Бумажные Самолётики

Ярик с самого детства любил самолётики. Не обычные. На обычных летать он боится и больше предпочитает поезда. Ярик любил самолётики бумажные, такие лёгкие, свободные и парящие, напоминающие ему белых морских чаек, свободно планирующих над Финским заливом. У маленького Ярослава захватывает дух, когда в метель снежную и тёмную, он наскоро складывает очередной самолётик, кривым почерком выводя на крыле надпись: «Пусть тот, к кому прилетит этот самолёт, будет счастливым! " настежь раскрывает окно, высовываясь из него ровно наполовину, и запускает его в небо. Ярик знает: настоящие самолёты в пургу не летают, но он почему-то уверен, что его самолёт не упадёт-долетит до адресата. И не важно, кем этот адресат окажется, будь то такой же, как Ярик, мальчишка лет восьми или одинокая бабушка, к которой так давно никто не заходил. Прибежавшая на сквозняк мама лишь одергивает Ярика от окна причитая: Ни-ког-да слышишь меня? Никогда не высовывайся из окна, Ярославушка! Выпадешь же! Горе-то какое будет! Я же не переживу! Ах, неужто ты не подумал о своей бедной матушке, Ярослав? Мама всё причитает и быстро захлопывает окно, чтобы не застудить комнату, предусмотрительно снимая с окна ручку, убирая её в самый верхний ящик, до которого Ярослав при всём желании не дотянется, даже если вытащит из кладовой стремянку. Ярик лишь обиженно плюхается на кровать, всматриваясь в черноту. Куда же летит его белый счастливый самолётик? Саша живёт с вечно открытым окном. Саше кажется, что воздух в квартире слишком плотный и душит его. В висках стучит, а вдохнуть полной грудью не получается. Даже приезжая обратно в Питер, такой ветреный и промозглый, Саша распахивает окно не задумываясь. В комнате ничего так и не изменилось. Кажется только прибавилось количество трещин на потолке. Бабушка всё ещё выращивает на подоконнике орхидеи. Саша почему-то уверен, что в его отсутствие они были единственными ее слушателями. На стенах всё также висят вырезки из журналов с любимыми персонажами, на полках пылятся кассеты и комиксы, а к потолку на белых нитках прикреплены самолётики. Сашу всегда забавляла эта традиция. В любое время года, когда Казьмин открывал форточку, к нему непременно прилетал маленький подарок. Чаще всего белый, с каким-нибудь смешным кривоватым рисунком. Иногда сделанный из цветной бумаги, а иногда с посланием. Такие Саша хранил с особым трепетом. Самолётов-посланников было немного, и оттого, наверное, воспоминания со дня их получения запоминались особенно хорошо. «Не переживай. Спокойной ночи» Ночь перед экзаменами. От одной только мысли о пересдаче у Саши дрожат коленки и потеют ладони. Саша явно не планирует ложиться спать. Спят те, у кого выучены все билеты. Как считает Саша, он ничего не выучил. Делая мёртвую петлю в воздухе, самолётик аккуратно залетает в форточку, приземляясь прямо в центре комнаты. Саша замечает его далеко не сразу, только тогда, когда, встав из-за стола, пинает самолётик, а тот, словно живой, скользит по полу и обиженно прячется под кроватью. Саша достаёт его, вертит в руках, осматривает, читает послание, улыбается, ложится спать и забывает про невыученные пятнадцать билетов. У Саши за экзамен пять в аттестате. «Все будет хорошо» Сашу в первый раз бросает девушка. Это происходит спонтанно, максимально резко, вскользь в разговоре: Знаешь, Саш, погода сегодня чудесная. С Леной едем на практику, да в тот театр. Помнишь, я рассказывала. Саш, ты вообще-то хороший парень, но нам надо расстаться. И Саша честно не понимает, что сделал не так. Они никогда не ссорились, понимали друг друга с полуслова, а тут «давай расстанемся»? Саше, наверное, даже не больно, но когда в форточку залетает самолётик с надписью на крыле, у Саши по щеке катится слеза. «Ничего не бойся, я с тобой» Саша уезжает в Москву. Бабушка переживает. Москва такая большая и необъятная, совсем неизвестная и, кажется, даже опасная. Вещи в чемодан не лезут. Казьмину приходится навалиться на него сверху, чтобы тот закрылся. Саша ни на что не надеется, если честно. Пройдёт кастинг — молодец. Не пройдёт — поедет домой, в Питер. Саша грустно вздыхает, когда в форточку тёплым летним ветром приносит бумажного вестника. Кажется, самолётик поедет в вместе с ним в Москву. Саша теребит в руках белый самолётик, вчитываясь в послание. Достает