10.50

геральдине восемнадцать, когда она переезжает в оксенфурт. у неё за плечами смерть родителей, клоповник-детдом, резко поседевшие волосы и разрыв с девушкой, который стал «вишенкой на торте» и последней причиной уехать из родного, но душащего города. обучение в школе на стабильное хорошо/удовлетворительно позволяет сдать экзамены в полицейскую академию на отлично. а также есть соседи в доме напротив — семья с слишком гиперактивным ребёнком. старшие леттенхофы хорошие, адекватные, но их восьмилетнее чудо, юлианна — лютик, попрошу — чертовски раздражает. ривия понимает, что это детство, что это в порядке вещей, что омега ведёт себя так, как и подобает детям, но бунтарская натура альфы, находящаяся в конце полного созревания, полностью отрицает факт, что дети могут быть милыми. и спокойными. * * * первая их встреча случается, когда лютик случайно забрасывает мешок со сменкой к беловолосой на участок. а после стоит, краснеет, и просит вернуть школьные туфли. — а потому что пинать, блять, меньше надо. ворчит геральдина, но сменку отдаёт и наблюдает, как развивается юбка, когда младшая-леттенхоф бежит к дому. взгляды пересекаются, когда омега уже готова зайти в дом. ривия на милисекунду задерживает свой взор на васильково-голубых глазах. этого достаточно, чтобы сердце сделало кульбит, а запястье начало печь. девчушка с шоколадного цвета косичками шмыгает в дом, сгибаясь пополам от резкой боли в запястье. только этого, блять, геральдине не хватало. пока одна достаёт дома ромашковый чай, рассматривая витиеватое «юлианна леттенхоф» на запястье, другая плачет у себя в комнате, рассматривая метку, которую с благими намерениями подарила матушка-судьба. на запястье омеги расползается слегка угловатая надпись «геральдина ривия». уже поздно вечером чета леттенхоф приходит к геральдине решать, так сказать, появившиеся вопросы и «проблемы». и только крупица жалости к юлианне позволяет ривии открыть дверь и выслушать родителей, которые явно не думали оказаться в соулмейтской мороке настолько рано. итоги встречи утешили родителей, но не юную альфу — было принято решение начать сближение с более близкого знакомства старших (относительно юлианны). а дальше… время покажет. девушек разделяют десять лет разницы и пятьдесят метров между домами. всего-то. * * * геральдина — 18 лютик — 8 знакомство геральдины и родителей юлианны идёт своим чередом. иногда они вместе сидят на крыльце ривии, попивая чай, но альфу также довольно часто зовут на чаепитие в дом к старшим. в коммуникации с омегой студентка не ограничена, но тут уже сама младшая омега стесняется, да и, чего таить, боится идти на сближение. несмотря на все эти посиделки, родители наблюдают за альфой, делая выводы и вечерами обсуждая между собой доверие к студентке. геральдина показывает себя с хорошей, хоть и нелюдимой стороны. леттенхофы перестали бояться оставлять с ней младшую омегу спустя пару недель знакомства. общение закручивается самым неожиданным для ривии образом. чета леттенхоф просто просит посидеть с юлианной, пока они уезжают по «супер-пупер важным делам», как сказала сама младшая омега. геральдина сначала, честно говоря, прихуела. она же ещё ни разу не оставалась с любым ребёнком один на один… ладно, чего скрывать, ей восемнадцать, наверняка сможет справиться с восьмилетней омегой. она ошиблась. ну, немного. за маленьким ураганом по фамилии леттенхоф ривия еле угналась по своему небольшому двухэтажному дому. девочке нужно было попробовать абсолютно всё. уже в конце второго часа альфа тяжело вздыхает и идёт поднимать упавший цветок. последние полчаса детёныш подозрительно тихий… — гера! гера! накаркала. — чего тебе, мелкая? — смотри! это ты! а рядом я! с листа бумаги на неё смотрел неплохо, для восьмилетки, нарисованный белый волк. а рядом стояла девушка с инструментом, который чем-то смахивал на