Масик

— Такой красивый и один? Первое, что замечает Чимин, когда оборачивается на голос мужчины, занимающего соседний стул — он, кажется, выпил. Глаза неприятно печет из-за сигаретного дыма и красной неоновой подсветки бара, задница ощутимо болит от твердой сидушки стула, а играющая на фоне «Swim» Chase Atlantic совершенно не помогает избавиться от раздражения. Чимин любил эту песню ровно до того момента, пока не показал Юнги. И она намертво не въелась в каждый из его плейлистов. Он переводит взгляд на стеклянную стену кабинета на втором этаже: Юнги не видно, но новый поставщик, с которым тот ведет переговоры, все еще сидит за столом. В голову приходит дурацкая мысль: Версальский мир заключался быстрее, чем Юнги подписывает свои бумажки с поставщиками оружия. Мужчина щелкает пальцами, подзывая Чонгука, натирающего бокалы за барной стойкой. — Двойной виски со льдом мне, а этому Ангелу, — он кидает быстрый взгляд на такой же бокал с виски в руке у Чимина. — Что-нибудь послаще. «Ангел» смотрит на него с видом человека, познавшего абсолютно новый уровень социального отвращения и, скривившись в вежливой улыбке, отвечает: — Не стоит. Я кое-кого жду. Отказ, очевидно, принимается за флирт. И мужчина ухмыляется: — Не ломайся, малыш. Я угощаю. Чимину почти больно: обращение такое же тошнотворно-приторное, как и лицо напротив. — Не интересует, — твердо говорит он, глядя прямо в глаза. — Ни знакомство, ни компания, ни что-нибудь послаще. — Любишь поиграть? — Люблю, когда меня слышат. — Дерзкий, — мужчина отпивает только что налитый ему виски и, причмокнув, продолжает. — Мне нравится. — А затем хмурится и поворачивается к предусмотрительно не отходящему далеко Чонгуку. — Ты там уснул? Я сказал принести ему коктейль. Чимин ловит на себе вопросительный взгляд и отрицательно качает головой: — Спасибо, Чонгук, — говорит он. — Я уже сказал: не интересует. — Малыш, — Чимин брезгливо отдергивает руку, когда ее касаются чужие влажные пальцы. — Подумай еще раз, — с заметно усилившимся напором говорит мужчина. — Ты хоть знаешь, кому отказываешь? Чимин делает небольшой глоток виски и смотрит с неприкрытой жалостью. «Да ты хоть знаешь», кажется, используется в качестве пароля на входе в криминальные круга, а потом случайно прилипает к подошве. Это же выдал Юнги в их первую встречу: Чимин тогда только забрал из ремонта свою машину. Пытаясь разъехаться на узкой дороге, он молился о том, чтобы случайно никого не задеть по встречке. Улица — сплошь светофоры, пешеходные переходы к рынку и две полосы, наполовину утыканные припаркованными детьми корейского автопрома. Но Чимин — счастливчик. Поэтому молитвы были прерваны скрежетом от соприкосновения задней двери его малышки и сурового вида Mercedes S-класса, одна магнитола в котором должна быть дороже, чем все его имущество вместе взятое. Первое, что увидел Чимин, неуклюже выбравшись из машины — хмуро рассматривающую последствия собственной невнимательности физиономию. Физиономия выругалась: — Вот блядство. Позже Чимин, конечно, узнает, что его зовут Юнги, ему тридцать два и, оказывается, его стоило бы бояться. Тогда же Юнги был для него всего лишь наглым мудаком с недовольной миной, выглядывающими из-под рукава пиджака кричаще-дорогими часами и ядовитой репликой: — Телефон убери, — когда Чимин начал набирать номер полиции. Сидя в клубе, с виски в руках и пьяным смазанным лицом сбоку, он впервые осознает, насколько показушно-пафосным в тот момент был Юнги. А еще два года назад даже не заметил, как с нервяками вежливо посоветовал ему засунуть свой совет в жопу. Воспоминание об их знакомстве невольно вызывает улыбку. Именно тогда Юнги выдал то самое «Да ты хоть знаешь, с кем говоришь?..», на которое Чимин без задней мысли язвительно фыркнул: «Хоть с Доном Корлеоне, мне насрать». И увидел в его глазах огонек удивления, смешанного с восхищением. Чимин усмехается: с Доном Корлеоне он и правда не прогадал. — Я сказал что-то смешное? — раздается сбоку. Чимин еле сдерживается, чтобы не закатить глаза. — Господин Пак, — настороженно зовет Чонгук. — Мне позвать босса? Инстинктивно Чимин смотрит вверх: Юнги в своем идеально отглаженном костюме-тройке курит, стоя напротив панорамного окна, и, поймав взгляд Чимина, вопросительно вздергивает бровь. Его переговоры, должно быть, уже закончились. Поставщика в кабинете не видно. Чимин зеркалит жест Юнги. Над ухом тут же слышится откровенно агрессивное: — Я вообще-то с тобой разговариваю! — Его больно хватают чуть выше локтя и резко