***
«Пора», — позвал Джеймс, когда минутная стрелка корабельных часов чуть сдвинулась с двенадцатой отметки. Задремавшая Элизабет поднялась с койки, которую ей любезно уступили, и подошла к двери. «Иди только за мной и не оборачивайся, если услышишь что-нибудь подозрительное. На этом про́клятом корабле хватает нечисти», — Элизабет кивнула, собирая остатки духа, чтобы оставаться твёрдой. Они спускались в полумраке по узким извилистым коридорам. Во многих из них стены, пол и потолок были покрыты чем-то склизким и липким. Элизабет казалось, будто со всех сторон на неё смотрит множество глаз, и это чувство только усиливалось по мере продвижения вглубь, в самое чрево «Голландца». Один раз ботинок погрузился в вязкую субстанцию, и ей пришлось глубоко вдохнуть, чтобы унять тошноту, что стало большой ошибкой. Густой и дурманящий воздух кружил голову. Элизабет пришлось опереться рукой о широкую спину Джеймса. Тот без лишних вопросов взял её ладонь в свою, и она стала чувствовать себя немного увереннее. Камера, где экипаж в полной готовности ждал своего непризнанного капитана, была небольшой и крайне неприятной на вид. Завидев Джеймса и Элизабет, Тай Хуан склонил голову в знак приветствия и дал заключённым знак подниматься. С глухим щелчком ключ повернулся в замке. Медленно, чтобы не издавать лишних звуков, решётка была открыта. Джеймс жестами приказал идти за ним, вновь сцепляя руки с Элизабет. Он и сам выглядел встревоженным, всё время озираясь по сторонам. На палубу они шли по другому маршруту. Элизабет почувствовала облегчение, когда бесконечный лабиринт закончился, и свежий ночной воздух просочился в лёгкие. Протянутый между двумя кораблями канат раскачивался из-за ветра. Элизабет сглотнула и глянула вниз, где о борт корабля разбивались на удивление спокойные волны. — Иди первая, — попросил Джеймс. — Но… — Ты капитан, Элизабет. Прошу, иди и веди команду за собой, — он вновь осмотрелся и тихо, чтобы больше никто не услышал, добавил. — Чем дольше ты остаёшься на «Голландце», тем большей опасности себя подвергаешь. — Тогда ты полезешь следом, — Элизабет не могла снова поставить Джеймса между собой и своей сохранностью. — Нет, — отрезал он с выражением отчаянной мольбы на лице. — Мне надо подстраховать вас и перерезать трос. Мы встретимся у каюты, из которой тебя вытащили. Иди. Сейчас! Элизабет закинула ногу на канат, крепко хватаясь руками. Она предпочла не оборачиваться и смотрела только вверх, в чернильное небо. Сквозь облака безуспешно пробивалась луна. Элизабет слышала, как Джеймс обсуждал что-то с Тай Хуаном, но его голос отдалялся и вскоре стал неразличим. Трос провис под весом ещё нескольких человек, и Элизабет чуть не соскользнула с него, до побеления сжимая пальцы. Ступив на палубу «Императрицы», Элизабет будто снова оказалась в своей стихии. Джеймс прав, она — капитан, и она обязана быть лидером для своей команды. Подождав первых членов экипажа, Элизабет дала им указание готовиться взять курс на «Бухту Погибших кораблей» и не задерживаться, а отплывать как только последний из них окажется на борту. Сама же она поспешила к месту встречи, но не только для, того, чтобы дождаться Джеймса. Одежда, которую Элизабет заставили надеть для церемонии, была, безусловно, красивой, но для морской жизни не очень-то подходящей. Все украшения легко цеплялись за любые неровности, к тому же, стеснялись движения. Элизабет оделась в чёрно-золотой наряд. Для чего Сяо Фэнь его приготовил, ей, к счастью, узнать не довелось. Ходя от стены к стене, Элизабет не находила себе места. Она слышала приглушённый топот, с которым возвращалась её команда, и была уверена, что все из них выжили и перебрались на борт «Императрицы». Но внезапно послышалась череда выстрелов и отдалённый крик. Разобрать, что конкретно кричали, было невозможно, но голос точно принадлежал Джеймсу. Элизабет надеялась, что ей послышалось, но, даже если так, почему он не возвращается? Она не хотела верить в худшее, с содроганием вспоминая судьбу прошлого владельца этой просторной каюты. Когда Элизабет в очередной раз развернулась на пятках, дверь распахнулась, и вошёл Джеймс. С него струями стекала вода, треуголка исчезла, а парик был ужасно потрёпан. Элизабет уже видела его такими раньше. За одно мгновение в её голове пронеслись воспоминания.***