гитару. — бард — это я! с лютней. нам про неё на уроках музыки рассказывали. лютня. вот оно что. бард и волк. неплохие у юлианны ассоциации. а в первые встречи она смущалась. нужно было лишь уделить ей внимание, чтобы она открыла душу? детям много не надо, но геральдина постарается (и никогда этого не признает) не подвести это маленькое создание и сохранить свой цветок, который ей осознанно доверили леттенхофы, в безопасности. рисунок она сохраняет в своей спальне. в тумбочке, подо всеми вещами, там находящимися. никто никогда не узнает, что могучая ривия оставила первый рисунок, который посвятила ей её истинная. десять лет разницы смущают только геральдину. пятьдесят метров между их домами становятся проблемой только для юлианны. * * * геральдина — 25 лютик — 15 они знакомы семь лет, год из которых находятся в довольно близких отношениях. можно ли сказать, притираются? юлианне позволено лежать, закинув ноги на колени студентки. геральдина может спокойно улечься рядом с омегой, положив голову ей на плечо, и младшая непременно зароется пальцами в белоснежные волосы. это лично их умиротворение. обе понимают, что спустя столько лет бежать от судьбы не хотят, да им и не нужно. девушки знают, что они могут начать встречаться, родители юли — прозвище, разрешённое только для ривии — не будут против, но обоюдное решение повременить всех устраивает. их недоотношения-передружба не выходят на горизонтальную плоскость и обеих это абсолютно не волнует, им интересно друг с другом и без этого. — ну ладно, гера, пусти. скоро родители вернутся, а у меня срач лютый. закроют на неделю и будем голубями общаться. леттенхоф опирается на локти и смотрит на геральдину, которая искренне делает вид, что спит. — пятнадцать из нас мне, а ведёшь себя как ребёнок ты. злая и страшная белая волчица. юлианна свешивает ноги, чтобы в следующее мгновение уже повиснуть на шее альфы и звонко чмокнуть ту в щёку. — гер, ну прекращай. я сама не хочу уходить. — вот и не уходи. юль, надо было раньше думать об уборке, о домашних делах. сейчас бы лежали, смотрели твои эти кулинарные шоу, а потом ты бы пошла пачкать мне кухню. — ладно, гера. прости. я пойду. со вздохом девушки отстраняются друг от друга. омега надевает свои кеды, когда её, только распрямившуюся, ловят в медвежьи объятия. — так уж и быть, волчица, приду завтра, заляпаю тебе кухню, раз ты так просишь. ривия, хоть никогда и не признается, зарывается носом в каштановые волосы на макушке. леттенхоф привстаёт на мысочки, обвивает руками шею своего соулмейта и утыкается носом в местечко между ключицей и шеей, вдыхая насыщенный запах хвои и костра. будто в поход сходила, ей богу. — хорошо, я побежала. люблю. — я тоже. и, как ни странно, с минуту ещё девушки стоят, прижавшись друг к другу. одна из них переживает волну тоски (в которой никогда не сознается), а другая возбуждение. чёртов возраст. наверное, обойдёмся без имён. вот стукнет восемнадцать — и заявится лютик к гере в чём мать родила. грёбаные гормоны. даже такую домашнюю атмосферу портят. омега уверена, что её феромоны распространились уже по всему дому, а геральдина со своим гиперчувствительным нюхом не могла этого не почувствовать. всё. хватит. реально домой пора. альфа оставляет ещё один незамысловатый поцелуй на макушке, заставляя свой запах, словно вуаль, окутывать младшую. дверь тихо открывается, юлианна выскакивает за порог и, как всегда, оставляет быстрый и лёгкий поцелуй в уголке губ. сначала обе невероятно смущались, но после — привыкли. теперь это их ритуал, традиция. ривия нежно осматривает младшую и прощается. — пока. — до завтра, свет очей моих! младшая благополучно доходит до дома и уже на крыльце оборачивается, ловя тёплый взгляд янтарных глаз, улыбается и посылает воздушный поцелуй. их всё так же разделяют десять лет и пятьдесят метров, но теперь им не кажется это проблемой.