Трика

      Рейнире показалось, что она вернулась в тот самый момент, когда её тело плавилось под пламенем Солнечного Огня. Эти злосчастные мгновения перед гибелью, которые длились вечность. Вонь горящей плоти, запекшейся крови и собственных волос, а затем это всё прерывается, превращаясь в одну тягучую боль.       В голове застыл юношеский крик: «Мама!»       Но приходит понимание, что это лишь воспоминание. Последнее прожитое мгновение, если это можно так назвать. После своей смерти Рейнира оказалась перед своей мамой, которая передавала волю Четырнадцати Огней. Ей дали шанс помочь Таргариенам, драконам.       Осознание наступает.       Легкие при вдохе наполняет настолько чужой, но одновременно знакомый воздух. Особенный. Подушечки пальцев чувствуют под собой плотную шершавую ткань одеяла, а под головой подушка продавленная в определенной точке.       Она помнит. Помнит, как по вечерам иногда взбивала её, потому что та становилась такой маленькой и неудобной, что спать становилось просто невыносимо.       Если бы Рейниру, ещё живой, спросили, что она запомнила из своего детства, именно из окружения, вряд ли ответ бы последовал. Но сейчас, ощущая всё это вновь, озарение тут же приходит: это её прошлое. Та самая подушка, одеяло, даже воздух! Да что уж там, утреннее солнце всё так же светит ей в глаза из той самой противной точки сбоку, а матрас уходит вниз именно в левой стороне кровати, на которой она чаще всего и лежала раньше.       Дом.       Такой, каким он перестал быть уже больше пятнадцати лет назад.       Рейнира не спешила открывать глаза ведь казалось, что, открыв их, всё вокруг будет совершенно другим. Не таким, каким она себе представляла, поэтому она позволяет себе лежать и наслаждаться этими родными мгновениями.       Под пеленой ностальгии девушка не сразу чувствует, как что-то касается её одеяла. Тело, ещё не выточенное войной, не чувствует какой-то опасности, вместе с тем и осознание наступает медленно. Только тогда, когда её губы размыкаются и рот наполняется какой-то жидкостью.       Вмиг веки распахиваются.       От дневного света Рейнира чувствует неприятное жжение. Преодолев желание закрыть глаза, ей удается сфокусироваться на незнакомом девичьем лице, наклонившейся над ней. Но внимание тут же перешло на тёплую и стекающую горькость в горле.       Резко склонившись над своими коленями, она выплёвывает жидкость.       — Семеро, помилуйте…       Высказывание проходит мимо ушей, пока с уст срывается кашель и только потом жадный вдох, вместе с которым приходит облегчение.       Ей нужно немного времени, чтобы прийти в себя и тогда, глаза сразу застывают на фигуре девушки в одеяниях служанки, с чашкой в руках.       — Принцесса, простите! Простите! Я не хотела, чтобы так получилось, — виновно тараторит незнакомка. — Вы пришли в сознание, это такая чудесная новость!       Рейнира хмурится, продолжая тяжело дышать.       Заточенный на войне ум сразу постарался найти ответ, что сейчас происходит. Она просыпается в своей комнате Красного замка, а ей уже пытаются залить какую-то жидкость в рот. Не помнится, чтобы в её прошлом был такой случай, когда её во время сна пытались чем-то напоить. Что вообще значит пришла в сознание?       — Стража! — выкрикивает, хоть теперь голос тоньше, чем раньше.       Двери распахиваются и два рыцаря в серебряных доспехах появляются на пороге. Их взгляд сразу устремляется на принцессу, выглядевшую словно защищающийся зверёнок. С нахмуренными бровями, сморщенным носиком и подрагивающими уголками губ. Живая. Будто бы и не лежала неделями в этой кровати без сознания.       Служанка же казалась сбита с толку. Губы приоткрылись в попытках что-то сказать, но её тут же прервали:       — Она пыталась чем-то напоить меня! Что происходит?       Рейнира бросает взгляд на прикрытые лика Белых Плащей, внезапно замечая знакомые черты лица.       «Благородный» взгляд разжигает в ней неописуемое пламя и пускает лаву по венам, от которой кажется даже взгляд начинает искриться. За одно из запястий служанку сжимает он.       Сир Кристон мать его Коль.       