[𖤓]
Палладиум с самого появления избегал Авалона. Что было крайне удивительно для второго, ведь, как ему казалось, между клоном и профессором-эльфом налаживались хорошие отношения. А как только появился настоящий и все воспоминания Тёмного Авалона вернулись к нему — Палладиум ретировался. Перестал поднимать свои медовые глаза и только быстрое «Добрый день» кидал в сторону паладина, словно ему и дела не было до оного. Убегал так стремительно, что стоило Авалону повернуться, чтобы окликнуть коллегу — того уже след простыл. Только лёгкий шлейф из цветочного аромата тянулся, что слышал профессор магфилософии почти всегда, когда вспоминал об эльфе. Почему-то воспоминания клона были очень тёплыми и уютными. Думая обо всём этом, паладина настигали чувства успокоения и нетерпения. Он жаждал встречи, хотел поговорить с Палладиумом наедине и выяснить причину отчуждённости. Хотя, на деле, вывод сам собой напрашивается, даже гадать не нужно. И что происходит с самим Авалоном — ясно без чёткого анализа.[𖤓]
Палладиум в своём кабинете проверял работы юных фей. На уроках девушки изредка слушали то, что он объяснял — чаще перешёптывались и обсуждали что-то своё. А некоторые еще и пытались задеть преподавателя за живое и самоутвердиться за его счёт. Но Палладиум мастерски игнорировал их выходки. Казался уверенным и непоколебимым. Но когда он оставался наедине с собой — маска, что, казалось, сделана из камня и приклеена к лицу, разрушалась. Не все учителя видели его таким. Однажды видел Авалон. И навсегда запомнил. Палладиум, признаться, слегка завидовал коллегам. Ведь на уроках Гризельде никто не мог начать перечить, Фарагонду уважали, Дю Фор всегда на одной волне с юными феями, Уизгис весел и задорен, а Авалон… Уверенный, красивый, статный и харизматичный. Тут и объяснять не требуется. Зельевару казалось, что похвастаться таким он сам не может. И вся та внутренняя зависть смешивалась с противоречивыми чувствами к самому Авалону. Он тоже прекрасно помнил о том, что испытал, когда спас клона; как потом от непонятных ощущений внутри хотелось сгореть со стыда; словно мальчишка радовался обычному диалогу; и как слушал разговоры учениц об этом прекрасном паладине. А потом… Выяснилось, что то — ненастоящий профессор. И Палладиум не знал как относиться теперь к настоящему Авалону. Он хотел заговорить и обсудить всё произошедшее, чтобы не… Чтобы не питать надежд. Может, он окажется не таким, каким эльф представлял его в голове? И если так будет, то это даже к лучшему! У него наверняка есть дама сердца, столь же прекрасная. И тогда преподаватель природной магии сразу перерубит ту тонкую нить, что их, по его мнению, связывает, иначе потом она станет канатом. Пока не поздно. Но он так и не смог заговорить. Испугался. Подумал, что выставит себя полным идиотом, если попытается объясниться. «Лучше воздвигну стену между нами… Словно ничего не было. А ведь ничего и не было! Мне две сотни лет, а веду себя, словно юнец какой-то!» И да, он действительно ведёт себя, как юнец. Да и выглядит.[𖤓]
И Авалон это понял. Желание Палладиума отгородиться. «Пусть, если ему так будет комфортнее…» — думал он. Но почему-то в груди сдавило неприятно от понимания этого. Хотелось выкашлять это чувство, чтобы оно не мешало работе. Но как-то не получается… И девушки на уроках постоянно спрашивают об этой, им неизвестно откуда взявшейся растерянности своего богоподобного учителя, который обычно вникает в разговор, но почему-то не сегодня. И не вчера… И уже в своей комнате, в учительском крыле, Авалон всё делает как обычно, но на душе неспокойно и голова от постоянных раздумий болит. «Стоит ли спросить его? Не будет ли ему неловко?» Вообще, в последнее время у него ужасное настроение. Примерно с… Момента, когда Палладиум впервые от него убежал. Морщины между бровями не разглаживались. И напряжение в теле скапливалось больше обычного. Хотелось расправить большие крылья и свободно воспарить над землёй, расслабиться и лететь в неизведанные дали. «На огромной высоте просто отдаться ветру и пусть он несёт меня куда угодно!»[𖤓]
