Солнечные Прерии

— Что случилось? Этот вопрос раздавался в комнате второй раз. Первый был тогда, когда Милли, зайдя в квартиру, застала там Элис с… этим. Голос Милли звучал тогда более испуганно: а кто бы не испугался, увидев дверь в квартиру подруги открытой, а комнату такой, будто произошло что-то не менее страшное, чем, как минимум, перестрелка. Ну или рукопашное побоище, не суть. Казалось, кроме слишком тяжёлых кровати и шкафа, всё теперь было не на своём месте: перевёрнутая тумбочка, содержимое ящиков которой было разбросано на полу, стул с отломанной ножкой, даже каким-то образом перевёрнутый стол не остался нетронутым, но, благо, был хотя бы целым. А Элис… а Элис сидела на полу, не смея поднять глаз. И раньше её волосы закрыли бы её лицо, помогая скрыться от непрошенного внимания к своей скромной персоне, однако сейчас этих волос попросту не было. Ну как «не было», были, конечно же, но были уже и в половину не такими длинными, как раньше. Элис вздохнула, потирая глаза копытом. Милли не знала, вытирала ли она слёзы, или просто пыталась стереть с себя все неприятные ощущения, но это не сильно её волновало. Она обнимала подругу, до некоторого времени молчаливо поддерживая её. Она знала, что слова вряд ли помогут, да и как можно что-то сказать, когда даже не знаешь ситуации? А в эту ситуацию посвящать её так быстро вовсе не собирались. — Помнишь Ванессу? — Милли кивнула, внимательно прислушиваясь к тихому голосу подруги. — Мы больше не вместе. Нахмурившись, Милли медленно обрабатывала информацию. Не вместе? А когда-то были? Элис позиционировала Ванессу как «её хорошую подругу из школы», да и сама Милли видела её всего пару раз, но между ней и её подругой не было замечено ничего, похожего на любовь или романтику. На самом деле, сама Ванесса не очень ей понравилась. Шумная, и, кажется, вообще невоспитанная. А какая она показушница! Вся из себя «крутая девчонка». Что хорошего может быть в том, что ты, оставшись на второй год, теперь самая взрослая дылда в классе, при этом болт забила на учёбу и вообще выглядишь как местный гопник? Она была на два года старше Элис и на три года старше самой Милли, но если к другим старшим хотелось испытывать уважение, то этой особе хотелось только в лицо плюнуть, как бы некультурно это не было со стороны единорога. Элис, видимо, поняв неприязнь подруги к Ванессе, больше не пыталась их сдружить, а оно и к лучшему. Но сейчас… Честно, Милли обычно никогда не удивлялась странным знакомым Элис. Лавгуд не стыдилась заводить связи с удобными ей пони. Да что там говорить, она была в окружении популярнейших кобылок её школы, при этом сама не делала для этого буквально ничего: всего-то подмазалась к парочке потенциально популярных, по её мнению, особ, а когда они поднялись выше, она оказалась вместе с ними. Они поддерживали свой имидж, а вот Элис этого делать не приходилось, нужно было только терпеть выскочек из высшего круга и ни в чём им не перечить. Поэтому когда Элис притащила Милли знакомиться с Ванессой, та сразу подумала, что та ей для чего-то нужна. Ну не может же она добровольно общаться с этой некудышной пони? Крутышка. Пацанка. Отвратительная, на самом деле. Ровно до знакомства с ней Милли старалась не презирать расу земных пони, однако после стала относиться к ним с явной нелюбовью. Она мало с кем из них была знакома, но от яркой Ван впечатление сложилось такое себе. А сейчас Элис говорит, что они не в месте. Изумление Милли сложно было описать словами. Они встречались?! С этой шумной пацанкой? У Элис что, глаза не на месте? Или это можно было описать поговоркой «любовь слепа»? Тогда она ещё и глуха, и вообще инвалид! Но делать выговор Элис сейчас было не к месту. Она, конечно, та ещё дурочка, но ей нужна была поддержка, а не осуждение. Как бы Милли это не нравилось. — Она тебе правда нравилась? — слово «любила» сейчас казалось Милли очень неправильным. Ну не могла она её любить, просто не могла! — Мне жаль, что так вышло. Кто из вас захотел расстаться? Элис задумчиво повела ухом, замявшись, чем вызвала ещё больше непонимание со стороны подруги. Это правда сложный вопрос? Или она просто не хочет говорить об этом? — Правда нравилась. Очень. Она, кажется, единственная