Не порок

В комнате темно. Единственная работавшая лампочка, одиноко свисавшая с потолка, перегорела и скрипуче покачивалась от задувающего в открытое окно ветра. На улице полночь, и блёклая луна даже не пытается заглянуть в постоянно зашторенные окна квартиры-студии на седьмом этаже. Свет уличных фонарей иногда играет на кафеле кухни, пробиваясь сквозь колышущиеся шторы, но не проникает даже и к середине комнаты. В комнате холодно. Ноябрьский ветер протяжно воет, гуляя по практически пустой жилплощади, забирается во все уголки и понижает температуру ниже терпимых значений. Однако хозяйка квартиры не стремится закрываться от лижущих открытую растянутой футболкой кожу языков ветра. В комнате пусто. Голые стены, временами украшенные узорами треснувшей и опавшей краски, голый пол без единого ковра или чего-то подобного, минимальное количество мебели: кровать-диван, небольшой стол на кухне и одинокий стул, подпирающий открытую балконную дверь. – Знаешь, говорят, интерьер квартиры – это отражение хозяина, – размеренно проговаривает Женя, ёжась от очередного ледяного порыва, окатившего её, как ведро воды. – И? – Саша лениво приподняла бровь, выпуская ядрёный дым в лицо подруги. – Ну не в лицо, Саша, – ворчит Женя, отмахиваясь от ядовитых паров. – И без твоих шуточек! Уже открывшая было рот Саша кивает и вновь затягивается. – Как дела на работе? – Осторожно интересуется Женя, отпивая остывший горький кофе. – Как обычно. Саша закатывает глаза и тушит дотлевшую сигарету о пепельницу. Подрагивающие руки тянутся за новой порцией яда, и предупреждающий взгляд Жени затыкается презрительными зелёными глазами, твёрдо утверждающими о нежелании выслушивать нотации и лекции. Женя сдаётся и шумно выдыхает, допивая свой кофе. – Да налей ты кипятка, что как неродная? – Раздражённо цедит Саша, смотря на сморщенную подругу. – Я привыкла всё доводить до конца, даже допивать остывший кофе. – Дура. – Перфекционистка. – Как пожелаешь. Женя всё же бредёт к чайнику и ставит тот на газовую плиту – Саша почему-то упорно отрицает электрические бытовые приборы – и оборачивается к подруге, ожидая услышать более подробные комментарии о её дне. – Ну что? – Не выдерживает изучающий взгляд девушки Саша. – Я всё ещё жду рассказ о работе, – пожимает плечами Женя. – Мёртвого доведёшь, – фыркает Саша. – Что мне тебе рассказать? Что этот кретин опять «тонко», – она изобразила кавычки, – намекал на то, как я могу получить повышение или хотя бы нормальные материалы? Что мой прелестный начальник вновь пытался ущипнуть или приподнять меня, постоянно бросал свои пошлые комплименты? Что он опять отправил меня освещать спартакиаду для стариков в непонятной дыре за три пиз… – укоризненный взгляд Жени в этот раз возымел успех, – версты. – Действительно «как обычно», – согласилась Женя, снимая закипевший чайник с плиты. – Как там твоя малолетка? Женя пролила кипяток мимо кружки и зашипела, попав по рукам. – Только подумала о ней и уже мокрая, как предсказуемо, – хмыкнула Саша. – Трусова, твой рот… – выругалась Женя, но взяла себя в руки, опуская повреждённую кожу под ледяную воду. – Помойка, я в курсе. Мазь дать? – Не нужно, переживу. А моя малолетка вообще-то твоего возраста, так что не выделывайся. И у нас всё хорошо. – Уже затащила её в постель? – Трусова, если ты – асоциальная личность, не желающая взаимодействовать с социумом даже ради удовлетворения собственных физиологических потребностей, то я не собираюсь страдать от твоих насмешек из-за своей успешной личной жизни. – Видимо нет, – приподняла уголок губы Саша. – Вызови уже себе проститутку, я не знаю, но ты становишься невыносимой даже для меня! Женя громко поставила полную кружку на столешницу, чего не пережил спокойно заваривавшийся в ней кофе, и по гладкой поверхности расползлись кофейные пятна. – Вот только мебель мне портить не нужно. – Всё, я ушла! Женя развернулась на пятках и медленно поплелась в сторону двери, под нос матеря подругу