Паладин решил ночью, чтобы никто не видел его, выйти за пределы школы. В лесу, на полянке устроить себе такой отдых. Ученицы и другие учителя уже в своих комнатах, никто его не поймает. Да и если поймает — ничего не сделает. Он взрослый мужчина, сам для себя может решить когда и куда ему идти. Моросит. Неспешно и тихо он ступает по протоптанной дорожке в лес, где еще Тёмный Авалон собирал с Палладиумом цветы. В домашней одежде, что совсем ему несвойственно. Он не надеялся, что его всё же кто-то найдёт, да и строить из себя возвышенного, утончённого и важного профессора сейчас хотелось меньше всего. Но даже в простой пижаме он выглядел элегантно. Обычно ученицы сравнивали его с Богом, а особенно чудные фантазёрки и вовсе считали его инкубом. И они точно не отказались бы от своих слов, увидев Авалона в серых штанах, белой футболке, облепившей широкую исполосованную шрамами и рубцами грудь, хорошо слаженное тело. Любоваться таким мужчиной рядом с собой, находясь у себя дома, в этой уютной атмосфере тепла и понимания… «Наверняка об этом мечтает множество девушек и женщин…» — думал Палладиум. Ему не спалось этой ночью. А в прочем, последние три недели вообще сон не шёл. Эльф сидел и рассматривал засушенные лекарственные травы, что он вклеивал как образцы в свою записную книжку. Он писал туда всё, что посещало его светлую голову, каждую ночь. Это было его ритуалом успокоения. Профессор зельелогии делился с этой книжечкой всем, чем не мог поделиться с живыми существами. Кроме, разумеется, цветов и деревьев. Только дневник и природа слушали его беспрекословно, не перебивая, не дразня и не игнорируя. Только с ними он мог свободно разговаривать обо всём, что происходило в его долгой жизни. Но в голову ничто не шло. Что писать? Страница открыта, карандаш в руке, волосы собраны в низкий пучок и не мешают при работе. Но мысли никак не могли собраться во что-то адекватное и единое. Только мелкие обрывки фраз и рисунки растений выходили из-под карандаша Палладиума. Душно. Надо открыть окно. Ручка повернулась и в комнату влетел свежий воздух. Новолуние, моросит. Пахнет влажной землёй. Деревья, окружающие Алфею, слегка колышатся от ветра. Эльф выключил свет в комнате, оставив только настольную лампу. Стало почти темно, но, однако, спокойно. Но даже в такой приятной атмосфере, думы, словно маленькие ручьи и ключи — яростно били — но никак не могли впасть в одну реку. Карандаш отброшен, а эльф подошёл к окну. Постоял, любуясь ночными видами. И в груди что-то меланхоличное, романтическое взыграло. Словно он возрождается после смерти. И в голове, словно песни сирены, мысли выбежать из комнаты и убежать в лес. Палладиум домосед. Он не любит выходить со школьного двора без необходимости. Но, почему-то, сейчас что-то его зазывало туда. Преподаватель природной магии смотрел в сторону густых деревьев. Небольшие и редкие капли падали прямо ему на нос. И правое ухо дрогнуло, не то от холода, не то от волнения непонятного. Оно правда непонятное. Неизвестно откуда взявшееся, выросло только что, как цветы в сердце. Что-то его тянуло. Палладиум увидел вдалеке тусклый свет. Прямо между стволами деревьев. И интересно стало, что же это такое. От этого света не исходило опасности, интуиция подсказывала это. Сердце кричало, что надо пойти. И Палладиум пошёл. И не так важно, что на улице прохладно, идёт небольшой дождь. И вовсе ему дела нет до того, что он в домашней одежде, и окно открыто. Он тихонько выбежал через главный вход, чтобы никто его не видел. Аккуратно и лёгкой поступью. Так, наверное, умеют только эльфы. И пошёл по дорожке в лес, который очень хорошо знал. Как мотылёк полетел на свет в тёмную чащу. Но она уже не казалась такой мрачной в сгустке ночи, освещённая этим «непонятно чем». Тапки уже намокли от влажной травы. И волосы, собранные в странную длинную гульку, тоже. Не говоря уже о тонкой ночной рубашке и таких же тонких штанах. Палладиум остановился. Увидел необычайно большие расправленные крылья. Они источают золотой свет, словно их в сусальное золото окунули. Похожи на птичьи… Орлиные или феникса. Или крылья паладинов. Догадка в голове сама собой мелькнула. Эльф был достаточно далеко, чтобы его не заметили, а потом спрятался за дерево. Сердце ходуном ходило. Коже на загривке стало невыносимо жарко, хотя буквально пару минут назад она мурашками от холода покрывалась. И вроде этот жар приятный, но очень уж неожиданный. Вроде мужчина и не бежал, но почему-то сильная одышка его одолела. Понимая, что надо быть тихим, Палладиум стоял смирно за стволом несчастного дерева. Старался даже не дышать. Но пока старался — воздуха ему потребовалось еще больше и пришлось невольно вдохнуть. Получилось слишком громко, но звук стучащих о кроны деревьев капель поглотил этот полуиспуганный вздох. Авалон разминался. Он