Нью Йорк захватило ночное время суток в безграничное правление, которое явственно показывалось в донельзя тёмном полотне природы, где изредка рябили светящиеся комочки, напоминающие отдалённо звёзды, серебристым полумесяцом, спрятанном за верными спинами друзей-облаков, и обволакивающим гамом, больше напоминающим для коренных жителей истинное присутствие тишины. По природе город всегда жил красочной и эмоциональной жизнью, будто и вовсе не нуждался во сне или покое. Его улицы пестрели туристами, школьниками, работающими, его автострады богатели обилием иномарок и ядовито-жёлтых коробов такси, его высотки приводили в неописуемый восторг даже местных. Насколько многообразен, многолик, многофункционален Нью Йорк. Жить здесь являлось гордостью. Несравнимой гордостью в блестящих энтузиазмом и любопытством серо-зелёных глазах.
Переехать из Огайо в совершенно неизведанное, но при этом столь манящее место с рассвета детской поры, больше не казалось эфемерным представлением мечты. Всё так реально, так желаемо. Никто не встал в значимую цену, чтобы остаться там. Ни родители, ни младшая сестра, ни ненавистная специальность врача. Основная цель — начать всё с чистого лица. Писать историю судьбы чернилами, за кои никогда бы не взялись больше родители. За кои теперь нужно взяться собственноручно, претворяя обилие несбыточных идей в явь.
Отвлёкшись на размышления о былом отрезке жизни под наседающим родительским крылом, девушка непреднамеренно пропустила важный разворот сюжета фильма ужасов и досадливо прошипела себе под нос. Единственная ночь с возможностью посидеть в пугающе холодных, но настолько желанных объятиях страха, бесследно исчез. Так долго надеяться на сцену, объясняющую все непонятные и интригующие моменты, а в итоге остаться ни с чем. Настроение полетело к краху. Пересматривать одни и те же эпизоды с главными героями она точно не включала в список своих действий.
Почему стоило этому случиться именно в выходной? Почему сознание подкидывало постоянно болезненные воспоминания, которые итак осели пепельным осадком на душе? Почему по щекам вновь потекли слёзы, хоть и была принесена клятва, что больше никогда никто данный удел слабости не увидит? Почему вновь прокусила губу под натиском зубов, оставляя на языке металлический привкус и создавая тоже ощущение, когда в порыве злости ей разбили нос?
Почему?
Вопрос, к сожалению или к счастью, не находил вразумительных ответов.
Учёба знатно выматывала, хоть и бездонная любовь к посещению пар в новом университете и общению с дружелюбным и отзывчивым коллективом как и одногрупников, так и профессоров, не прекращала непомерно расти. Ни разу ни одного сомнения в голове не промелькнуло за месяцы. Удачный выбор учебного заведения сказывался на эмоциональном состоянии, позволяя ей сейчас привести мысли в порядок и стереть кулаком мокроту с кожи. Всё же выходной начался лишь пару часов назад и впереди ожидает целая вечность часов безделья и отдыха. Без пар, без вмешательства социума, без лишних тревог и проблем. Решение перенести посвящение себя просмотру ужасов, посоветованные от более зависимой обожательницы такого жанра, её интернет-подруги, встретилось с её солидарностью.
В женских ногах лежала открытая, соблазнительно пахнущая пачка чипсов со сметаной и луком, в руках остался зажатым телефон, переживший не одну трещину и ремонт, и съехавшие на шею беспроводные наушники старого поколения превносили в образ обыденности. Ночи с сопровождением страшных кино считались редкостью на трудовой неделе, но каждый раз ценились наравне с массивным куском платины. Ей нравилось быть бок о бок с главным персонажем в роли немого наблюдателя, вздрагивать при малейшем шорохе и всецело чувствовать спектр эмоций, испытываемый по ту сторону экрана. Мягко откинув голову на изголовье кровати, глаза окончательно сдались и слиплись под давлением Морфея, пальцы расслабились и выпустили техническое устройство, соскользнувшее с колена на открытую зону простыни, тело обмякло. Сон взял над ней вверх.