и её выходки. – Ты, вроде, психолог, а такое ощущение, что тебе самой нужен специалист, – поджала губы Саша. – Твои манипуляции на меня не сработают, ты же знаешь. Либо оставайся и помогай мне, либо уходи. Женя вздохнула, приложила ладонь ко лбу и вернулась к подруге, за это время не сдвинувшейся на диване ни на сантиметр. – Саш, так действительно больше нельзя, – говорит Женя, закрывая окно и балконную дверь. Она взяла стул и поставила его напротив дивана, на котором её ждала Саша. – Ты не видишь, что своим ядом начинаешь травить уже саму себя? Я-то ладно, переживу, спасибо за практику, но я не хочу, чтобы ты совсем сломалась. Женя неуверенно протянула руку к ладоням Саши и, не увидев сопротивление с её стороны, сжала ледяную ладонь подруги своими пальцами. – Саш, я понимаю, что у тебя всё пошло не по плану, но это ведь не значит, что нужно запереться в четырёх стенах, отказаться от всего и всех, выползать только на работу и потом травиться никотином. – А что мне делать? – Тихо спросила Саша, подняв на Женю опустошённые глаза. Женя каждый раз вздрагивала, видя эту болезненную пустоту. Ей всегда казалось, что самое болезненное, что можно увидеть в глазах близкого человека, – это осколки его разбитого сердца или рваные куски уничтоженной души. Но нет. Хуже этой пустоты, которая манит утонуть в себе, затягивает на самое дно, утаскивает всё глубже в свои мрачные недра, лишая тебя всего, быть не может. Женя знает, что такое «тонуть в другом человеке». Об этом писали в её любимых романах и пели в парочке миллиардов песен, придавая этому выражению исключительно положительные оттенки. Потому что отрицательные настолько изничтожают человека, что прославлять их – хуже, чем славить Дьявола. В какой момент утонула Саша? Женя не сможет ответить. И Саша тоже. Потому что это происходит так незаметно, что ты понимаешь, что что-то не так, только в тот момент, когда начинаешь захлёбываться в собственной крови. Сердце в груди словно не бьётся, лишь иногда даёт о себе знать ноющей болью, разносящейся по костям. Мышцы рвутся с каждым его ударом, доставляя новые порции дискомфорта, которые, к слову, с годами становятся привычными. Наверное, Саша впервые вступила в это болото на втором курсе, когда познакомилась с тем идиотом, от которого Женя всеми силами пыталась отвадить подругу. Но сколько бы доводов и психологических теорий касательно того парня она ни привела, Саша, ослеплённая чувством первой влюблённости, которое было крайне усилено на фоне её одиночества, лишь отмахивалась от подруги-психолога. Что ж, он обернул вокруг шеи Саши канат, привязал его к камню и столкнул Сашу в эти мутные воды. Вот только в самый последний момент, когда вода заполняла её лёгкие до критического уровня, он вытаскивал девушку на воздух и продолжал её никчёмное – по его словам – существование ещё на пару недель. А затем по новой. Но с каждым новым циклом он держал её под водой всё больше, демонстрируя своё превосходство, пока Саша не сломалась. Бойкая и бесстрашная со школы Саша просто надломилась и стала марионеткой. Впервые нити чьей-то судьбы были не в её руках, а, идя от её собственного существа, оказались в его жестоких ладонях. Саша меркла, Женя ничего не могла сделать, кукловод наслаждался представление. Когда он впервые поднял на неё руку, Саше было уже всё равно. Всё, что можно было сломать, он в ней не просто разломал, но стёр в пыль. Желания сопротивляться, прятаться от ударов и хоть как-то цепляться за свою жизнь ей не хотелось. Какая разница, есть ли силы, если нет желания? Не было желания даже делиться с кем-то. Саша боялась? Нет. Просто всё равно. Ей было без разницы, осудят её, пожалеют или отнесутся ко всему этому безразлично, потому что ее саму нисколько не трогало за живое жадеите поделиться. Живого-то в ней не осталось. Женя молча наблюдала за происходящим, пытаясь выискать ответ в постепенно тускнеющих глазах Саши. Та молчала и всегда меняла тему, стоило старшей