снял верх, чтобы ощущать себя свободнее. Хотя при полёте, скорее всего, будет холодно. Он мокрый, обдуваемый ветром, и к тому же в небе прохладнее. Ну и пусть. Мужчина по очереди вытягивал крылья насколько мог, собирал обратно. А потом вместе. Взмахнул пару раз, не сильно. Вытянул вперёд. А потом услышал глухой стук. Палладиум подглядывал всё это время, высматривая каждое перо на паре чудесных крыльев. И как капли стекали, задевая оперение у основания. И как лопатки двигались, плавно и красиво. Синие распущенные волосы прилипли к шее и спине. И изящные руки, боже, эти руки! Мышцы на них такие… Вкусные. Упругие на вид, кажутся мягкими, но ведь это мышцы и мягкими быть они не могут… И шрамы по всему телу, наверное, от многочисленных битв и тренировок в юности… Некоторые перекрещивались, некоторые шли параллельно, но их так много… Сразу видно, что этот паладин и правда опытен. Лицо и уши Палладиума сделались пунцовыми. Жар охватил его с новой силой. В груди что-то распирало его, сердце колотилось в припадке. И конечности почему-то стали тяжелее. Собственный вес ощущался, как непосильная ноша. Эльф отвернулся и снова полностью спрятался за дерево, но тихо себя вести было еще сложнее. Влажный воздух вокруг мешал сделать вдох. Голова стала свинцовой, как и тело. Зельевар хотел лишь облокотиться на ствол дуба, но вышло это с глухим ударом затылка о него. Так еще и вода с листьев прямо на него полилась. «Конец…» Авалон насторожился. Странный звук, ведь все животные в лесу наверняка спрятались от дождя и спят, да и не выйдет из зверей никто так спокойно к человеку. «Может, шишка упала?» — подумал паладин. «Да какая шишка, тут же одни дубы. А для желудей не сезон…» Мужчина выпрямился. Напряг крылья, готов был броситься на шпиона. Каждый сантиметр мышц готов был к защите. До этого он стоял спиной к Палладиуму, но повернулся в сторону удара, встав лицом. Стушевался, успокоился. «В конце концов, почему же сразу кто-то должен напасть? Может, это и правда какой-то представитель фауны, а может и пропажу мою кто-то заметил…» — в голове мелькнуло. И правда. Авалон расслабился, но всё же решил проверить дерево. Пошуршал немного крыльями, делая вид, что не заметил этого звука. А Палладиум поверил, наивный. Успокоился сам и сердце перестало так от страха стучать, как ужаленное. «Необычайное чувство адреналина… Никогда больше такого не хочу испытывать, хватит с меня. Пора убираться, а то…» — но так и не додумал. Бело-золотой свет молнией метнулся к нему. От неожиданности Палладиум ахнул. Прядь волос, выбившаяся из пучка, приклеилась ко лбу. И взгляд удивлённый, словно у ребёнка. Авалон казался сейчас таким… Сильным и сверх меры уверенным. Напряженное туловище, которое подалось чуть назад, сильные и широкие ноги же наоборот, вперёд. Руки не сжаты в кулаки, но готовы для атаки. Крылья готовы были в любой момент стать щитом, укрывая своего обладателя. Серьёзный взгляд, хмурые тёмно-синие брови и седая прядь среди прямых волос выделяется. Капли дождя стекают по лицу, падают на землю с подбородка. А некоторые окропили сильную бледную до фарфорового грудь, которая вздымается сильно. Такого Авалона Палладиум запомнит, пожалуй, навсегда… Если не больше… И как же чертовски хотелось к нему прикоснуться. Чуть ниже пупка всё тянуло и переворачивалось, а щёки пылали. То состояние паладина продлилось недолго. Он быстро разглядел в «шпионе» того, с кем хотел поговорить. Но было как-то… До ужаса неловко? Встретились в лесу, ночью, мокрые. А сам Авалон и вовсе полуголый с растрёпанной причёской. Не очень приличный вид, да и в целом, ситуация странная. Неудобно стало так перед Палладиумом. Наверное, он не одобряет такое, он же… Ну, эльф. Чист и невинен, ведь в их народе не принято даже смотреть на обнажённое тело до свадьбы, не говоря уже о большем. Паладин обратил внимание на вид друга и отметил, что он… Достаточно милый. «М-да уж, абсурдно немного...» — думал он. А самому в голову не пришло спросить, почему же сам эльф здесь находится. Он быстро метнулся к брошенной на землю футболке и натянул как мог. Но задом наперёд. А зельевар стоял немой и лишь глаза распахнул, не совсем понимая происходящее. В голове только «Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! Я же избегал его всё это время, неужели вот так мы и столкнёмся? Придётся всё объяснять или он отступит?» Паладин повернулся к коллеге и своим учительским голосом сказал: — Профессор