не наткнулась на кирпичи в кладке, которые кто-то явно уже вытаскивал прежде. Дора открыла глаза, когда Аманда достала из тайника кассету с записью; что-то ещё — письмо, что ли? — упало на пол, но никто не обратил на это внимания. Все слушали искажённый модулятором голос Пилы.

4

Про Пилу Дора узнала из новостей по телеку, ну откуда ещё. По городу, мол, какой-то сумасшедший устраивает для людей ловушки в заброшенных зданиях. Похищает своих жертв, чудовищно пытает, а потом убивает. Страху нагнали на весь город. Разговоров только и было что об убийце. Комендантского часа не было, да и полиция работала в штатном режиме — Боже, как будто это первый маньяк, о котором вы услышали! — но многие ещё пару недель после громких убийств торопились попасть домой к ужину после работы и нигде не задерживались. Дора тогда ещё подумала, сколько больных ублюдков носит земля. Но её мысли были далеки от Пилы: в соседней комнате свой кайф получал Рэнди. У него очень отекли руки, и свадебное кольцо впилось в костяшку пальца, как капкан. Доре пришлось долго мылить его, чтобы снять золотой обруч. Своё она сняла сразу, как Рэнди подсел на наркоту, убрала его в шкатулку и больше не вспоминала.

5

Каждый выбирает сам, как будет вести себя, когда окажется в западне. Вообще, жизнь и до Пилы была западнёй. Копы, наркотики, упрекающий взгляд онкобольной матери, кладбище, деньги, которые едва удалось наскрести на похороны, в сердцах брошенное проклятие от старшей сестры. В жизни очень много ловушек. Просто если до этого момента они были тренировочными, то сейчас настало время финального экзамена. В общем и целом, мужчина в капюшоне, кудрявый мальчик и блондинка оставались почти спокойными. Здоровяком овладела жажда деятельности. Он набычился, стремительно взглянул на дверь и, очень ловко для человека таких атлетических габаритов подняв с пола белый конверт, который все, кроме него, упустили из виду, пробежался по строчкам глазами. В конверте просили не открывать дверь приложенным ключом. Выбор был за здоровяком. И он решительно пошёл к двери. — Но ведь он сказал — не надо! Слушайтесь его, слушайтесь! Если будете, то останетесь живы. Он хочет, чтобы все мы выжили! — Да как бы не так! — огрызнулся тот и грубо рявкнул. — Я не собираюсь играть с каким-то идиотом. Нужно выбираться отсюда, усекла? Он вставил ключик в скважину. — Правильно! — решительно поддержал клерк и подошёл к глазку, взглянув туда. — Не делай этого! — твердила Аманда. Клерк прильнул к двери теснее. Что-то за полотном механически щёлкнуло, и оглушительно пальнул выстрел. Одежда блондинки стала грязно-бордовой, потому что пистолет «Магнум» по ту сторону двери выстрелил клерку в глаз и проделал нехилую дырку в черепе. Мальчишка прижал ладонь ко рту и вжался в свой угол. Он впервые видел, как у человека мозги разлетелись по комнате. Для Ксавьера это было более-менее привычным делом. Он чего только не навидался, чего не насмотрелся, особенно с нариками. Там самострелов было валом. И палили они себе в гораздо более интересные места. Один умудрился отстрелить себе яйца. Чавез даже не удивился. Просто велел своим ребятам всё почистить. Они толковые, сразу поняли и прибрали весь этот бардак. Ксавьера в его кругах уважали, потому что он умел думать головой прежде, чем что-то сделать, а для того, кто продаёт наркотики, о большем и мечтать нельзя. Но Ксавьера ещё боялись, потому что в гневе он мог если не убить, то покалечить, и делал это долго и изобретательно. Он был нарочным в одном серьёзном бизнесе и своих не продал, даже когда его замели копы. А теперь так тупо оказался здесь, в каком-то притоне, заколоченном досками, с ядовитым газом, с мужиком, у которого мозги выплеснулись наружу! — Ладно, — пока все приходили в себя, он быстро толкнул дверь и воззрился на открывшееся взору хитроумное изобретение: пистолет, прикреплённый с помощью механизма с пусковым крючком прямо у дверного глазка. — Ух ты. — Здесь всё такое, — сказала Аманда. — Нужно быть осторожными. — И разработать план игры, — прибавил чёрный, потянувшись вслед за Ксавьером. — Потому что… эй, куда ты? Тот осторожно выглянул из-за угла и нырнул в затенённый коридор. Вернулся он оттуда уже с битой, усеянной гвоздями. — Я не собираюсь играть в эти сраные игры, — спокойно заявил Ксавьер. — Я просто найду выход отсюда, и чёрт с ним. — Но погоди… Дора вывалилась вместе со всеми из комнаты и с опаской обошла пистолет. Его любопытно разглядывала Аманда. — Чего ждать? — Ксавьер хмыкнул и многозначительно постучал по стене кулаком. — Это фанера. Мы не в крепости, парень, а в обычном доме. Если надо будет, я его на щепки разнесу, чтобы выйти наружу. Из комнаты донёсся заливистый кашель. Дора беспокойно поморщилась. — Так нельзя. Зачем-то нас в это впутали… Ксавьер не стал дослушивать. Он молча развернулся и покрался по коридору, не призывая никого идти с собой: ему компания была не нужна, и по призыву Пилы «искать нечто общее» с остальными выживающими он не хотел. Плевать ему было на них. Кудрявый мальчишка, девушка в топе, чернокожий и Аманда остались в комнате. Мужчина в капюшоне и блондинка неуверенно потянулись за Ксавьером. Доре оставалось лишь выбрать, чей путь ей был ближе, и, немного поколебавшись, она всё же потянулась на поиски выхода. Потому что сейчас ей было совсем не до игр.