Летящий на свет

      Миша пришёл к нему внезапно, без приглашения. В последнее время он делал так всё чаще. Приходил без малейшего объявления просто ставя перед фактом того, что он сегодня ночует здесь. В некоторые года Миша мягко говоря терял голову и это один из них. Москва за стол садиться, на вопрос про еду ничего не отвечает. Только глядел за ходящим по кухне Рафаилом. Осматривает фигуру, ноги, плечи и шею неприкрытую волосами. Рафаил всё чаще начал носить хвостик. Миша на лопатки сквозь футболку смотрит, очертание их было видно слишком хорошо.       Миша к нему сзади подходит прямо на вопросе о количестве макарон, рукой легонько между лопаток проводит. У Архангельска дрожь от нежности движения, он льнет ближе. У них давно не было такого, давно Миша не трогал его спину так ласково. Рафаил бабочкой летит на тепло, тарелку на стол ставит и к Московскому лицом разворачивается.       Миша его губы своими накрывает, целует медленно, всю оставшуюся между ними любовь в поцелуй вкладывает. Рафаил наивно забывает обо всем, о состоянии Миши, об обстановке в стране, личные проблемы. Тонет в поцелуе прижимаясь губами сильнее, пальцы в его волос запускает, гладит по голове и глаза прикрывает.       Миша рукой по позвоночнику гладит, не разрывая поцелуй в спальню ведёт. И Рафаил идёт с закрытыми глазами доверяя свою целостность любимому, подозревает куда его ведут и не против. У них такой нежности не было лет 20. Он соскучился, просто безумно соскучился по невесомым прикосновениям от которых по телу расходится волна мурашек. Также объятьям из которых не хотелось уходить. Объятия в которых хотелось лишь греться и прятаться от кошмаров. Скучал по нежным поцелуям в которых хотелось утонуть отдавая всего себя: свою душу, свое сердце и тело.       С Рафаила снимают всё: футболку, штаны, боксеры. Лёгким толканием укладывают на кровать нависая сверху. Архангельск в глаза заглядывает, красные, как всегда, ничего не меняется. Лишь по щеке ему проводит, улыбается смотря глазами полными любви. Миша к тонкой шее наклоняется, бледную, нежную кожу то целует, то засосы оставляет.       Рафаил в наслаждении голову назад откидывает, мычит удовлетворённо подставляясь под действия любимого. Доверяет полностью пока не чувствует болезненный укус. Голову резко поднимает и на Мишу таращиться. Спрашивает какого черта это было, а тот лишь головой крутит. Говорил мол «Твоя шея настолько красивая что хочется её съесть», в шутку перевел всё и Рафаил посмеялся, снова на подушки откинулся позволяя делать с собой всё что только вздумается.       Миша двигается быстро, резко, непривычно для Архангельска, но сейчас было плевать, он на простыне откидывается, покрывало в руках сжимает. Стены картонные и соседи точно слышат стоны вырывающиеся из Рафаила каждый раз, когда член Миши проезжался по простате. Миша к груди наклоняется. Целует её и Архангельск спину выгибает подставляясь под поцелуи.       Совершенно не замечает как руки с бёдер сначала на талию перемещаются, после грудную клетку оглаживают, соски задавая, надавливают на них и легонько щипая. Рафаил голову к вверху вскидывает от наслаждения ещё одним толчком, шею открывает.       Миша руки на шею Рафаила кладёт, оглаживает её и большим пальцем на горло легонько нажимает. Рафаил не реагирует захлебываясь в наслаждении от толчков Михаила. Понимает, что происходит только когда руки крепко сжимают горло, большие пальцы начинают сильно надавливать не давая спокойно вдохнуть. Рафаил за руку Мишину хватается, пальцами сжимает кисть, стараясь, убрать руку от своего горла. Зарывается в кашле, смотрит на Мишу пытаясь что-то ему сказать, но тот будто не слышит. Глаза казалось затуманены были и Москва совершенно не осознавал, что он делает.       Рафаила паника накрывает, он старается всё громче звать, но желанный воздух уходит делая голос всё был хриплым и тихим. Архангельск руку убирает от Михаила. Замахивается, шлепает Москву по лицу в надежде, что поможет. Помогло, Миша отпускает Рафаила, отползает молча и судя по взгляду пытается что-то понять.       Архангельск от него отползает, со страхом смотрит, одеялом к себе притягивает, наготу скрывает и дышит часто, то ли от страха и паники, то ли восстанавливая дыхание. — Какого чёрта ты творишь? — спустя секунды молчание говорит он — если это какая-то твоя ролевая игра, то мне она не по нраву.       Мысль о том, что это была не одна из «игр» Московского лезла в голову, но подпускать её ближе не хотелось. Миша не мог даже в таком состоянии сделать такое что бы навредить Рафаилу, просто не мог. Верить в это не хотелось, да что уж верить, думать не хотелось. Он смотрит на Москву ожидая ответа на поставленный вопрос, парень молчит и надежда на объяснения испарялась. Молчит, кулаки жмёт и в кровать смотрит. — Прости… — кидает тихо и встаёт уходя из комнаты.       Рафаил смотрит на это в душе возмущаясь. Хочет пойти за ним, но ноги будто приковали к кровати заставляя лишь слушать, то как сначала звенит ложка для обуви, а затем дверь громко хлопает.