Нерей

Люди... Они так много шумят, курят ужасные сигары, дурно пахнут.

༄

Мужчина тихо заходит в комнату, пытаясь не нарушить чужой покой. Хотя, на самом деле, он пришел именно за этим. Он чувствует огромную потребность в том, чтобы прижать его к себе, вдохнуть его запах и утонуть в чувстве эйфории от его тепла. Чтобы запах к запаху, голос к голосу, губы к губам, тело к телу, кожа к коже, ощущение к ощущениям, чувства к чувствам. Намджун садится на край большой для одного человека кровати и тянет руку, чтобы погладить по волосам свое солнышко, что умилительно дует губы, пока спит. — Что ты здесь забыл? — хриплым голосом задает вопрос Хосок, пытаясь в полутьме рассмотреть лицо мужчины. А тот тепло улыбается, в руках шелковистые волосы перебирает и тонет в этом парне, который так сексуально лежит на кровати и манит своей красотой. — Соскучился, — просто и с чувствами. — По жене? — удар ниже пояса. Нежная улыбка на лице Намджуна сменяется на искривленную гримасу. Больно. Неприятно. Противно от самого себя. — Хо, — тянет, жалобно, как побитый котенок. Понимает, что сам виноват. Еще на суше должен был все с ней закончить, а сам струсил, в экспедицию на год отправился, чтобы без нее и только с ним. — Кричать и скандалить, я сейчас не буду, не переживай, — как-то слишком весело говорит Хосок. — Я уже смирился. Намджун с Хосоком вместе уже год, но есть одна проблема — жена Кима. Он этого парня под кожу и в сердце, только его и никого больше. Только его по-настоящему. Жену он никогда не любил, потому что строгие родители сами подобрали ему пассию, которая подходила бы мужчине по статусу. Он же ученый, профессор, как никак. Первое время они пытались что-то попробовать, чтобы не мучиться всю жизнь, но не получилось, не тянуло друг к другу. А сейчас живут, как соседи, давние друзья. Она строит свою жизнь, а он свою. Но чтобы не разбивать сердце родителям, они все еще не развелись, все еще играют счастливую пару. Чон это знает, но не одобряет свою роль любовника. Он такого не заслужил, он имеет право называть своего мужчину своим. Хосок иногда обижается, устраивает скандалы, думает о расставании, но не может от него уйти, потому что любит, потому что без него не сможет, как и Намджун без него. — Прости.., — Намджун говорит это на протяжении года, почти каждый день. Ким ложится рядом, кладет ладонь на щеку парня и придвигается ближе, чтобы поцеловать. Целует нежно, со всеми чувствами, с безграничной любовью, с безумием, что они пополам делят. Они оба безумны, оба сходят сума друг от друга. Снова отдаются друг другу без остатка. Горячие влажные тела обжигаются, делясь своим огнем. В сумасшедшем порыве Намджун шепчет много комплиментов, толчок в разгоряченное нутро — нежное словечко в раскрасневшееся ушко, толчок — пошлость, толчок — обещание рассказать родителям правду о них с женой, толчок — умопомрачительный поцелуй, который выкидывает их в невесомость, где нет жестокой реальности, нет станции, работы, нет никого, только они и их мир на двоих.

