Продержаться

Они оказались достаточно глупы для людей, которые имеют гениальный мозг, физическую силу и деньги. Глупы настолько, что попались в обычную ловушку обычной шайки. Олег не знает, кто они, чего хотят и какова их конечная цель. Олег хочет уничтожить каждого, кто находится в этом помещение. Но, к счастью для них, он чувствует себя отвратительно. настолько, что не чувствует своего тела. Пальцы не слушаются. Его тошнит. «Видимо, что-то вкололи, не иначе…» — пролетает в сознание. Он пытается заставить себя пошевелиться, чуть привстать, но не выходит. Обессилев, он валится обратно на спину. В помещение тусклое освещение, поэтому ничего разглядеть дельного не получается. Даже окон нет. Он понятия не имеет, где они. Они. — Черт, Серёжа! — в голову стреляет, словно звук выстрельнувшего пистолета возле уха. Олег, прищурившись, пытается ещё раз повнимательнее осмотреть комнату в поисках определённого человека. Все инстинкты, проснувшись, кричали о том, чтобы найти и убедится в относительной безопасности Разумовского. Искать долго не пришлось. Звук протяжного стона разнесся по помещению. После послышался недовольный бубнёж. Успокоившись немного, Олег, выдохнув, прикрыл глаза. — Олег? — Здесь. Послышалась возня. — Какого черта, вообще, произошло? — раздался недовольный тон под звук небольшого грохота. Насколько понял Олег, их разделяло перегородкой, поэтому он не видел Серёжу, который смог, оперевшись на стенку, сесть, вытянув связанные ноги (руки также были связаны за спиной). — Я думал, ты объяснишь… — в ответ была тишина. Видимо, Серёжу тоже не обошла проблема с памятью. — Как ты… себя чувствуешь? — М, потрясающе. Воцарилось молчание. Было еле слышно Серёжино дыхание с глубокими вздохами и выдохами. В остальном же тихо. — А… Ты как? — прозвучало через какое-то время с неловкостью, словно Серёже было стыдно за свой вопрос. «Как я?» — на это небольшое подобие «заботы» Олег сдержался, чтобы не рассмеяться, но горькая ухмылка окрасило лицо. — Могу сказать одно: в меня не стреляли, — ситуация была не подходящая Олег это понимал, но удержаться от едкого комментария не смог. Хотелось посмотреть на реакцию Серёжи, хотя на вряд ли он бы увидел что-то стоящее. Он не увидит: как — Разумовский от произнесенных слов чуть съежился, глубоко вздохнув, стыдливо опустил глаза вниз, поджав губы. — Но, кажется, мне что-то вкололи, — сообщил он через какое-то время. Серёже лучше знать всю ситуацию в целом, чтобы не было непредвиденных неожиданностей. — Я не знаю, что именно, но не чувствую и половины своего тела. — Хм… Кто же мог так хорошо подготовиться?.. — скорее себе, чем Олегу был задан вопрос. Волкова тоже распирает любопытство. Но в голове нет подходящих для этой роли лиц. Максимум в памяти всплывают призраки прошлого. Но это на вряд ли. Здесь кто-то другой, кто-то неизвестный ему. Кто-то, кто знает Серёжу лично. — Пока меня не было, чем ты занимался? — М?.. Ничем… таким. Бездельничал, — протараторил он. — Как-то не убедительно прозвучало. — Я серьёзно ничего не делал! Ты меня в чем-то подозреваешь? Олег вздохнул. — Нет. Конечно, нет. Но нам нужно обдумать все варианты, хочешь ты этого или нет. На этом штурмовой уикенд закончился. Всё неизвестное время они просидели, а кто-то и пролежал в тишине. Незаметно для себя самого у Олега начали тяжелеть глаза. Почувствовалась общая слабость во всем теле. Организм затребовал немедленного сна. Волков, может, и чувствовал слабость, но потребность во сне до этого не испытывал. «Что-то новенькое…» Засыпать ни в коем случае нельзя. Они