Первая ночь

      Уильяму не нравилось засыпать. Он бы предпочел не делать этого вовсе, но естественная потребность организма брала свое. Впрочем, Мориарти всячески ей противился. Он давно привык спать по несколько часов в сутки. Причиной тому стала необходимость разрабатывать и реализовывать планы, совмещая все это с работой в университете. Только вот данная причина была не единственной.       Кошмары мучали Уильяма всегда. Он не помнил, когда конкретно это началось и не верил, что это когда-нибудь закончится. Страшные сны, которые приходили к нему в детстве, были глупыми и нелепыми, но все равно пугали. После, став старше, Уильям начал бояться кошмаров совсем иного содержания. Тех, что показывали ему правду, горькую и жестокую. Если, пребывая в сознании, Мориарти еще был способен отогнать от себя мысли о крови на собственных руках, то во снах он терял власть над разумом. Единственное, что мог сделать Уильям — стараться не спать вовсе, а если спать, то только тогда, когда организм настолько вымотается, что на сны не останется сил. Тогда у него было оправдание, и Мориарти почти что устраивало положение вещей, но закончилось все совершенно неожиданным образом.       Он выжил. И у него больше не было никаких оправданий. Уильям не находил каких-то разумных причин для того, чтобы спать по три часа в сутки. Теперь у него было время, очень много времени, но он бы предпочел его не иметь. Особенно после того, как несколько дней назад переехал из больничной палаты в маленькую квартиру Шерлока.       Последнему Уильям был безмерно благодарен за все, что тот для него сделал. Наверное, именно поэтому очень не хотел ненароком будить его по ночам. А шансов на такой исход имелось слишком много, ведь спальня у них была общая, пусть и с двумя раздельными кроватями.       Уильям просыпался на протяжении всех ночей, что провел в этой квартире. Пока, каким-то невероятным образом, ему удавалось не разбудить Шерлока, но то, когда это произойдет, оставалось лишь вопросом времени.       Резко вскакивая на кровати, Мориарти тут же пытался взять себя в руки, выровнять дыхание и покинуть комнату настолько тихо, насколько это возможно. Уильям осторожно прикрывал за собой дверь, шел на кухню. Там он выпивал стакан холодной воды и долго курил, сидя на полу. Отчасти это помогало успокоиться, но, возвращаясь в постель, Мориарти все равно не мог уснуть. Так и лежал до самого рассвета, бездумно вглядываясь в темноту потолка.       Шерлок не мог не заметить синяки под глазами Уильяма, но пока никоим образом не высказывался на эту тему. Однако, когда это случится, опять же, было вопросом времени.       Все опасения Уильяма подтвердились спустя неделю с небольшим после начала их с Шерлоком совместного проживания. В ту ночь ему уже привычно приснился плохой сон. Мориарти не особо запомнил его содержание, просто в один момент резко проснулся, сел на постели и тут же увидел Шерлока, внимательно смотрящего на него со своей кровати. В комнате было темно, но его глаза все равно ярко блестели.       Уильям глубоко вздохнул и убрал со лба влажную челку. Нескольких мгновений ему вполне хватило, чтобы осознать произошедшее. Не то чтобы проблема действительно была серьезной, но он все равно испытал укол вины, вслед за которым пришла потребность извиниться.       — Прости, — тихо пробормотал Мориарти, глядя куда-то вдаль.       Шерлок что-то прошептал себе под нос. Смысл его слов остался не ясен, но в интонации отчетливо читалось недовольство, и направленно оно явно было не на то, что Мориарти потревожил его сон. Шерлок нехотя встал, свесив ноги с кровати, и уже куда более отчетливо произнес:       — Я не спал.       Он действительно не спал, только немного задремал, однако, Уильяму показалось, что Шерлок ему врет, и от этого стало еще неприятнее.       — Все равно прости, — сказал он.       Холмс потянулся к прикроватной тумбочке, на которой лежали сигареты и спички. Он закурил, несколько раз задумчиво выпустил дым изо рта и только после этого заговорил вновь.       — Тебе снятся кошмары.       Слова Холмса не были вопросом, они являлись утверждением.       Уильям признаваться не хотел, будто в страшных снах имелось нечто постыдное. Но и отрицать очевидное он не намеревался, это было бы слишком глупо. Мориарти только пожал плечами и кивнул. Очень скоро к нему вдруг пришла идея о том, как исправить ситуацию.       — Если тебе это мешает, я могу спать на диване, мне не трудно и…       — Какой к черту диван, Лиам?! — перебил Шерлок. — Ничего мне не мешает, но твою проблему нужно срочно решать — и это факт!       Мориарти не мог не согласиться с Холмсом. Его рациональная часть давно требовала сделать хоть что-нибудь, хотя бы попытаться вернуть подобие нормального сна, но внутреннее упрямство твердило что все в полном порядке.       Шерлок спросил:       — У тебя давно это? После того, как мы… ну, в общем, после той ночи или всегда было?       — Всегда, — честно признался Уильям.       — И что ты обычно делаешь в таких случаях? — продолжил допрос Холмс.       — Не сплю.       Шерлок горько усмехнулся.       — Гениально! — воскликнул он. — Так же гениально, как ампутировать руку из-за занозы в мизинце!       Мориарти улыбнулся уголком губ и опустил голову. Он и сам прекрасно понимал, что его тактика абсолютно проигрышная. Нельзя отказываться от сна, чтобы убежать от кошмаров, только вот он слишком привык поступать подобным образом и едва ли видел какое-то иное решение. Конечно, можно было обзавестись снотворным или выпивать пару бокалов красного вина перед сном, но Уильям почему-то никогда не обращался к этим способом. Очередное доказательство того, что ему всегда было все равно на самого себя.       — Как насчет снотворного? — поинтересовался Шерлок, предлагая самый очевидный вариант, но потом тут же осекся. — Хотя нет, с твоей волей к жизни к снотворному даже близко подходить нельзя. А вот ромашковый чай или молоко с медом можно попробовать, говорят помогает, или…       Шерлок потушил сигарету о дно пепельницы и уже совсем другим голосом, более осмысленным и серьезным, спросил:       — Хочешь лягу к тебе?       Вопрос оказался слишком неожиданным. Уильяму потребовалось какое-то время, чтобы в полной мере понять его. В голове не укладывалось предложение Шерлока, оно было слишком… неправильным, наивным, детским и в то же время правильным что ли. В любом случае, это было слишком. Они с Шерлоком, конечно, сильно сблизились после всего пережитого, но перспектива спать в одной кровати все еще не воспринималась чем-то нормальным. Однако, с другой стороны, в этом не было ничего такого.       Уильям вспомнил детство, кажущееся теперь слишком далеким и будто бы даже нереальным. В те ночи, когда Льюису было страшно или просто холодно, старший из братьев всегда перебирался в его постель и мягко прижимал его к себе. Льюису, да и ему самому, это помогало. Но тогда они были детьми, одинокими и потерянными, а теперь… А теперь для Уильяма, кажется, ничего особо не изменилось.       Шерлок не стал дожидаться ответа, понимая, что если тот и появится, то однозначно будет отрицательным. Поэтому он просто поднялся со своей кровати и пересел на постель Уильяма. Последний машинально отодвинулся к стенке, уступая Холмсу место, и только после задался вопросом о том, что они вообще делают.       — Ложись, — сказал Шерлок, и Уильям все также машинально подчинился.       Холмс тоже лег, пытаясь устроить голову на крае подушки и, видимо, жалея, что не взял свою. Их плечи соприкасались, ведь узкая кровать явно не была рассчитана на двоих. Шерлок не видел в этом ничего особенного, а Мориарти подметил то, что вдруг резко стало очень тепло и будто бы спокойнее, но спать ему по-прежнему не хотелось.       — Это нормально, — тихо произнес Шерлок. — То, что тебе снятся кошмары — нормально. Со мной тоже такое иногда бывает. В этом нет ничего постыдного. Главное, не пытайся скрывать это от меня. Нет ничего хуже одиночества, но ты не один. Лиам, я хочу, чтобы ты всегда помнил об этом.       Шерлока редко пробивало на подобные откровенные разговоры, но, когда это случалось, ему везло всякий раз попадать прямо в цель. Уильям почувствовал, как сжалось его сердце. Осознание того, что Шерлок теперь рядом с ним и всегда готов помочь, было мягким, теплым, и будто бы имело физическую оболочку, к которой возможно было прикоснуться.       — Спасибо, — прошептал Мориарти, закрыв глаза.       Он был уверен, что на этом их диалог завершится, но Шерлок, спустя минуту или около того, осторожно спросил:       — Я могу обнять тебя?       Уильям широко распахнул глаза и перевернулся на бок. Вопрос был еще более странным, чем предложение лечь вместе. И Мориарти опять не знал, что ответить. А Шерлок вновь не дождался ответа. То ли воспринимал молчание, как знак согласия, то ли понимал, что правильный ответ все равно не получит.       Холмс тоже перевернулся на бок, положил ладонь на плечо Уильяма и потянул его на себя. Тот поступил так, как подсказывал некий внутренний порыв: немного сполз вниз и уткнулся носом куда-то в шею Шерлока, перекинув через него руку. В отрыве от контекста происходящее воспринималось бы максимально неправильно, может даже непотребно, но в этот самый момент они оба без слов понимали, что выбрали единственный правильный вариант.       Шерлок ближе притянул к себе Уильяма, но обнимать крепче не стал, как бы сильно того не хотелось. Понимал, что их первостепенная цель — это сон. Холмс запустил пальцы в чужие мягкие волосы и окончательно расслабился, словив себя на мысли о том, что невероятно хотел сделать подобное уже достаточно давно.       Мориарти сперва не понимал, что испытывает, помимо того, что теперь ему тепло, а потом вдруг стало очень хорошо. Он испытал какой-то прилив яркого и совершенно искреннего счастья. Улыбка тронула губы. Мориарти сильнее прижался к Шерлоку, понимая, что в его объятиях он ощущает себя в безопасности. А еще он понял, что ему ужасно не хватало прикосновений, простой человеческой ласки, понимания и принятия. И Шерлок, кажется, был готов безвозмездно дать их ему. Пожалуй, за это Уильям был благодарен даже больше, чем за спасение собственной жизни. Ведь смысла в новой жизни не будет если ничего не изменится, но Шерлок был рядом, и он был готов изменить абсолютно все, спасти Мориарти от кошмаров, от плохих мыслей, от враждебности этого мира, от всего. Уильям по-настоящему ценил это.       Он больше не думал о том, что засыпать в обнимку в их-то возрасте не есть нормально. Не думал Мориарти и об обстоятельствах, которые, вполне возможно, являлись весомым оправданием подобных действий. Его больше ничего не волновало, кроме тепла, комфорта и запаха сигарет. Уильям сжал пальцами рубашку Шерлока, словно боясь, что тот неожиданно исчезнет, и закрыл глаза.       Такой была первая ночь, которую они провели рядом. И первая ночь, когда Уильям смог хорошо выспаться, ведь ему больше не снились кошмары.