༄

Ночью у Тэхена и Чимина состоялся разговор, где Ким рассказал о своем небольшом и занимательном путешествии, где ни слова не произнес о Чонгуке. Он Чимину доверяет больше, чем себе, всегда с ним всем делится, но сейчас это было бы слишком безумно и в какой-то степени опасно. Чонгук не давал согласия трепаться о нем, да и вообще Ким нарушил его пространство в прошлый раз, чем явно потревожил его внутренние установки. Вспоминая его срыв, у Тэхена до сих пор неприятные мурашки по всему телу и тяжёлые мысли в голове. Тэхен ощущает дикое желание увидеться с Гуком снова. Его буквально трясло от желания снова посмотреть в его темные глаза, утонуть в них, как в глубине манящего океана, увидеть в них морское дно и его безграничный мир. Ким безумен, как и все люди. Люди зачастую сходят с ума в желании добиться своей цели, выворачивают себя наизнанку, чтобы понравиться другому человеку, а если это не производит должного эффекта, готовы убить любимого человека, причинить ему вред, сломать жизнь. Разве это не безумие? Тэхен безумен по-своему. Он поудобнее устраивается в своей постели, тонет в свежем мягком одеяле и прикрывает глаза. Парень ведет кончиками своих пальцев по переносице, четко представляя его фантомное прикосновение, которое Тэ помнит во всех деталях и ощущениях. Опускается к губам, касается их, чувствуя, как его горячие пальцы, будто стали холодными, как у Чонгука. Психосоматика творит чудеса. Ведет по шее, а за прикосновением, словно маленькие жучки, бегут мурашки, сейчас это прикосновения не Кима, а Чонгука, которые плавят одному биологу мозг. Тэхен не успевает прийти в себя, он настолько провалился в свои ощущения, что даже не пытается спастись, опуская руку на свое возбуждение. Он не думает, когда проникает рукой под пижамные штаны и обхватывает свою разгоряченную плоть, стойко держа в голове образ обнажённого Чонгука. Штаны мешаются, в комнате становится дико жарко, поэтому Ким полностью снимает мешающую одежду и уже лежит полуобнаженный на своей кровати, не подозревая, как за иллюминатором на него пристально глазеет одно чудо. Глаза прикрыты, ресницы трепещут, тело уже влажное. Тэхен ведет рукой по возбужденному члену, истекающему смазкой, и представляет, как именно Чонгук касается его там своими холодными руками. В бреду шепчет его имя, что разбивается о железные стены комнаты глухим стуком. Одной рукой дрочит, а другой ведет по тем участкам, где Чонгук в прошлый раз его коснулся. Тихий стон, до крови искусанная губа, белесая жидкость на руке и тяжелое дыхание в тишине комнаты. — Интересно, ты всегда теплый? — раздается в голове чужой голос. — Я бы хотел тебя коснуться именно сейчас, после... Голос резко замолкает, а Тэхен с ужасом приходит в себя, наблюдая в иллюминаторе, улыбающегося Чонгука. Они сталкиваются глазами, у одного взгляд горящий, а у Тэхена испуг и паника, ему сейчас так стыдно, что он не прочь и задушить себя подушкой. Чонгук смотрит на Тэхена еще несколько долгих секунд с восхищением и игривостью в глазах и после уплывает. А Ким смотрит, как силуэт парня отдаляется все дальше и дальше, а как только совсем скрывается из виду, то тяжело выдыхает и трет руками лицо, пытаясь справиться с чувствами, что сейчас одолевают его. После приятного оргазма ему резко становится плохо от того, что он сделал. Так еще и на виду у Гука, который наблюдал за ним через стекло иллюминатора. Тэхен зарывается лицом в подушку, тихо отчаянно постанывая и с ужасом осознает, что возбудился, представляя нечеловека, представляя существо, которое видел всего лишь раз, возбудился лишь от воспоминаний о его прикосновениях к своему лицу. Он считает себя нездоровым. Хочет вырвать волосы у себя на голове. Убрать свое сумасшествие. Свое безумие, свои чувства. То, что он сделал ненормально, это неправильно. Сводяще с ума. Хотелось бы списать это все на долгое отсутствие близости там, на суше и теперь еще под водой, но не получится, потому что причина далеко не в этом.

༄

Сегодня безумны все. Все сходят с ума. В одной из комнат, где приятно пахнет мужским парфюмом, на белоснежных простынях отдаются друг другу два любящих сердца. Юнги все еще не верит, что Чимин сам пришел к нему в комнату, сам проявил инициативу, сам показал свою решительность и желание. Мин до сих пор не верит, что сейчас толкается в разгорячённое нутро своей жемчужинки, целуя пухлые губы. Шепчет прямо в них томные комплименты и слова восхищения, касается всех участков его тела, чтобы больше, приятнее, до искр в глазах. Чимин умирает в приятной неге наслаждения. Касания Юнги — нежность и любовь, которые он дарит своей жемчужинке. Пак не жалеет, что пришел, что сам проявил инициативу, что доверился. Чимин в самых крепких и надежных руках — все об этом знают. Юнги поглощает каждый его стон, каждое движение, каждое слово, что он шепчет в бреду бурного наслаждения. Он вводит его в вены и вставляет. Вставляет так, что передозировка может случиться, пока эти приятные ощущения съедают изнутри, уничтожают, растворяют, разъедают кожу, что плавится от горячих прикосновений и поцелуев. Они, не стесняясь обмениваются метками. Оба взрываются фейерверками из чувств и любви друг к другу. Два года — большой срок, чтобы понять и принять свои чувства. Прошлое позади, переживания уже там сзади, где-то далеко. — Никогда, — шепчет Юнги, вырывая сонного Чимина из лап сна. — Никогда не посмею оставить тебя, всегда буду рядом. — Мне не нужен старый, ворчащий дед, — смеется Пак, прижимаясь к Юнги теснее. — Я найду себе помоложе, когда придет время. Юнги хрипло смеется, устраиваясь еще удобнее, прижимая Чимина еще сильнее, будто его ему недостаточно. Сегодня ночью все безумны.