Несколько часов спустя за окном раздался скрип, внушительно режущий слух. Несмотря на то, что конечности приобрели прежнюю живучесть, разум отказывался проясняться и балансировал на грани меж реальностью и дремотой. Протирая кулаками заспанные глаза, ей удалось восстановить чёткость зрения, и резко ударивший в нос запах чипсов до конца пробудил её. С опаской осмотрела окружающую обстановку на наличие источника звука. Ничего приметного под наполовину острый взгляд не попалось. Мозг, наконец, стал более менее отлаженно функционировать и подкинул идею о месте, откуда исходило это. Пожарная лестница.
Теперь внимание сосредоточилось на шторах, закрывающих обзор на стекло. Вполне логичная идея. Столь пронзительный скрип было под силу издать пожарной лестнице, ведь она ржавая и изрядно потрёпанная временем. Зная особый подход, можно безбоязненно и бесшумно перемещаться по ней куда хочешь. Увы, полезным навыком обладать ей не представляло возможности, ибо квартира съёмная и аренда этого места проживания исполнялась лишь на протяжение трёх месяцев.
Девушка осторожно отложила в сторону пачку чипсов, стараясь не шуршать открытой упаковкой, и села в кровати, нащупывая носками мягкую поверхность тапочек. Любопытство овладело всем существом — колебаться в рациональности задуманных действий становилось сюрреальным явлением. Тихо встала на ноги и крадущимися шагами оказалась около штор. Из носа вырвался почти что беззвучный выдох, призывающий унять хотя бы некоторую степень нарастающей тревоги. Почему-то внутри помимо желания узнать, кто или что скрывался под личиной создания скрипа, преобразовался и страх. Страх, вызывающий панику. Страх, вызванный интуицией.
Дело в том, что интуиция её
никогда не подводила.
Пальцы оттянули шершавую ткань до образования тонкой щёлки и серо-зелёные глаза выцепили мелькнувший силуэт. Силуэт, обрисованный слегка размытыми чертами в связи с ранним наступлением рассвета. Полноправный полумрак мешал разглядеть его получше, мутные разводы на стекле поддерживали его попытки, отчего хотелось взвыть. Карма того, что нужно вовремя мыть окна и не откладывать на призрачное понятие «завтра», оправдалась. Тишину прервало едва слышное, сдавленное шипение по ту сторону. Судя по щипящему звуку, чем сама иногда пользовалась при сдерживании боли от серьёзных травм, ему — неизвестной личности — была необходима помощь.
Девушка не стала долго колебаться, понимая, что нужно незамедлительно действовать и осмотреть раненого, дабы осознавать масштабы раны и насколько плачевно его состояние.
Она отступила и тенью метнулась к шкафу, раскрывая дверцу и извлекая оттуда тёплую толстовку. Натянув её на себя поверх футболки, приблизилась к шторам, взяла эмоции под контроль и отодвинула одну из них в сторону. Приподняла плавным движением раму окна и перекинула ноги через подоконник, чтобы выйти на зону пожарной лестницы. От пробирающего до костей холода поёжилась, пряча ладони в объёмных рукавах, и обернулась на тот самый силуэт, стоящий буквально в ярде от неё. Вступительные лучи рассвета ненароком оказались на его лице.
Это
нечеловек.
Это нечто. Это паранормальное существо, пришедшее из преисподни. Это не может быть настоящим. Это, скорее всего, лишь неудачный кошмар, настигнувший её голову во время сна.
— Пожалуйста, только не кричи… — с долей хрипа прошептало внеземное существо, опираясь на железные перила рукой, чтобы не свалиться.
