Научись меня разлюбить

— Давайте поспорим? — В смысле? — Вот Вы говорите, что любите меня. — Это так, и что же? — А я в это не верю, поэтому и предлагаю спор. Если Вы поймёте, что Ваши чувства ко мне – это не любовь, то выиграю я. А если Вы докажите, что правда меня любите, то победа Ваша. Звучит просто, не так ли? — И что будет, если я выиграю? — Хм… Решать Вам. — Тогда, если я докажу Вам свою любовь, то Вы станете моим возлюбленным. — Хорошо. — «Хорошо»? И это всё? — Да, и это всё. Если Вы правда будете меня любить, то хуже от того, что я стану Вашим партнером, мне не будет. — Что ж, Ваша правда. А что будет, если выиграете Вы? — Дайте подумать… Если я выиграю, то Вы сходите на могилу своего отца. — Только всего? У Вас странные условия. — Они страннее, чем я сам? — Нет. Вы куда более странный, Гробовщик. Он засмеялся, и они заключили спор.

* * *

В Петербурге мартовское утро началось как обычно без рассвета, но для жителей города это не стало проблемой, они привыкли вставать без солнца; у них давно сработали будильники, они медленно и печально брели на работу. Но отнюдь не все из них. Некоторые петербуржцы утром на работу не шли, а как раз таки уходили с неё. Есть такие люди, которые предпочитают, ну, или же вынуждены, работать по ночам. Они не только становятся свидетелями обитателей ночного города, которых обычно не встретить днём, но и сами являются представителями этого тёмного общества. Они, что-то вроде, ночных птиц, о существовании которых знают, но видать их никто не видал. Редко, только если возвращаться поздно домой, уже глубоко в ночи, но ещё далеко перед рассветом, можно встретить некоторых воронов и ворон. Одним из таким ночных воронов был Себастьян. Он не по своей воле перешёл на ночной режим жизни, скорее, его вынудила работа и зарплата, которая за ночную смену была чуть больше, чем за дневную. А лишними деньги быть не могут. Бар, в котором он работал, был рассчитан не только на дневных посетителей, на тех, кто захотел провести свой выходной в компании кружки пива или же тех, кто решил пропустить с коллегами по стаканчику после работы, но и на ночных тусовщиков, приходивших после одиннадцати и уходивших в четыре или пять утра. Ночная смена в этом баре была длиннее, чем в других, поэтому и пьянки тут были дольше, и посетителей было больше, да и сам бар спросом пользовался. А работникам было труднее. Больше пьяных клиентов – больше неприятностей. Но нельзя было сказать, что Себастьян сильно жаловался на свою работу. Да, иногда ему приходилось вызывать полицию на пьяные драки, а когда полиция не приезжала, он пару раз и сам разнимал дерущихся, но порой эта работа доставляла ему такие непередаваемые ощущения, которые не описать даже после бутылки хорошего вина или после скуренного косячка. Очень часто, после того, как он устроился на ночную смену, Себастьян стал ощущать себя будто в каком-то фильме или сериале: он часто стал замечать в своей жизни моменты, когда, смотря на окружающее пространство, на людей, на атмосферу, на себя, кажется, что всё происходящее нереально, что ты перенесся в другую реальность или твоя жизнь просто остановилась на пару секунд, давая время насладиться моментом, вздохнуть полной грудью и отпечатать эту картину где-то глубоко в сознании. Он любил эти ощущения. Он любил это чувство по утрам, когда город только просыпался, а он, уставший после долгой пьяной смены, закрывал дверь бара и думал только о том, как сейчас придёт домой и упадёт на свою любимую, заждавшуюся его кровать. Такие моменты стали происходить с ним практически каждое утро, и сегодняшнее не стало исключением. Себастьян оглянул тихие улицы и редких прохожих. Он зевнул, вспомнив про ждущий его дома сон, и пошёл домой. Работать в ночную смену Себастьяну, можно сказать, даже понравилось. Это был первый его опыт такой работы, хотя парень, за свои недолгие годы взрослой жизни, перепробовал уже множество разных работ, и все они были, что примечательно, не по его специальности. Да, так бывает, и очень часто, когда, только закончив школу, выпускник выбирает себе тот факультет, который ему интересен, а не который потом будет востребован в обществе. Такие ребята после окончания университета бродили от