***
— Какого демона, вы натворили, дядя?! — всё имеет свой предел. Терпение и самоконтроль Лань Сичэня, только что достигли своего. Сначала, все их планы рухнули в бездну, потом эти бессмысленные споры и ужасная казнь. Явление Вэй Усяня, битва. Лань Сичэнь видел, как Ванцзи уносит Старейшину Илина, но не мог бросить людей и сам пойти за ним, поэтому попросил дядю. Надеясь тем самым, заодно вывести старшего из сражения. К тому же, он всё же их дядя, почти отец. Он сможет уговорить Лань Чжаня вернуться в орден и не навредит. И когда Вэй Усянь явился в безночный, Хуань думал, что у Цижэня всё получилось, только в груди как-то гаденько ныло, но он не обратил на это внимания. А что в итоге?! Он возвращается в родной орден и узнаёт, что почти все их старейшины в палатах целителей, а брат и вовсе при смерти! — Лань Сичэнь, не забывайся! — Цижэнь сжимает кулаки за спиной, строго смотря на племянника. Только не сработало. Мальчишка даже не пытается сделать вид, что раскаивается. — Это вы, забылись. Ванцзи на данный момент, является моим наследником и назначать ему наказания без ведома главы, вы не имели никакого права! — Он не подчинился приказу! Напал на старейшин, ради защиты тёмного заклинателя. Мы имели полное... — Ради защиты своего истинного и ты, это знал! Лань Цижэнь поморщился, как будто его заставили проглотить уксус. Знал. Но они не установили связь, а этот Вэй Усянь преступник, он совратил его младшего племянника, запудрил ему мозги. Он должен был спасти Ванцзи от падения во тьму, даже если пришлось поступить довольно жестоко. Старейшина поднял голову, смотря на младшего свысока и собирался что-то сказать, но ему не позволили. — Я просил ТЕБЯ, поговорить с братом. Убедить его вернуться, но ты привёл за собой чуть ли не армию, — горько усмехнулся омега, разочарованно смотря на дядю. — Не удивительно, что он сражался с вами. Странно другое, как двадцатилетний мальчишка смог нанести ранения тридцати трём нашим старейшинам? Самым сильным и мудрым заклинателям ордена Гусу Лань. Как, выследив Старейшину Илина, вы умудрились уйти оттуда без него? Разве он не был ранен? Лань Цижэнь промолчал. Честно говоря, он сам не знал, почему не отдал приказ схватить Вэй Усяня. Неужели всё дело в той тихой просьбе племянника? "Дядя, пожалуйста. Прошу, не ты." Если не врать самому себе – да. Слыша эту отчаянную мольбу от Лань Чжаня, он просто не смог отдать приказ. — ХХхх, ты понимаешь, что я могу обвинить вас всех в измене? — Что?! — Вы напали на Ванцзи в момент, когда он не мог отвечать за свои поступки. Вы, поставили жизнь наследника клана под угрозу. Вы практически отпустили тёмного заклинателя. Что по этому поводу говорят правила? — И что же, назначишь нам по пять ударов дисциплинарным кнутом?! — А почему не по тридцать три, за каждый удар, что получил А-Чжань?! Двое стояли друг напротив друга сцепившись взглядами. Воздух казалось трещал от напряжения, ещё чуть-чуть и рванёт. Первым глаза отвёл Цижэнь. — Так, это твой приказ? Сичэнь выдохнул, закрыл глаза и сглотнул. Как же ему хотелось сказать – да, но он не мог. Конфликт главы со старейшинами, гарантированный конец ордена. К тому же, он был не совсем прав и за это непременно уцепятся. Ванцзи сам просил назначить себе наказание, а после согласился с вердиктом дяди, как главы старейшин. Значит формально, они всё же действовали в рамках правил их ордена и он ничего не мог здесь сделать не вызвав бурю и раскол клана. По-прежнему оставался вопрос с Вэй Усянем, но если поднять его, то появится много неудобных вопросов уже к Ванцзи. Так можно и репутацию брата замарать. "Проклятые правила, чёртовы старейшины, демонов Вэй!" Он ничего не мог сделать и от бессилия злился ещё больше. — Нет, я не могу отдать такой приказ, как бы не хотел и ты, это