Удивление пронзило женский разум. Оно умеет связно говорить и имеет отличный Нью Йоркский акцент, которому она на четверть секунды позавидовала. Страх начал отходить на задний план, уступая место всепоглощающему любопытству. Внимательный, пестреющий звёздочками, словно детский, взгляд медленно блуждал по внешнему виду существа. Зелёная кожа, наколеники и налокотники для защиты, старые бинты, обмотанные вокруг ступней и ладоней, три вместо пяти пальцев, рукоятки, видимо, мечей или что-то типо того, выпирающих из-под панциря, синяя маска поверх столь пленяющих морских глаз. Словила себя на том, что слишком долго созерцала сие существо и помахала головой, чтобы избежать дальнейшего зрительного контакта.
Чем дольше они стояли на небольшом расстоянии, тем больше привыкали к сложившимся обстоятельствам и, особо не стесняясь, рассматривали друг друга. Существо иногда было некомфортно находиться под столь пристальным взором, но что-то в нём притягивало его внимание. То, что, исходя из его богатого опыта встречи с людьми, лишь здесь оно не встретило никаких мольб об пощаде, яростных криков и попыток отбиться, не встретило ставших обыденностью прозвищ «
Монстр» или «
Тварь». Главное, что в её серо-зелёных глазах не находилось намёка на брезгливость и испуг.
— Я… Я не собираюсь кричать, — наконец-то мозг взял бразды правления и смог сфомулировать подобие речи.
Существо кивнуло головой в знак понимания, однако не спешило подходить или говорить что-то больше. Оно молча наблюдало за ней, левую руку держал в висящем, напряжённом положении вдоль пластрона, чтобы выхватить оружие в случае какой-либо опасности. Хоть в его сознание и закрадывалась кромка доверия к ней, терять бдительность раньше положенного никогда не приветствовалось.
Девушка метнула взгляд в пол и только сейчас заметила глубокую, рваную рану на его голени, из которой обильно стекала кровь на решётчатую поверхность. Потом подняла взгляд вновь, встречаясь с его завораживающими мысли глазами на несколько секунд.
— Твоя рана… Позволишь тебе помочь? — она сама не верила в то, что говорила вслух. Всего лишь некоторое время назад её ужасало происходящее и тот, кто перед ней стоял, но всё испарилось. Ничего из прежнего не осталось, лишь пытливость и желание помочь.
Даже существо несколько опешило от внезапного предложения. Оно настороженно покосилось на неё, анализируя адекватность человека. Кто будет помогать первому встречному, даже не узнав его имени? Тем более такому нечто, при котором почти все люди с дичайшими воплями ужаса убегали прочь? Только глаза — зеркало души любого. В них всегда можно рассмотреть искренность помыслов. Оно рассмотрело и не нашло того, чего искало так кропотливо. Тень насмешки, несерьёзности, язвительности. Хоть чего-то. Но всё сводилось к тому, что её слова имели вес и никакой лжи.
— Я буду действовать только после твоего разрешения, — спокойно сказала она, поддерживая зрительный контакт.
Существо шумно выдохнуло, пряча глаза в пол, и закусило губу, прежде чем сдалось. Впервые человек завоевал его доверие. Пусть и малую часть, но завоевал.
Девушка кивнула ему, исчезая в глубинах съёмной квартиры, и возвращаясь с антисептиком и рулоном бинта. Приблизилась аккуратными шагами и присела перед ним, дотрагиваясь пальцами до его кожи. Несколько грубая, холодная, но приятная на ощупь. Её касание подобно электрическому току, который за мгновения распространился по всему его телу. Столь мягкая и тёплая её кожа. Оно никогда не забудет этого инородного ощущения.
— Тебе повезло, что рана не слишком глубокая и частично задела мышцу, вызывая боль при ходьбе, — пока она начала процесс обрабатывания и вытирания крови, то за делом решила его посвятить в свои умозаключения. — Швы накладывать нет необходимости, но следить за стерильностью раны и стараться не совершать сильные нагрузки в течение последующих пару дней обязательно.
