Impossible

Дин склонился над небольшим столиком, стоящим возле стены мотельного номера, выводя буквы на листке бумаги. Дин писал не совсем письмо, скорее записку, но это было очень важно для него. Для них. Для них с Сэмом. Дин писал черной ручкой, найденной на дне сумки с вещами, изредка останавливаясь, морща лоб, чтобы подобрать нужное слово. Он сидел в номере один, Сэм вышедший в магазин нескоро вернется, и в тишине слышалось лишь легкое поскрипывание ручки. Винчестер не всегда умел, правильно высказать свои мысли, а записать их на бумагу было для него еще сложнее. Но он все равно продолжал, зачеркивая какие-то слова, так что на бумаге уже виднелись несколько дырок. Время шло, как всегда, неспешно, и неумолимо бежали секунды и минуты. Дин лишь трижды бросал свой взгляд на наручные часы, про себя отсчитывая, сколько времени осталось до прихода брата. Слегка подрагивающей рукой Винчестер дописал последнее слово и поставил точку. Он поставил эту точку во многом. Даже в большем, чем ему хотелось, но так было нужно. Даже не так. Так было правильнее. Дин посмотрел на свою дрожащую руку и горько улыбнулся. Он не боялся монстров, не боялся демонов, Бога, Люцифера, ада и вечных мучений. Он не боялся Смерти. Охотник боялся двух вещей: высоты и потери брата. И Дин готов был не вылезать из самолетов, только чтобы не делать того, что он делает прямо сейчас. Винчестер медленно выдохнул и опустил взгляд на лист. Он был исписан с двух сторон и несмотря на то, что руки Дина дрожали, почерк его остался безупречен. Охотник стал перечитывать написанное, беззвучно шевеля губами. "Сэмми... Я знаю, что я поступил ужасно, но постарайся понять меня. Я никогда не желал тебе зла, у меня и в мыслях подобного не было. Просто... Просто я не хотел, чтобы тебе было больно... Еще в детстве, когда я вынес тебя из пожара в нашем доме, я поклялся всегда защищать и оберегать тебя. От всего. И я старался... Старался, как мог, Сэм. Отец после смерти мамы, погрузился в поиски того, что ее убило. И как только он узнал, что это было нечто сверхъестественное, мои тренировки начались незамедлительно. Пока другие дети играли в машинки, я учился стрелять и метать ножи. Тренировки начинались, как только темнело. Я успевал уложить тебя спать и сложить оружие к этому времени. Когда тебе было три года, ты первый раз спросил про маму. И я рассказал тебе, что наша мама живет на небе и присматривает оттуда за нашей семьей. Ты поверил. Ты долго верил в эту историю. Пока как-то раз не подслушал разговор отца. В тот день я первый раз в жизни с ним поссорился. Я не мог простить ему того, что ты узнал правду. Тем более таким способом. Отец очень разозлился на это, он сказал, что ты должен был узнать правду, пусть и так. А мое непослушание, означало предательство. Он сказал, что мы на войне, и хочу я или нет, но ты тоже примешь в ней участие, а если я не буду подчиняться, мы в этой войне проиграем. С тех пор я стал называть его сэр. Когда отцу нужен был солдат, я им был. Когда ему нужен был помощник, им тоже был я. И только ты оставался просто сыном. Я уговорил отца подождать и не начинать тренировки сейчас. Я так хотел, чтобы у тебя было нормальное детство. Ты рос, с каждым годом превращаясь из улыбчивого мальчика в серьезного, умного парня. В отличие от меня, ты любил учиться, и я был безмерно горд за тебя. Тебя огорчало только то, что мы не видели отца по несколько недель, бывало даже и месяцев. Но ты держался, а я, как мог, старался тебя подбодрить. А потом ты нашел дневник отца. Ты испугался, а я разозлился. Как отец мог оставить свой дневник без присмотра?! Он обещал огородить тебя от этого безумия, хотя бы на время. И что из этого вышло? Ты испугался! Я постарался тебя успокоить, но понял что это бесполезно... Ты попросил рассказать тебе правду. И я... Я рассказал ее тебе. Я не смог тебе отказать, хотя должен был. Я рассказал тебе все что знал, показал то, что умел. Тебе это не понравилось. Мне тоже это не нравилось, но я должен был. Когда вернулся отец, он все узнал и начал твои тренировки. И тогда начались ссоры... Ты не хотел этим заниматься, тебе это не нравилось, тебя это пугало, но отец заставлял. И я попробовал сделать то, что у меня всегда неплохо получалось. Я попробовал привить тебе интерес к охоте. Вечерами мы стреляли по бутылкам или играли в дартс, который я мастерил, вырезая круги на коре дерева. И тебе понравилось... Ты научился стрелять и драться. И я снова безмерно тобой гордился. Ты перестал ссориться с отцом. Тоже стал выполнять его приказы. Тоже стал называть его сэр. Прошло несколько лет. Отец по-прежнему уезжал, оставляя нас вдвоем. Ты по-прежнему исправно ходил в школу. Я по-прежнему заботился о тебе. Но все-таки что-то изменилось. Ты стал жестче, грубее. Ты перестал так часто улыбаться, а в твоих глазах пропал тот беззаботный, радостный блеск. Ты