Мышонок

Вообще-то, звание главного труса xikers принадлежало Сумину. С этим были согласны почти все. Все, кроме Сэына. Потому что именно он сейчас истерически сжимал пальцами своё одеяло, внимательно вслушиваясь в ночную тишину и вздрагивая от каждого шороха. Совсем как мышь. Почти двухметровая семнадцатилетняя мышь. Просмотр фильмов в вечер четверга был их общажной традицией, тогда они все собирались в гостиной с попкорном, чипсами и газировкой, дружной шумной кучей заваливались на диван и после короткой ругани о том, что кто-то кому-то что-то отдавил, включали фильм, который выбирался поочереди. И сегодня, к несчастью Сэына, была очередь Сумина, который хоть и был жутким трусом, обожал пощекотать нервы себе и всей общаге. Какой-то шорох вырвал из мыслей в очередной раз, и Сэын боязливо оглянулся вокруг, убрав от лица экран телефона. Зрение после ленты твиттера всегда долго приспосабливалось к темноте. И он чуть не заорал, когда увидел, как Чонхун просто молча пялится на него с кровати напротив, сидя совершенно неподвижно и с прямой спиной. - Блять, - выругался он, впечатываясь спиной и затылком в стену. - Ты че пугаешь?! - Не матерись, - буркнул сверху Джунмин. - Спать ложитесь, оба, завтра рано вставать. - Зануда, - фыркнул Сэын, снова включая телефон. - Слушай, прекращай на меня пялиться, ты жуткий. Чонхун вдруг усмехнулся, и в темноте эта ухмылка больше была похожа на оскал, поэтому у Пака внутри все похолодело. Конечно, это был только фильм, но именно так в этом фильме выглядела одержимость. Еще более жутким был тот факт, что Чонхун просто молча лег дальше спать. Не сказав ни слова. Сэына почти затрясло, жуткий иррациональный страх сковал всё тело. Довольно сложно не бояться демонов, когда главный из них спит на соседней кровати. - Я на кухню, - брякнул мальчишка, подрываясь с кровати вместе со своим одеялом и телефоном. Богатая фантазия в совокупности с юношеским максимализмом вкидывали перед глазами совершенно нереальные, но определённо жуткие картинки. Сэын тихо прошмыгнул на лестницу, не включая свет, надеясь, что не перекопается носом вперёд, а ещё его никто не сожрет в темноте. Колени подкашивало от необоснованного ужаса - он ведь никогда темноты не боялся. На диване внизу что-то зашевелилось, и Сэыну казалось, что у него сейчас сердце остановится, пока он дойдёт до единственного точно безопасного места в этой общаге. Тихая гавань, где всегда уютно и спокойно, есть увлажнитель воздуха с подсветкой, отлично справляющийся с ролью ночника. А еще там Джиншик, который одним своим присутствием умудрялся успокоить и утешить, в каком бы состоянии Сэын не был. - Джин, спишь? - мальчишка бесцеремонно заглянул в спальню и тут же захлопнул дверь, закрывая лицо руками. Не спит. Уши горели от того, свидетелем какой картины он стал. Нет, он, конечно, подозревал, что эти двое не ограничиваются объятиями за просмотром телевизора и поцелуями в щеки, но чтобы настолько.... - Чего случилось? - Сумин распахнул дверь, едва не снеся младшего, завернувшись в одеяло. - Я... Я не... Прости, хён, - Сэын еле шевелил языком от стыда, глядя в алого цвета лицо Сумина. - Заходи давай, - он вздохнул, запуская его в комнату, смущенно взъерошивая свои волосы, которые и без того выглядели, как воронье гнездо. - Ощущение, что ты заплачешь сейчас. - Я не хотел мешать, я думал, тут Миндже-хён, и вообще... - он с ногами забрался на кровать под встревоженным взглядом Джиншика, кутаясь в своё одеяло, словно в спальне было жутко холодно, сжимаясь в комочек, стараясь просто занимать как можно меньше места. Было просто ужас, как неловко, но возвращаться обратно в свою кровать было... страшно. - Эй, мышонок, ты чего? - ласковый голос Джиншика обволакивал, и сквозь весь коктейль эмоций просочилась ревность. Самая настоящая, жгучая ревность от того, что такой человек достался Сумину, а не ему. Увиденное минутой ранее оставляло, казалось, настоящие раны на сердце. Им хорошо вдвоем, и Сэыну в этом мире нет места. - Я пойду, наверное, - он вдруг всхлипнул, неожиданно даже для самого себя. - Стоять, - Сумин почти упал на кровать, которая жалобно скрипнула под ним. - Куда собрался? Что случилось, Сэыни? А Сэын не понимал себя. Не понимал, почему не может злиться на Сумина, не понимал, почему ревнует его ровно так же, как Джиншика. - Это нормально, что я боюсь Чонхуна? - наконец выдавил мальчишка, накрывая голову одеялом, оставляя снаружи только кончик носа. Не очень хотелось бы, чтобы эти двое видели, как по щекам предательски бежали слёзы. Смех Сумина ситуацию никак не спас. - Я бы тоже боялся, - его вдруг загребли в крепкие теплые объятия, прямо вместе с одеялом, всем этим комком. - Эй, мышонок? - Мм? - Сэын смог только промычать, надеясь, что так голос не будет дрожать. В гостиной, по всей видимости, остался ночевать Миндже, и вполне можно было подлезть спать к нему в объятия. По крайней мере, лидер не будет над ним смеяться. - Не реви, всё ж хорошо, - Сумин обладал какой-то особой эмпатией, чувствуя настроение особенно сильно, и почему-то эта фраза подействовала, как спусковой крючок, и Сэын содрогнулся, просто давая волю слезам, упираясь лбом в свои колени. - Мне так стыдно, - он наконец вынырнул из одеяла, глядя на Джиншика, который только ласково улыбался. - Забей, - он отмахнулся и протянул руки, нежно вытирая мокрые щёки. - Ты же мой мышонок, тебе можно. Он рассмеялся, легко и спокойно, пальцами оглаживая лицо Сэына, и постепенно буря из ревности, стыда и страха схлынула, оставляя усталость. Сумин вдруг мягко поцеловал где-то под ухом, прижимаясь грудью к его спине, все так же крепко стискивая в объятиях весь этот комок из одеяла, Пака и его проблем. - Наш мышонок, - он хихикнул. - Помощь тебе будет поважнее секса, мелкий. Говори давай, что случилось. - Да ничего не случилось, по факту, - наконец собрался с мыслями Сэын. - Просто Чонхун жуткий, Джунмин зануда, я, как оказалось, боюсь темноты, и Миндже-хёну пора прекращать спать в гостиной. А еще я люблю вас обоих, и не совсем ожидал увидеть... Такое. Сумин снова засмеялся, а тревога и паника отступили окончательно. - Кажется, мы под статью попадаем, Джинни? - Совращение несовершеннолетних? - Ага.