Больной бред

Питерские вечера могут завораживать, как туристов, так и здешних жителей. Глубокое тëмно-синее небо, с проявляющимися в нëм звëздочками, освещëнные улицы, которые могут быть людными даже по вечерам… Люди сидят в своих квартирах, смотрят фильмы, играют в игры, просто живут своими жизнями. Всë как всегда, не считая очередную трансляцию Чумного доктора прямо из здания управления «Vmeste» Разумовский бежит на верхний этаж, в свой собственный офис. Лифт заблокирован. Лестница местами проломана, Чума постаралась. Птица постарался. Серëжа ещë не подозревает, что никакому Олегу сожжение не грозит. И никакой Трансляции Чумного Доктора нет. Всë подстроенно, подстроенно его больным разумом. Реален в этой ситуации только Птиц и уничтоженные местами лесницы… Разумовской почти добежал, нервы натянуты, руки потеют и дрожат, зубы сжимаются и наровят сломаться друг о друга. Сергей стоит в своëм офисе, в комнате царит тишина, прерывающаяся переодическим шмыганьем чьего-то носа. Ключи падают из рук, Сергей трясëт головой, запускает руки в свои волосы. Его шатает из стороны в сторону, очередной приступ сумасшествия окончательно добивает и без того разнервничавшегося сейчас Сергея. Парень скатывается на пол вдоль стены, хватается за голову и как можно крепче закрывает глаза, до появления разноцветных фигур за закрытыми веками. В помещении всë так же царит тишина, лишь паническое дыхание Разумовского и всë так же неизведанное шмыганье. Больной разум начинает по тихому проясняется, и вновь впадать в панику… Здесь. Кто-то. Есть. Серëжа делает вдох, тяжело поднимается на ноги, хватаясь пальцами за ровную стену, и слабо бредëт к главному пульту. рыжий включает свет в офисе и тут же пошатнувшись отпрыгивает к стене с диким писком. Там. В другой части комнаты. Сидит эта вечно пугающая и вгоняющая в истерику Птица… — Какого дьявола ты здесь делаешь?! — Серëжа в очередном приступе отползает в самый дальный угол, истерически дëргая конечностями — Чего тебе опять от меня нужно?! Птица не агресирует в ответ, а только брезгливо дëргается и закутывается глубже в одеяло. По комнате снова разлетается шмыганье, и тут до Серого доходит. Шмыгает сам Птица. Появляется встречный вопрос, почему? В ответ доносится лишь тишина и шкрябанье когтей о пол, Разумовский исподлобья глядит на пернатого, который собрав всю свою, хоть и больную судя по всему, волю, встаëт на лапы и до жути медленно двигается к рыжему. Подобное сокращение дистанции самому программисту естественно не понравилось и он попытался загнать самого себя ещë дальше в угол, что, очевидно, не вышло. Птица не унимал попыток добраться до «тряпки» и продалжал ковылять, пока не упал на колени, тогда он уже откровенно пополз к Серëже. Перепуганный до дрожи во всëм теле Сергей зажмурил уже изнывающие от слëз глаза. Мыслено повторяя как мантру, что никакой птицы здесь нет. Как же он всë же глуп. — не нуди. тряпка. — тяжко, шершавым, грубым и каркающим голосом тараторит существо уже впритык подползя к парню. — мне зябко… почему мне зябко. сука. — Как бы не было странно, но вместо постоянных попыток как-то физически ковырнуть Серëжу, последовали только на удивление разгорячëнные объятия и ощущение нервно дрожащих пальцев на спине. — Т-ты чего.? Кажется, у тебя. температура поднялась. — серый неуверенно тронул горячий лоб и тут же отдëреул руку, боясь разозлить. Но никакой агрессии не было. только очередное шмыганье и непривычно ластящаяся Птица, что ещë сильнее вжалась в парня. — И что мне, блять, делать с этой информацией? — когти не одобрительно поскреблись о человеческую спину сковь рубашку, слабо надавливяя на нежную кожу. — Ну. лечить тебя будем, получа. — Нет. Как на автомате кинул Птиц и отпрянул от Разумовского. — Не смей блять ничем меня пичкать, знаю я как вы, люди, лечитесь, я тебе не конченый, таблетками заглатываться. — дальнейшая попытка встать не улучилась удачей и крылатый обречëнно рухнул обратно в объятия Серëжи. — Не уверен что тебе вообще могут помочь человеческие лекарства. — я. — повисла минутная тишина. Птиц, на своë собственное удивление, неуверено зыркнул на парня. Разумовский нервно посмотрел в ответ, страх Серëжи даже как-то приуменьшился от такого страного поведения своей собственной шизофрении — мне зябко. спать хочу. даже. как-то чувствую себя не так. словно ты меня, урод, человечной мякготелостью заразил. Очередная тишина, шмыганье. Разумовский тянется всë так же дрожащими руками к пернатому, и подхватив того под руки, встаëт, чуть не упав обратно. Птица это точно не маленькая птичка, а среднестатистический по весу человек. — Ты меня уронишь. Дай я сам д. — Даже не думай. — рыжий сглатывает, понимая что фраза получилась слишком резкой и со всем не в его манере — т-тоесть. я. хочу тебе помочь. я сам тебя донесу. Приглушëнным, скребящим смешком отозвался Птиц и помог Серëже удобно себя взять. Тряпка был хиленьким по сравнению с ним, но поднять тело с тяжеленными крыльями смог, чтож, удивил. Разумовский медленными шагами доходит до своей спальни, укладывает пернатого на кровать и укрывает одеялом, на что Птица недовольно фыркает, но не противиться и продолжает мирно лежать. Сергей невольно умиляется за что получает царапину на руке, опомнившись парень ойкает и уходит из комнаты обработать небольшую ранку и принести мокрую тряпочку для вечно злобного альтер-эго. Через пару минут Серый заходит в спальню и улыбается. На кровати, распластавшись во всю длинну, лежал уже спящий Птиц и тихо похрапывал. Крылатое нечто скинуло одеяло на пол, и укрылось своими крыльями, поддрагивая от мучавшего его зноба. Весь остаток страха Сергея как ветром сдуло, и программист был уверен, пока Птица болен, ему ничего не угрожает. Аккуратно подойдя к спящему телу и развернув его на спину, Серëжа положил тому на лоб трапочку и снова укрыл одеялом. Его полнамочия в виде прикосновений к чуткому сну, хоть и больному, Птицы иссякли, парень молча вышел из спальни, предварительно выключив свет, и закрыл за собой дверь, оставляя простудного одного. Скрывшись от мира в своем кабинете, Разумовский принялся накручивать свои волосы на палец, теребить в руках ручку, в общем, программист пытался собраться с мыслями и чувствами, которые сейчас бурлили как никогда раньше, одни лишь противоречия царили в бедной гудевшей головушке Серëжи, он пытался понять одну смущающую деталь. Когда Серëжа ходил за тряпкой, то решил проверить состояние лестницы, которые, по идее, должны были быть целыми, раз уж всë остальное было иллюзией, но в отличие от остальной картины, лестницы и в правду были сломанны. Из-за чего появляется вопрос: Для чего Птица разломал лестницы?.. Неужели он был так зол на то, что заболел? Или была другая причина. Разумовский встряхнул головой похлопал себя по щëкам и выключив свет сам ушëл в спальню. Серый осторожно открывает дверь, что бы ненароком не разбудить Птицу, и входит в комнату. Закрыв за собой дверь Серëжа бредëт к кровати, отодвигает пернатого к краю и садится на постель, снимая с себя белую рубашку. Оставшись только в нижнем белье парень ложится и укрывается вторым одеялом, которое захватил с собой заранее. Прыкрыв тяжёлые веки рыжий проваливается в недолгий сон, вздрагивая, когда его что-то касается. Серëжа нервно поворачивает голову и пропускает тяжëлый вздох сквозь зубы. Всë ещë спящий крылатый прижался к нему и обхватил лапами талию, издавая непонятный, толи рычащий, толи мурчащий звук. Парень смутился, попытался оттащить от себя больного, но тот в свою очередь зашипел и прижался ещë сильнее, обвив Серого не только лапами но и ногами. Разумовский сдался, перевернулся на бок и обнял Птицу в ответ вздрагивающими руками. Раздалось довольное, каркающее мурлыканье, заставившее программиста прерывисто вздохнуть и улыбнуться, Серëжа дотронулся тëмных крыльев, проведя рукой сквозь перья и отдëрнул руку получив в ответ стон, не болезненный, скорее желающий, что смутило Серого ещë больше. Птица выгнулся в спине, прижавшись грудью плотнее к Сергею, сменил позу, и подлез чуть выше к голове парня, уткнувшись в его холодный лоб своим, горячим. Разумовский не сопротивлялся, лишь прерывисто дыша от напряжения и смущения, опухшее лицо пернатого было всего в пару сантиметров от лица Разума, и странное желание начало медленно, но настойчиво растекается по всему телу, Серëжа почувствовал прилив крови к мозгу и щекам, обильно покраснев от явившихся наваждений он сглотнул. Разумовский хоть и знал прекрасно, что его разум и разум Птица едины, но у пернатого никогда не появлялись какие-то мысли и предубеждения, которыми он бы автоматически делился с Сергеем, а сейчас, Серëжа прекрасно уловил мысли своего второго эго. И это до жути начало пугать, ведь ту кучу перьев, лежащую рядом, не просто приследовали раздумья бредого ума из-за болезни, желание Птица полностью противоречило нормам, которые Разумовский мог себе представить. Поцелуй? Это полнейший бред. Зачем крылатому вообще думать о чëм то кроме его «идельного» мировозрения и страстях революции? Резве он когда либо был заинтересован в простых людских «утехах»? Однако, не смотря на выше упомянутое желание, Птица не рыпался и продолжал просто спать, и, судя по всему, ему уже становилось лучше. Что не могло не радовать нашего Серëжу, но и в то же время досадовать, ведь, если Птиц вылечится, то какафония криков и воплей людей будет продолжаться. Хотя. сейчас это не важно. Главное починить в скорем времени лестницы и лифты в здании, но это уже потом. Сейчас. просто спать