***
Удар. Блок. Удар. Снова крест — со скрипом по металлу меч Ривена проехался по мечу Ская. Довольная улыбка мелькает на губах последнего, и Скай пытается эффектно закончить бой: замах снизу (Ривен отбил), с другой стороны (тоже), поворот, выпад и… Ривен запутался в собственных ногах и совсем не грациозно упал, тут же почувствовав холодную сталь в преступной близости рядом с шеей. Демонстративно закатив глаза, специалист посмотрел на друга так, будто это не он сейчас валялся на песке под солнышком. — Слишком самодовольно ведёшь себя для проигравшего, — попытался уколоть его Скай, всё-таки убирая меч и перекладывая его в другую руку, чтобы помочь напарнику встать. — Слишком много движений для лучшего из лучшего, — не остался в стороне и Ривен, но помощь Ская всё-таки принял. — Не устал ещё? Всё-таки экзамены сданы, год окончен, а ты опять с тренировками… — Я тренируюсь не ради учёбы, а ради навыков, Ривен. Тем более, — в этот момент его губы растянулись в насмешке, а глаза заблестели толикой иронии, — разве может надоесть вываливать тебя в песке? Ривен как раз в этот момент сплюнул на землю песок, попавший в нос и рот, когда тот падал. — Пошел ты, — едко ответил он и снова сплюнул. — По-моему, ты просто красуешься! Никого ведь на поле, кроме нас с тобой. Скай лишь вскинул брови на такой аргумент, многозначительно выдерживая паузу в ожидании, пока Ривен проведет пятернёй по волосам, потом разомнёт шею, похрустит костями, вытягивая руки, тем самым показывая мышцы во всей красе и получая как следствие со стороны девушек, проходивших мимо полигона, мечтательные вздохи. — Ну-ну, — наконец подытожил беседу Скай, вызывая этим лишь задиристый смех друга. — Ривен, давай начистоту: на поле боя у тебя шансов нет! И, согнув руку в локте, поцеловал кожу на предплечье, демонстрируя своё подкачанное тело. Такое самолюбование Ривен мог простить только себе, поэтому, подхватив меч, лежащий уже на земле, специалист напал (впрочем, парень улыбался, что явно смягчало ситуацию): — Защищайся, если жизнь дорога! — Отправлю в могилу — и станет проще! — тут же заблокировал его удар Скай. — Отомщу на том свете! — снова удар. — Билеты закончились! Твой последний! — и снова блок, лязг металла — и оружие смотрит вниз. Парни захохотали в голос. — Безумно рад слышать твой смех, — чуть позже произнёс Ривен, откидываясь прямо на песок, не заботясь об и так пропахшей потом майке. Впрочем, теперь в песке были и волосы, которые он только недавно так благоговейно поправлял перед девчонками. — Ты чего это вдруг? — удивлённо спросил у него Скай, приземляясь головой рядом в песок, по-дружески забивая на этикет. Хорошая была тренировка… — Да так, — отмахнулся Ривен. Нет, вслух он произносить это явно не будет, и то предыдущее вырвалось случайно. После того как в Алфею вернулся Андреас, а Сильву арестовали и увезли в Солярию, Скай ходил будто в воду опущенный, Ривен уж и не знал, как его вытаскивать из мира мыслей, в который он ушёл и возвращаться был явно не намерен. «Уж лучше пусть тренируется и смеётся надо мной», — невольно отметил он и сам поразился таким мазохистским благородным идеям, как он тут же их окрестил. — Как там Блум? — решил сменить тему Ривен. Это всегда работало. — Как сумасшедшая ищет директрису Даулинг, — тяжело вздохнул Скай, настолько громко, что Ривен услышал. — Знаешь, мне иногда кажется, что это бесполезно, но вот она так не считает. — Ну это твоя горячая девочка! Если упёрлась, значит точно найдёт! — Тут ты прав, — хохотнул Скай, и Ривен снова улыбнулся. С каждым днём было всё сложнее контролировать эмоции друга… нет, брата.***
— Увидимся сегодня вечером, — сексуально прошептала на ухо Ривену Беатрикс и, развернувшись на носочках, кинула в его сторону влажный многозначительный взгляд. Ривен похотливо облизнул губы. Встречи с Беатрикс, а иногда с Беатрикс и Дейном, стали для Ривена той самой эмоциональной разгрузкой, которую не мог дать в последнее время больше никто. Стабильность. Абсурд. Секс. И больше ничего! Встречи в холодных, даже в июньский полдень, коридорах тоже стали некой стабильностью, о которой, впрочем, Ривен никогда не тосковал. Вряд ли он вообще мог назвать себя парнем, таким хорошеньким и правильным, встречающимся украдкой по расписанию с девушкой, которая потом обязательно станет его женой, выполняющим все заветы родителей, мечтающий стать тем, кем его видят родные, и