Палладиум, доброе утро. То есть, доброй ночи. — он подошёл к тому, к кому обращался, ведь разговарить на расстоянии невежливо. — Доброй… — эльф замялся и не знал что ответить, но быстро сориентировался, — Что вы тут делаете так поздно? Если, конечно, это не секрет… Если не хотите — не говорите, я не… — Я разминался. — всё тем же учительским тоном произнёс Авалон и, наконец, до него дошло, что Палладиума тут тоже быть не должно, — А вы? Он хмурил брови, но заметив, что эльф бросил взгляд на морщинку меж ними, сменил выражение лица на более обыденное. Не хотел пугать друга своей настойчивостью и серьёзностью. — Я… Э… — Палладиум не знал что ответить. Не будет ли правда звучать как-то нелепо? А если и соврать, то что? Что он за цветами ходил? Ночью, в дождь, в пижаме и без инструментов? Смешно. — Вы увидели свет и подумали, что что-то происходит, верно? — Авалон проницателен, как и всегда, — Простите, это всего лишь я… — он замялся и опустил взгляд. — Красиво. — буркнул Палладиум. Его коллега удивлённо поднял глаза вновь, в вопросе. — Что? Свет? — Крылья. И свет тоже, конечно, но крылья же источают его, да? Так что всё вместе, я думаю?.. — Палладиум покраснел пуще прежнего, скромно улыбнулся. Посмотрел на Авалона, увидел как и его уголки губ тоже поднялись. Ямочки на щеках появились. — Простите за беспокойство. Я не хотел так вас озадачивать, не планировал. Честно, думал, что все спят и меня не увидят. Еще раз приношу извинения. — Ничего страшного, всё… В порядке. Я, пожалуй пойду, раз ничего не случилось. Удачи и спокойной ночи. — Палладиум решил быстрее ретироваться, чтобы не продолжать этот нелепый диалог. Нелепый, как и он сам. Авалон стоял, пробормотал прощание и расдасадовался. Ведь это возможность всё выяснить. Но только звук быстро идущих по лужам и мокрой траве ног услышал. И всё же он решился на этот разговор. Хватит уже этой беготни, ему надоело! И Авалон сорвался с места. Не стал взлетать, ведь порыв ветра мог пошатнуть Палладиума. Побежал, так и не собрав крылья, в футболке задом наперёд натянутой. Сначала легко, потом ускорился. Очевидно же, что щуплый эльф не сравнится в скорости с натренированным паладином. — Палладиум, постойте! Нужно поговорить! — он нагонял коллегу. Зельевар обернулся в изумлении и страхе. Ну ясно же о чём он поговорить хочет, как тогда объясняться? «И всё же, я правда мальчишка…» Авалон уже добежал до эльфа, но поскользнулся на мокрой траве. Палладиум механически схватил его за руку, но не смог удержать, повалился вместе. Прямо в грязь. Белая вспышка и перед глазами ничего не видно, кроме света. Только магнолией и ванилью пахнет. И сыростью. Паладин закрыл падающего с ним в грязь Палладиума своими белоснежными крыльями, испускающими золотой свет. В них мягко и эльф не испачкается. С минуту они пролежали так, покуда Авалон не убрал одно крыло. Весь заляпанный и испачканный в слякоти, он смотрел на чистого заклинателя пронзительным взглядом. Прямо в глаза. Смешно ему, видите ли. Обычно Палладиум такого себе не позволял, но эта ситуация его позабавила. Он отвернулся в припадке, чтобы не казаться таким уж ужасным и не смеяться в лицо уважаемому человеку, профессору. Уже и про страх забыл. Расслабился, пальцем провёл по внутренней стороне крыла, на котором лежал. Слегка почесал ногтем. — Хпф… — прыснул Авалон. И удивил эльфа. — М? — Палладиум повернулся обратно, — Щекотно? Извините. И буквально мгновение назад этот человек смотрел на него так, словно на провинившуюся ученицу! Нашкодившего котёнка! В ту же секунду Авалон снова смотрел серьезно на коллегу. Уже без этого оттенка отчитываний и нравоучений, а просто серьёзно. — Почему вы меня избегали? — вот так, без каких-либо подводок и наводящих вопросов. Прямо в лицо. Это поставило эльфа в тупик. Отрезало все пути отхода. А врать он не любил, да и не хотелось паладину лгать. — Честно… Я… — ком в горле встал. — Из-за инцидента с клоном? Я знаю причину, просто хотел услышать от вас. Вам страшно теперь общаться со мной? Боитесь, что я могу быть опасен для вас? — искренне спросил профессор магфилософии. — Что? Что вы говорите? Вы правда так думаете? Я вёл себя так, что вы подумали, будто я вас боюсь из-за этой мнимой опасности? — нахмурился уже Палладиум, но не зло, а задумчиво. На лице же Авалона ответ был написан, — Бред, чепуха! Не поэтому, правда! — Тогда почему? — Я просто… Боялся, что… Что я не понравлюсь вам настоящему… И что вы совсем другой, а