Существо околдованно следило за её сосредоточенностью и выверенными, безбоязненными движениями. В наступившей близости оно смогло тщательнее вглядеться в женские черты. Едва задевающие шею, русые кудри вздрагивали от каждого резкого поворота или наклона головы, курносый острый нос и бледные, искусанные губы создавали впечатление несносного подростка тринадцати-четырнадцати лет. Невинный образ придавал ей женственность и мечтательность, при этом высунутый кончик языка и острые серо-зелёные глаза придавали ей привлекательности и любознательности.
Как только девушка закончила с перевязкой, то поднялась с колен, отряхая грязь с мешковатых штанов, в которых ноги успели продрогнуть из-за долгого нахождения на морозном воздухе, и на губах застыла неуверенная полуулыбка.
— Скажешь своё имя? — заинтересованно протянула, наклоняя голову в бок. Существо не могло ни улыбнуться на это проявление пытливости.
— Леонардо, — горделиво ответило оно, задирая голову к верху.
— Скучно, — она наигранно надула губу. — Ты будешь «не Да Винчи»!
— Странный вкус, если честно, — Леонардо усмехнулся и попробовал встать не в полную меру на ногу, понимая, что боль никуда не ушла, но дойти до логова можно будет спокойно. — Твоё имя?
— Джессика, — бездумно бросила, складывая руки на груди. — Раз тебе не нравятся мои прозвища, может тогда сам придумаешь, м?
Он выгнул надбровную дугу на её заявление, но идея явно ему понравилась, ибо в морских глазах заплясал огонёк озорства.
— Джесс, — не особо утруждаясь, промолвил Леонардо.
— Отлично, теперь ты меня будешь звать Джесс, я тебя не Да Винчи, — заключила Джессика, лукаво щурясь при взгляде на него. Видимо, прозвище ей понравилось.
«
Вылитая копия Майки, Ей-богу.» — промелькнула мысль в сознании Леонардо, прежде чем поддержать простую и доброжелательную атмосферу ухмылкой.
Кто же мог подумать, что именно с тех пор завязалась дружба. Настоящая дружба.
Дружба между
человеком и
черепахой.
***
Мир никогда не менялся. Следовал выстроенным загодя законам, хрустел по свежему, выпавшему насту жизни, вытаптывая собственный путь вдаль, вытаптывая неопределённую тропу событий, складывающиеся в многосторонее понятие «судьба». Он никогда не делал перекуров, несмотря ни на что мешающее и преграждающее, шествовал в неизвестном никому направлении. Время, напоминания ручного пса, бежало вслед за хозяином и изредка прыгало из одной образованной ямы из-под его веса в другую, тем самым развлекаясь. Только и жаждал получить мягкое прикосновение по косматой голове, лоснясь к полному ласке жесту, и заметить сверху в глазах намёк на одобрение, на похвалу. Они жили, словно настоящие человек и питомец, будь бок о бок с друг другом испокон веков. Сколько бы дней не проходило, сколько бы недель не миновало, сколько бы месяцев не ускользало, будто разгорячённый, пляжный песок сквозь пальцы, сколько бы годов не накрывало их с головой и напоследок махало на прощание ладонью, они всегда были едины, неразлучны. Они представляли из себя те самые инь и янь, солнце и луна, чёрное и белое. Всегда вместе. Всегда рядом.
Всегда.
Однако их главная проблема в том, что они шли. В том, что они не останавливались никогда. В том, что их не волновало ничего. Их не волновали людские взлёты и падения, людские проблемы и невзгоды, людские горе и разочарование. Их не волновали людские чувства.
Здесь и не пахло справедливостью. Почему хотя бы на один миг нельзя прекратить? Почему хотя бы на один миг нельзя застыть на месте? Почему?
Ответа не знал никто. Никто из живых не знал. Ни Леонардо, ни Джессика не знали ответа.
Женские пальцы свободно и с некой степенью грациозности блуждали по сверкающим в свете лунных лучей клавишам. Блуждали, создавая из коротких, разной высоты звуков нечто совершенное, не поддающееся рациональным доводам. Курносый нос иногда вздрагивал от ощущения аромата, который столь сильно манил и отвлекал от виртуозного увлечения. Аромат зелёного чая. Глаза полуприкрыты, веки расслаблены, кончик языка торчал из-под приоткрытых губ, поясняя всецелую поглощённость действом. Русые кудри заколоты в простой, небрежный хвостик.