обязательно — о да! — лучший из лучших в Алфее. Да уберёг господь! Он не такой. Из постоянства у него только Скай, Алфея, вечно шляющийся где-то отец… «Увидимся сегодня вечером», — почему-то мигнуло в сознании. Впрочем, может, это и есть его стабильность? Такая стабильная нестабильность? Почему-то губы сами сложились в ухмылку. Слишком много мыслей — это не для него. Взгляд сам зацепился за чью-то ногу, выглядывающую из-за поворота. Кто-то, видимо, предпочёл кровати пол, напившись ещё до начала вечеринки по случаю окончания года. Хотелось пройти мимо, сделать вид, что не заметил, но эта женская — теперь он видел, что женская, — нога перегородила дорогу. Как минимум надо было переступить, а это уже порождало любопытство. Брови медленно поползли вверх. Увидеть одну из Винкс с сигаретой в руках на полу было мягко говоря… неожиданно. — Теперь я вижу, что феи разума умеют веселиться, — не смог удержаться от подколов специалист, медленно приседая на корточки прямо перед лицом девушки. Муза, медленно реагируя на внешние факторы, подняла взгляд на парня, но ничего не сказала и просто затянулась, выдыхая дым прямо в лицо Ривену. Парень невольно закрыл глаза, сам вдыхая этот запах. Здесь явно было что-то не так. — Хочешь поговорить? — сказал он первое, что пришло в голову. Уголок губ феи еле дрогнул. Внезапно глаза полыхнули фиолетовым, и Муза посмотрела на специалиста так, будто планировала залезть ему прямо в душу. Ривен тут же поморщился, пытаясь сбросить морок, и прошипел сквозь зубы: — Не смей. Лезть. Ко мне. В голову. Сам не понимая, что делает, но явно пытаясь как-то «отомстить», Ривен выхватил сигарету у девушки и сам сделал глубокую затяжку: — Гадость, — дал вердикт он её сигаретам. — Ребячество, — примерно в то же время сказала Муза. И это было первое её слово, произнесённое на этом полу. — Ты опустошён, ищешь новые способы забыться и не находишь их. Забавно, — добавила она, — кажется, мы друг друга поймём. Ривен нахмурился и, опустив взгляд, потушил сигарету прямо о каменный пол: — Значит поэтому куришь? — Отчасти, — пожала плечами Муза. — Тебе это не к лицу. — Не тебе это говорить. — И то верно, — поджал губы Ривен, о чём-то задумавшись. — Звучит двулично. Муза покачала головой, будто говоря, что дело не в этом: — Для тебя слишком высокопарно. Это уже вызвало нервный смех: — Что-то мне сегодня все говорят, как стоит говорить, а как нет. Ну и что, как же ты хочешь? По-блядски чтоб я говорил? Муза не выдержала и зашлась смехом, правда, был он какой-то истеричный. Нет, ей не было смешно. И Ривен тут же словил какое-то странное чувство. Да, именно так он чувствовал себя недавно со Скаем. Своеобразной розеткой, которая почему-то должна заряжать людей. Снова заметил фиолетовый отблеск, и снова его накрыла волна гнева, но тут же пошла на спад, когда специалист услышал голос: — Я устала. Устала от всех этих метаний людей, их загнанных эмоций, вымученных планов. Каждый думает, что он один, страдает, а все это чувствую я. Зачем? За что мне это? Почему всё это должна чувствовать именно я? Не хочу считывать людей. Хочу просто чувствовать только свои эмоции, как все нормальные люди, — вот и всё. — Только свои эмоции? — улыбнулся Ривен. — Звучит не так уж и плохо. — Ты не поймёшь, — тут же ответ. — Говорила же, что только я и смогу, — и тут же тонкая насмешка с дьявольскими огоньками в глазах. — Не в этом деле, — отмахнулась она и снова погрузилась в свои мысли. Впрочем, мир после этого разговора никак не изменилось. Ривен снова нахмурился, встал, намереваясь уйти, а потом всё-таки обернулся, чтобы сказать напоследок: — Приползай сегодня на вечеринку. Алкоголь, наркотики… Кто знает, когда ещё Розалинда подобное спустит. Если хочешь забыться и услышать только свои эмоции, думаю, это лучшее место. Тогда почему-то она очень хорошо его услышала.***