«Что мир сделал с тобой…» — Элизабет поднимает Джеймса из лужи грязи. Он смотрит на неё жалобными, извиняющимся глазами. Узнал. Она ведёт Джеймса к «Жемчужине», и он чуть сторонится, оставляя за собой тёмные неприятные следы. И всё же он был собой, слегка заносчивым и прямолинейным, из-за чего вступил в словесную перепалку с Джеком, пока тот объяснял, как работает его компас: ведёт к тому, чего ты хочешь больше всего. А больше всего Элизабет хотелось спасти Уилла. И, как сказал Джек, попутно найти Сундук Дейви Джонса. В это она не очень верила, а Джеймс, судя по его словам, не верил вовсе, но самым лучшим выбором казалось просто послушать Воробья. Элизабет лично вытирала с одежды Джеймса подсхошую грязь, пока тот приводил себя в приемлемый вид. Это было одним из условий Джека, хотя часть его команды тоже выглядела не лучшим образом. На корабле Джеймс обращался к Элизабет несколько раз, но всё больше закрывался в себе, упорно выполняя полученные поручения, а ей было больно видеть его таким отстранённым, покорным, смирившимся. Она не могла сказать, что он заслужил этого. Однажды Элизабет открыла компас Джека, думая, что тот опять укажет на Воробья. Но стрелка мучительно медленно, будто с издёвкой, затряслась и повернула в противоположное от капитана направление. Элизабет оглянулась, и, к своему удивлению, увидела Джеймса. Тот стоял на мачте, в зубах сжимал кинжал, а руки ловко завязывали канат в узел. Ветер трепал его волосы; солнце подсвечивало осунувшееся, но спокойное лицо, а сейчас ещё и обожгло щёки Элизабет. Джеймс перехватил её взгляд, и она отвернулась, всматриваясь в тихие волны. Немного переведя дыхание, Элизабет с опаской посмотрела на стрелку. Та вновь указывала на Джека. Элизабет надеется, что ей привиделось. Джеймс подошёл к ней спустя некоторое время с колкими замечаниями и намёками на странное поведение Уилла. Элизабет не придала значения его словам, думая, что если Джеймс и хотел сделать ей неприятно, то у него не вышло. Когда Джек поставил вопрос о том, с кем отправиться на Исла-Крусес, Элизабет настояла на Джеймсе. Ей почему-то казалась, что это сыграет большу́ю роль. После недолгих уговоров и нескольких манипуляций Джек сдался и согласился. Элизабет отметила про себя, насколько легко контролировать его действия, играя на чувствах. В лодку также уселись Пинтел и Раджетти, которые гребли вёслами и без умолку обсуждали произношение слова «Кракен» и его этимологию. Джеймс наблюдал за ними, как за маленькими непоседливыми детьми. Элизабет невольно засмотрелась на него, такого очаровательного, остающегося перед глазами, как следы от солнечных лучей. Джеймс взглянул на неё. За последнее время они стали слишком часто пересекаться взглядами. Рассказы Джека о Сундуке и Дейви Джонсе оказались правдой. Элизабет вслушалась в биение Сердца за железными стенками, и ей стало не по себе. А потом она услышала голос Уилла и перестала замечать всё вокруг, бросаясь к нему объятия. Он ненадолго остаётся рядом с ней, заявляя своё право на Сердце, право быть рядом с отцом. Джеймс парирует, говоря, что заберёт его себе для восстановления своего имени. Элизабет не может не согласиться с доводом Джека о том, что это тёмная сторона амбиций. Ссора переходит в ожесточённое