понимаешь. Но знаешь, что я сегодня понял, дядя? — Сичэнь не стал дожидаться ответа. — Наш орден нуждается в больших переменах. — Переменах? — Именно. Младший мотнул головой и вернул на лицо привычную улыбку: — Об этом потом. Что касается старейшин, как только все поправятся, приступайте к ежедневным тренировкам. И распредели всех так, чтобы вы участвовали в ночных охотах, при больших заказах, или серьёзной угрозе, но вознаграждения за них, старейшины получать не будут. Простите дядя, но вы засиделись. Такая толпа опытных заклинателей не смогла скрутить без увечий одного вчерашнего ребёнка, это даже не смешно. — Ванцзи не ребёнок, — проворчал Цижэнь, но в остальном спорить не стал. — Ему всего двадцать! Он всем кто там был в сыновья, если не внуки годится. — Я понял. Не сказав больше ни слова, альфа хотел выйти из библиотеки, но его остановил тихий голос племянника. — Дядя, он мог умереть. Ты даже лекарям запретил к нему приходить, а ведь я собирался посетить Цинхэ Не. Если бы не сообщение от Чонгана... Дядя, как ты мог отдать такой приказ? — Я хорошо знаю свой долг. — Долг. Долг стоит жизни племянника? Твой чёртов долг, стоит жизни моего брата? Лань Цижэнь ничего не ответил, но уходил он уже не с такой прямой спиной. Ссутулившись, будто что-то давило на плечи. Хуань с размаху врезался спиной в стену и закрыл лицо руками. Боги, ну за что им всё это? Почему они не могут просто спокойно жить, любить, быть счастливыми? Почему им вечно приходится терять, бороться? — ХХхх. Вдох. Выдох. Лань вышел на улицу, почти сразу сталкиваясь с Фангом, младшим лекарем. — Глава. — Как он? — Лихорадки пока избежали. Раны обработали, закрыли. Сейчас молодой господин спит, мы дали сильное снотворное, ему нужно отдыхать, но с такими ранами... Вряд ли он скоро сможет засыпать сам. Обезболивающие быстро перестают действовать, а давать бОльшие дозы, мы опасаемся. — А мелодии? — Учитывая, что дисциплинарный кнут повредил и духовные каналы, сейчас лучше без них. Возможно, недели через три. — Я могу к нему зайти? — Конечно, я загляну к нему часа через два, нужно будет ещё раз промыть раны и нанести мазь. — Я сам, не стоит. — Ох, что ж, как пожелаете. Отвар стоит на столике, ткань там же, а мазь на тумбочке возле кровати. Красный флакон. — Хорошо. Спасибо вам. — Это наша работа. Если заметите, что поднимается температура, сразу зовите. Перед отбоем придёт главный лекарь. — Хорошо.***
Лань Хуань вошёл в цзинши брата, быстро подошёл к ширме, за которой скрывалось спальное место и замер. Лань Чжань лежал на животе, а его спина... — Боги, — взгляд омеги затуманился из-за слёз. Он медленно подошёл к кровати, став на колени и не отрывая взгляда от кровавого месива, в которое превратилась спина брата. — А-Чжань, — он протянул к нему дрожащую руку, но так и не коснулся. Сжав кулаки, так что короткие ногти до боли впились в кожу, Сичэнь поднялся на ноги и буквально вылетел в основную комнату. — Ненавижу! — в стену полетел какой-то свиток, что попался под руку. — Ненавижу! — ваза разлетелась на осколки. — Ненавижу! — он упал на пол и принялся бить по нему кулаками. — Ненавижу! Будь всё проклято! Почему так?! Почему? — Хуань скрючился на полу и уткнувшись лбом в ладони, наконец дал волю слезам. Он не знал кого, или что проклинает, ненавидит, или у кого просит ответов. Просто, что-то внутри надломилось. Ещё не сломано, но очень больно. Сейчас, впервые за много лет, он жалел о том в каком ордене родился. О том, кем они с братом являлись и как их воспитывали. — Зачем, А-Чжань? Зачем, ты такой правильный? Почему просил о наказании? Ты ведь ничего плохого не сделал. Он сидел на полу, смотря на ширму, но казалось омега её не замечает. Он смотрел сквозь неё, на лежащего на кровати человека. — Просто полюбил. Впервые в жизни, полюбил.