заикнуться о её отношениях. Гематомы прятались за одеждой, правда – за прикрытыми ресницами и сжатыми в тонкую полоску губами. Такую же, как те, что она выводила булавкой, когда-то державшей выпускную ленту на её костюме, на своей коже. Больно не было. Вернее, было, но это не имело значения – душа окончательно покинула оболочку. Саша тогда с усмешкой подумала, что она – просто тело, что тупо болит. Удивительно точная формулировка, такая сложная в своей простоте. Её спасла Женя. Она не выдержала, когда увидела на шее Саши борозду от удушения, прекрасно зная, что её «парень» со всеми своими наклонностями легко может убить девочку во время своих игр. Синяки, которые Саша не удосуживалась как-то яро скрывать, Женя рассмотрела, когда осталась у подруги на ночь, и та не постеснялась переодеться перед ней. Причитала Медведева ровно до тех пор, пока не увидела, что Саша молчит. Просто слушает все шокированные и гневные высказывания подруги, смотря куда-то сквозь неё. На её лице блуждала неосознанная улыбка, словно все фразы о том, что так поступать с человеком нельзя, пробудили школ ныне воспоминания, в которых Саша была монстром, которым сейчас Женя так яро клеймила её парня. Женя вытаскивала Сашу из этой ямы каждый день на протяжении последних четырёх лет. Особых успехов она не достигла, но то, что Саша доучилась и устроилась на работу, уже было определённой победой. Ни о каких отношениях речи не шло – Женя даже не возникала, лишь пыталась вставить свои пять копеек, когда мама Саши, приезжая навестить дочь каждые два месяца, вновь заводила свою шарманку о замужестве и детях. Саша молчала, Женя несла чушь – так и справлялись. Женя не спрашивала, что происходило с Сашей в школьные годы, хотя понимала, что разгадка кроется именно там. Что-то держало Сашу в событиях шестилетней давности, не давало ей жить и внушало ощущение правильности происходившего с ней кошмара. – Я заслужила, – лишь сказала однажды Саша, когда Женя обрабатывала её рассечённую бровь – её Дима не очень приветливо воспринял новость о расставании со своей любимой игрушкой. Что-то, произошедшее в прошлом Саши, сейчас обрубало любые попытки завести друзей или хотя бы знакомых, сначала в стенах университета, а затем и на работе. И Женя понимала, что вытащить это не получится, если Саша сама не вскроет ящик со своими страшными тайнами. Вот только ключ она выбросила в озеро, в котором сама же и тонула вслед за ним. – Давай так, ты берёшь неделю отпуска, напиваешься, спишь с кем попало, короче, я не знаю, делай всё, что хочешь, но это откровенный пиздец, и даже я не понимаю, как тебя вытаскивать, – всплеснула руками Женя, когда пустые глаза Саши выпустили её из своих цепких лап, пару раз спрятавшись за веером ресниц. – Классный совет, психолог, – поджав губы, кивнула Саша. – Ради Бога, не ёрничай. – Я атеистка. – Ну и чёрт с тобой, – отмахнулась от подруги Женя, залпом выпивая горячий кофе. – Саш, честно, я не знаю, как тебе помочь. Вернее, я не могу тебе помочь, потому что ты сама этого не хочешь. И единственный способ снять этот блок в твоей голове, который я сейчас вижу, это отключиться на какой-то период времени и перезагрузить все те системы, которые у тебя вот здесь, – Женя стукнула Сашу по лбу. – Я хочу тебе помочь, но ты колешь меня своими шипами. – Спасение утопающих – дело рук самих утопающих? – Усмехнулась Саша, поджигая очередную сигарету. – Да, – твёрдо согласилась Женя. – Потому что я бросила тебе спасательный круг, шлюпку и нарукавники, и только тебе решать, что надеть и надевать ли вообще. Женя встала со стула, противно проехавшись его ножками по кафелю, и действительно засобиралась на выход. – Жень, – окликнула её Саша, когда девушка уже надела пальто и обулась. – Да? – Спасибо. Женя кивнула и вышла из квартиры, оставляя подругу в окружении тишины и темноты. Саша вернулась на диван и обняла руками подушку. Женя могла быть жёсткой в своих высказываниях, но ни разу не была неправой. Саша