design solution

      — Айщ.. Зачем ты вообще купил это? — ругался Хенджэ, вертясь перед зеркалом и пытаясь исправить хоть что-то в своём образе, чтобы выглядело более менее прилично и не смущающее для него самого: перевязывал пояс, то крепче затягивая, тем самым подчёркивая талию, то, наоборот, завязывал слабее, обтягивая слабо талию черным бантом. — На мне прям написано "Ты шл-       — Что ты самый красивый мужчина на планете? — перебив суетившегося парня, Кевин непринуждённо продолжил рассматривать свои руки, купающиеся в свете торшера и отбрасывающие тень на ковролин и светлую кровать. — Или нет? — смена со спокойного на заинтересованный тон.       Уши Хенджэ тронул жар совсем на мгновение, переползая на щеки. Его было трудно засмущать на самом деле, но подвешенный, а иногда острый, язык Кевина вытворял с его состоянием (и сознанием) удивительные и порой странные вещи, будто Хенджэ гремучая змея, танцующая под чарующие мелодии дудочника. Как бы странно это не звучало, но старший и правда не мог объяснить своё опьяненное состояние, когда Кевин хвалил его или совершенно просто и совершенно прямо говорил, какой он красивый, и как старается не покладая сил.       — Да.. да.. Это правда, но..       — Но? — Кевин обратил, наконец, внимание с рассматривания своих рук и переливов света на Хенджэ, перевернувшись на живот. Казалось, что у парня зрачки деформировались в сердечки, потому что Кевин всегда заовроженно и влюбленно смотрел на своего парня. С этого ракурса Хенджэ выглядел ещё лучше: ровная напряженная спина, часть кожи которой виднелась из-за выреза, пояс, черные брюки с идеально отглаженной стрелкой и сам пиджак, что подчеркивали контур тела, широкие плечи и сильные руки, которые то и дело нервно опускали пиджак вниз. С губ Хенджэ слетали разочарованные вздохи, будто он шел в стрип-клуб, а не в ресторан, столик в котором забронирован был на девять вечера. Старший хмурил брови, кусал губы и пытался усмирить демона и ангела, спорящие в его голове, как лучше поступить. Но хотелось, конечно, чтобы с губ Хенджэ слетали вздохи по другому поводу.       Времени оставалось много.       — Не знаю, я будто.. мальчик по вызову.       — С чего ты так решил? — Кевин занял другое положение, сев на кровать, и принялся сминать кусочек одеяла, торчащего из-под покрывала, обдумывая свой план. Его гениальный мозг мог придумать, как совершенно невинное, но неожиданное, так и невозможно безумное и возбуждающее.       — Потому что.. Ну, посмотри на меня. Не кажется ли тебе, что это чересчур? — Хенджэ попытался развернуться спиной к зеркалу, чтобы вновь посмотреть на довольно большой вырез на спине, который позволял прохладному воздуху пощекотать кожу. Этот пиджак купил ему Кевин под бесконечные мольбы сдать в магазин, потому что «Кевин, ты с ума сошел? Ты видел, сколько он стоит?». Но это была прихоть младшего влюбленного дурака. Хенджэ же прекратил попытки торговаться со своим внутренним стеснением и просто смирился с участью, пока не почувствовал что-то теплое и до дрожи приятное как раз в районе спины.       Кевин был не намного ниже Хенджэ, но из-за широких плеч старшего, он почти пропадал из его поле зрения, что не могло не заставить чувствительность Ли выкрутиться до максимума, делая его оголенным нервом. Парень мог ориентироваться только по своим ощущениям и отражению в зеркале.       Мун был тем ещё хитрым лисом. И не только потому, что он был похож на лиса, но и потому, что он вел себя, как самый настоящий хитрый лис: обычно для него самого касался чувствительных мест Хенджэ, заставляя на несколько секунд опешить и почувствовать краску на щеках. Или мог сказать так, что пальцы на ногах старшего рефлекторно поджимались, а дыхание рефлекторно задерживалось. Кевин не мог не замечать реакцию своего парня, поэтому старался осуществлять свой коварный план в более подходящие моменты, а не каждую секунду их совместной жизни.       Концентрировать своё внимание выходило из рук вон плохо, потому что Кевин мучительно медленно проводил теплыми пальцами по позвонкам, останавливаясь чуть ли не на каждом из них, постепенно поднимаясь вверх, к плечам. Смотрел младший все так же заовроженно и влюбленно, облизывая губы и временами скалясь. Парень стоял слишком близко к старшему, становилось слишком жарко. Слишком.— Я считаю, что ты выглядишь потрясающе. — Кевин приблизился к седьмому выпирающему позвонку ближе к шее. — И невероятно горячо.       