прощальный букет

приступ кашля раскаленным обручем сжимает легкие. октавиан кашляет в кулак, уже заранее зная, что он там увидит: алая кровь и желтый одуванчик, так надменно смотрящий на него своим единственным глазом. — претор, с вами все хорошо? — верный майк кахале тут же материализуется рядом. — да какой из меня претор, — с трудом сипит он, — максимум центурион — мне пока еще нужно вами командовать. пусть первая и вторая когорты сожмут оставшихся чудовищ в кольцо — так с ними будет проще расправиться, а дальше как пойдет. я это дерьмо заварил, мне его теперь и разгребать, — он снова закашливается, склонившись над картой лонг-айленда: кровавые капельки попадают аккурат на поля спелой клубники — как иронично. майк коротко кивает и удаляется из их импровизированного шатра-штаба, чтобы сообщить приказ войскам. октавиан остается в одиночестве, надеясь, что у него есть хотя бы пара дней в запасе, чтобы он успел исправить свои ошибки. легкий теплый ветер гуляет между ног, играясь с плащом, и таким же внезапным дуновением в проходе, ведущем наружу, появляется незнакомец. октавиан, почуяв его приближение каким-то шестым чувством, резко оборачивается, и глаза его расширяются от ужаса. — судорожная попытка выбить себе прощение или действительное раскаивание в своих делах — вот в чем вопрос, — лениво ведет уилл, хищно ухмыляясь. тот самый уилл солас, из-за которого в его легких растут одуванчики. октавиан спокойно выпрямляется и говорит ровным голосом: — хочешь меня убить? пожалуйста. но не сейчас, когда римская армия подчиняется мне, и мы можем объединить силы двух лагерей, чтобы уничтожить гею, — он смотрит прямо в его ярко-синие глаза, не отводя взгляда. в ответ на это уилл только весело хмыкает, засовывая руки в карманы медицинского халата. он обходит шатер по периметру, делая вид, что его чертовски интересует потолок. центурион молча наблюдает за этим действом, пока не сгибается в очередном приступе кашля. солас мгновенно реагирует на это, срываясь к нему. медик хватает его за подбородок, всматриваясь в бледное лицо: — кто? — ему хватает всего пары капель крови, чтобы понять, что происходит с октавианом. он лишь криво усмехается в ответ: — какая разница? всем будет лучше, если я сдохну. — кто? — требовательно повторяет уилл, сильнее сжимая его подбородок, — мне наплевать на твою сраную застенчивость или еще что, я врач, которому нужно спасти твою никчемную жизнь, просто назови гребаное имя. — ты мне ничем не поможешь, солас, — и римлянин сам удивляется своему хриплому злому смеху. уилл отшатывается от него, сжимая в кармане нежно-голубые лепестки пионов, такие же, как и глаза этого несносного авгура.