одной вакансии к другой, проклиная себя за то, что в своё время выбрали именно ту, оказавшуюся никому не нужной, специальность. К ним относился и Себастьян. Но, в его случае, факультет он не выбирал. Нет, конечно, он примерно осознавал в какую сферу деятельности хотел бы влиться, но он стал одним из тех счастливчиков, кто прошёл на бюджет какого-то из факультетов чудом, и – по воле удачи и отсутствию материальных средств – стал учиться именно там, не думая о варианте поступать куда-либо еще. И он совсем не жаловался сейчас, когда не находил себе работы, ходя по рукам от одной вакансии к другой. В те годы бюджет в университете был для него подарком судьбы и, расплачиваясь за него сейчас, парень не жалел о своём выборе. Тогда он был готов на всё, лишь бы уехать из квартиры, где он с горем прожил свои детство и юность. В этой квартире его мёртвой матери и отца-алкоголика он оставил своих младших сестру и брата, зная, как это было эгоистично с его стороны. Однако тогда он спас себя, что позже позволило ему спасти и младших. Может быть, для этого ему и потребовалось несколько лет учебы и работы, но в итоге бедный алкоголик остался в своей бедной квартире один, а все его дети оставили вместе с ним там свою страшную жизнь, предпочитая забыть её и начать новую. Это был лучший расклад для них, а какой это был расклад для их отца детям было плевать. И Себастьян был доволен своей новой жизнью. В этой новой жизни он не только отучился, но и нашёл верных друзей, перепробовал кучу специальностей, приобрёл опыт в разных сферах, и, в итоге, спустя несколько лет, нашёл свою любимую улицу. Да, именно любимую улицу. То, что у человека появилась любимая улица означало, что он нашёл место, в которое хотел бы вернуться. Место, которое он хотел бы осмотреть полностью, запомнить во всех красках. Место, которое заимело какую-то ценность в виде чего-то или же кого-то. С возлюбленной улочкой у Себастьяна произошло знакомство около месяца назад, когда он только устроился в бар и проработал свою первую ночную смену. Возвращаясь с неё, он шёл через очень удобный переулок, который заметно сокращал его путь домой. В том переулке было совсем тихо, так тихо, как бывает на кладбище в морозные дни. Ещё тогда заметив эту тишину, Себастьян обнаружил, что именно в этом, по-кладбищенски тихом переулке, висела аккуратная чёрная вывеска с белой надписью «Похоронное бюро», расположенная прямо над скромной, практически незаметной, дверью. Не обратив более на неё внимание и пройдя чуть дальше, Себастьян в арке разминулся с незнакомцем. В то утро Себастьян даже и не думал приглядываться к прошедшему мимо мужчине, ведь если смотреть на каждого прохожего в восемь утра, до дома можно дойти только к обеду. Единственное, что тогда действительно привлекло внимание Себастьяна в незнакомце – это его длинные, странного грязно-белого цвета волосы. И всего одна допущенная мысль про прошедшего была таковой: «Если такой светлый человек работал бы в таком тёмном месте, как то похоронное бюро, было бы очень забавно и обидно. Он совершенно не подходит для подобной мрачной работы. Он слишком светлый для неё. Хотя, возможно, это было бы по-своему красиво». Себастьян сам тогда не понял, о чём подумал его наполовину заснувший мозг, но, встретив этого же мужчину на следующий день чуть попозже, он был поражен подобному совпадению его необдуманной мысли с происходящей действительностью: незнакомец открывал ту самую скромную дверь под черной вывеской с белой надписью «Похоронное бюро». Себастьяну было смешно от такого поворота, но тогда, пройдя похоронное бюро и зайдя в арку, он задумался об этом совпадении и об этом незнакомце. Что-то внутри подсказывало, что это всё было не просто так. Что этот незнакомый мужчина должен был сыграть в дальнейшем какую-то роль в его жизнь. Что с этим незнакомцем им надо будет обязательно познакомиться. Себастьян не успел уследить, как с того дня, с того совпадения, он стал каждый день всматриваться в светлого хозяина мрачной конторы всё больше и больше, каждый раз подмечая за ним новые детали. Сначала объектом его рассмотрения были одежда и волосы. И если его верхняя одежда, коим было длинное черное пальто, не менялась, так как