сражение на шпагах, и Элизабет безуспешно пытается привлечь внимание мужчин. Заметив, что Пинтел и Раджетти убегают с Сундуком, она погналась за ними, теряя из виду Уилла, Джека и Джеймса. Догнав непутёвых пиратов, Элизабет с ужасом обнаружила про́клятых моряков с «Летучего Голландца». Некоторые вылезали из-под воды, а часть наступала с суши. Они напали, и, будучи в численном большинстве, зажимали пиратов между морем и берегом. Элизабет была благодарна Уиллу за то, что потратил время на обучение её фехтованию. Вскоре он подоспел на помощь, Элизабет уже отступала к лодке, Джек и Джеймс тоже встали в оборонительные позиции. Последний всё время держался рядом, нередко закрывая её собой, почти бросаясь на крюки и топоры. Места оставалось всё меньше и меньше, сражаться в воде им не удастся, а у команды Дейви Джонса и тут есть преимущество. Элизабет понимала, что находилась в бедственном положении, они уже не успеют отплыть. Но Джеймс схватил сундук, и бросив: «Не ждите меня!», — побежал прочь, в сторону густых зарослей пальм и папоротников. Останавливать его было бы очень глупо, потому что вся про́клятая команда тут же ринулась за ним. Джеймс дал им шанс спастись, возможно, пожертвовав своей жизнью. Лёжа в ту ночь без сна, Элизабет думала об этом, как и о том, сведёт ли их судьба ещё раз. Выпадет ли им ещё один шанс увидеться.***
События пролетели перед глазами как страницы быстро пролистываемой книги. Элизабет снова пережила все эти эмоции за одно мгновение. Но что-то в них поменялось, будто пропустив их через себя, как через узкое сито, ей стали видны незаметные до этого детали. Почему-то именно Джеймс — именно такой Джеймс — оказывал на неё чрезмерное, неподвластное влияние. Захлопнув за собой дверь, он сбросил отяжелевший мундир у порога. «Джеймс! Боже, ты жив!» — Элизабет подскочила к нему. Он не сказал ни слова, только поднял её голову за подбородок и приник к губам. Джеймс целовался отчаянно и жадно. Никакого сопротивления, никаких сожалений после. Элизабет таяла под его напором, одежда впитывала влагу с его рубашки и липла к коже. Её прижали к стене, и Элизабет почувствовала острую необходимость зарыться пальцами в его волосы. «Сними уже, наконец, этот чёртов парик! Он тебе больше не пригодится…» —Джеймс одним движением руки сорвал его со своей головы и отшвырнул в сторону. Элизабет расплела короткую косу, и по её руками побежали мурашки от прикосновения к холодным мокрым прядям. Ненасытные губы опустились на шею. Элизабет подавила стон, сжимая пальцы, оттягивая голову Джеймса чуть назад, и скосила глаза, чтобы увидеть его чудесный профиль. Его веки были прикрыты, а ноздри раздувались от частого дыхания. Он не вынес паузы, нежно выпутывая её руки из волос, и кладя на лацканы своего жилета. Даже склонившийся Джеймс был выше Элизабет, что ещё больше разжигало огонь внутри, но когда она увидела его полный волчьего голода взгляд, выстроенные стены стали обрушиваться. Её пальцы расстегнули пуговицы жилета, тот упал на пол, связка ключей вылетела из кармана и звякнула рядом. «Решил, что оставлять их было бы глупо», — усмехнулся Джеймс. Элизабет вытащила его рубашку из-под ремня и залезла под неё руками, чувствуя, как напрягаются его мышцы. Она гладила спину, едва царапая кожу под лопатками. Джеймс прикусил губу и уткнулся в основание её шеи. Его руки тряслись, он положил ладони на её ягодицы, приподнимая Элизабет от половиц. Она обвила ногами его бёдра, и Джеймс непроизвольно толкнулся ими вперёд. Он терял контроль, и ей доставляло странное удовольствие доводить его до этого. Своё самообладание Элизабет оставила за пределами этой каюты, зная, что их никто не потревожит.***
«It could be wrong, could be wrong, this is out of control. Hold me! Our lips must always be sealed»