Фрукты, вино и дичь

Как много тех, с кем можно лечь в постель, Как мало тех, с кем хочется проснуться… И утром, расставаясь, обернуться, И помахать рукой, и улыбнуться, И целый день, волнуясь, ждать вестей. Как много тех, с кем можно просто жить, Пить утром кофе, говорить и спорить… С кем можно ездить отдыхать на море, И, как положено — и в радости, и в горе Быть рядом… Но при этом не любить… (Эдуард Асадов "Как много тех, с кем можно лечь в постель") _ _ _       Из школы Серёжа ушёл после девятого класса, и Света постепенно о нём забыла. Но иногда вспоминала и пробовала представить, что было бы, сложись всё иначе – если б они продолжили встречаться, превратились в пару. Если б он стал её первым мужчиной. Как бы это было, с ним? Чем сильнее она отдалялась от школьного возраста, тем смешнее ей казались эдакие зигзаги фантазии. Как-как. Да ровно так же, как с любым среднестатистическим оболтусом: «Светуля, ща пивка бахну, и стартуем, только давай потише, а то тут за стенкой мать/брат/кореша».       Не сказать, что именно об этом она подумала первым делом, когда Шмелёв опять появился в её жизни, но две-три непрошеные мысли на данную тему впоследствии мелькали. К предстартовому пиву прибавилась ещё малоприятная гипотетическая деталь. Серёжка вымахал здоровый, силушкой явно не обделён (вон, не напрягаясь, выламывает дверные замки), а деликатность в нём с микроскопом ищи – не найдёшь, совсем неотёсанный. Сдерживаться не станет, нежничать тем более. А к числу женщин, которым нравится грубое обращение, Света не принадлежала. И вообще, её полностью устраивал муж.       Артём в постели был не промах, лишь одно но – вёл себя, словно делает одолжение, за которое Света должна быть слёзно благодарна. Не очень приятное ощущение. Будто приходишь ты в магазин, берёшь килограмм яблок – хороших, сочных, свежих яблок, - а на кассе тебе их пробивают по цене ананасов, доставленных спецрейсом из Бразилии. Сами яблоки вроде хуже не сделались, но осадочек-то остался. В следующий раз невольно думаешь: может, поменьше яблок взять или сегодня вовсе без них обойтись?       Света считала это мелочью. Пока не узнала, что у Артёма фруктовая палатка на стороне. В первые минуты она даже злиться не могла, в голове вертелась лишь одна мысль: держаться, держаться, держаться… Не дать себе рассыпаться на тысячу осколков. Однако держаться впустую не получалось, надо было что-то сделать – мелкое, глупое, но встряхивающее. Например, поцеловаться с кем-нибудь. Пусть лучше будет стыдно, чем мучительно тошно. И как по заказу на лестнице попался Серёжа. Света призналась себе, что Шмелёв ей нравится всё-таки чуточку больше, чем остальные мужчины в зоне её доступа. Для него это не будет ничего значить: подумаешь, придуривается Суркова, мало ли какая блажь на неё нашла. В худшем случае отпустит потом пару шуточек, их-то она переживёт. Ей бы пережить минуты, которые ползут сейчас.       Она до последнего колебалась; даже когда они с Серёжей уже вовсю танцевали, не получалось решиться. Она же замужняя женщина! Обиженная, но замужняя. Замужняя, но обиженная… Песня подходила к концу, пора было определяться. Света определилась – мысленно перекрестившись, прижалась губами к губам Шмелёва. Шмелёв засады не ожидал и, наверно, впервые на её памяти остолбенел. Он, как выразилась бы Света, изумился (как выразился бы в лучшем случае сам Шмелёв – офигел). Итак, дело сделано, галочка поставлена, можно идти домой с мрачным чувством маленького, но удовлетворения. Если только Шмелёв не отбуксирует её в ближайшую психбольницу – Свете почудилось, что как раз такой вариант он и обдумывает, когда затеянный ею поцелуй закончился и их взгляды встретились. Он смотрел на неё… странно. Очень прямо, что ли, в обход её растерянности и своего удивления. Целенаправленно. Шмелёв смотрел на неё целенаправленно. Испугаться этой целенаправленности она не успела, поскольку через мгновение-другое Серёжа сам поцеловал Свету.       Опять же это её не испугало, но ошеломило – напором, страстью, нетерпением. Так не целуют тех, кто безразличен, так целуют тех, кого действительно хотят, здесь и сейчас. «Здесь и сейчас» Свету тоже не напугало, даже когда Серёжа сгрёб её в объятья и приподнял. Она отвечала желанием на желание, горячностью на горячность. Резко сделалось наплевать на Артёма и его интрижки, пускай хоть гарем из секретарш себе заведёт - не имеет значения. Ничто не имеет значения, кроме того, что сейчас её целует человек, которого она до сих пор… Тут-то Света и перепугалась. Высвободилась, пискнула: «Извини» и сбежала.       