понимала её. Понимала, что ей тяжело общаться с человеком, чей эмоциональный диапазон примерно равен камню, тяжело помогать той, кто понимает, что помощь ей нужна, но сил протянуть руку у неё больше нет. Понимает, что Жене тяжело с вечно скрывающей своё прошлое апатичной и асоциальной Сашей. Но она всё ещё рядом, всегда бросается в помощь Саше с головой и не боится её всплесков агрессии или неожиданных слёз, в наличии которых Женя даже порой сомневалась. Саша благодарна судьбе за Женю. Они познакомились совершенно случайно: Саша только поступила, а Женя училась на третьем курсе и писала работу по адаптации первокурсников в университете с уклоном в развитие у них психологических расстройств. Саша прослушала лектора, который рассказывал о том, как нужно заполнять тест, и натыкала ответы вслепую, даже не читая задания. Конечно, её вызвали к психологу, которого Женя согласилась подменить в разговоре с первокурсницей, чтобы лично её увидеть и заодно заняться практикой. Они разговорились, Саша призналась, что случайно все это ответила, и Женя попросила её ещё раз пройти тест, только теперь прочитать задания и ответить честно. Удивительно, но результат получился тем же самым. Женя наврала в отчёте своему научному руководителю, которого заинтересовал курьезный случай на опросе, но Сашу взяла во внимание, и со временем они смогли подружиться. Саша казалась дикой. Она шарахалась от шумных компаний, ни с кем не заводила знакомства, обедала либо в тени большого дуба в углу двора университета, несмотря на время года и погоду на улице, либо не ела в принципе, обходясь ужином в своей квартире. Она не рассказывала о школьных годах, не говорила о семье, никогда не затрагивала тему любых межличностных отношений. Она словно отрицала своё прошлое, бежала от вопросов о нём и уходила от этих тем всегда по одной и той же схеме: сначала делала вид, что не расслышала вопрос, затем отшучивалась и следом задавала вопрос на максимально отвлечённую тему. Женя принимала её игру, но хотела понять, в чём причина такого паттерного поведения. Саша знала, что Жене интересно её прошлое, сформировавшее её именно так. Знала, но открывать его не хотела, потому что прокручивать события выпускного года в голове – одно, озвучить их вслух и признать себя главным действующим лицом – совершенно другое. Тишина квартиры кажется слишком громкой. В голове печаль совокупляется с тревогой, порождая всё новые и новые поводы для панических атак. Саша не знает, как остановить этот процесс. В оглушающей тишине он кажется то бесшумным, то громогласным, и она мечется между этими состояниями, закрывая уши – и то, и другое болезненно. Саша бездумно берёт телефон, набирает начальнику сообщение о том, что у неё умер какой-то родственник и ей срочно нужно уехать из города, откладывает мобильник, даже не дожидаясь ответа, и бредёт к кухонному шкафу. На верхней полке уже давно пылилась бутылка виски, дожидаясь своего часа, и, кажется, стрелки дотикали до нужной цифры. Красиво выведенное на этикетке «Singleton» словно насмехалось над Сашей, но ей, опьяневшей от одного аромата качественного алкоголя, уже было плевать. Янтарная жидкость, наполнившая стакан с каким-то нелепым медвежонком, когда-то подаренный Женей, напомнил до боли знакомые глаза, которые, откровенно говоря, и сами чересчур часто наполнялись жидкостью. Только не горькой, а солёной. Хотя чёрт её знает, может у неё и слёзы были горькими. Первый глоток нарисовал в голове очертания забитой серой мышки, пытавшейся спрятаться за портфелем, когда её загнали в угол всей сворой обидчиков. Бежать ей было некуда. А она и не пыталась – просто приняла свою учесть. Так же сделала Саша, когда бывший замахнулся на неё. Совпадение. Второй глоток освежил в памяти её голос. Тонкий и заикающийся, дрожащий и слишком часто улетавший наверх. Она не умела следить за своими интонациями, не понимала, когда говорит слишком монотонно, а когда перегружает свою речь. Так же