не такой, каким я узнал вас. Было страшно, что вы сочтёте меня прилипчивым. — эльф тихо-тихо произнёс эти слова, но вполне слышно для острого слуха паладина. Перепачканый мужчина уставился прямо в глаза коллеге. Он явно пытался переварить эти слова. Перевернулся на спину, немного подвинув крыло, на котором лежал эльф. Поднёс руку к лицу и потёр глаза, промычал вдумчиво. Откинул руку и только голову повернул обратно к собеседнику. — Вы — глупец, Палладиум, вы знали это? Самый настоящий. Как ваша красивая светлая голова породила эти мысли? Такой умный, эрудированный, преподаватель природной магии, целитель, заклинатель, управляющий комнатой симуляции, известной на всё Волшебное Измерение, оказался таким непроницательным и непроницаемым. — вдоволь надувшись, он повернулся всем телом. Чистой рукой похлопал по плечу Палладиума. Хотелось, конечно, потрепать его по щеке, погладить волосы, щёлкнуть по носу за такие мысли, но… Они не настолько близки. Эльф недоумённо смотрел. Пока Авалон лежал на спине и приходил в себя, он любовался им. Хоть и грязный, но всё равно изящный и грациозный. И губы у него тонкие, бледные. Красивые, одним словом. Что уж греха таить, Авалон тоже засматривался на губы Палладиума. И не только… На него всего. И очень редко, когда совсем тоскливо становилось — представлял всякое. Ну, перед сном фантазировал об их общении, совместном времяпрепровождении, об… Отношениях, неожиданно для себя. И непристойностях. Например, как они впервые спят вместе. Как Палладиум лежит на мягкой кровати паладина, закинув одну ногу на плечо, а другой обхватив талию. Закрывался в стеснении, жмурился и прикрывал рот рукой, когда изливался. Мужчина не отрицал этого никогда, ибо глупо. Пачкать образ светлого и чистого эльфа было весьма грубо, но до спазма в животе приятно. «Мне в Аду это зачтётся…» — То есть, я хотел сказать, что вы надумали себе всякого лишнего и плохого. Я никогда не испытывал к вам ни отвращения, ни презрения, ни иных негативных, и, по правде говоря, даже противоречивых чувств. Вы всегда мне нравились, ещё… Во время инцидента. Клону. Но мне это передалось, ведь мы, по сути — единое целое. И я такой же. — Что же, в таком случае я правда круглый дурак, раз подумал так плохо о вас, это в крайней степени выказывает моё неуважение. Стоило сразу спросить вас, я думаю… — Да, именно. — согласился Авалон, — А знаете, раз у нас ночь откровений, то я скажу честно. Я места себе не находил из-за вашей отчуждённости. Сначала думал, что я вам не по нраву. В этом мы похожи. Но потом пришёл к выводу, что вы опасаетесь. При нём и остался. Мы оба, как вы сказали, круглые дураки. — Оу… А я… Не знал об этом. Я тоже как на иголках был. Не спал нормально из-за своих мыслей. В какой-то момент свалился вечером с температурой и чудом за выходные вылечился. Оба замолкли. Звук дождя, усилившегося за последние минуты, нарушал эту идиллию. Авалон вздохнул: — Я вас люблю. — Что? — Палладиум сразу не понял сказанного, только через мгновение слова дошли до его мозга. И он зарделся. Как обычно. — Вы мило краснеете и улыбаетесь. И мне интересно вас слушать. Не про вашу стезю, не про растения, а просто вас. Я запоминал всё, что вы рассказывали, даже если мне было неинтересно. И даже в этой мокрой одежде, с глупой гулькой на голове, которая давно растрепалась от наших кувырканий, с прилипшими волосами. И уши у вас прекрасные. И волосы такие светлые, блестящие… Я слышал, как некоторые ученицы завидовали вам, ведь по их мнению, у них не такие шелковистые. Хотя вот мисс Стелла с этим поспорила бы. И взгляд Авалона был искренним, почти щенячим. Яблочки щёк слегка покраснели. Шея и грудь пылали огнём. Если его на костёр поведут и сожгут заживо — будет не так жарко. — Что вы скажете на это? Палладиум был крайне удивлён. Ошарашен. С полуоткрытым ртом и невидящим взглядом что-то в голове прикидывал. А потом пришёл в себя, аккуратно потянул руку ко лбу Авалона, смахнул капли дождя и чмокнул. И ведь Авалон знает, что эльфы очень щепетильно относятся к вопросам любви. И поцелуй — уже много. И другого ответа было не нужно на самом деле, и так всё понятно. Но почему-то хотелось услышать это. — Это же хорошо? То, что вы сделали? Я правильно понимаю? Палладиум не любит говорить о чувствах. Ему неловко от этого и… Глупо. Это очень смущает и режет его длинные уши. Когда он читает книги — пропускает эти куски текста. А когда смотрит на фей и специалистов — отворачивается. Он никогда не представлял, что вообще будет испытывать такое, не говоря уже о признании. А сегодня и так слишком много потрясений, так что ещё одно погоды не сделает. — Я не знаю, правильно ли вы поняли, но надеюсь, что да. — так мило Палладиум смущённый выглядел. Авалону даже не хотелось вставать с земли, можно ведь ещё так полежать. И вид на красное лицо перед собой с пшеничными волосами такой прекрасный… Слегка пухлые щёки и узкие медовые глаза; такие же, как и волосы, пшеничные ресницы и брови. И милейшие длинные ушки. Наверняка очень чувствительные к прикосновениям, температуре и другим биотическим, абиотическим и антропогенным факторам. Ладно, если честно, то такая цветовая гамма выглядит немного нелепо. Авалон это видит и понимает, но для него это не меет никакого значения. Никто не посмеет при нём сказать об этом эльфе плохо. Любые разговоры учениц о нём паладин пресекал со словами «Вы не знаете, что очень неприлично высказываться об учителях за их спинами? Тем более, в плохом ключе. Мне было бы очень обидно такое слышать, а представьте себе профессора Палладиума». Ученицы сразу замолкали. Конечно, очевидно, что они продолжат так делать ещё и за спиной Авалона, но он этого хотя бы не услышит. У измазанного профессора в голове его сердечный друг был похож на Солнце: светлый, улыбчивый, дарящий тепло и уют. Невероятно прелестный. — Чего вы ждёте от отношений со мной? — спрашивает озадаченно Авалон. Он достаточно опытен в вопросах любви, так что решает сразу поговорить об этом. И это верная стратегия. — В плане? Извините, я совсем не умею любить. У меня никогда такого не было, я никогда не состоял в отношениях… Наверное, лучше с этим подождать. Хотя бы до тех пор, пока я не познаю основ. — И как же вы собираетесь познавать эти основы, если не секрет? — паладин заговорщически улыбнулся, его это позабавило. Шутить над своим сердечным другом достаточно интересно. — Эм… Через книги! Есть другие способы? — непонимающе посмотрел Палладиум. — На практике. Это ведь лучше, чем читать в книгах и… — Я не хочу ошибиться. Да и некоторым теория даётся лучше, чем практика. Я правда не хочу сделать что-то неверно. Ведь этим… Можно оттолкнуть вас. — Отнюдь. Я всё понимаю, и прекрасно осознаю то, в какой вы ситуации, профессор Палладиум… — имя из уст Авалона прозвучало крайне нежно, — Я готов помогать вам. Я обещаю. Эти слова успокоили Палладиума. Он всецело доверял профессору магфилософии во всех направлениях, никогда не сомневался в его умениях и талантах. И этот случай не стал исключением. Если Авалон обещал — значит он сдержит слово. — Так всё же, что вы ответите? Если вы захотите позже, я подожду. Я крайне серьёзен в отношении вас и не хочу ни к чему принуждать. Пусть всё идёт своим чередом. — Я… Согласен. Мне приятно это слышать. Я верю вам и готов положиться на ваш… Опыт. Палладиум прикрыл глаза. Щёку щекотало мягкое оперение, тепло убаюкивало. А дождь прекратил лить. — Думаю, нам нужно вернуться. Иначе мы заболеем или госпожа Блоссом нас поймает. Конечно, ничего не сделает, но выйдет крайне неприятная ситуация. — объявил Авалон. Мужчина слегка шевельнул крылом, Палладиум встал. Всё ещё мокрые, грязные. Зато выяснили отношения. Авалон встал следом.[𖤓]
Уже в коридоре учительского крыла они стояли, готовые разойтись. Паладин взял руки эльфа в свои. Мозолистые и грубые, но с изящными пальцами. — Я всегда жду когда вы зайдёте. В любое время. И я отвечу на все вопросы, что у вас возникнут. — прошептал Авалон. — В таком случае, можем мы наедине друг с другом обращаться менее официально? На «ты»? — Конечно, я только рад. Спасибо, что выслушал меня и понял. Жду завтрашней встречи, а сейчас иди отдыхать, Палладиум. Доброй ночи. Эльф кивнул, сжал руки паладина сильнее и почти сразу отпустил. Хотел поцеловать, но не стал торопить события. Заклинатель зашёл в свою комнату и только потом вспомнил, что оставил окно открытым. Поспешил его закрыть, вытерся полотенцем, сел на кровать. Смотрел в пол, переваривая всё произошедшее. Он теперь с Авалоном! И ему не нужно убегать! И всё оказалось так просто! Стоило только поговорить!!! Он распустил пшеничные волосы, расчесал и заплёл косу. Всё ещё думал. Но достаточно быстро, в сравнении с прошлыми ночами, уснул.[𖤓]