Волна ярости начинает захлёстывать столь юное и непорочное тело, которое сейчас начинает потряхивать от желания лишить жизни как минимум уже двух человек в её спальне.       Но всё меняется, когда сердце Рейниры настигает второй удар.       Тот, что заставляет дышать и запускает в ней жизнь.       Это рёв Маленькой Леди.       Её Сиракс.       И только сейчас происходит понимание, что это действительно второй шанс. Ведь Сиракс умерла и она больше не слышала столь знакомый вопль уже протяженное время.       Но это она. Это её девочка. Единственная и прекрасная. Ох, какие же яростные крики она издаёт! И Рейнира чувствует, как она сейчас рвёт цепи, плавит их своих огнём, которые не поддаются, вызывает беспокойство у Драконоблюстителей и Пламенной Мечты, чтобы сейчас прилететь и защитить всадницу.       Ноги покалывает от лодыжек до колен. Она буквально падает с кровати в попытках встать. Ей хочется подползти к окну, взяться за подоконник и взглянуть на Драконье Логово, но гордость берёт вверх.       Не увидит этот предатель королеву из рода Таргариенов на коленях.       Самое главное, что это действительно реально.       Её вернули.       Слёзы наворачиваются на глаза, которые ей удаётся сдержать. Внутри себя она издаёт крик, наполненный одновременно огромной радостью и болью от того, что она пережила. В реальности же прикусывает губу. Часть души вернулась к Рейнире вместе со знанием, что её драконица жива. Жива. Это неописуемо.       Действительно, благословение богов.       Сир Кристон бросается к ней, желая помочь подняться. От эмоций, что захлестнули ум, ей тяжело оттолкнуть рыцаря, и с трудом ему удается усадить обратно принцессу на кровать.       — Принцесса, мы оповестим Сира Гаррольда, он приведёт вашего отца, — раздался более взрослый и успокаивающий голос.       Она узнает Лорента. Союзник чёрных в войне, отдавший жизнь за свою королеву.       — Мне нужно побыть одной, прошу. И не отпускайте девушку, — хватает ей сил сказать, склонив голову.

***

      Лорд-командующий объявил о пробуждение принцессы и, кажется, что его строгий и серьёзный настрой на Малом Совете рухнул под отеческими чувствами. Как же тяжело было сдержать радостный смех и глубокий вздох облегчения. Восторженную улыбку и блеск в глазах сдержать не удалось, но это уже пустяки.       Объявив о перерыве на собрании, король поднялся с кресла и поспешил покинуть помещение. Великий мейстер пожелал сопроводить его, чтобы осмотреть принцессу и по возможности оказать ей помощь.       Кажется, его быстрая ходьба практически срывалась на бег. Мысли никак не мог покинуть образ улыбчивой и игровой дочки, какой она была до смерти матери. В своей голове он дал себе тысячу обещаний, что больше не даст ей замкнуться и уйти в обиду.       Около покоев Рейниры продолжали стоять два верных Щита, рядом с которыми стояла служанка, сжавшаяся, как мышонок.       После оплошности Сира Кристона Коля было принято решение назначить ещё одного рыцаря из Королевской Гвардии для охраны принцессы. Ему также предлагали вернуть на эту должность Сира Гаррольда Вестерлинга, но мужчина хорошо показывает себя в роли лорда-командующего и в понижении должности не нуждался, но именно он выбирал нового Щита для дочери короля. Визерис тогда переживал первые дни своего горя и присутствовать не стал, однако потом одобрил решение в лице Лорента Марбранда.       Король остановился перед покоями. В нём появилась неуверенность и тогда он обратился к рыцарям:       — Как она?       — Кажется, что принцесса полностью в своём уме и здравии, — сказал один из рыцарей нерешительным тоном в голосе. — Правда, испугалась служанки.       Визерис на мгновение растерялся.       — Я не давал указаний, чтобы её кто-то посещал.       — Это была моя просьба, Ваше Величество, — пробормотал мейстер за спиной у короля. — Случай непростой, мы ещё вели дискуссии о состоянии принцессы, но нужно было поддерживать борьбу тела с болезнью, поэтому я поручил служанкам каждое утро и вечер поить Её Высочество напитком, содержащий в себе кое-какие полезные травы. Абсолютно безвредные.       Визерис облегченно вздохнул.       Тянуть больше не было смысла. Двое стражников бросились к двери, чтобы пропустить его в покои.       