Следующие недели она добросовестно переживала из-за измены мужа. Что не мешало нет-нет да и подумывать о Шмелёве. Света старательно отгоняла эти мысли, но они не исчезали, лишь затаивались в уголках сознания… А Шмелёв, поди же ты, прилично целуется. То есть неприлично… В общем, хорошо. Ну что такое! Её не волнуют его поцелуйные навыки, вот ничуть, вот ни капельки, вот совсем-совсем не волнуют! Сверкнула какая-то ерунда про любовь в голове, и что? На то и ерунда, чтобы о ней поскорее забыть. Да-да-да, в школе Света впрямь была в него влюблена (немножко!), но глупо перетаскивать детское чувство во взрослую жизнь, хотя бы потому, что оба они изменились – теперь совершенно другие люди. А может, в этом и закавыка? Может, сейчас она видела в нём то, чего прежде не было заметно или не было вообще? Да какая разница! Это ничего не меняет. Вот ничуть, вот ни капельки, вот совсем-совсем не меняет!       Что её удивляло, так это стремление Серёжи поговорить, разобраться. Чего ему неймётся? Сделай ты вид, что ничего не произошло, и живи себе спокойно дальше. Но нет, приспичило всё прояснить. Зачем?.. Вдруг для него это тоже важно?.. «Тоже»? Никаких «тоже»! Для неё это не важно. Вот ничуть, вот ни капельки, вот совсем-совсем не важно!       Хоть Света и сделала лицо кирпичом, ей понравилось, что Серёжа оценил её платье на «Учителе года». Понравилось, как он его оценил. Понравилось, что и как он говорил, пусть и было не очень складно. Она уже не знала, на кого больше сердится – на него или на себя. Вконец растерялась, разобиделась, оттого и устроила практически скандал на сцене. Для приличия Света брыкалась, но то, как Шмелёв нёс её на руках, ей тоже понравилось. О, она не забыла, когда последний раз это делал Артём, прекрасно помнила – на их свадьбе; тот же раз, кстати, был первым. Свете и в голову не пришло бы винить мужа за то, что он её не перетаскивает туда-сюда, но сегодня выяснилось, что это приятно – когда тебя крепко и бережно держат... И когда осторожно укладывают на диван – приятно. И когда заботливо подкладывают подушку тебе под голову – тоже приятно. Только неловко.       Ей хотелось поскорее остаться одной, дабы успокоиться, привести мысли в порядок, убедить себя, что ничего особенного не происходит. И в то же время очень не хотелось, чтобы Серёжа уходил. А того, что он останется, она панически боялась. Где логика? Вспыхнула спасительная мысль: логики нет, потому что Света пьяна! Как она раньше не сообразила? Она же выпила целых два бокала вина! Можно выкинуть что угодно, прикрываясь алкоголем.       Нельзя. Это Света поняла, когда Серёжа попытался её поцеловать, а она отстранилась. Перед другими, если что, получится оправдаться, мол, безбожно напилась, не ведала, что творила. Но не перед собой. Слабенькое винцо из неё выветрилось ещё на прогулке до школы, сейчас разум туманится совсем не от спиртного.       Серёжа замер. Свете подумалось, что он как танк – пока стоит, да в любой момент может тронуться с места и раздавить, даже не заметив сопротивления. Но Серёжа не двигался, просто глядел на неё, внимательно, нетребовательно, почти грустно. Он ничего не сделает против её воли. Если Света не даст знак, он встанет, развернётся и уйдёт.       Она представила, как за ним захлопнется дверь, и чуть не вскрикнула, еле успев себя одёрнуть, – получился не то вдох, не то выдох, короткий, тихий, однако отчётливо слышный. Всё. Света дотронулась до Серёжи, легонько, но достаточно, чтобы он понял намёк. На сей раз она не отстранялась от его поцелуя, наоборот – подалась навстречу, оставив позади осточертевшие сомнения. Будь что будет, лишь бы он её не отпускал, лишь бы самой прижиматься к нему, чувствовать его, растворяться в нём.       