Внезапно пленительную мелодию прервал спонтанный кашель. Сухой, дерущий глотку, безжалостный. Сразу же ладонь потянулась за оставленной салфеткой на тёмной древесине и сжала в кулаке, прислоняя ко рту. Долго это не продлилось и белая, слегка шершавая поверхность оказалась запятнана багряной кровью. Быстро скомкала, чтобы не было видно следов, и почувствовала на плече холодное, но столь родное прикосновение, отдавшееся по всему телу разрядом электрического тока.
— Снова? — обеспокоенный голос прорезал образованную тишину между ними. Серо-зелёные очи стали исследовать покоцанный паркет. Неуверенный кивок застал его врасплох. — Почему ты не сказала об этом раньше, когда было не всё потеряно?
Вопрос за пару секунд стал немым. Его не собирались ублажать ответом, потому что здесь его и не должно быть. Не должно быть по её мнению. В правой трёхпалой ладони находилась кружка с немного стёртым рисунком «Космических Героев». При воспоминаниях, как впервые заискрились излюбленные глаза при одном зрительном контакте с несуразной вещью, изгибы губ приобрели намёк на улыбку.
— Я помню то, как ты воевал со мной за эту вещицу, — она хрипло рассмеялась, уличив момент самозабвенно утонуть в морской пучине пугающе синих омутов.
— Мы даже устраивали бои подушками, — в сознании мелькали одним за другим отрезки памяти, настолько ценные обоим.
— Я тебя почти победила, — досадливо прошептала, сжимая салфетку в слабой ладони.
— Но я использовал запрещённые навыки ниндзя и нагло вырвал победу из твоих рук, — он явственно наслаждался упоминанием его давнего триумфа, хоть он и приходился шуточным.
— Хотя мы договарились! — девушка обиженно надула губу, припоминая все былые эмоции, испытанные при его жульничестве. Каким образом кружка вообще стала его?
— Да ладно тебе, столько же времени прошло, — разразился смехом и облокотился об пианино, окидывая её взглядом и задевая несколько клавиш панцирем. Они синхронно издали противный звук.
— Ах ты жук! Кышь от моего сокровища! — прорычала она неестественным тоном, всё равно отдавая хрипотцой. — А не то тапком изобью!
— Ты хочешь сравнить свой тапок с моей катаной? — он рассмеялся, внимая её яростной угрозе и отходя оттуда. Вызывающим жестом потянулся за катаной и вызволил её часть из закреплённых ножен. Лезвие начало сверкать белизной в природном свете.
— Я скорее хочу сравнять тебя с землёй, Лео, — девушка наигранно потёрла переносицу, будто не могла выдержать сочащейся язвительности в его тоне. Под пальцами скрывалась саркастичная ухмылка.
— Ты, как всегда, в своём репертуаре, — с Лео не спадала глупая улыбка, намеченная на неё.
— Я тоже тебя люблю, мой не Да Винчи, — она непринуждённо кинула, так как это стало в их совместной жизни обыденностью.
Девушка встала на ноги и преодолела итак небольшое расстояние меж ними, кладя локти на его плечи и сцепляя ладони в замок за его затылком. Лео явно не ожидал момента близости и заступорился на месте, не зная, что предпринять. Кружку с «Космическими Героями» он умудрился поставить на пианино, когда задел панцирем клавиши и чуть не схлопотал нагоняй по шее, поэтому сейчас обе руки в свободном действии. Смущённо его длани приземлились на талию девушки, очерчивая нынешние изгибы тела. Слегка выпирающие рёбра никак не вписывались в привычный образ, который он видел ранее изо дня в день и любовался влюблёнными глазами. Но сейчас ничего не поменялось. Такие же влюблённые глаза, такие же влюблённые переглядки, такие же влюблённые касания. Только менялась она. Дюже менялась.