в опасности, и заснуть сейчас равносильно мгновенной смерти. А умирать здесь Олег не планировал. По крайней мере, пока не узнает личность ублюдка. И… Не убедиться в безопасности Серёжи. Который, оперев голову об стенку, прикрыв глаза, думал за них двоих. Очнулся он от грохота. Приподняв голову, он открыл глаза, встречаясь с ярким светом. Мгновенно зажмурившись, сцедив зубы, он простонал, ударяясь головой об пол. Через пару минут, ещё раз открыв глаза, его встретило освещенное помещение. Если до этого тусклый давал разглядеть минимальное количество предметов, то этот уже полностью выполнял свою работу, слепив. Проморгавшись и оценив масштаб проблемы, Олег ещё раз попробовал пошевелиться. Тело никак не реагировало. По-моему, стало ещё хуже. Раньше он мог шевелить пальцами. Хорошо, что хоть в районе шеи не так плачевно. — Оо-ох! Очнулся! А мы думали, ты откинешься. Мои ребята немного переборщили. Безопасность превыше всего, сам понимаешь, — раздался чей-то голос сверху. Повернув голову на звук, Олег встретился с насмешливым взглядом неизвестным ему человеком. Что ж, он был прав, он действительно не знал кто это. — А ты чего такой нахмуренный? Болит что-то? — продолжал он насмехаться. Не смотря на всю свою беспомощность, Олег хотел разбить это лицо вдребезги. — Ну ладно, чего мы о тебе все? Ты так, шавка. Ни больше. Есть куда более значительнее дела, — игриво-насмешливый тон сменился на серьёзный и тяжёлый. Отступив от Олега, который продолжал метать молнии взглядом, мужчина направился к Серёже, восседавшего по середине комнаты со связанными руками и ногами на стуле. «Блять! Я все упустил! Теперь ясно, чего грохот стоял…» — Здравствуй, Сереженька, — нежно протянул он, наклоняясь к его лицу. Серёжа, нахмурившись, отвернулся. — Ну чего ты? Даже не поздороваешься? — молчание. — Это очень грубо, — протянув руку, он вцепился в Серёжин подбородок, крепко сжимая, поворачивая к себе лицом. Серёжа, сжав губы, агрессивно смотрел на мужчину, пытаясь сбросить чужие пальцы. — Разве родители тебя не учили воспитанию? — прошипел он. — Ах-да… забыл. Ничего. У нас есть время. Наблюдая за всей разворачивающейся картиной, Волков чувствовал распыляющуюся, словно пламя, злость внутри себя. Что этот уебок себе позволяет! Сцедив зубы, он попытался ещё раз пошевелиться, но кроме слабости и никчемности к себе ничего не чувствовал. — Что тебе надо и кто ты, блять, такой? — с шипение змеи отозвался Сергей, больше не пытаясь уйти от прикосновения. Преимущество ни на его стороне. Пока. — Как грубо. В наше время старых друзей совершенно не помнят, — он театрально вздохнул. — Хотя… чего это я… Мы с тобой ведь даже не друзья. Поэтому тебе не кажется, что это было слишком грубо и невоспитанно — брать то, что принадлежит мне?! — воскликнул он в лицо Серёже. — Я не понимаю, о чем ты… Что ты вообще за хер с горы? — беспечно спросил он, оценивающе смотря в ответ. Спокойствию Серёжи мог бы позавидовать сам Будда. — Мы не знакомы лично. Но как я сказал: Ты украл у меня кое-что. Оох, ты не представляешь, что мне пришлось сделать, чтобы найти тебя! — он гордо поднял голову. — Ни одна система не хотела распознавать. Можно сказать, что мне повезло найти тебя, — склонившись, томно закончил он. Серёжа, никак не комментируя, задумался, пытаясь вспомнить мужчину перед собой и понять, что он мог забрать такого важного. Посмотрев на Олега, лежавшего и со всей присущей ему ненавистью смотря на мужчину, Серёжа понял одно: он тоже не знает, что за хуй в костюме, строящий из себя ака главный злодей на районе. Получается