из всех, с кем я встречалась и чувствовала настоящую любовь. Я… я не хотела, чтобы так вышло… — послышались всхлипы, и Милли сильнее прижала Элис к себе. Да уж… действительно больное место. — Не знаю, она ничего не сказал мне. Просто пропала. Не совсем, в смысле, мы виделись в школе, но она просто… не хотела общаться со мной. — Почему ты так решила? — Милли могал бы сделать вывод, что Элис сама себе напридумывала всякой ерунды и теперь из-за этого плачет, но последствия, которые вызвало их расставание, нельзя было назвать ерундой. Разгромленная квартира, искусанные передние копыта (это было её способом селфхарма), отрезанные волосы. — Почему, почему… потому что каждый раз, когда мы встречались, то было настоящим везением, если хотя бы парой слов перебросимся. Она игнорирует мои звонки, сообщения, в жизни отвечает редко или вообще избегает. Она стала прогуливать школу. Не хочу, конечно, говорить, что это из-за меня, но выглядит правда так. Она ничего не сказала, но о каких отношениях может идти речь, если мы даже не общаемся? — голос Элис, прыгающий с одной интонации на другую, был негромким. Срываться на крик, видимо, совсем не осталось сил. Да и слёзы были скорее звуком, нежели реальной влагой: щёки было почти сухими. Почти. Милли представляла, как сейчас болели глаза Элис, после такой истерики, что произошла до её прихода. И закосила губу, чувствуя вину за то, что не прибыла раньше. «Ты пробовала поговорить с ней?» — вертелось на языке, но Милли вовремя пораскинула мозгами. О каких разговорах речь, ясно же сказано, что избегает. Видимо, этого самого разговора и боится. Пока Милли обдумывала, что бы сказать, Элис внезапно продолжила. — Может, я, конечно, зря так реагирую. У неё должны быть свои проблемы и дела, не должна же она вечно со мной возиться? Может, у неё что-то случилось… Случилось, и она хочет отвлечься, а не нагружать себя сложными беседами со мной. Это пройдёт, правда ведь? — несмотря на позитивную точку зрения, голос Элис совсем не был наполнен надеждой. Скорее убитой попыткой утешить саму себя. Милли вскипела. — Да какая разница, что у неё творится?! Она не должна была так с тобой поступать! — по вздрагиванию подруги Милли поняла, что выразилась слишком громко, а потому сбавила обороты. — Я хочу сказать, что если ей и плохо, это не значит, что она должна делать плохо тебе! И тебе, я уверена, сейчас гораздо хуже. Что бы у неё там не случилось, она не имеет права так отвратительно себя вести! Я не знаю, какие между вами были отношения, но я вижу, что ты очень переживаешь. Сильнее, чем при каких-либо других расставаниях раньше. Я, эм… мне жаль, что она так поступила с тобой, и. и вообще, я предлагаю отвлечься. Я давно заметила, что ты сама не своя, а теперь знаю причину. Ты очень зациклилась на ней… Но её больше не будет. Как бы это не было отвратительно, но нет смысла бегать за тем, кого вряд ли можно вернуть, да и нужно ли? После такого-то отношения… Говорить было трудно. Страшно было сказать что-то не то, из-за чего Элис лишь пошлёт её куда подальше со своей неумелой помощью. Милли не раз замечала, что чем больше подруга концентрируется на проблеме, тем больше она мешает жить. И если сейчас они будут обсуждать Ванессу, легче точно не станет, и они останутся на мёртвой точке беззвучных слёз, а с этим надо было что-то делать. Элис хмыкнула. Дёрнула головой, стараясь убрать непослушную чёлку, которой. уже не было, в общем. Осталась лишь привычка. — Очень плохо? — Элис мотнула головой вверх, указывая на обрезанные волосы. Её причёску уже даже нельзя было назвать «карэ», но и под мальчика не подходило. В том и была её несуразность. — Ну нет, почему… если выровнять, то очень даже ничего. Ты похожа на кисточку для пудры, которую жестоко обрезали, и теперь она стала очень короткой и жёсткой, — Элис захихикала, и Милли подхватила это вместе с ней. Было забавно, что подобное изменение в имидже не удручало Элис ещё больше, и она была готова на шутки в свою сторону. — Помочь с этим? Я, между прочим, своего отца подстригаю. — Ну уж нет, такую стрижку, как у твоего отца, я не хочу, — рассмеялась Элис, направляясь в ванную за ножницами, — но без помощи такого опытного парикмахера я не обойдусь.