Авалон решил сделать небольшой подарок Палладиуму. Конечно, наколдовать его можно без проблем и особой ценности он не представляет, но своими руками ведь приятнее. И дарителю, и получателю. Техника с Планеты Расслабления. Интересная штучка, приносящая спокойствие и запирающая негатив. Ловец снов вешается в изголовье кровати и ловит кошмары. Хорошая вещь, когда у тебя проблемы со сном. Она если не поможет, то хотя бы вселит уверенность, что больше ужасный сон не побеспокоит. Можно сделать ловец снов из подручных материалов. Нитки, проволока и какие-нибудь подвески… Но Авалон хотел сделать что-то особенное. Его умелые руки, держащие в руках оружие, которым он сражал врагов, были способны и на что-то помимо этого. Их действительно можно было назвать золотыми. Он сделал каркас из проволоки, обмотал её салатовой, в цвет жилета Палладиума, нитью. Сплёл незамысловатый узор. Из той же медной проволоки сделал лавровый венок и обмотал его вокруг получившегося зелёного кольца. Три тонкие цепи из сплава палладия, под стать имени эльфа, подвесил, к ним прикрепил по адуляру. «Это будет неплохим оберегом!» — подумал паладин. Пусть работа не идеальна и не совсем представляет из себя то, что он изначально планировал, но это тоже чудесно! Настолько же, насколько чудесен и сам получатель.[𖤓]
Утро было удивительно солнечным. Создавалась атмосфера непринуждённости и веселья. Палладиум в своём кабинете ждал первокурсниц. Они всё ещё были неопытны и часто терялись к коридорах школы. Когда девушки пришли — обсуждали предстоящий урок у профессора Авалона. Другой класс обсуждал прошедший у него урок. Эльфу было интересно слушать, но необходимо вести урок, да и упоминания одного только имени паладина хватало, чтобы мозг окунулся в воспоминания. Теперь для них в разуме есть отдельная полочка. Последний урок закончился. — В качестве домашнего задания вам нужно записать ингредиенты зелья лазания. Они записаны на доске. Я понимаю, что феям оно не понадобится, но лучше знать, чтобы быть готовыми ко всему. Отсутствующим передайте пожалуйста. До скорого, юные леди! Феи разбрелись по своим делам. Кто-то в столовую, кто-то на дополнительные занятия и элективы, а кто-то остался после уроков в кабинете Гризельды в качестве наказания за очередное разбитое окно. На этот раз, хотя бы лаборатория в порядке… Профессор зельеварения сел за учительский стол и начал проверять работы. Яркие и жаждущие внимания лучики солнца пробиваются, пылинки танцуют в свете. Удивительное зрелище, особенно когда Солнце готовится ко сну. Всего несколько минут эльф любовался этим явлением, но потом снова вернулся к работе. Неожиданно он увидел небольшой бумажный цветок, которого до этого здесь не было. Очевидно, волшебный, ведь он благоухал. Аромат магнолии и ванили. Его Палладиум узнает из сотни, если не из тысячи других ароматов. Как только эльф прикоснулся к цветку, тот разложился в обычный бумажный лист и медным глазам предстали красиво написанные буквы, аккуратные, округлые и с лёгким наклоном вправо. И хоть лист был без разлиновки, но строчки были ровными и одинаковыми в размере и интервале. «Можем ли мы встретиться перед закатом на нашей поляне? Я буду ждать. Если много работы — можешь не торопиться.Профессор Авалон»
Эльф опешил. Возник вопрос: зачем встречаться в лесу, если можно было бы просто пообщаться в коридоре после комендантского часа? Или пойти в столовую и говорить за чашкой чая! Хотя… Будет приятно погреться в последних лучах солнышка на красивом лугу, где иногда пробиваются прелестные цветы. И посмотреть на цвет закатного неба в тёмных карих, почти что чёрных, глазах. И как свет отражается от сине-серых волос. Да и в целом лицезреть красивого мужчину подле себя.[𖤓]
Авалон пришёл на час раньше. Он прекрасно понимал, что Палладиум, если освободится как обычно, то явится раньше назначенного на двадцать минут, как он часто делал во время собраний и прочих свиданий. А ведь нужно было подготовиться. Честно говоря, паладин чувствовал себя перед таким на первый взгляд хрупким, но на деле храбрым и решительным, в меру серьёзным эльфом, как Палладиум… Подростком. Словно он впервые завязывает отношения, хотя это и не так вовсе… Точнее, опыт у него был, но не такой уж и большой. И не то чтобы по любви, а как раз для наличия в будущем этого опыта, когда он будет нужен. И вроде этот момент настал, но чёрт тебя дери, в голову ничего толкового не приходит и все знания исчезли, словно мяч-попрыгунчик. Валяются где-то за диваном или шкафом, а найдешь ты их спустя десяток-другой лет. Авалон расстелил небольшое покрывало кофейного цвета, пушистое. Примял