Саша рассказывала Жене о побоях со стороны Димы. Совпадение. Третий и четвёртый, прикончившие первую порцию алкоголя, напомнили о её горьких рыданиях. У неё не получилось рассказать стихотворение на литературе, и она не сдержалась – расклеилась перед всем классом. Так же Саша прощалась со своими школьными друзьями, когда они увиделись на встрече одноклассников через год после выпуска. Совпадение. Саша опрокидывает в себя второй и третий стаканы, но алкоголь словно пробегается по пищеводу, щекоча горечью глотку, и падает в желудок, мгновенно обезвреживаясь – она не чувствует даже головокружение. Странно, учитывая, что раньше она пьянела с бокала вина. И, казалось, аромат напитка её одурманил, так что же сейчас? Выветрилось? Она решает усилить эффект: ложится на диван на спину, закидывает ноги на спинку, выводя ими на стене затейливые фигуры, а голову свешивает вниз, наблюдая за тем, как причудливо её короткие волосы не достают до пола – каре её тоже заставил сделать Дима, сказав, что ему так больше нравится. Что ж, когда он пропал из её жизни, пропало и отвращение к этой причёске. – Что там говорила Женя? – Бормочет себе под нос Саша, массируя свою голову. – Взять неделю отпуска? Она дотягивается до телефона, всё ещё валяющегося рядом. На дисплее светится положительный ответ начальства с одобрением отпуска и такие лицемерные соболезнования. –Есть, – довольно улыбается Саша. – Алкоголь? Она тянется к бутылке и, отбросив кружку куда-то на кафель, о который она с дребезгом разбилась, глотает виски из горла. Вот теперь алкоголь овладевает её телом и разумом, и она улыбается ещё шире. –Есть. Спать с кем попало? Саша заходит в поисковик и открывает первый попавшийся сайт, предлагающий интимные услуги. – О времена, о нравы, проституток можно заказывать через интернет, куда мы катимся, – лепечет Саша себе под нос, выбирая первые попавшиеся параметры. Через пару мгновение и четыре катастрофически сложные для в мгновение ока словившего последствия всех четырёх стаканов и неслабого глотка мозга манипуляции, сайт уведомляет рыжеволосую о том, что третий компонент её лекарственной смеси будет у неё через полчаса. – Есть. Она вновь отбрасывает телефон в сторону и прикрывает глаза, поддаваясь невесомости, охватившей всё её тело. В голове пляшут какие-то непонятные медвежата, отбивая чечётку на её раздробленных костях, всё это омывается дождём янтарного цвета, а аккомпанирует сему великолепию жалобный плач из далёкого прошлого Саши. – Прекрасная картина, но не сегодня, – возмущается играм своего подсознания Саша, крепко зажмуриваясь. Картинка пропадает только в тот момент, когда Саша проваливается в неспокойный сон, в котором тот самый медвежонок с её кружки тонет в чёрном болоте. *** Сашу будит звонок в дверь. Она не уверенна в том, что спала, скорее коротала своё одинокое ожидание весёлого времяпрепровождения в полусознательном состоянии. – Иду, – кричит она куда-то в сторону двери. Опьянённое тело слабо поддаётся командам такого же опьянённого мозга, но чудесным образом Саша добирается до входной двери и даже не вспарывает ногу осколками кружки. Свет в коридоре, который она включает, чтобы не спугнуть гостью своей тьмой, больно режет глаза, они краснеют и слезятся. Учитывая взъерошенные волосы и помятую одежду, сейчас она, вероятно, мало похожа на человека, который кого-то ждал, но не перед куртизанками же ей оправдываться? – Добрый вечер, – здоровается Саша с девушкой, которая стоит перед ней на пороге, когда входная дверь поддаётся её непослушным рукам и открывается. Взгляд сфокусировать крайне тяжело, но сделать это нужно – как минимум для того, чтобы оценить девушку, вызванную для получения хоть какого-то удовольствия. Кажется, она застыла, увидев потрёпанную клиентку, сильно вцепившись в свою сумку. Саша не выдержала и пожелала наконец увидеть реакцию незнакомки на саму себя, поэтому она быстро протёрла глаза ладонями и вновь взглянула на гостью. – Мать твою…