погода в начале марта стояла либо стойко зимняя, либо отвратительно никакая, то на необычные волосы Себастьян обращал куда больше внимания. Не только из-за их цвета, хотя это тоже стало для него загадкой, потому как он все никак не мог определиться, какого конкретно они были оттенка белого, но и из-за того, что каждый день они были подвязаны по-разному. Ещё ни разу Себастьян не видел, чтобы они были просто распущены. Всегда была заплетена хотя бы одна маленькая косичка справа. Иногда волосы были заплетены в целую косу, а иногда незнакомец собирал их в хвост, высокий или низкий, или подвязывал волосы резинкой у самых концов, что тоже было очень красиво. Правда мужчина редко что-то делал со своей чёлкой. Та всегда неровными прядями спадала ему на лицо, скрывая его глаза       в тени и не давая вглядеться. Лишь раз он заколол чёлку с одной стороны, открывая на рассмотрение своё бледно-белое лицо, которое лишь немного отличалось оттенком от цвета его волос, и то, возможно, румянец на его щеках и на носу были лишь от ещё стоявшего на улице холода. У него были необычно тонкие черты лица, острые скулы, прямой с немного вздёрнутым кончиком нос и всегда прищуренные кислотно-зелёные глаза. Себастьян в то утро, когда мужчина заколол челку, зацепился за его скрытые до этого глаза и замешкался. Этот мужчина состоял для него из искусственно-выведенных лилий идеально белого цвета, и в тоже время его, состоящего из подобных нежных цветов, нельзя было назвать хрупким. Он всегда держался строго, это было заметно даже при простом взгляде, он казался холодным мрамором, белым серебром. Он был острым и неприступным. И, увидев у такой белоснежной скульптуры яркие, совершенно выбивающиеся из образа глаза, Себастьян пришёл в замешательство. Когда он ещё не видел цвет его глаз, то был уверен, даже не задумывался, он просто был уверен, что у незнакомца должны быть серые, ну или на крайний случай бледно-голубые глаза, но никак не ярко-зелёные! Да, на первый взгляд его глаза выбивались из общего портрета, но смотреть нужно было не на цвет его глаз, а на его взгляд. Один раз незнакомец взглянул на Себастьяна, и тому показалось, что он взглянул в глаза смерти. Взгляд зелёных глаз заставлял замереть на пару секунд, как замирает человек перед жнецом, пришедшим за ним. Его взгляд был намного острее, чем весь его вид вместе взятый. Взгляд мужчины был похож на удар холодным оружием. И всё же незнакомец был безумно красив. И Себастьян наслаждался каждое утро, рассматривая и подмечая новые детали в его образе. Себастьяну нравилось смотреть на мужчину и искать какой-то ответ в нём, но каждый раз он запутывался всё больше. Незнакомец для него стал огромной загадкой. С их первого пересечения в переулке этот двор и эта улица так и стали для Себастьяна любимыми, а этот незнакомец какой-то маленькой, но важной составляющей каждого его утра. За такими «встречами», как их прозвал сам Себастьян и о существовании которых незнакомец не был в курсе, прошел месяц. За этот месяц Себастьян ни разу не задумывался о том, как могла бы пройти настоящая их встреча. Он понимал, что знакомство без какого-либо чуда произойти просто не могло. Да, возможно, он мог подойти попробовать поговорить с ним, когда шёл с работы, а мужчина на работу, но тот бы точно счёл Себастьяна за сумасшедшего, коих в Петербурге ныне развелось много, мол, ну какой порядочный гражданин будет знакомиться в восемь утра, и был бы по-своему прав. Но «чудо» произошло. Ну, как чудо. Для большинства подобное чудо является трагедией, некоторым оно ломает жизни, но для Себастьяна это событие стало облегчением. Оно поставило крест на его прошлой жизни, от которой он скрывался уже долгие годы, к которой вернуться было страшнее, чем умереть, и Себастьян был готов целовать этот крест веками, даже будь он демоном. Одним поздним вечером, когда Себастьян собирался на работу, ему позвонила сестра, с которой он общался слишком редко и только по надобности, так что он сразу заподозрил что-то неладное. Сестра не стала медлить и сразу после машинального «Привет» сухим тоном сообщила ему о смерти их отца и спросила, сможет ли он заняться похоронами. Себастьян принял эту новость с чёрной радостью