Абажур

- Игорь, мы должны вызвать полицию. Апчхи!!! - Да я сам полиция! Апчхи!!! И что я им скажу? Я, Игорь Константинович Гром, заявляю, что у меня украли трусы, подозреваю в этом Разумовского?! Ранее. - Олеег… Олее-ег! – Серый укусил Олега за пятку и начал потихоньку стягивать с него одеяло, как кот перебирая лапками. - Мнмннх-хххх – ответил Олег. - Олееег… Будь моим Валентином! - Я - Олег.. - сквозь сон пробормотал Олег, пытаясь остановить одеяло. - Да проснись ты! Праздновать давай! - Ну давай… Вот: я буду лежать, а ты целуй меня везде, - Олег перевернулся на спину и раскинул ноги-руки, все еще пытаясь доспать, пусть и без одеяла. - Это потом. Сначала пошли Грому жопу откусим! Олег сразу проснулся: - Я не хочу кусать Грома за жопу! - А я хочу! - Што??? - Што? … Ну какой праздник, если у него тоже праздник! Пошли ему все испортим! - Ты же, вроде его девушку убил? Какой у него праздник теперь? - Он себе новую завел, я видел. - Ну пошли тогда. - Хи-хи-хи-хи-хи - Хе-хе-хе Через некоторое время. Сергей и Олег выглядывают из кустов рядом с хрущевкой Игоря. Оба в темных очках. Сергей смотрит в военный бинокль, висящий на шее у Олега. - Вижу объект. Направляется к помойке. За подарком, не иначе. Объект выкинул мусор, вытер руки об штаны и направился, насвистывая, в сторону ларька с цветами. Там его встретила высокая, статная рыжая продавщица в темных очках. - Чего изволите, молодой человек? – лилейно спросила она. - Да вот тех бордовых роз, штуки три, - неуверенно ткнул он пальцем. - Секундочку, я их обработаю и заверну, - пропищала продавщица и скрылась под прилавком. «Какой голос у нее высокий, - подумал Игорь, - сопрано, наверное. О сооооле мииииоо», - вспомнилось ему. Тем временем под прилавком сопрано завернуло букет в газету, стянуло резинкой для денег и опрыскало из баллончика с надписью «Аллергин», и смачно чихнуло, треснувшись головой о прилавок. - А Б*?:%, - послышался из-под прилавка мужской голос. - Ваши цветочки, - тут же вынырнула продавщица. - А нет у вас обертки посимпатичней? – спросил Игорь, с сомнением глядя на газету. - Что вы! Это же крафтовая бумага из Италии – самый писк! - Эээ … Спасибо! Ну, не буду мешать, - подмигнул Игорь и удалился. Через пару минут Игорь и сам расчихался. «Черт, простудиться не хватало». В подвальном магазинчике «Продукты» покупателей не было. Видимо, даже алкаши-завсегдатаи уже распивали со своими зазнобами. Продавец был новый, незнакомый, с большими черными усами. - День добрый. Чего вам отвесить? – спросил он, мрачно глядя на Игоря. «Хмурый какой-то. Не с кем праздновать, что ли?» - подумал Игорь. - Аа-апчхи! Извините, - сказал он, утираясь рукавом. - А нет у вас конфет в коробках? Я что-то не вижу. - Разобрали. Возьмите эти, – и усач указал на единственные оставшиеся развесные конфеты в пластиковой витрине. – «Венецианский трюфель». Санкционка, между прочим. - А что же их тогда не берут, - в Игоре проснулась профессиональная подозрительность. - 50 рублей за килограмм – дорого для местного контингента. - Да, понятно. Ну что уж! Дайте два! Апчхии!!! Усатый продавец достал целлофановый пакет, совок, и трюфели посыпались с веселым стуком, пока Игорь мечтательно думал о том, как будет есть нежные конфеты из рук своей Иры. В стареньком кафе «Буратино», куда Гром иногда заглядывал посидеть в одиночестве, потому что больше туда никто не ходил, все было уютно-по-старому. Ира мялась у входа, делая вид, что ей не сюда. - И-и-и…Апчхи!!! Ира! – радостно окликнул Игорь, шмыгнув носом. – Это тебе! – гордо вручил ей крафтовый букет и пакет с санкционными трюфелями. – Пойдем? Апчхи!! Да что же это я так расчихался-то. Взяв кофе, какао и пирожки с вишней, сели за столик в углу. Ира тоже начала чихать. «Ну вот, заразил» - загрустил Игорь. Сам он уже чихал так, что думал, голова оторвется. - Па-па- АПЧХИ… попробуешь конфеты? – с надеждой спросил он. Ира развязала узел на пакете и достала шоколадный шарик. Хрусь! – и ее глаза полезли на лоб от неожиданности, смешанной с ужасом: - Апчхи!!! Игорь, я, кажется, зуб сломала! - Что??? – от удивления ему даже расхотелось чихнуть. – Как???! Он схватил одну конфету и осторожно попробовал откусить. Под заветренной глазурью отказался намертво засохший грильяж. «Чертовы итальянцы! Все у них не как у людей!!!» - Надо тебя к зубному Апчхи отвести. Подожди, я в в в Апчхи в туалет схожу. Вернулся он через пять минут, какой-то растерянный, взъерошенный и странно все потягивал штаны. - Игорь, Апчхи! ты в порядке? - Да я … Какой-то извращенец в маске, угрожая пистолетом, у меня трусы отобрал…. Не успели они решить, что делать, как раздалась пожарная тревога, и из кухни полыхнуло пламя! - На улицу, скорее!!!! - Игорь, а вещи! - Некогда!!!! Пропуская Иру вперед, Гром обернулся на пороге. За завесой дыма он различил рыжую тень, которая метнулась к тому месту, где они сидели. За ней другая, просто тень, скользнула в сторону уборной, увлекая рыжую за собой. Игорю показалось, что он различил приглушенный, словно противогазом, удаляющийся смех. Смех, который он не перепутает ни с чем. Смех его злейшего врага. Сергея Разумовского. - Игорь, - Ира, чихая и трясясь от холода без куртки, потянула его за рукав, - мы должны вызвать полицию... Позже. В квартире с лепниной в центре Петербурга горела одна настольная лампа. На ней абажуром сияли парадные трусы Игоря. Среди свеч, пирожных, клубники и шампанского раздавался звук поцелуев: чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок, чмок… 190 сантиметров роскоши… - Ой! Совсем забыл! Я же украл подарок Грома! Щас достану! - А трусы тебе понравились? - Очень! Ты всегда знаешь, как меня порадовать!!!... А это тебе! В мягком свете абажура поблескивало на цепочке золотое сердце с надписью “I love you”. Конец.