༄

Проходит две недели с момента, как Тэхен побывал на старой станции первый раз. За это время Чонгук почти каждую ночь был рядом, проплывал и держался за иллюминатором. Как оказалось сюрпризы ждали Кима почти каждый день. Чонгук умел разговаривать, пробираясь в мысли морских обитателей и людей. Тэхен еще в ту постыдную ночь это понял, но слишком взбудораженный своими чувствами, не акцентировал на этом внимания. Каждый раз, когда Тэхен и Чонгук смотрели друг на друга через стекло, Киму становилось стыдно. Щеки розовели и становились горячими. Он часто вспоминал ту ночь, взгляд Чонгука, его слова и не мог справиться со смешанным потоком чувств стыда и невероятного возбуждения, что накрывало новой волной. Ким за это время осознал, что не против, чтобы Чонгук коснулся его снова. Он этого хочет. Тэхен не мог отвечать Чонгуку из-за преграды в виде стекла иллюминатора, поэтому ему приходилось просто слушать монологи голосом Гука у себя в голове. В основном это были какие-то отвлеченные темы, ничего серьезного и сокровенного. Поэтому за время, пока они не вели полноценный диалог у Кима накопилось много вопросов, но он не был уверен, что Чонгук доверится и ответит на все из них. Тэ минует все комнаты и заходит в ту, которая в прошлый раз поманила его своим уютом и духом жизни. Он аккуратно проходит внутрь, наблюдая, как синеволосый лежит на кровати и читает какую-то старую книгу. Невольно нос Тэ втягивает полюбившийся в прошлый раз аромат, и разум моментально туманит приятной дымкой. Гук отрывается от чтения и с яркой улыбкой впивается в Тэхена взглядом. Без стеснения оценивает его красоту. Восхищается каждой частичкой его внешности. От волос до пят. Плывет в глубь этого затягивающего болота странных, но невероятно приятных ощущений. Внутри все ходуном ходит. Чонгук очень ждал их новую встречу. Как наивный дурак, сразу поверил человеку, без сомнений готовый отдаться этой красоте в руки. Наивный. Дурак. Знает. По телу мурашки только от одного вида Чонгука. Биолог видит только жабры на шее, потому что другие участки тела скрыты мешковатой одеждой. Тоже не отстает, скользит взглядом, будто первый раз видит. Жадно пожирает каждую частичку, все, что видит в подкорке сохраняет, чтобы засыпать с этим образом в мыслях. Чтобы отдаваться ночью постыдностям и пошлостям с его именем на губах. Люди безумны и Тэхен не исключение. Только вот придётся заметить, что не только Ким Тэхен в этом помещении сошел с ума, потому что Чонгук уже тоже в этом котле варится. Гук встает с кровати, откладывает книгу на полку и приближается к Киму. Встаёт совсем близко, заметно вдыхает его запах, прикрывая глаза и блаженно улыбаясь. У Тэхена от его поведения все тело сводит, а в горле вовсе пересыхает, от чего он начинает обильно сглатывать слюну, которая, кажется, вообще перестала выделяться. Рука. Его ледяная ладонь ложится на щеку Тэхена, от чего тот немного вздрагивает, но не отстраняется. Ему хорошо и слишком приятно. Чонгук оглаживает его щеку, прибывая в эйфории от ощущения тепла человека. Он никогда бы не подумал, что люди могут быть такими. Легкими, теплыми, нежными, а не злыми, холодными и готовыми убивать. Гук легко улыбается, берет Тэхена за руку и ведет к кровати, усаживая его и себя на объект мебели. А Тэ не перестает дрожать, словно его выгнали голым на мороз. У него внутри все скручивается и лихорадит его снова по полной. А сердце, кажется, совсем не собирается щадить своего человека, потому что стучит, как бешенное, наровясь пробить грудную клетку. — Я готов ответить на твои вопросы, — Чонгук две недели себя настраивал, метался в сомнениях и страхах, но в итоге наивный и ведомый решил глупо довериться. Если и погибнет, то от рук этого божества. А вот Ким даже мысли не допускает обидеть или задеть. Он с непередаваемым и ни с чем не сравнимым восхищением смотрит и налюбоваться Гуком не может. Как только видит синеволосого, так звезды в глазах вспыхивают и сияют, переливаются, блестят, горят, сверкают. Хочет дотронуться до жабр, плавников на кистях рук и щиколотках, прикоснуться к каждому шраму, в очередной раз ощутить холод чужой кожи. Ему снова стыдно за свои мысли. Ему страшно осознавать, что он мог почувствовать к Чонгуку что-то большее, чем просто интерес. И кажется его попытка яро это отрицать, скоро провалится, когда он снова все две недели будет засыпать с образом Чонгука в голове, с его фантомными прикосновениями на лице, с его запахом в носу и мыслями о том, что с Гуком комфортно и невероятно уютно, по обыкновенному хорошо. — Расскажешь о том, кто ты? — робко спрашивает биолог, боясь напугать. Но интерес не щадит, сжирает все внутренности и косточек не оставляет.