и, конечно, согласился всё организовать. С одной стороны, он и так не смог бы отказать, это была его некая ответственность как старшего сына – похоронить родителя, да и сам он хотел целиком и полностью насладиться смертью человека, хотевшего в своё время сломать ему жизнь. Но, с другой стороны, Себастьян воспринял эту ответственность как подарок судьбы. Некий «прощальный подарок» от папочки. Ведь чтобы организовать похороны, необходимо было обратиться в похоронное бюро, а Себастьян как раз каждое утро проходил мимо одного, да и он давно хотел познакомиться с хозяином этого места. Так что Себастьян не стал задерживаться с организацией и на следующий же день отправился с документами в знакомый дворик. Тогда с самого утра в Питере шёл ледяной дождь, но Себастьян не обращал на острые капли своего внимания. Он шёл быстро и уверенно по знакомому маршруту, не думая ни о чём, и обнаружил он себя уже у двери бюро. Лишний раз не мешкая, он открыл дверь и прошёл в коридор. Внутри стояла тишина, казалось, что тут нет ни одной живой души, хотя Себастьян точно знал, что один человек здесь точно есть. Свисающая с углов паутина, потрескавшаяся плитка, мёртвая тишина – всё это создавало именно ту атмосферу, которую представлял себе Себастьян, когда думал о том, что же находилось за этой дверью. Из коридора вели два прохода: вперед и направо. И если дверь прямо была закрыта, то правая дверь, наоборот, чуть приоткрыта и оттуда пробивался приглушённый свет. Туда Себастьян и прошёл. В комнате оказалось также тихо и безлюдно, как и в коридоре. У стены стоял небольшой стол из темного дерева, на котором лежало множество бумажек, ноутбук и ещё куча лишних, как при первом взгляде показалось Себастьяну, вещей, вроде свечей, упаковки салфеток, миски с конфетами и печеньем, и даже пепельницы, правда чистой. Возле стола стояло большое, накрытое чем-то вроде фиолетового пледа, кресло, а позади него стоял шкаф с погребальными урнами. Совсем рядом была ещё одна дверь, сокрытая какой-то тканью, настолько гармонично сочетавшейся с комнатой, что эту дверь можно было сперва и не увидеть. Единственным живым в этой комнате являлись расположившиеся на подоконнике растения, которых было штук пять или шесть. Сомнений, что комната была здесь основной и, скорее всего, была кабинетом того незнакомца, у Себастьяна не осталось. Но самого мужчины по-прежнему видно не было. Себастьян неловко переступил с ноги на ногу и громко прокашлялся, как обычно делают люди, чтобы на них обратили внимание. Буквально через пару секунд из затаённой комнаты послышался какой-то шум, тихий голос, а затем тишину разрезал стук каблуков по плитке, а после и шелест той самой ткани, которая закрывала потайную дверь. — Добрый день. Вам что-то подсказать? – мужчина мягко улыбнулся, смотря точно в глаза. Он сложил руки на груди, так что его кисти казались белоснежными на шёлковой черной рубашке. Себастьян немного опешил, впервые услышав его голос. Он был тихим, ровным, чуть хрипловатым. Идеально ему подходящим. — Добрый, я… – вспомнив, по какой конкретно причине он сюда пришёл, Себастьян прокашлялся и поспешил ответить, также мягко улыбнувшись, – у меня умер отец. Мне нужно оформить похороны. — Тогда Вы пришли по адресу. Прошу. – Хозяин бюро кивнул, всё также держа улыбку, и сел на своё кресло, указывая на стул напротив. Себастьян сел следом на указанное место. Мужчина сразу приступил к делу, сначала пощёлкал мышкой, смотря на экран ноутбука чуть прищурившись, напечатал что-то на клавиатуре своими тонкими пальцами с длинными чёрными ногтями. Его движения были настолько утончёнными, что Себастьян невольно засмотрелся. Незнакомец это заметил и снова улыбнулся ему, посмотрев прямо в глаза, так что Себастьян снова замешкался под его острым взглядом, чувствуя себя школьником перед понравившейся ему старшеклассницей. — У Вас умер отец, так? Мне жаль, что так случилось. – Его улыбка в момент стала грустной, сочувствующей, будто он был близким знакомым, который хорошо знал умершего. Видимо, мужчина часто использует эту маску. У него хорошо получалось её натягивать, хотя глаза его выдавали. Ему было абсолютно всё равно. Это всё было его работой. Если сочувствовать так каждому приходящему, нервов