Настолько же горячо, как и дыхание, опалившее чужую шею на последнем слове. Хенджэ рефлекторно зажмурился и попытался закрыть лицо рукавом пиджака, чтобы либо подавить свой рваный вздох, либо облегчить себе мучения и не смотреть в отражение. Тем временем руки Кевина переместились на талию Хенджэ, медитативно сжимая и разжимая относительно плотную ткань. — Или я не прав, хён?       — Прав.. прав..просто я..       — Просто ты смущаешься с любого комплимента, который я тебе скажу? Просто ты до жути любишь похвалу? — на последнем вопросе красивые бледные руки Муна поднялись вверх по ткани, продавливая немного ребра, а искусанные губы – тупая привычка Кевина – оказались невероятно близко к по-прежнему открытой спине Хенджэ, который держался из последних сил, чтобы не разбить зеркало, потому что оперся о него за время любованием собой, или не разбиться об острые скалы в виде словечек Кевина самому. Дилемма.       — Пожалуйста, прекрати..       — Так быстро? Я ведь даже не перешел к самому главному, хён.       — Пожалуйста.. — Хенджэ ударил по зеркалу кулаком, начиная тихо хныкать. Зеркало звонко забренчало, чуть пошатываясь на крепежах и искажая картинку на пару секунд. Подобрав правильные слова, старшего можно было довести до исступления за несколько минут, если не секунд. Этим умением обладал Кевин, который усмехнулся, понизив голос, и оставил первый поцелуй в месте между лопатками, прислушиваясь к ответной реакции. Она не заставила себя долго ждать: Хенджэ дернулся, пытаясь принять устойчивое положение, но колени его не хотели слушаться в этот вечер, поэтому он чуть ли не намеревался упасть на пол. Его не спасало многострадальное зеркало, о которое юноша опирался, и на котором оставался конденсат из-за сочетания горячего дыхания Ли и холодной поверхности.       — Ты можешь сесть на колени. — все тем же приятным бархатным баритоном.       — Что? — звучало, как что-то нереальное для затуманенного сознания Хенджэ.       — Можешь сесть на колени, хён.       Самой главной ошибкой (или не очень) Кевина за этот вечер было то, что он не уточнил на какие колени конкретно можно сесть. На эту загадку от Жака Фреско давалось не тридцать секунд, а все пять, поэтому Хенджэ еле как развернулся лицом к Кевину на дрожащих ногах и, схватив за чужой воротник, отвел к кровати, усаживая как Кевина, так и себя… на его колени.       — Ты снова забыл уточнить, паршивец.       — Я принимаю любой твой выбор, сладкий. — Кевин облизнулся, по инерции кладя руки на бедра Хенджэ, прижимая к себе.       «Сладкий». Это все, что нужно было Хенджэ, чтобы обрубить провода тормоза и вдавить педаль газа в пол. Старший накрыл влажные, все ещё искусанные, губы младшего жадно целуя и кусая достаточно ощутимо, чтобы Мун промычал и попытался отстранить от себя голодного до боли Хенджэ. Ладонями Ли обхватил лицо Кевина, чтобы тот не попытался отвернуться, пока он продолжал кусать и спускаться ниже к подбородку и шее, очаровательно оставляя нежные и мягкие поцелуи. Этот контраст нравился Кевину всегда: сочетание напористости и нежности в Хенджэ. Это заставляло задыхаться от количества приливших чувств, заставляло желать, заставляло хотеть раствориться или, наоборот, дать силу и заставить расплавиться, как мороженое на солнце того, кто сейчас вылизывает его шею и ключицы, предварительно расстегнув черную шёлковую рубашку.       Кевин охотно отвечал на манипуляции Хенджэ: гладил по спине, сжимал легко волосы на затылке, пытаясь унять не только свою дрожь и напряжение, но и пыл Хенджэ, который кусал в месте, где особо тонкая кожа – рядом с впадиной ключицы. Шея и ключицы были слабыми местами Муна, о чем Ли, конечно же, прекрасно знал и нагло пользовался, доводя до слез младшего. Правда после он всегда извинялся и зацеловывал заплаканного Кевина, который всегда сидел на краю кровати, укутавшись в одеяло.       Смелость старшего хоть отбавляй, но она всегда имела последствия.       Младший сжал крепче талию старшего, когда острые зубы второго больно, но терпимо, впились в кость. «Сумерки» определенно был любимым фильмом Хенджэ, иначе нельзя объяснить непонятную тягу к укусам и следов от них именно на коже Кевина. Муну пришлось немного приложить усилий, чтобы отстранить от себя Ли и посмотреть в глаза: остро и колко.       — Хён.. мы.. мы опоздаем. — загнанно твердил Кевин, смотря с блеском нежности, но все ещё твердо, проводя кончиками пальцев по скуле Хенджэ.       — Думаю, сегодняшний поход в ресторан можно отложить на неопределенный срок. — хитрая улыбка, за которой не было ни капли раскаяния и смущения, как пятнадцать минут назад.       — Засранец.