༄

Чонгук таким родился. Он до последнего думал, что его существование важно и нужно, что он такой же, как и другие морские обитатели, обычный и ничем не примечательный. Его большая семья всегда любила его, уверяла, что он часть этого огромного океанического мира, что он часть этой природы. Он не знал о людях, родители никогда ему о них не говорили и запрещали выплывать на поверхность, а он и не стремился туда. С семьей было хорошо, тепло и уютно. До пятнадцати лет он рос счастливым и беззаботным, вокруг любящих его существ. Учился ловить рыбу для питания, разговаривать с океаническим миром и чувствовать его. У таких, как он заложено природой чувствовать существа огромного океанического мира. Это происходит на уровне ощущений, на уровне восприятия их энергии, что помогает сосуществовать вместе с ними в одном океаническом пространстве. Но в один миг вся прекрасная сказка закончилась. Когда Чонгука оторвало от семьи. В один из дней они попали в сильное течение. Всю семью унесло в воды, кишащие ядовитыми медузами, где они и погибли, и только Чонгук чудом остался живым. Его выкинуло не так далеко, от чего он не попал в поток щупальц этих ядовитых тварей. Океан манит, но он опасен. Смерть семьи разбила ему сердце и нанесла такую боль, какую он не чувствовал за свою небольшую жизнь никогда, и научила выживать самостоятельно, в одиночку, без любви и нежности в этом страшном, полностью неизведанном никем водном пространстве. Чонгук таким родился. Его не создал безумный ученый, он всегда таким был и таких, как он была целая семья. И никто не знает, есть ли в глубинах океанических вод еще такие семьи, такие как Чонгук. Человек-амфибия — миф, Чонгук — реальность. В 2016 году уже повзрослевший, умеющий выживать один, Гук добрался до вод жёлтого моря, где и встретил людей впервые. Они манили, вызывали интерес и будоражили чувства. Он наблюдал за ними, восхищался, хотел познакомиться, желал быть их другом, пока не узнал, какими люди бывают на самом деле. В один из дней его заметила Миен на показателях радаров. А после за стеклом самого иллюминатора показался Чонгук, на тот момент, не чувствовавший никакой опасности. Девушка некоторое время неотрывно смотрела на существо, от которого ее отделяло только крепкое стекло, а когда пришла в себя, взяла телефон и сфотографировала его, чтобы рассказать об этом всей команде. А Чонгук с интересом наблюдал за ней, восхищался ее красотой без жабр и плавников. Не мог оторвать свой взгляд, ведомый необъяснимой тягой своих эмоций, что бушевали внутри него. Ожидаемо, что произошло дальше — начался ад. Люди без страха и сожалений схватили его, забрали на станцию и проводили опыты, вследствие чего и появились шрамы на теле. До этого момента он не умел разговаривать, лишь мысленно с морскими обитателями, но за время, проведенное среди людей, он быстро перенял их функции. Миен даже взяла на себя ответственность лично в перерывах между опытами научить Чонгука человеческой речи, что оказалось даже очень успешно. Гук открыл в себе возможность говорить с людьми еще и в их же мыслях. В основном он был всегда напуган. Исследовательская команда не щадила его, они издевались над Чонгуком, пытаясь понять его организм и реакции на земные вещи. Люди резали ему кожу, делали инъекции, проверяли его реакцию на удары, и земную температуру. Именно тогда Чонгук понял, что любит тепло. Когда его поместили в специальное оборудование, где вечно холодное от морской воды тело начало нагреваться. Это просто не передать словами, мыслями и даже чувства. Чонгук ощущал себя так, будто семья снова вернулась, снова дарит ему любовь и нежность, но это была лишь приятная иллюзия, за которой следовала нестерпимая боль. Был день, когда обезумевшие ученые ввели в кровь измученного смесь ядов, с целью понаблюдать за реакцией его организма. Никто не сможет объяснить, о чем они тогда думали и зачем делали это, понимая, что своими манипуляциями просто убьют существо, что и так довели до изнеможения. Яд действовал быстро, организм прострелило жгучей пронзающей болью, Чонгука трясло в конвульсиях, он задыхался, давился своей рвотой, жабры начали кровоточить из глаз лились жгучие слезы, и в тот момент Гук понял, что это конец. Его наивность привела к смерти. Со временем тело обмякло, а сердце было на грани остановки. Чонгук почти не дышал, уже не хватаясь за возможность выжить. Он лишь ждал, когда это закончится. Верил, что его душа отправится на сушу, где он сможет найти родителей и жить с ними, как раньше в любви и ласке. Не дождавшись смерти Гука, ученые выкинули его в открытое море, в надежде, что он мучительно подохнет в своей среде обитания. Но этого не случилось. Солёная вода попала в измученный, смертельно больной организм и незамедлительно начала выталкивать инородные вещества из его тела. У Гука была отличная регенерация, которая помогала в особо тяжелых моментах. Потребовалось несколько дней, чтобы соль морской воды полностью вывела яд из тела умирающего Чонгука. И еще несколько недель, чтобы Гук смог встать с морского дна и жить дальше. Жить со страхами и сомнениями.

