***
Твои поцелуи до сих пор пылают на моих щеках, Хоть ты желаешь превратить их в отреченье — аж в пепел, в прах. Но чую манкий запах, застрял на нежнейших — твоих — губах. Как мог он принести нам то отчужденье, замещенье, крах? Иль это было наважденье? Породил наш общий страх? Бах!.. Страх за то, что слишком близко, — страх за маму, за детей, жену. Страх за то, что с детства миска, — уж утратила свою кайму. Страх того, что заплутали, — где теперь дорога? Не пойму. Страх того, что прямо знали, а теперь — клубок тяну, тяну... Призна́ем, мы долго скучали, не чувствуя свою вину. Так яро мы прежде серчали, — однако и это пойму. Не бойся, спускайся поближе; позволь мне — рубашку стяну... Прижмусь губами к середине... к груди... вточь к сердцу твоему...***