Мужчина в серых одеяниях посмотрел на служанку.       — Бестолковая, — бросил он шёпотом.       Оставшись наедине, Рейнира наконец-то могла прийти в себя. Одеяло с пятном от напитка она отложила от себя. Крики Сиракс стихли, но как же хотелось к своей маленькой леди. Провести ладонью по золотистой шкуре, прижаться лбом к горячей шее и произнести слова любви на валирийском. Было недостаточно слышать её.       Сердце стучало от приближающейся встречи с отцом. По крайней мере, она надеялась на его приход. Интересно, как он сейчас выглядел? А чувствовал? Живой мертвец с прогнившим наполовину лицом было последним воспоминанием о нём. Это пугало даже такую взрослую женщину, как Рейниру, что уж говорить о сыновьях.       Мальчики.       Она вздохнула и покачала головой. Двери в её покои открылись.       Светлые локоны ниспадали на плечи, ещё достаточно густые. Лик отца не был испорчен язвами или любыми другими пятнами. Серая кожа приняла здоровый розовый оттенок, хотя мешки под глазами присутствовали.       Рейнира застывает, всматриваясь в лицо, когда Визерис уже заключил её в объятья. Не зная, что предпринять, она слегка похлопала его по спине.       — Дитя моё, — с улыбкой произнёс король, быстро отпуская девушку, чтобы самому налюбоваться ею. — Ох уж и заставила всех нас поволноваться. Как ты себя чувствуешь? Что-то болит? Я привёл мейстера, чтобы он осмотрел тебя. Рейнира, больше не убегай от меня.       Король положил здоровую ладонь на щеку дочери, с упоением вглядываясь в бледный оттенок пурпурных глаз.       — Я убежала? — спросила она нерешительным тоном.       Улыбка Визериса дрогнула, а на лице появилось беспокойство.       — Ты забыла?.. Это были вторые именины Эйгона, помнишь? Мы всей семьёй отправились на охоту в королевский лес. Потом между нами произошёл разговор о браке и ты расстроилась, убежала. Я думал ты в своей палатке, но оказывается ты ушла в лес. Тебя не было всю ночь. Утром следующего дня Сир Кристон объявил о том, что на тебя напал Белый Олень.       После слов «вторые именины Эйгона» Рэйнира уже не вслушивалась в то, что говорит отец. Ей стало ясно, в какой момент переместилась.       Никто даже не волновался о наследнице, которой не было всю ночь до того момента, пока не пришла весть о нападении.       Пусть и в их время считалось, что любимым ребёнком Короля всегда была и остаётся Отрада Королевства, но ничто не заглушит ту обиду принцессы, которую она испытала в первые годы рождения Эйгона. Да даже когда Алисента была им беременна. Один лишь только гул о долгожданном мальчике.       Тогда Визерис не замечал ничего, кроме него.       Но последнее предложение насторожило её.       — Белый Олень?.. Но он на меня не нападал, — нахмурилась Рейнира.       Если ей не изменяла память, встреча с ним действительно была, но она пощадила зверя.       — Значит, ты помнишь! Я знал! Мне сказали, что он защищал тебя. Однако не все знают об этом. Пошли неблагоприятные слухи. Но это неважно! Теперь ты очнулась.       О нет.       Вместо того, чтобы Дома говорили о ней, как о дерзкой девушке, что смогла принести добычу в лагерь в виде опасного вепря, все будут говорить о ней, что ей отказал Белый Олень.       Хуже быть не может.       — Лучше расскажи о ситуации, как её помнила ты, Рейнира. Подробно, — взволновано говорит Визерис.       — Государь, — вмешался мейстер Меллос. — Возможно, не стоит пока тревожить принцессу вопросами.       Рейнира одной рукой сжала ночнушку, а другой схватила отца за ладонь и почувствовала пустоту. Не полностью. Опустив взгляд она заметила, что два пальца у него отсутствовали. К этому они ещё вернутся.       — Отец, мне надо тебе кое-что рассказать. Это важно.       Визерис сбился с пути. Уже сейчас, в данный момент, делает каждый свой шаг под руководством Отто Хайтауэра, это видит каждый и начинает использовать с пользой для себя. Стараются давить на те же точки, что и десница. А именно на «долг».        Её отправили в то время, когда отец был максимально бессилен, абсолютно никак не карая за дерзость своего Десницу и жену.       