Он снимал с неё не только одежду, но и невидимый саван, годами ткавшийся из стремления во что бы то ни стало всё делать правильно, идеально, всё предусматривать, всё проверять, всё контролировать – включая саму себя. Этот саван давно отяжелел и порвался, оттого она ещё больше в нём увязала и путалась, но сбросить не могла, потому что уже не представляла, как иначе. А сейчас вдруг осталась без него, что было гораздо страшнее, чем остаться голой. Впрочем, страх продлился лишь несколько секунд, он исчез под поцелуями Серёжи, под его взглядом, прикосновениями. Касался Серёжа удивительно ласково, Света такого не ожидала. Руки у него были загрубевшие, а касания нежные. Серёжа и правда был сильным, но это та сила, рядом с которой не боишься, а, напротив, чувствуешь себя в безопасности и можешь, наконец, освободиться, по-настоящему стать собой.       Теоретически, невесть по какому совпадению и закону подлости, домой мог явиться Артём. Или Кристина. Или оба разом. Света понимала, что должна переживать из-за этого; но почему-то не переживала. В сознании, придавив логику и осторожность, расселась твёрдая уверенность: ничего плохого не произойдёт. Но позже Света на всякий пожарный всё же сбегала за покрывалом в спальню.       По уму, им изначально стоило устроиться в спальне, а не посередь гостиной, да какой уж тут ум, когда голова кругом и кровь кипит. У Светы и сейчас голова кружилась, от впечатлений.       Закрыв за собой дверь комнаты, Света привалилась к стене и выдохнула. Щёки пылали, сердце колотилось. Что это было?.. Точнее, как это было? А ещё точнее – как это было! Ну всё, Суркова, добро пожаловать в ряды падших женщин. Началось твоё моральное разложение, собственный внутренний голос к тебе уже обращается по девичьей фамилии, причём с отчётливыми шмелёвскими интонациями. Прикрыв глаза ладонью, Света нервно рассмеялась.       - Суркова, чего ты там ржёшь? – Это уже не внутренний голос, это Серёжа.       Завернувшись в стащенное с кровати покрывало, Света вернулась в гостиную.       - Что, прям так смешно получилось? – немного наигранно спросил Серёжа, который тоже самую малость оделся.       - Нет, - Света покачала головой и присела рядом с ним. – Получилось хорошо. Оттого и мысли странные в голову лезут. Не спрашивай какие. – Она плавно легла – частично на диван, частично на сидящего Серёжу.       Комната полнилась светом, казалось, его можно потрогать. Света приподняла руку. На её ладонь опустилась ладонь Серёжи.       - Свет.       - М-м?       Его пальцы скользили по её пальцам, легко, ласково.       - Ты только не подумай, что я всё это… специально, что ли. Накатило. Прости.       - А тебе не за что извиняться. – Она запрокинула голову, улёгшись к нему на колени. – Я ни о чём не жалею.       Серёжа погладил её по волосам... Он ведь не продумывает такое, не изобретает что-то специально, у него получается само собой, просто и естественно, без всякой задней мысли. Он и не подозревает, насколько это непривычно для Светы.       Живёшь-живёшь с мужем полтора десятилетия, не сомневаясь, что у вас всё великолепно, и в один прекрасный день вдруг обнаруживаешь, что ты, оказывается, недоношенная, недоцелованная, недоглаженная и вообще капитально недоласканная. А день и впрямь прекрасный – в плане близости (близости вообще, не только секса) за пару часов Серёжа дал ей больше, чем Артём за пятнадцать лет.       Ей нестерпимо захотелось, чтоб он её поцеловал, и сам Серёжа, похоже, это и собирался сделать, но зазвонил её сотовый. Ира Соколова. Несла какую-то дичь про какую-то дичь. Света отбоярилась, чувствуя на своей обнажённой спине Серёжин взгляд. Закончив разговор, опять легла головой к Серёже на колени, обвила руками его шею и притянула к себе; впрочем, его и притягивать-то было необязательно – сам тянулся.       Какое счастье, что у них ещё есть время. Кристина должна вернуться не раньше чем через полтора часа, Артём и того позднее. Из оставшегося времени Света собиралась выжать максимум, чтоб не было ни единой зря потраченной секунды, о которой потом придётся жалеть. Ведь это их первая и последняя подобная «встреча». Она замужем, она не может, не должна так поступать. У неё дочь, которой нужна полноценная семья. Муж, которого, как ни крути, есть за что благодарить. Света одумается, возьмёт себя в руки и не допустит, чтоб то, что случилось сегодня, повторилось. Не поддастся искушению, как бы ни было тяжело. Вот ничуть, вот ни капельки, вот совсем-совсем не поддастся!

Конец (19 апреля – 9 мая 2023 г.)