Tell Me You Hate Me

Первое ноября, где-то в Альпах... – Иди сюда. Ты замерзла, – Серкан потянулся к Эде, но она оттолкнула его руку. – Оставь меня в покое! – Ты замерзнешь насмерть раньше, чем наступит рассвет, – он не сдавался. – Sana ne?– Эда сердито посмотрела на него, но ее стучащие зубы были верным признаком того, что она замерзла. – Я не хочу иметь дело с твоим холодным мертвым телом. Достаточно того, что ты сейчас здесь, – Серкан ответил, заслужив полный ненависти взгляд Эды, на который он ответил тем же. – Я ненавижу тебя, Серкан Болат. – Наши чувства взаимны, hanimefendi. – Я бы не замерзла, если бы ты как следует разжег камин, – Эда все еще не хотела сдаваться. – Я не собираюсь искать систему отопления ночью во время метели, – Серкан ответил ей сухо, но она знала, что он скрывает свой гнев. – Значит, ты не такой уж и могущественный, как тебе хочется заставить других думать. – Я архитектор, а не волшебник. Если бы я был им, можешь быть уверена, я бы телепортировал себя подальше от тебя. А теперь прекрати ныть и иди сюда. Серкан распахнул свое одеяло и притянул Эду в свои объятия, не обращая внимания на ее слабые попытки бороться с ним. Он усадил их перед камином. Эда все еще дрожала, и Серкан тоже почувствовал холод. – Это не работает, – сказал он. – Какой сюрприз! – ответила Эда. Серкан бросил на нее сердитый взгляд и снял куртку, за которой быстро последовал его свитер. Когда он начал расстегивать рубашку, глаза Эды расширились. – Что ты делаешь, Серкан? – Раздевайся, – приказал он ей. – Nе?! – Раздевайся. Нам нужно тепло наших тел, чтобы согреть друг друга. Со всеми этими слоями это не получится. Эда смотрела на него, потрясенная, когда он распахнул и снял с нее жакет и кардиган, оставив ее в коротком топике. Его прикосновения к ее коже были такими же нежными, как она помнила, когда он раздевал ее в первый раз. Он проигнорировал ее взгляд, когда притянул ее к своей обнаженной груди под расстегнутой рубашкой. Его пьянящий запах ударил ей в ноздри, и Эде пришлось применить всю свою силу воли, чтобы напомнить себе, что она находится в объятиях мужчины, у которого нет сердца. Серкан уложил их на одеяла, используя в качестве покрывал всю одежду и одеяла, которые они нашли ранее. Тело Эды горело под его прикосновениями. Она не знала, было ли это от тепла их тел или от желания, которое она все еще испытывала к нему, даже после того, что он с ней сделал. Он ласкал ее спину, делая узоры и круги, как в ту первую ночь, которую она провела в его объятиях. И Эда задавалась вопросом, как это возможно, что он может казаться таким заботливым, когда он был самым жестоким мужчиной, которого она когда-либо встречала, который поиграл с ее сердцем и бросил ее, когда решил, что она больше не его новая блестящая игрушка. Серкан смотрел на спящее лицо Эды. Она выглядела такой красивой и невинной, такой, какой он ее запомнил, когда она спала в его объятиях той ночью, когда он признался ей в любви, только для того, чтобы она отвергла его на следующее утро. Как может такой злой человек так спокойно спать? Неужели у нее нет совести? Неужели она не чувствует себя виноватой после того, как поступила с ним? Он уже знал, что у нее нет сердца, и теперь из-за нее у него не было у него тоже нет сердца. Она вырвала его и выбросила в мусорное ведро, а его глупое сердце, пусть и выброшенное неизвестно куда, все еще кровоточило от всей любви, которую он испытывал к ней. Как из всех мужчин на земле именно он был тем невезучим парнем, который влюбился в ведьму. Раньше, когда он был один, ему хотя бы не приходилось страдать.