Кажется, король настолько отдалился от воспоминаний об Эймме, что действительно начинает жить заново. С новой семьёй, в которой ей никогда не было места. Достаточно стоять вдалеке, но чтобы взгляд короля всегда мог найти её. Он счастлив. И это несправедливо.       — Мейстер Меллос, — обратился король, — я бы хотел остаться со своей дочерью.       Мужчина не показал своим внешним видом никаких возражений, лишь произнёс «Ваше Величество» и покинул покои принцессы.       Ещё одна личность, знакомая Рейнире. Ещё один союзник на стороне Хайтауэров.       — Дитя моё, я слушаю, — обеспокоенно сказал Визерис, протягивая руки.       Сейчас она может одним предложением разбить всё счастье отца. Нужно начинать исправлять то, что приведёт к падению дома Таргариен и садить первые семена нового будущего. Ничего страшного, если в некоторых местах придётся приврать.       — Я виделась с мамой.       Лицо Визериса меняется: от радости за выздоровление дочери, до растерянности, а потом в глазах мелькает боль. Кажется, у него перехватывает дыхание, а в груди скопилось едкое щекочущее чувство страха.       Этого же быть не может.       — Поверишь ли ты или нет, но это был сон и одновременно нечто реальное. В нём мама обратилась ко мне, — начинает говорить Рейнира, вместе с тем запинаясь. — Она рассказала мне о будущем. Совсем немного. Я даже сначала не поверила, но, представляешь, меня, как королеву, поддержат лорды со всех концов Вестероса. Вот только… Хах, не знаю, поверишь ли ты в эту чушь.       Она знает, что поверит.       — Я слушаю тебя, дочь моя! — сказал Визерис решительным тоном. Тема снов всегда трогала его за душу, в них он всегда верил и это стало одной из причин его неправильных решений. Пришло время этим немного воспользоваться.       Как же он был горд внутри за то, что его дочь признают лорды!       — Меня убьют, — отчеканивает холодным тоном Рейнира, но потом пытается прикусить губу и показать испуг. Драматичность куда больше повлияет на отца. — Меня убьют! И знаешь, кто это сделает? Твой верный Десница — Отто Хайтауэр, который захочет видеть на троне своего внука!       — Этого не может быть, — растерянно говорит король, распахнув глаза.       Рейнира старается выскользнуть из цепких рук отца. Лицо девушки было сморщено от жгучей смеси ярости и обиды.       В её мыслях пылает только одно: «Вновь!»       Вновь эта защита змеи. Слышать такое невозможно. Конечно, она не просит тут же прислушиваться к ней, но просто поверить. Но, конечно, же нет. Отто Хайтауэр святой человек.       — Отто — верный Дому Таргариен человек, что готов ставить интересы короны превыше своих. У него есть амбиции, я признаю это, но у кого их нет? Его дом и он лично принесли клятву верности моему наследнику — тебе. Может быть, ты ошиблась.       Она издаёт безжизненный смешок, а затем не сдерживается в своих высказываниях.       — Ты даёшь слухам обо мне распространяться! Восхваляешь моего младшего брата, даёшь власть этому Хайтауэру. Меня, как наследницу, ни разу не пригласил сесть за стол Малого Совета! А это лишь только то, что ты допустил на данный момент. А знаешь, о чем мне сказала мама? Они убили всех. В том сне. Рейнис, Деймона, моих детей, меня! Всю твою семью. А ты до последнего защищаешь эту тварь! — от повышенного тона, которым Чёрная Королева часто разговаривала после своей коронации, вздрагивает даже Визерис. — Я… Я не стану тебе потакать. Если для того, чтобы защитить себя от змей, что ты самолично кормишь с рук, мне нужно будет игнорировать твои приказы с абсурдными желаниями в угоду этих стервятников — я это сделаю. Ты убил ради них человека.       С каждым сказанным предложением король всё сильнее терял краску, а после последнего предложения он тут же попытался начать оправдываться.       — Я… Я никогда.       Но она лишь качает головой.       — Ты сделал это, отец, — шепчет Рейнира. — Я знаю, кого. Не будем же говорить имён.       Он чувствует неподдельный испуг.       — Дочь моя. Я никогда, слышишь, никогда не сделаю это, — Визерис хватает ладони дочери, крепко сжимая их в своих руках и прижимая к своему лицу. — Это была ошибка!       — Я не верю, — отрезает Рейнира, понимая, что это само сорвалось с её уст. Она хочет справедливости, чтобы отец понял её боль, боль матушки, но всё равно внутри что-то гложет.       