༄

Слезы. Ручейки из глаз лились неосознанно, Тэхен не мог это контролировать и не хотел. Ему хотелось выть, орать и плакать. Он не ожидал, что Чонгук доверит ему самое сокровенное, самое больное, самое страшное. Даже после того, что случилось он открылся человеку, он показал себя юному биологу, что в сердце моментально проник и неизведанные чувства вызвал. Тэхен чувствует, как его разрывает на атомы и молекулы. Он готов прямо сейчас забрать Чонгука и отправиться с ним в самую неоживленную точку планеты, чтобы их никто не мог увидеть, тронуть, сделать больно. Чонгуку боли достаточно, натерпелся. — Тэхен, скажи, — дрожащим голосом шепчет Гук, — почему все люди не могут быть такими, как Ты. — Я неидеальный Чонгук, — совсем тихо, почти неслышно. — Совершенно неидеальный. — Значит, ты тоже обидишь меня? — по-детски и наивно. — Никогда, — уверенно отвечает. — Чтобы не случилось, никогда, веришь? — Верю, — без сомнений отдаётся. Глупый и наивный и-д-и-о-т. Но Тэ довериться можно, только ему, остальным не стоит, не все люди такие, как он. И это огромное огорчение. Тэхен всхлипывает в унисон с Чонгуком и двигается к нему ближе. Гук поднимает на него взгляд и первый поддается вперед, чтобы заключить Тэ в объятия. Обхватывает его руками вокруг талии и прижимается лицом к его груди, облегченно выдыхая. Теплый. Нежный. Мягкий. Совсем плюшевый. Чонгука простреливает энергетическим потоком чужих чувств. В них нет опасности, Гук это отчетливо ощущает. Впервые он мысленно благодарит мир за эту способность своего организма, которая обострилась после ужаса, что ему пришлось пережить. Гук прижимается плотнее, ощущая в Тэхене возможность жить счастливо, без одиночества, без тоски и боли. С Кимом можно быть глупым, можно быть наивным и любопытным, с ним можно быть собой. Тэхен единственный, кому Чонгук доверил эту историю, первый и единственный кому рассказал, и он таким останется навсегда. Гук в этом уверен. Тэхен — расклеившийся и нестабильно эмоциональный, но именно Чонгук в его руках сейчас ощущается, как маленький котеночек, что ищет тепла, ищет ласки и любви, ищет защиту. Ким готов эту ласку отдать, без платы взамен, он хочет эту нежность ему даром подарить, успокоить, помочь справиться с той болью, что Гук в себе все это время копил.