это, чтобы это не было, произошло до Олега. Здесь мозг начал покидать своего хозяина, оставляя ничего в воспоминаниях. — Знаешь, у меня немного проблемы с памятью, ты… не мог бы напомнить, что именно я сделал? — О, я понял, — мужчина усмехнулся. — В дурачка решил сыграть, — понимающие кивнув он полез в карман пиджака, доставая телефон. — Прошу меня простить. Один телефонный звонок. Я вернусь. Никуда не уходите, — учтиво улыбнувшись, он вышел. Послышался щелчок. — Вот ублюдок! — прохрипел Олег, оценивая состояние Серёжи. На себя ему в принципе было все равно. Его главный приоритет сейчас сидел связанный на стуле и силился выбраться. Со стороны Олега было видно, что пытается сделать Разумовский. Узел никак не хотел поддаваться, что, несомненно, злило второго, украшая запястья красными следами. — Может, скажешь, что сделал? Недовольно дернувшись, Серёжа зло перевёл взгляд на него. — Я тебе русским языком сказал, что ничего не… — Я его ненавижу и мечтаю сломать шею, но он настроен серьёзно. Понимаешь? — он внимательно смотрел на Серёжу. Тот, поджав губы, кивнул. — Меня все ещё не отпустило, и я все ещё не могу понять, что за хрень. Но одно знаю точно: нам нужно продержаться. Вечно это продолжаться не может. Действие в любом случае спадёт. И тогда мы выберемся. Ты веришь мне? Молчание. — А ты… Веришь мне?.. — тихо прошептали в ответ. Сердце сжалось от боли. Возникло чувство, что речь сейчас шла не об этом моменте, а о чем-то более важном и глубоком. Сжав челюсть, Олег, не проронив ни слова, выдохнув, кивнул. Говорить о том, что верит, не смел, чувствуя, что, ответив, была бы правда. И Серёжа окончательно сломается. Их прервал щелчок. Дверь открылась, и в помещение ввалилось человека четыре: все в чёрных костюмах. После вальяжной походкой вошёл этот… этот. — И так, голубки, соскучились? — О, ты людей в чёрном привёл. Прозвучало одновременно. — Да, смешно, — он поджал губы. — Ладно, хватит сюсюканий. Где они? — Кто «они?» И вообще, ты до сих пор не представился. Твои родители разве не учил… — не успев закончить, в его волосы вцепилась рука, потянув назад. Прошипев сквозь зубы, Серёжа скривил губы в подобии улыбки. — Даже, блять, не смей! Слышишь?! Серёжа продолжал улыбаться, комментируя вспышку чужой агрессии, раззадоривая. Когда Олег просил продержаться, он не это имел в виду. — Знаешь, мы можем сыграть по плохому… — продолжая удерживать чужие волосы в руке, низко наклонившись к лицу. — Ты же любишь игры, не так ли? Каким тоном было произнесено это предложение, не понравилось им обоим. Олег непонимающе нахмурился, снова пытаясь пошевелиться. Серёжа старательно сохранял лицо, не давая повода, что его это напрягло. Но одно они знают точно: главное — продержаться. * Очнуться во второй раз и испытать весь спектр боли не лучшее начало. Волкову кажется, на нем нет ни одного живого места: возможно глаз заплыл или это кровь так неудачно закрыла обзор. Он не знает. Но то, что он хоть что-то чувствует, уже хорошо. Значит, его тело возвращается к функционированию. Последнее, что он помнит, это то, как «разговор» закончился его потерей сознания. Что этому послужило неизвестно. Возможно удар чем-то тяжелым. Ещё он помнит, как Серёжа с нечитаемым выражением лица смотрел, как ему отпинывали рёбра, и единственное, что смог сделать Олег — сгруппироваться. Он не злится. От попытки вспомнить всё то, что было до, его отвлекает тихий всхлип. Проморгавшись, Олег чуть очуховшись, прищуривается пытаясь сфокусировать взгляд — свет все также ослепляет. Единственное, чего он добивается — расплывчатый силуэт, метавшийся по-полу. Главным предположением, он заключает, что это Серёжа. Видимо пока он был в отключке, произошла потасовка, которую он снова упустил пребывая в бессознательном состоянии. Наконец глаз привык, давая чёткую картинку, и то, что увидел Олег, заставило испытывать неконтролируемую животную ярость и желание немедленно защитить. Серёжа лежал на спине, все также со связанными руками, только уже над головой. Ноги были свободны. На лице проскальзывали гематомы: разбитая губа, бровь, наливающийся синяк на скуле. Шипя, он пытался сбросить с себя ненужный балласт в лице того мужчины, изворачиваясь и используя ноги. Если на лице такое, что тогда можно сказать про все остальное? На вряд ли Серёжа смог отделаться только лицом. И сейчас Олег смог убедиться в своей догадке, когда эта мразь, вцепившись в чужую рубашку, разорвала её. Пуговицы разлетелись в разные стороны, и Волков, с его-то зрением смог увидеть проступающие синяки на ребрах. Серёжа зло и ядовито что-то прокричал. Мужчина, гадко улыбнувшись, схватился за Сережен ремень, стягивая. В голубых глазах проскользнула паника. Не зная как быть, Олег не мог заставить себя издать звука, смотря на все это. А стоило. В комнате они остались втроем. Четвёрка из амбалов покинула их. Видимо их ушлепку не нужны лишние глаза. Собравшись с собой, он заставил себя говорить: — Эй, мразь, отвали от него!.. — получилось хрипло и как-то жалко, чем угрожающе. Но в любом случае это подействовало. Мужчина замер. Нахмурившись, он перевёл взгляд на Олега. — О, ты ещё жив. Досадно. — Тебе на зло — жив… Они смотрели друг на друга какое-то время, пока Серёжа незаметно пытался высвободить руки. Только Олег прекрасно понимал, что данное действие бессмысленно и по самодовольной физиономии мужчины ни только он. И от этого становилось тошно. От всей ситуации в целом было тошно. Олег чувствовал себя беспомощным, понимая, что в таком состоянии он не более чем сторонний наблюдатель, чем участник. Что хочет сделать этот уёбок понять ни трудно. Трудно бездействовать, зная, что в этом твоей вины нет. Но Олега она начала пожирать с моменты нахождения здесь и ничего с этим сделать нельзя. Все то, что сейчас происходит — его вина. Вот и всё. Его вина, когда Серёже прилетает кулаком в лицо, зарабатывая ещё одну рану. Его вина, когда чужая рука проезжается по бедру, удерживая силой на месте. Он видит, как лицо Серёжи кривится, зажмурив сильно глаза, стараясь контролировать своё дыхание. В голове, как назло, всплывают другие воспоминания: где Серёже хорошо. И он закрывает глаза не потому, что противно, а потому, что приятно. И это приятно делает он, Олег. Это настолько далёкие воспоминания, будто их и не было. За всеми прошедшими событиями, это стёрлось, оставляя в их отношениях недомовки и тяжёлую атмосферу. Сейчас совершенно другая ситуация, и Волков хочет раскрошить эти руки молотком, которые так грубо проходятся по телу Разумовского, трогая каждый сантиметр кожи, надавливая на синяки. Олег представляет, как выдавливает его глаза. Он понимает, что кричать и переводить стрелки бессмысленно. Единственное, что может выйти — это больший вред Серёже. Хотя, куда уж… Но сил пока недостаточно, и остается всё также быть невольным наблюдателем. И от этого очень гадко внутри. Он его подвёл. Не защитил. Недавние обиды становятся бессмысленными, стираясь из памяти. Теперь место займут более извращённые, непристойные действия человека, которого Олег обязательно убьёт, изничтожит во чтобы ему это не стало. Он даёт себе обещание. * Олег