постарайся не умереть.

С каждым днем жизнь простого парня из непростой семьи становится сложнее, появляются новые повороты, о которых ни он сам, ни его спутники даже не подозревают и на каждом нервная система дает крен. Все, чего он хотел — это быть молодым и свободным, смеяться с глупых шуток друзей, страдать от невзаимный любви, слушать музыку так громко, что соседи начинают стучать по батареям. Все, чего он хотел — это не потерять свою юность за бесконечной рутиной, за помощью вечно пьяным родителям, за делами, которыми не должен был заниматься. Но потерял. Она бесследно ушла к другим, кто будет ценить ее больше, кто возьмет каждый кусочек и отложит в своей памяти до последнего седого волоса. А с Антоном останется лишь черная дыра, разросшаяся до размеров Вселенной, забравшая себе все хорошее, что с ним было или могло быть. Теперь его простота в отнюдь не простых вещах. Вампиры, пророчества, реинкарнация — вот что для него обыденность. И знаете что? Он привык. Его уже совсем не удивляют новые познания, которые все глубже затягивают в пучину неизвестности. Теперь рядом с ним Арсений, тот, благодаря кому он видит свет в этой непроглядной тьме, тот, кто ведет его по неизведанным дорожкам, излучая тепло, несмотря на холодность тела. Один лишь взгляд на него дает понять, что все правильно, так, как и должно быть. И Антон готов отдаться этой любви всецело, без остатка, он готов жертвовать собой ради вампира. Теперь рядом с ним настоящие друзья — Дима и Сережа, которые приносят в его жизнь новые краски, которые не дают утонуть в этом болоте, которым он отдал бы все по первому требованию. И да, рядом с ними хочется смеяться, позабыв о том, что происходит вокруг. Кстати, о том, что, собственно, и происходит вокруг. — Ты уверен? — Антон аккуратно сложил коробочку с украшениями в чемодан и, убедившись, что теперь точно все на месте, закрыл его. — Это ненадолго. — вампир, до этого стоявший в дверном проеме, сделал пару шагов вперед, оглядев опустевшую комнату. Именно в таком виде она была, когда Шастун впервые здесь появился. — Я обязательно заберу тебя обратно, как только мы разгадаем пророчество. Парень устало опустился на чемодан. Уезжать обратно в прокуренную двушку не хотелось от слова совсем. Однако теперь он ощущал себя совсем иначе, набравшийся сил и навыков регенерации. — Я уже слышал это, а еще: «Там сейчас намного безопаснее, чем здесь». — он попытался изобразить холодное спокойствие Арсения, но его голос дрогнул. — Арс, ты только приезжай, ладно? Я ведь свихнусь там с ними. — Я буду приезжать настолько часто, что успею надоесть тебе. — вампир подошел еще ближе. Теперь голова Антона была на уровне его груди и, пользуясь такой возможностью, парень опустил ее на как всегда идеально выглаженную рубашку, скрывающую холодную кожу. — Никогда не надоешь. — Шастун положил руки на чужую поясницу и тут же почувствовал руки на своей голове, гладящие отросшие волосы. — Помнишь то стихотворение наизусть? — Какое? — Которое читал мне. Голландское. — Помню. — Прочти еще раз. Арсений спустил руки на его скулы и чуть потянул вверх. Тогда Антону пришлось поднять голову, чтобы посмотреть на него. — Обязательно прочту, когда стану человеком и заберу тебя с собой в Амстердам. Ладно? — мужчина улыбнулся уголками губ. — Так вот какие у тебя на меня планы. — Шастун вспомнил их вчерашний разговор и его губы тоже расплылись в улыбке. — Это лишь малая часть. — нежно чмокнул парня в макушку. — Поехали. Делать нечего. Ехать действительно нужно. Антон поднялся и вышел из комнаты вслед за Арсением, не забыв при этом прихватить свои пожитки. Нет, он не возвращается в свою прежнюю жизнь. Так начинается новый этап. Дорога до родительского дома прошла в разговорах о чем-то неважном. Видимо, вампир отвлекал его от мыслей, что на неопределенный срок ему снова придется терпеть выходки чокнутых людей, что зовут себя родителями. Но волей-неволей парень все же думал об этом, точнее о том, сказать ли им правду о Егоре. С одной стороны, эта информация может помочь им выйти из многолетнего запоя и, возможно, когда-нибудь Антон сможет простить их, но с другой… они ведь ничего не поймут, пока пьяные. — Антош? — вывел из раздумий голос Арсения. — Мы приехали, слышишь? — Как ты меня назвал? — его зацепило лишь обращение к себе. Это звучало так комфортно, по-домашнему, что захотелось вцепиться в мужчину и поехать с ним обратно, чтобы он накормил супом и уложил спать. Так его называла только мама, очень, очень давно, что парень и забыл о существовании такой формы собственного имени. — Тебе не нравится? — Попов сузил глаза. — Нравится. Говори так чаще. Тянуть время не было смысла, все равно рано или поздно придется