разворачивают к себе. Чимин дергает плечом, стряхивая с себя прикосновение: — Тебя по буквам нахуй послать? По слогам ты не всасываешь? — выплевывает он, вставая со стула. Руку неприятно жжет. Глаза мужчины опасно сужаются, а губы кривятся в усмешке. — Малыш, — ядовито-ласково тянет он. — Я смотрю, ты вообще ничего не боишься? Чимин делает над собой усилие, чтобы не засмеяться, но — проваливается. Периферическим зрением он видит, как на чужие плечи ложится тень, как на фоне деревянного пола выделяются черные ботинки, и еле сдерживается, чтобы не посмотреть на подошедшего Юнги. — Не боюсь, — безразлично пожимая плечами, говорит он. Наклоняется ближе и громко ровно настолько, чтобы Юнги точно расслышал, цедит: — Потому что мой Масик тебе голову оторвет, еще раз меня пальцем тронешь. — Просил же не называть меня так, — Чимин не видит, но буквально по голосу слышит: Юнги закатил глаза. Мужчина испуганно оборачивается: — Г-господин Мин? — мямлит он, трезвея за секунду. Чимин, довольный произведенным эффектом, ухмыляется и, наконец, встречается с Юнги взглядом. У него он темный, с проблесками какого-то жестокого азарта, не сулящяего ничего хорошего. Чимин выпрямляется, обходит мужчину и, встав рядом с Юнги, еле слышно шепчет ему на ухо: — Припугни его, — он показательно кивает на мужчину так, чтобы тот подумал, будто Чимин жалуется. Юнги собственнически кладет ладонь на его бедро. — Только несильно. Он и так уже почти сдох тут от страха. Мужчина бледнеет. Юнги брезгливо осматривает его с ног до головы, а затем разочарованно поджимает губы. Кажется, он принял игру. — Знаешь, что я ненавижу больше, чем пьяных мямлящих неудачников? — скучающим тоном тянет он, а затем добавляет гораздо более твердо, — Когда мое трогают без спроса. Пару секунд он смотрит не мигая. — Скажешь своему хозяину, что сделка отменяется, — тон у Юнги такой, будто он не обвешивает человека метафорическим тротилом, а делает самое большое одолжение в жизни. — Свободен. А затем отворачивается к Чонгуку: — Мне как обычно. — Сделаем, босс. Глаза мужчины испуганно расширяются: — Он же убьет меня… — Меня это касается? Сохранность твоей жопы — твоя проблема. Я не веду дела с теми, кто не в состоянии организовать элементарную дисциплину своих людей. Рыба гниет с головы. В одно движение Юнги расстегивает пиджак и садится, благодарно кивнув Чонгуку, поставившему перед ним двойной виски. Он делает небольшой глоток и перекатывает алкоголь во рту, чтобы распробовать вкус. Чимин чувствует, как что-то приятно замирает внизу живота. Вероятно, ощутив на себе его взгляд, Юнги смотрит в ответ. И самодовольно усмехается. «Индюк», — хмыкнув, думает про себя Чимин. Мужчина растерянно смотрит на Юнги, на Чимина и обратно. Шестеренки в его голове вращаются с таким скрипом, что, кажется, их слышно сквозь финальный аккорд очередной песни Chase Atlantic — и эти шестеренки звучат точно как осознание, в какую жопу он себя загнал. Слегка покачиваясь, он выглядит настолько беспомощным, что Чимину его почти жаль — если, конечно, откинуть в сторону распускание рук и рот, который в детстве мама должна была мыть с завидной регулярностью. Он уходит, не проронив больше ни слова, и это, наверное, становится его единственным верным поступком за вечер. Чимин садится рядом с Юнги и, без спроса взяв его бокал, выпивает залпом. — Этот мудак мне еще и что послаще выпить предлагал, будто у меня на лице написано: «ебусь в жопу за текилу санрайз». — Рука не болит? — пропуская шутку мимо ушей, Юнги осторожно касается плеча Чимина. — Я видел, что он схватил тебя. — Вроде нет, — он приспускает джинсовку. На плече еще остались красные пятна от пальцев. — Я в норме. Юнги только поджимает губы. — Не парься, хен, — Чимин накрывает руку Юнги своей, и тот инстинктивно сразу же переплетает их пальцы. — Здесь он бы все равно ничего мне не сделал, ты же знаешь. — Знаю. — Не думаешь, что мы перегнули? — спустя минуту осторожно спрашивает Чимин. Юнги фыркает: — Ему все равно не хватит духа сказать Дживону. А если случится чудо, и все-таки скажет — Дживон, вероятно, просто подумает, что он ебанутый. Но сомневаюсь, что это станет для него новостью. — Чимин молча вопросительно смотрит. — Сделка не состоялась. Указательным пальцем Чимин легонько скользит по кисти Юнги, когда тихо, почти заговорчески произносит: — Мой Масик такой суровый. — Потому что не нужно злить Масика, — глядя ему в глаза, серьезно отвечает тот. А после, не выдержав, опускает голову и тихонько смеется в унисон смеху Чимина.