Мысль о наркотиках никак не прельщала Музу. Она прекрасно понимала, что есть в этом мире грани, которые ни в коем случае нельзя переступить, даже если до чёртиков хочется, а безумие дышит в спину. Но вот отпустить себя в конце года и наконец вдохнуть полной грудью, возможно начать всё с начала — это, правда, манило. Всё-таки в чём-то Ривен был прав. Если хочешь забыться и услышать только свои эмоции, это лучшее место. — Муза, как ты можешь думать о вечеринках, когда вокруг происходит столько всего?! — в сердцах воскликнул Сэм, всплеснув руками. Парень даже вскочил, тем самым возвышаясь над Музой, будто взывая к совести, которую, впрочем, она успешно игнорировала: — А что в этом плохого? — прищурилась девушка, чувствуя раздражение, которое копилось в ней, словно снежный ком. И было в этом нечто поистине приятное. Это её раздражение. Это её негодование. Это её! — А что в этом хорошего? — не унимался Сэм. — Директриса Даулинг пропала, Сильва арестован, вопрос с сожжёнными так и остался не закрытым (кто знает, всех убила Блум или же нет). А ты хочешь пойти на вечеринку? — Да, как раз поэтому, — несколько жёстче, чем планировала, ответила Муза. — Я тебя не понимаю, — покачал головой Сэм. — Ты будто совсем другая. — Ты тоже изменился. И все же на Терру он был похож даже чересчур… Так же возмущается, протестует против вечеринок, пытается во всем найти смысл, важный для себя, а главное — для близких. «Семья на первом месте!» — вот их кодекс. А Муза этого не понимала. Хотя, пожалуй, она просто не знала, каково это быть частью семьи. И это резало без морфия прямо по открытой ране. — Ты что-то хотел? — скорее прошипела, чем спросила Муза. Это пора было заканчивать, всё до ужаса напоминало какое-то колесо сансары. И Сэм считал её настроение, даже не являясь феей разума. Его лицо исказилось до неузнаваемости, он поморщился будто от боли, даже несколько отшатнулся, словно перед ним сидела не Муза, даже не человек, а что-то жуткое и неопознанное, от того и так сильно пугающее, что незнакомое: — Хотел сказать, что думаю по поводу Розалинды и её новой политике, но вижу, что тебе неинтересно. — То есть хочешь выплеснуть на меня свои эмоции и жить дальше, а как же я? — снова ирония и снова сарказм. Сэм этого не заслужил; им нужно поговорить, но не сейчас. Сейчас она может любым действием или словом разрушить и без того их хрупкое равновесие. Их… покой. — Нет смысла нам это продолжать. Я приду завтра и надеюсь, что ты будешь улыбаться, а не буравить меня этим взглядом. Не совершай ошибку, Муза. Давай поговорим завтра? — Если я снова улыбнусь, Сэм, значит мой мир рухнул, — ответила и надела наушники, отвернувшись к стенке. Только музыка её спасение, теперь даже Сэм не способен на это. «Только свои эмоции? — почему-то в голове снова прозвучал голос Ривена, немного затуманенный, хрипловатый, всё с той же долей насмешки. — Звучит не так уж и плохо». И правда, не так уж и плохо… Впервые за долгое время посетила мысль, что сосредоточение на себе, возможно, единственный выход из её пропащей ситуации. Если жизнь говно, то стоит в нём обустроиться, а не обвинять всех вокруг в том, что они там живут. Если она родилась феей разума, то рано или поздно придётся смириться со всеми последствиями, которые подарила чертовка-жизнь. Не стоит портить всем вокруг воздух, если настроение послать нахрен и закрыться в своей комнате. Лучше закройся сразу, проорись и выйди — обязательно выйди! — наружу, чтобы как минимум сказать: «Я родился». Умереть и воскреснуть… Забыться и проснуться… Музу прорвало на нервный смех. Плевать, что завтра скажет Сэм! Сегодня она оставит сожжённых, ссоры и скандалы, своё самокопание навсегда, а завтра, раз он так хочет, улыбнётся, но сделает это искренне. Для этого просто надо умереть и воскреснуть, забыться и проснуться. А завтра будь что будет! Окончательно решив, что делать, Муза скинула наушники на кровать и, даже не переодевшись, двинулась в восточное крыло, где обещали прощальную вечеринку. Винкс она не стала дожидаться — всё равно с теми, кто пойдёт, там встретится. Аишу она увидела практически сразу (даже она решила отметить отлично закрытый первый учебный год). Весело пританцовывая под музыку, фея воды бросала мячик за столом бирбонга. На этот раз подруга даже не жульничала. Стелла с Террой, как и ожидалось, проигнорировали сие мероприятие. У первой были «более важные дела», ну а вторая считала всё это «чересчур пошлым». Блум вскоре тоже обнаружилась в объятиях Ская за одной из колонн. Вели они себя не сказать что слишком вульгарно, но их страстные поцелуи даже несколько возбуждали фею разума, тут же считавшую настроение обоих. — Подглядываем? — знакомый шёпот у уха, мурашки по коже и лёгкое головокружение как следствие. — И тебе привет, Ривен! — посмотрела на парня через плечо Муза. На его подколы чаще было проще не реагировать. — Сейчас ты выглядишь пободрее, чем при нашей последней встрече. Пунша? — протянул стакан