попрощаться и выйти из машины, так что Антон решил сделать это прямо сейчас. Он поцеловал его в губы, вдохнув хвойный запах, и, произнеся быстрое «буду ждать», покинул салон автомобиля. Забрал чемодан с заднего сидения, даже не посмотрев в его сторону. На душе скребли кошки. Он так привык видеть его каждый день, что теперь не может себе даже представить будней без его постоянного присутствия. Он считал себя одержимым, но ему нравилось это. Пусть одержимый, пусть помешанный, пусть безумный, зато чувствует себя живым. Сделав пару шагов к парадной, он остановился и принялся искать глазами нужные окна. Привычки никуда не делись, не зря говорят, что от них сложно избавиться, только вот курить вовсе не хотелось. Ничего, еще захочется, в такой-то компании. Дверь открылась. Снова этот ужасный запах парадной, снова эти исписанные стены, мол «Таня шлюха», «люблю Игоря» и подобное. Сморщившись, Антон с брезгливостью, но нажал на кнопку лифта. Те сразу с ужасным грохотом распахнулись, приглашая внутрь. Наверное, думает: «Иронично получается, такой похорошевший возвращается в свой старый дом». «Я ненадолго» — в ответ подумал парень и вошел внутрь, нажимая на кнопку этажа. Исцарапанная, чудом уцелевшая дверь квартиры встретила непривычной тишиной. Обычно за ней слышатся пьяные крики, наполненные ненавистью, звуки разбивающегося стекла или чужие голоса. Но не сейчас. Сейчас стояла абсолютная тишина, по крайней мере до тех пор, пока лифт не начал закрываться с тем же грохотом. Достав из кармана ключ, Антон пару секунд подумал и все же вставил его в замочную скважину. Пару раз повернул и вот, добро пожаловать домой. Аккуратно переступил через порог. Прислушался, быть может родители спят. Но нет, ни сопения, ни храпа обнаружено не было. Он, не разуваясь, прошел на кухню и там же замер. На полу рядом со столом лежало тело матери. Можно было подумать, что она напилась до такой степени, что не хватило сил дойти до кровати и она свалилась прямо здесь, а сейчас сладко спит. Но бледность кожи говорила лишь о том, что она мертва. И все-таки Антон опустился на корточки, дабы проверить пульс. Его не было. Он посмотрел на ее лицо. Когда-то оно было румяным, губы изгибались в улыбке, глаза сияли от счастья. А сейчас оно…мертвое? Да, именно такое. И почему-то эта смерть никак не отозвалась в парне. Не было ни печали, ни радости. В тот момент он чувствовал себя эгоистом, но она была таковой куда больше. Теперь нужно было найти отца. Переступая через бутылки и непонятный хлам на полу, он прошел сначала в родительскую комнату. Пусто. Затем в свою. Тоже пусто. Затем в ванную. Здесь он и нашел «любимого» папу. Он лежал в ванне, наполненной водой, что была окрашена кровью. В исполосованной глубокими ранами руке он держал старый кухонный нож, а глаза его были открыты. Антон подумал, что и он уже отправился в мир иной, пока тот не повернул голову в его сторону, отчего парень вздрогнул. Еще жив. — Блудный сын вернулся. — голос, на удивление, был трезвым. — Чего хочешь? — Хороший вопрос. А ты? — он оперся плечом о дверной косяк, сложив руки на груди, словно разговаривает вовсе не с умирающим человеком. — Небось, умирать собрался? Правильно, я на твоем месте поступил бы так же. А что терять, верно? Жена сдохла, ставлю, что от цирроза, младшему сыну ты и даром не нужен, как, наверное, и старшему. — Антон сделал акцент на последнем слове. — Ты убил Егорку, сволочь. — отец замахнулся, чтобы кинуть нож в сына, но он выпал из его руки. Силы покидают. — Знаешь, — Антон сделал шаг вперед, глядя на отца сверху вниз, — мне будет приятна мысль о том, что ты сдохнешь, зная, что Егор жив. Все было напрасно, представляешь? Вся твоя ненависть ко мне была напрасной, смерть твоей жены была напрасной, твоя смерть — тоже. Тот, из-за кого ты испортил мою и свою жизнь, жив. — Шастун-младший с наигранной нежностью улыбнулся. — А теперь закрывай глазки. Выражение лица мужчины сменилось. В глазах появилась грусть и что-то похожее на сожаление, но этим парня уже не купишь. Нужно было раньше думать о своих поступках, нужно было любить своего младшего сына так же, как и до того рокового дня. Сейчас же никакие эмоции, никакие слова не заставят его простить. Положив руки на его плечи, Антон надавил, погружая его в воду. Множество пузырьков появилось на поверхности, а отец пытался сопротивляться, правда недолго. Вскоре тело обмякло. Теперь он тоже мертв. Осознание, что произошло, пришло не сразу, но все же пришло, в отличие от раскаяния. Шастун ничуть не пожалел о том, что сделал. Возможно, пожалеет потом или забудет об этом в кратчайшие сроки, кто знает. А пока он достал телефон и набрал скорую, а уже после Арсения. — Надеюсь, ты недалеко