Once more

      Это был дерьмовый день.       Дорога до дома казалось непозволительно большой. В метро было полно людей, Хёнджина зажали между дверью и телами людей, которые в буквальном смысле стояли на одной ноге. Он еле выбрался на своей остановке и выдохнул полной грудью.       Многоэтажные дома выглядели уныло и мысль о том, что он живёт в абсолютно таком же муравейнике приводила в ещё большее отчаяние. Доковыляв до лифта в подъезде, Хёнджин в буквальном смысле стукнулся головой о кнопку вызова, потому что сил поднимать руку и нажимать на кнопку не было.       — Я дома, — тихо оповестил Хван.       Снимать жутко неудобные туфли было благословением за весь день. Кажется, он натер мозоли на ногах и отсидел себе геморрой.       Пройдя в гостиную, парень увидел Сынмина с попкорном в руках, смотрящего фильм. Он оторвал свою очаровальную мордашку от фильма и ухмылка расцвела на его лице.       — Эй, детка.       У Хёнджина внутри все затрепетало. Он почувствовал, как к горлу подступает ком от слёз. Хвану так не хватало Сынмина. Хотя Хёнджин сам просил не беспокоить его в рабочее время, но в тайне парень мечтал, чтобы Ким отвлек его от муторной работы этим своим теплым и дерзким «детка».       Ким услышал тихое угуканье в ответ и почувствовал, как диван прогибается под весом его парня и тяжёлая голова падает на его бедра. Сынмин ощущал всеми фибрами души, как Хвану это было необходимо, поэтому не возражал и поставил попкорн на небольшой столик, чтобы не мешался лишний раз. Он вытер руки и спокойно сел.       Ким запустил пальцы сквозь пряди спутавшихся волос, слабо массажируя кожу головы и Хёнджин буквально замурчал.       Так они и сидели, фильм тихо жжужал на фоне, атмосфера было такой… умиротворяющей. Такой, какой чаще всего не хватает людям. Сынмин было подумал, что Хван заснул, но в ту же секунду услышал:       — Скажи, что любишь меня.       После этого, Хёнджин ещё сильнее зарылся головой в живот Кима, словно и не хотел слышать ответа, но его парень определённо знал, что с ним. Опять тревожные мысли поглотили его. Такое часто бывает. Хёнджин совсем не умеет выражать свои чувства и просит это от других. Услышать, что он кем-то любим, что он нужен, что он не бесполезный кусок мусора.       — Я люблю тебя, — со всей нежностью и теплом произнес Сынмин.       Хёнджин всхлипнул.       — Скажи, что любишь меня, смотря прямо в глаза.       Хван поднялся, взглянул Киму прямо в глаза и чуть не задохнулся от этого переполнявшего его чувства, потому что по глазам его парня уже все было понятно, но склизкие лапы тревожности не отпускали.       — Я люблю тебя.       И Сынмин это понимал и отдавал все без остатка, зная, что Хёнджин любит его не меньше. Ведь по его действиям все было и так понятно. Он должен знать, что для Кима Хван это не просто парень, это его самый близкий человек, лучший друг, тот, кого он никогда не заставит ощущать себя нелюбимым. И он хочет, чтобы Хёнджин знал это, даже если придётся повторить это тысячу раз.       — Ещё раз, — его глаза были мокрые от слез, а холодные руки дрожали, цепляясь за тёплые руки своего любимого.       Он был так прекрасен даже в этот момент. Это было намного интимнее всего того, что принято считать таковым, потому что они были перед друг другом абсолютно «голые».       — Я люблю тебя, — повторяет мягким голосом.       Хван подносит руки Сынмина к своим губам, расцеловывая, опираясь на них лбом и судорожно выдыхая. Это то, что было ему нужно. Он обнимает Сынмина крепко, чувствуя ответные объятия и улыбку Кима, радуясь этому, как маленький ребёнок. Нам всегда хочется, чтобы кто-то был рядом, но многим так трудно сказать или показать тебе то, что «я здесь, рядом».       И Хёнджин абсолютно точно уверен, что он счастливчик.