Ривен, подмигивая. — Я бы выпила чего покрепче, но и это сойдёт, — пожала плечами Муза и, наконец повернувшись, залпом выпила предложенный стакан. — Уоу! — тут же наигранно вскинул руки Ривен. — Полегче, милая! Я, конечно, предлагал забыться, но ты, кажется, всерьёз восприняла мои слова. — В первый и последний раз, — пожала плечами девушка. Ривен улыбнулся, оценив шутку. — Тогда предлагаю переместиться поближе к алкоголю. Там философствовать проще. — Сегодня философствуй без меня. Я тебе могу составить компанию лишь в попойке. — А феи разума мне нравятся всё больше и больше… — искренняя улыбка и новая порция шуток уже за новым стаканом далеко не игристого пунша. Если Муза за что-то бралась всерьёз, то делала это с такой же самоотдачей, как если бы от этого зависела её жизнь. И забывалась она этой ночью с таким же рвением… Пол немного уходил из-под ног. Если бы её спросили, в сознании ли она, то да, она полностью себя контролировала. Другой вопрос, что контролировать себя не хотелось… Кто знает, сколько прошло времени, когда Ривен решил проводить её на воздух, чтобы несколько проветриться и прийти в чувство. Самой Музе эта идея понравилась не особо. Проветриться — значит вернуться в этот серый мир, а она не хотела. Чужие руки на поясе, босиком по холодному полу, опираясь на плечо Ривена, ведшего её в ад. Нет. Что угодно — только не кислород и не свежий воздух, только не серый мир с его чёртовыми эмоциями! — Муза, — неожиданный шёпот специалиста, — если бы ты выбирала между тем, чтобы совершить ошибку и поддаться чувствам или включить голову и оставить всё как есть, что бы ты сделала? «А разве не очевидно?» — Я бы не включала голову! И уже в следующий миг Муза почувствовала, как Ривен прижал её к холодной стене — воздух тут же окончательно покинул лёгкие. Щелчок. Искра. Эмоции разрядом по коже. Дрожь по телу. И Ривен приникает к её губам, которые трясутся то ли от холода, то ли от страсти, внезапно накрывшей с головой, наконец окончательно отказавшей. Его пальцы скользили по шёлку её волос, поцелуи становились всё исступлённее. Всё происходило так, будто в кровь Музы попал яд и с каждой прожитой секундой он всё сильнее отравлял её организм, шепча только одно опять и опять: «Отдайся. Отдайся моменту. Отдайся ему. Отдайся эмоциям». И она отдавалась. Обжигающей спиралью что-то, не поддающееся разумному объяснению, закручивалось у Музы внутри, посылая горячие импульсы по всему телу. От наслаждения девушка прикрыла глаза, чувствуя, как холодная стена проникает под кожу осуждениями и мольбами: «Остановись!» Но этого было недостаточно, чтобы привести её в чувство. — Завтра ты пожалеешь, — послышался голос, такой знакомый и незнакомый одновременно. — Да, — только и смогла прошептать Муза, впиваясь ногтями в его плечи, изо всех сил пытаясь удержать равновесие. — Как хорошо, что мне плевать, — выдохнул парень прямо ей в губы. В темноте не было видно, но почему-то Муза была уверена: сейчас он усмехался, смотря прямо на неё, своей привычной саркастической улыбочкой, такой самодовольный и наглой. Идиот. Не выдержав, Муза потянулась к нему и накрыла его губы своими, терзая рот так, будто задалась целью выпить душу. Алкоголь притупил магию, сейчас она не понимала, чьи эмоции чувствует, а беспорядочный секс стал вершиной её беспамятства и нелогичности. Только одна мысль сейчас набатом стучала в голове — ей это нужно. Лишь бы притупить эмоции, лишь бы не чувствовать весь этот ад, лишь бы смыть с себя всё то, что намертво прилипло к сознанию, лишь бы не становиться губкой эмоций этого мира. Почему-то даже сейчас, запуская язык в чужой рот посреди грязного подземелья, она чувствовала себя чище и свободнее чем там, наверху, в Алфее. Шершавые пальцы парня спустились по уже оголённым плечам и замерли чуть выше локтя, вжимая Музу в эту проклятущую стену. Не было сил сдвинуться с места, разум заполнился пеленой — наконец-то! — из груди вырвался стон. Каждое прикосновение отпечатывалось на теле клеймом, каждый поцелуй отдавался в голове взрывами петард, каждый стон разлетался по коридору чем-то неизбежным, дурманящим, неправильным. Муза непроизвольно прогнулась в спине, ближе прижимаясь к человеку, целующему сейчас её шею, и запустила пальцы в его волосы, уже не скрывая улыбку. О Сэме она вспомнила только утром, когда тот пришёл поговорить. Пусть он и просил, улыбнуться ему Муза так и не смогла.