траву. Всех муравьишек, что умудрялись заползти — скидывал сразу, как видел. Хотя понятно, что это бесполезно, всё равно ведь приползут снова. Хлопотал, одним словом. Ничего, кроме того пледа и свёртка с подарком во внутреннем кармане пиджака больше не взял, не нужно. Мужчина нащупал презент, нервно проверил, успокоился и уселся на плед. Стал ждать Палладиума. Подумал, что можно было бы и цветов взять, но в Магикс съездить уже не получится, а рвать на цветочной поляне рядом — кощунство. Но ведь он владеет некоторыми простыми заклинаниями на созидание! Как раньше не подумал? Ладно, в прочем, цветы можно наколдовать и они ведь не завянут достаточно долгое время. Хотя честно, удивить таким фокусом преподавателя природной магии и мастера в уходе за растениями не получится. Но ведь приятно будет? Ладонь на траве, из-под неё листики пробиваются, похожие на иголки ели. Только мягкие и округлые. А потом начали распускаться небольшие жёлтые шарики на веточках. Букет из мимозы! И пахнет приятно, и выглядит прелестно. Как раз через несколько минут показался Палладиум, спешащий на встречу. Даже тетради не все проверил, хотел быстрее выбежать из кабинета. От беготни даже немного покраснел, запыхался. Авалон встал и повернулся в сторону эльфа. Слегка глупо улыбнулся, словно они на первом свидании, а не вместе несколько лет к ряду. Сам готов был броситься на встречу и обнять своё чудное солнце, но решил выглядеть солидно сегодня и быть сдержаннее. — Я пришёл! Ты хотел поговорить о чём-то? Почему выбрал это место? — навалился Палладиум с вопросами, немного запнувшись о свою же ногу. — Мы с тобой сегодня не пересекались, это было похоже на пытку. — Авалон крепко обнял учителя и щекой прислонился ко лбу. Эти пшеничные волосы пахли удивительно вкусно: разные травы, огонь, и приятный аромат, словно старушечий. Палладиум сразу заметил букет, но обнимающий его паладин так навалился, что заметна была его усталось. Мужчина часто так пополнял свой запас энергии, прижимаясь к своему милому. Сейчас тоже. Даже цветы не отдал сразу. — Мы вчера виделись. Целый вечер вместе провели. — сказал эльф, поглаживая спину профессора магфилософии, — Но я тоже скучал по тебе. Наконец, Авалон оторвался. Протянул уже слегка примятый пучок мимоз, мокрых от пота на ладошках. «Нервничал?» — подумал Палладиум. Верно. — Я тебя позвал, чтобы мы посидели в тишине и компании лишь друг друга. — снова забавно улыбнулся паладин. Когда он искренне улыбался — верхняя губа слегка закатывалась вверх и обнажала выделяющиеся клыки из тридцати двух ровных зубов, — Я просто хотел тебя поздравить с годовщиной. Я знаю, что у тебя колоссальное количество дат в голове, ведь прожил ты достаточно много и не помнить что-то — нормально. Но я не мог забыть и пропустить этот день… — То есть ты намекаешь на то, что я слишком стар? — рассмеялся Палладиум, — Я и без того знаю. — Нет, ты же знаешь, я бы никогда не указал в плохом смысле на возраст! Тебя это не задело? — Это была лишь шутка, я не обижаюсь. Мне не на что обижаться, всё хорошо. — попытался успокоить своего возлюбленного эльф. — Хорошо… — повторил Авалон, — Да, хорошо! Я понял. Я хотел подарить подарок, сам его сделал. Мужчина достал из внутреннего кармана белого пиджака свёрток с удивительной волшебной штукой — ловец снов. Палладиум раскрыл бумагу и достал презент. Водил пальцами по каркасу, потрогал камни. Сказал: — Он прелестный. Похож на какой-то древний артефакт. Ты правда сам его сделал? Я не сомневаюсь в твоих умениях, но это правда удивительно! — Он не такой прелестный, как ты сам, знаешь? — Авалон взял одну руку Палладиума и сжал, — Насмотрелся? Теперь пошли, присядем и полюбуемся видом. Я плед расстелил. — Но я не выбрал тебе подарок… Ты же не в обиде? Я правда забыл, но я что-нибудь придумаю… — Всё хорошо, я же сказал. Ты мне на этой же поляне сделал самый лучший подарок три года назад — согласился быть со мной. А большего мне не нужно. — Авалон потянул Палладиума за руку и усадил на плед. Оба учителя расплылись в улыбке, уши эльфа зарделись. Они потом долго беседовали, пока не стало прохладно. Обсуждали сегодняшний день, строили планы на завтра. Делились переживаниями и желаниями. И ветер, унёсший эти слова далеко-далеко, навсегда их сохранит. И трава, помнящая каждый их след, будет тому свидетельницей. И, конечно, множество учениц и учителей, все — как одна скажут, что вообще-то пора гулять на торжественном пире в Алфее.