Возможно, она пожалеет. Может быть воспоминания, в которые она окунётся вернёт ей любовь к отцу и она захочет его крепких объятий, поцелуя в макушку.       Она не позволяла себе кричать на отца. Никогда. Но сейчас это требуется.       Визерис в ужасе от того, что сказала ему Рейнира. Он не может поверить в то, что его семью может ждать такой конец. Рейнис, Деймон, дети, его внуки. Внуки. Конечно, он рад бы всё отрицать, но только какие у него могут быть отговорки? Что можно придумать, чтобы слова дочери оказались ложью? Она пролежала недели в этой комнате, в бессознательном состоянии, а перед этим встретила Белого Оленя.       Боги благословили его дочь, подарили встречу с Эйммой.       Прежде чем король успел вновь пробормотать что-то, двери в покои дочери вновь открылись.       — Рейнира!       На пороге появилась королева, чей встревоженный взгляд тут же метнулся к ним. Тон её обращения был достаточно мягким и слабым. В последние лет десять от Алисенты такой милости не дождёшься. Мрачный взгляд принцессы скользнул на бывшую подругу. Ещё с первого взгляда она заметила этот огромный живот. Хелейна.       Тяжело было понять, какие в ней эмоции. Кажется, что за это пробуждение она увидела достаточно змей, и удивлениея никакого нет, но сердце всё равно замирает.       — Как ты? Мы так волновались! Я молилась о твоём здоровье, — пробормотала королева, тон которой был наполнен заботой. Кажется, она не решалась подойти к ним ближе.       Рейнира готова была рассмеяться про себя, но сдержала этот порыв.       — Я чувствую себя более чем бодрой, видимо, боги действительно мне помогли. А вы…       Она запинается, чуть ли не обратившись к Алисенте, как к королеве. Нет-нет. Больше никогда язык не повернётся таковой её назвать.       — Надеюсь, именины не были так омрачены, и вы не расстроились.       — Рейнира… Мы вернулись во дворец, как только принесли тебя! Мейстеры, что были с нами, никак не могли привести тебя в сознание, хотя на тебе не было ни царапинки! — воскликнула королева, обхватив живот.       — Ты не приходила в сознание две недели, — начал говорить Визерис, хотя на его лице всё ещё отражались жалость и вина.       Рейнира поднимает брови вверх, искренне удивляясь тому, сколько она пролежала, а затем и последующим словам. Она понимает своего отца. Но сейчас, в данный момент, её состояние вовсе не главное.       — Сиракс бушевала, практически не ела всё это время, — продолжает король, он сразу привлёк к себе внимание Рейниры, и теперь уже она не сдержала беспокойство в глазах. — Моё сердце разрывалось, слыша её тоскливые песни о тебе.       — Я хочу её увидеть!       — Рейнира, нет, ты же только пришла в себя.       — Это пройдёт. Мне только бы встретиться с ней, — искренне произнесла принцесса, переводя взгляд с короля на Алисенту.       — Нет. Нет, ты никуда не пойдёшь, пока мейстеры не заверят меня, что ты полностью здорова, — воспротивился Визерис, не переставая держать ладони дочери.       Спорить бессмысленно. Нет, к тому же на сегодня хватит эмоций.       Рейнира отворачивается, измученно вздыхая. С другой стороны, она смеётся про себя. Как же давно были все эти споры между ними. И вот, они вновь рядом.       — Дорогой, мне кажется, Рейнире нужен отдых. Давай оставим её. С твоего позволения я бы спланировала небольшой семейный ужин. Мы сможем посидеть все вместе. Конечно после того, как мейстер подтвердит, что принцесса здорова, — произносит Алисента более уверенно, украдкой поглядывая на подругу.       Король вздыхает, соглашаясь с предложением жены. Ему самому предстоит погрузиться в раздумия над словами дочери, но перед этим посетить Малый Совет и продолжить собрание.       Визерис поднимается, всё ещё не желая расставаться с дочкой. В последнее время у них настолько напряжённые разговоры, и, к сожалению, в этот раз так же. Но он не забудет страха и горя за её жизнь.       Покои погрузились в тишину. Рейнира так и осталась сидеть на кровати, неотрывно смотря в одну точку.       Ей предстоит тяжёлый вечер раздумий и воспоминаний, чтобы решить, что делать дальше.       Боги дали шанс. И она его ни за что не упустит.