уехал. — произнес он слишком спокойно. — Понял, разворачиваюсь. Долго ждать вампира в компании двух трупов не пришлось. Спустя семь минут он уже был в квартире, смотрел то на тело матери, то на Антона. Было видно, что он не знал что сказать, ведь парень вроде и не расстроен, но и поддержать нужно. Но первым разговор начал Шастун: — Я убил отца. — он смотрел в одну точку. — То есть, он и без меня умер бы, я просто помог. Арсений какое-то время молчал, он был будто не здесь. Наверняка вспоминал свое прошлое, где будучи новообращенным вампиром убил своих родителей. Шастун не хотел ковырять его старые раны, но он был единственным, кто смог бы понять его как никто другой. —Больше никому не говори об этом. — после долгой паузы произнес вампир, положив руки на его плечи. — Даже Позу? — Им можно. Но только им. Антон кивнул. Скорая приехала еще через несколько минут. Все как тогда с Егором, констатировали смерть, задали пару уточняющих вопросов. Только теперь рядом был вампир, который легко убедил докторов, что случай с мужчиной — самоубийство. А также он пообещал Антону, что в морге с этим тоже не возникнет вопросов. Тела накрыли белой тканью и вынесли из квартиры ногами вперед. Квартира вмиг стала непривычно пустой. Даже старинные настенные часы остановили свой ход. Хотя, может они уже давно не идут, Антон и не вспомнит. Находиться здесь было невыносимо. Каждый уголок отдавал воспоминаниями, приятными из детства и отвратительными из юношества. А теперь это просто коробка для хранения ненужного хлама. — Нужно здесь убраться. — вдруг произнес он, принимаясь собирать пустые бутылки. Работы здесь было много, так что лучше начать сейчас, чтобы успеть до похорон. Арсений все понял. Он позвонил кому-то, из разговора Антон выяснил, что Матвиенко, а после принялся помогать с уборкой. Пока Шастун собирал мусор, он протирал пыль. Все их действия сопровождались немой тишиной и парень был благодарен за это вампиру. Он не ошибся, посчитав, что он поймет. Еще полчаса спустя в открытую дверь вошли друзья. Они, еще не знающие о том, что смерть отца не была случайной, по очереди приобняли Антона, произнеся слова о сочувствии. Поз всегда знал, что Антон не любил своих родителей, однако ради приличия все же, хоть и без энтузиазма, но поддержал его. Ребята вооружились шваброй и веником и работа пошла куда быстрее. А уже ближе к вечеру здесь стало находиться куда приятнее прежнего. Правда, мысли о двух смертях, случившихся здесь, все же посещали уставшую голову Шастуна, но он старался гнать их подальше от себя. — Что собираешься делать? — задал вполне очевидный вопрос Матвиенко, наливая в кружку кипяток и кидая в него пакетик чая. — Похоронить и забыть. — ответил Шаст, принимая напиток. Давно ему не приходилось пить чай на этой кухне. — Я бы на твоем месте просто скинул их в выгребную яму, да, Арс? — Дима решил припомнить его деяния, немного развеяв обстановку. — Нет, это моя фишка. — вампир показал театральное сожаление. — Я бы украл твою фишку, не будь смерть отца на моей совести. — вступил в диалог Антон. — Послушай, Шаст, человек сам выбирает свой путь. Если он решил поступить со своей жизнью именно так, то не нужно брать ответственность за его выбор на себя. Не вини… Дима не договорил. Своим заявлением его перебил Антон: — Это я его убил. Вот этими руками. — он сказал это, словно речь шла о погоде, спокойно и без напряжения. Не удивился только Арсений. Он отпил из кружки, наблюдая на чужими эмоциями, как и Шастун. Ребята же с округленными глазами смотрели на парня, видимо ожидали продолжения, мол: «Ха, это шутка, вы что, поверили?», но его не было. Тогда Дима сказал: — Больше никому не говори об этом. Антон перевел взгляд на вампира, а тот кивнул ему. Он был прав, когда сказал, что им можно говорить об этом. — И это все? — Шастун поднял брови вверх. — Блять, а что я еще скажу, если твой батя — мудак? Он все равно помер бы, не сегодня, так завтра. — Поз пожал плечами. Вскоре все, кроме Димы, разъехались по своим делам. Арсений дал обещание приехать утром, а Сережа после работы. Антон впервые за семь лет смог спокойно уснуть в своей кровати, не боясь оказаться задушенным во сне или изнасилованным отцовским другом. И, надо признаться, спал он крепко, без угрызений совести. Через три дня состоялись похороны, на которых сын усопших не проронил ни единой слезинки. Вампир помог с организацией, друзья тоже не остались в стороне, как и некоторые соседи, которые только и причитали: «Бедный Тоша, брата похоронил, теперь родителей», однако их слова никак не отзывались в парне. Ему было все равно. Теперь на одну головную боль стало меньше. Жизнь словно сама вычеркивает ненужных людей, прочищая дорогу в неизвестность.