— Джесс, ты не представляешь, как я-
Девушка не дала ему и промолвить слова дальше, потому что заткнула настойчивым поцелуем. Ей не нужно было слышать сладкие речи, опьяняющие сердце каждый раз, при словесном изливе чувств. Ей нужен был лишь он. Его присутствие рядом, его поддержка, его плечо в качестве опоры.
Джессика оторвалась от его губ спустя пару минут, сопровождая действие тяжёлым дыханием и блеснувшими искорками страсти в глазах. Лео всегда был нежен и аккуратен с ней, словно хранил фарфоровую куклу в антикварном шкафу и от любого неверного резкого движения она может сломаться, заиметь трещину. Вопреки его устрашающему на первый взгляд внешнему виду и происхождению, ему просто несвойственно быть настолько ласковым и добрым, ему просто несвойственно иметь столь приятные для покалывающих на коже ощущений от контраста его бугристой, местами грубоватой кожи вместе с её чувствительной и мягкой. Или это лишь её предрассудки?
— Я знаю, Лео, — она бесшумно выдохнула, чувствуя на губах металлический привкус. — Я плохо вытерла кровь?
— Угу, — в смятении подтвердил Лео, отводя взгляд в сторону.
— Извини, — у неё вырвалось сразу же.
— Не беспокойся, мне даже понравилось, — его щёки застлыл алый румянец, пока он едва слышно прошептал.
— Эй, — Джессика позвала его, обращая на себя его внимание, — ты случайно не вампир, раз тебе понравилась моя кровь?
— Джесс! — с его губ слетел смешок. — Умеешь же ты испортить романтический момент!
— Училась у заядлых романтиков, — она подмигнула ему, чем ввела в ещё более сильное смятение, и тихо хихикнула.
Укрываясь от всего беспощадного мира и текущего времени, они заставали наедине друг с другом то, что считалось бесценным. Не имеющим точного определения в мозгу, но имеющим точное описание в сердце. То, что смело можно назвать золотым временем.
Временем, которому суждено было закончиться.
***
Поздняя ночь. Окраина Нью Йорка, находящаяся в милях от родного Манхэтенна. Небесный свод окрасился темнотой, непроглядной темнотой, так что даже звёзды отказывались проглядывать сквозь иссиня-чёрный слой. Лёгкий, моросящий дождь смешивался с стекающими по щекам слезами. Капли бережно скрывали причину его слабости, причину его уязвимости. Причину его сломленности. Синие, до того чарующие морской динамичностью и непредсказуемостью глаза выцвели. Выцвели на несколько тонов, приобретая неестественную серость и блёклость. Трёхпалая ладонь нежно, но сильно сжимала букет лилий. Цветов, которые отбывали срок жизни на её подоконнике и являлись столь любимыми.
— Извини, что не смог присутствовать на похоронах, Джесс, — его голос дрогнул, слегка осип от рыданий. — Но сейчас я рядом.
Лео опустился на колени, не замечая как наколенники стали пачкаться в рыхлой, мокрой земле. Положил на мокрую от дождя плиту букет, проводя пальцами в незамысловатом жесте, будто гладил живого человека. Соловые очи поднялись к надгробью. «Джессика Фейд». Дата рождения и дата смерти. Столь раздражающая последняя дата, кою хотелось отчаянно стереть, переписать предречение судьбы, изменить решение смерти. Но он ничего не мог сделать. Он мог лишь безмолвно наблюдать за бездушным могильным камнем и отказываться верить, что потерял её навсегда.
— Я люблю тебя, — прошептал Лео, опуская голову вниз. На плиту упало несколько слёз. Наполненных эмоциями, немыми, правдивыми.
Всего лишь на секунду. На долю секунды он почувствовал на плече призрачное прикосновение. Столь трепетное и необходимое. Лео даже не стал оборачиваться.
Он чувствовал, что она рядом. Даже сквозь оковы смерти они оставались вместе. Вместе и навсегда.