знает, что Серёжа способен на большее. Он никакая ни девушка в беде. Он умеет драться и если постарался, изворотился, смог бы уйти от этого всего. Но он почему-то отчаянно нахмурившись, сквозь сжатые зубы терпит, позволяя стянуть с себя штаны вместе с бельем, обнажая ниже пояса. Он не сразу сообразил, как оказался лежащим на животе. Серёжа из-за всех сил пытался храбриться, показать, что ему не страшно и всё равно. Мужчину это злило. Он хотел видеть неподдельный страх в чужих глазах, в действиях, эмоциях. Сжав в кулак волосы парня, он немного поднял над полом и со всей силой приложил головой об пол. Потерявшись от удара, Серёжа почувствовал что-то липкое над своим виском. Сквозь шум в голове он услышал звук ширинки, а затем почувствовал, как холодные руки проникли под его порванную рубашку. Серёжа хотел дёрнуться в сторону, когда смоченная слюной головка члена приникла к сжатому отверстию. — Н-нет, — он, еле шевеля губами, прошептал, ничего не соображая. Мужчина сделал толчок вперёд. Крик полной отчаянной боли разнесся по помещению. Серёжа с силой сжал кулаки и впился ногтями в мягкую ладонь, стараясь хоть немного заглушить боль. Особо не помогло. — Что? Уже не такой смелый, — между толчками прохрипел он злорадно, попутно упиваясь чужой болью. — Я же хотел с тобой по-хорошему, но ты не понял, — он двинулся назад, а затем снова вперёд, проникая глубже в тело. — И знаешь, что знать гаже всего? Свой позор будешь помнить ни ты один. Я надеюсь, ты не забыл, что мы ни одни, — остановившись, он прошептал на ухо Серёже, смотря при этом в глаза Олега. — Извини, он так увлекся, что совершенно про тебя забыл. Видимо, я гораздо лучше. Ты согласен, Серёженька? — толчок. Взревел, словно раненый зверь. Серёжа начал беспамятно шептать. В какой-то маленький промежуток времени он пришел в себя, лихорадочно метая взглядом, словно ища что-то. Или кого-то. Олег понял, что Разумовский искал именно его, по тому, как его глаза, наткнувшись на него, заблестели. Пару капель скатились по щекам, падая на пол. Наблюдая за этим, Олег чувствовал всю горечь от происходящего. Хотелось, убив ублюдка, кинуться к Серёже, обнять, успокоить, сказать, что всё будет хорошо, что они с этим справятся, как справлялись со многим. Но прекрасно понимает, что это ложь. Они не справятся. Первого сожрёт чувство стыда, никчемность к себе, погружая в состояние полного игнорирования и замкнутости. Второго — чувство вины, попытки всё исправить, приводящие к нулевому результату. Это их изничтожит. Они смотрят друг другу в глаза, и у каждого читается: Мне жаль. «Мне жаль, что тебе приходится это видеть» «Мне жаль, что я не смог этому помешать» «Мне так жаль» По крайне мере, один из них может ещё что-то сделать. — Не смотри… Настолько тихо и умоляющее, словно голос прозвучал в его голове. И он понял. Но разве не поздно для этого? Если он отвернётся, ничего не изменится. Всё останется как есть. Он всё также бесполезен и не в состоянии хоть что-то изменить, а… «Блять!» Это не приказ. Исполнять не имеет смысла. Он затерялся где-то в глубинах сознания. Но это просьба, которую Олег не может проигнорировать. Если Серёже так будет чуть-чуть легче от пережитого, то кто такой Олег Волков, чтобы противиться просьбе? Скрепя сердцем Олег вздохнув побольше воздуха, выдохнул. Посмотрев в последний раз в голубые глаза, отвернулся, насколько позволило положение. Они не справятся. Но единственное, что они могут сделать, — продержаться, столько сколько смогут. Одинокая слеза скатилась из глаза, очертив щёку, падая на холодный пол.