стал проситься на охоту. И я снова не смог тебе отказать. Втайне от отца, мы нашли место, где жил призрак. Ты тогда немного промахнулся и, когда призрак налетел на тебя, я закрыл тебя собой. Призрака мы тогда все-таки уничтожили, но я еле дошел до дома, а там отключился на несколько часов. Раны заживали медленно и весьма болезненно. Ты выглядел очень виноватым и бегал в аптеку чуть ли не каждый день. К приезду отца, у меня осталось лишь пара шрамов на спине и шее, но он их не заметил. Прошел еще год, и отец сам взял нас обоих на охоту. Тогда ты показал себя блестяще. Справился со всеми поручениями отца и даже получил от него похвалу, но ты его не слушал. Ты смотрел на меня. Ты ждал моего одобрения. После этого случая отец стал часто брать нас на охоту. Даже слишком часто. Синяки и царапины, которые ты получал, не успевали заживать до появления новых. Прошло еще три года. Ты вырос и стал на голову выше меня, окончил школу с отличием и захотел поступить в колледж. Ты рассказал о своем желание отцу... Этот скандал я не забуду никогда. Отец кричал и ругался, а ты не смог этого вытерпеть и стал отвечать. Все закончилось очень плохо. Отец сказал, что если ты уйдешь сейчас, то потом можешь не возвращаться. Ты вспылил и ушел. А я... Я пошел за тобой. Я нашел тебя в парке на скамейке. Ты сидел и смотрел в одну точку, а когда подошел я, ты встал и попросил дать тебе разрешение поехать в колледж. Я спросил, почему тебе нужно именно мое разрешение, а ты ответил, что только мое тебе и нужно. Я видел, ты хотел поехать. Ты попросил меня дать тебе разрешение, и я снова согласился. Ты поблагодарил и обнял меня. Я понял, что ты прощаешься, и я постарался отпустить тебя. Но у меня ничего не вышло, Сэмми. Все то время, пока ты корпел над правом, я думал о тебе. И когда пропал отец, я, не раздумывая ни секунды, поехал к тебе. У тебя была девушка. Джесс... Мне искренне жаль, что все так произошло. Она была очень красивой, и она тебя любила. После ее смерти ты снова вернулся к охоте. Ты снова вернулся ко мне. Я видел, что сначала тебе было тяжело, снова привыкать ко всему этому, но у тебя вышло. Сколько нечисти мы с тобой поубивали за это время не сосчитать, верно? Мы снова сблизились. Снова стали братьями. Ты снова смотрел на меня, в ожидании признания. И я признавал тебя, Сэм. Ты был прекрасным охотником. Но потом что-то изменилось, и я искренне не понимал что. Ты стал замкнутым, часами мог пропадать в неизвестном месте. Ты стал избегать меня. И я решил разобраться в чем дело. В тот день я в буквальном смысле зажал тебя в углу. Я требовал объяснений твоего поведения. Ты спросил, действительно ли я хочу это знать, и я ответил да. А ты... Ты признался мне в любви. Сказал, что любишь уже давно, что боялся признаться... А потом ты попросил... Попросил позволить мне... А я просто не мог тебе отказать. Ты поцеловал меня, а я ответил. Ответил со всей нежностью и заботой что испытывал к тебе. И ты поверил... Я прошептал, что тоже люблю тебя. И ты опять поверил. Ты всегда веришь мне... Я не помню, как мы оказались на кровати. Я не помню, как лишился одежды. Я помню лишь твои горящие глаза, полные счастья, любви, наслаждения и желания. Желания обладать... мной. Я видел, чего ты хотел. Я понял, чего ты просил. И я не мог... Просто не мог и все. Я выгибался и стонал, под твоими руками. Я хватался пальцами за простыни под твоим телом. Я подставлял шею и губы под твои поцелуи. Я выкрикивал твое имя. Я делал все это для тебя. Я люблю тебя и очень тобой дорожу. Я знаю, что ты все еще веришь мне, Сэм. Но... Я никогда не любил тебя так, как ты любишь меня. Ты всегда оставался моим младшим братом. Прости меня, Сэмми. Прости за то, что не сказал правду сразу. Прости, что лгал. Прости, что поддался и не смог устоять. Прости, что не смог полюбить так, как ты этого хотел." В замке повернулся ключ и дверь, заскрипев, открылась. – Дин, ты тут? – спросил Сэм, кладя пакеты на пол и закрывая дверь. – Да, – ответил Дин, все еще разглядывая лист. Сэм прошествовал к стулу, на котором сидел его брат и нежно обнял за талию. – А я пирог купил! – сообщил Винчестер младший, зарываясь носом в ежик русых волос. – Спасибо, Сэмми, – слабо улыбнулся Дин. – Я люблю тебя, – тихо пробормотал Сэм, а потом чуть тише добавил, – Позволь мне делать это всегда... Дин на минуту зажмурился и закусил губу. – Д-Да. Сэм только сейчас заметил листок в руках брата. – Дин, что ты там написал? – спросил он, пытаясь разглядеть небольшие буковки. Возможно ли ему отказать? «Нет», – мысленно вынес себе вердикт Дин. – Ничего, Сэмми, – ответил он, комкая в руках исписанную бумажку, – Ничего важного. Молодой человек развернулся и мягко поцеловал Сэма в уголок губ. Он счастливо улыбнулся. – Я тоже тебя люблю, Сэм. «Не возможно», – одними губами проговорил Дин, откидываясь на подушки и подставляя шею под поцелуи.