не хватит и на месяц, и он это знал. Себастьян хмыкнул на подобное лицемерие. — Нет-нет, что Вы. Это абсолютный пустяк. Себастьян искренне наслаждался спектру эмоций мужчины. После этих слов мужчина в момент удивился. Редко к нему приходили с такой холодной правдой. Он присмотрелся, пытаясь разглядеть хоть каплю лжи, но, не найдя таковой, снова сменил свою улыбку на добродушную предыдущую. — Тогда хорошо. Вы принесли все нужные документы? Молча вытащив документы из сумки, Себастьян положил их на стол. Мужчина тут же их забрал и стал просматривать наличие всех требовавшихся. На одной бумажке он заострил внимание. — Ваша фамилия Михаэлис? — Да, всё верно. Меня зовут Себастьян. Себастьян Михаэлис. — Как интересно. – Он чуть хихикнул, возвращаясь к экрану ноутбука, в который раз заставляя изумиться собеседника своим поведением. Себастьян немного усмехнулся. — И что же в этом интересного? — Не знаю, – тот искренне пожал плечами, будто правда не зная, что его развеселило, – Вы европеец? — Мой отец из Англии. Мать русская. — Ах, англичанин, тогда понятно. — Редко встречаются иностранные имена? – Себастьян склонил голову, всё ещё пытаясь понять, почему мужчина обратил внимание на его фамилию. — Не то, чтобы, – мужчина с улыбкой, приобретшей некую задумчивость, взглянул на собеседника, – обыкновенный простой интерес. — Вот оно как, – Себастьян спокойно улыбнулся, – а как зовут Вас? — А как меня могут звать? — В смысле? – мужчина, задав вопрос, и не думал, что ему ответят подобным образом, надеясь так просто узнать имя мужчины. Но тот, видно, решил по-другому. — Ну, как, по-вашему, меня могут звать? Себастьян задумался, суетливо перебирая в голове имена. — Ну, не знаю… Возможно, Кирилл… Или Андрей… Мужчина неожиданно громко рассмеялся, так что Себастьян запаниковал, не сказал ли он чего глупого или смешного. — Ох, да я и не про имя говорил вовсе, – ответил тот, ещё хихикая, но практически успокоившись, – Вы же спросили, как меня «зовут», а не каково моё имя. Я и спрашиваю Вас, как думаете меня зовут. Себастьян вновь задумался, надеясь, что в этот раз он понял вопрос правильно. Пока он думал, мужчина с довольной улыбкой продолжил оформлять документы в тишине, прерываемой только звуками печатания клавиатуры. — Гробовщик? – резко, словно свист от удара меча, разрезал паузу Себастьян. — О, – «Гробовщик» изменил свою спокойную улыбку на резко довольную, прищуренными ядовитыми глазами вглядываясь в мужчину, – забавно. — Я угадал? – бросил Себастьян, радуясь, что в этот раз он хотя бы не насмешил собеседника. — Возможно, – хихикнул тот, – по крайней мере этот вариант мне нравится больше, чем предыдущие два. — Хорошо. – мужчина с некой радостью выдохнул. Он начинал понимать, как устроен этот мужчина. – Тогда я могу называть Вас Гробовщик? — Можете. Я буду не против. – тот хмыкнул, вспоминая про работу и продолжая что-то печатать, – А Вы очень странный человек, Михаэлис. — Это ещё почему же? — Не знаю. Вы просто отличаетесь от других моих клиентов. Редко меня навещают такие особи как Вы. Ещё реже они меня забавляют. — Это хорошо или плохо? — Это забавно. А я люблю смех. — Мне рассказать Вам анекдот? Гробовщик улыбнулся шире, снова не сдержав хихиканья, так что Себастьян не осознано за ним повторил. Удивительно сколько всего он узнал об этом мужчине за одну только встречу. И удивительно то, что Себастьян заинтересовался в нём только больше. После похода в похоронное бюро он ожидал получить упокоение не только для своего отца, но и для своих мыслей. Но после встречи его интерес к Гробовщику, как теперь он стал называть мужчину в своей голове, наоборот, только возрос в несколько раз. После того как Себастьян в тот день ушёл из похоронного бюро, он твёрдо решил узнать о мужчине настолько много, насколько Гробовщик ему это позволит. Его тянуло к мужчине. Себастьяну казалось, что они с ним были чем-то связаны, что они были ужасно похожи, что они должны были обязательно как-то да взаимодействовать. Гробовщик имел на него какое-то воздействие, играл в его жизни какую-то роль, но являлся для него большой загадкой, решить которую не каждому было под силу. И Себастьян решил разгадать этого мужчину во чтобы то ни стало.