из кармана пальто ключи, пару раз агрессивно всовывает ключ в замочную скважину, терпит противный скрежет металла и переступает порог квартиры. Саша так скоро в Питер возвращаться не планировал, но так уж вышло, никто от смерти не застрахован, тем более в таком возрасте. Нос неприятно колет и Казьмин, не дожидаясь прилива грусти и ностальгии, скидывает пальто окончательно, швыряет в сторону кривого крючка и проходит вглубь квартиры. Первым делом Казьмин лезет на шкаф, где в последний раз оставлял коробку из-под какого-то подарка. Коробка лежит на месте, покрытая тонким слоем пыли, Саша стряхивает её аккуратно и тянет коробку на себя, погружаясь в воспоминания. Приехавшему на выходные в Питер Саше с порога протягивают коробку, набитую самолётиками, совсем не белыми как в детстве, а плотно исписанными чёрной ручкой. Бабушка только трепещет что-то про то, что выкинуть надо этот пылесборник, да рука не поднялась. Это впрочем уже не важно. Кто-то начал писать ему письма. Саша думает что прочитает их позже, а еще думает, что с его стороны крайне некрасиво за столько лет не отправить ничего в ответ. Он наспех складывает кривой самолётик, настолько кривой, что веры в то, что он полетит, практически нет. Быстро выводит что-то вроде извинений, заканчивая строку словами «Я снова здесь» и выкидывает самолётик в окно. Тот не падает камнем вниз, его ловят потоки ветра и уносят высоко в небо. Саша верит, что он прилетит к нужному человеку. Ярику двадцать. Ярика не отпускает любовь к свободе и самолетикам. Ежедневно выпуская в окно один он не надеется на ответ. Просто посылает его ввысь и смотрит как ветер играет с ним, обволакивая языками воздуха со всех сторон, унося на кладбище таких же самолётов, ранее отправленных Ярославом. Ярик чересчур эмоционально реагирует, когда в его окно прилетает маленький кривой самолетик. Ничего не подумайте, Ярик не волнуется, просто руки предательски дрожат, а к глазам подкатывает влага. «неужели они долетели? Или просто совпадение?» Ярик шмыгает носом. Он в квартире абсолютно один, у него никого не осталось. Отец не упрекнëт в том, что Ярик хнычет, мама не пригладит по голове. Ярику, сжимающему самолётик в руках, кажется что он вот вот задохнётся. Саше почему-то резко хочется сложить самолётик самому, написать на нём что-нибудь и выкинуть в окно. Именно выкинуть, потому что в лучших традициях Питера на улице ливень, и при всём желании несчастный самолётик не полетит, а глухо прибьёться к земле и размякнет в ближайшей луже. Вот и вся его судьба. Но от желания Казьмин не отказывается. Достаёт из старого принтера лист, привычно складывает его напополам, затем углами к центру и далее по схеме. А потом с силой выкидывает самолет в окно. Ждёт когда он упадёт и разобьётся, а самолёт падать не планирует, подлетает в верх и скрывается за светом ударившей во дворе молнии. Казьмин глазами лишь непонимающе хлопает и про самолётик забывает. Они знакомятся на кастинге в театре. Очень нелепо. Нелепее некуда. Ярик просто замечает, что у парня, пришедшего пробоваться с ним на одну и ту же роль, из кармана худи торчит белый самолётик. Спросить Ярик не решается, но в конце, когда все уже собираются расходиться по домам, парень подходит сам. На вид старше Ярика максимум на год или на два, выше самого Ярика почти на голову. Представляется Александром, в течение разговора исправляется на Сашу. Пока забивает свой номер в контакты Ярика, увлечённо болтает что-то про то, что Ярик поет чудесно, что талантливый очень, что пока ещё Саша в Питере им обязательно нужно пересечься где-нибудь, может быть даже у Саши дома. Ярик отмирает на словах «Пока ещё в Питере» прямо спрашивая: –Ты не в Питере живёшь что-ли? –Жил. Обстоятельства вынудили приехать обратно. Ярик определённо пропускает момент, в который Саша вызывается проводить его до дома. С Сашей спокойно. Даже молчание, с малознакомыми людьми обычно неловкое, с Сашей становится уютным. Они обсуждают всё подряд: аниме, литературу, музыку, театр и игры. Ярик даже забывает о самолётиках и о страшном «Пока ещё в Питере». Ярику кажется что суточную норму энергии он из себя уже выжал. Собрать мозги в кучку получается только тогда, когда Яр, идущий чуть позади врезается в Сашину спину. —Неплохо, получается мы соседи— Саша усмехается, кажется эти видимые только для Ярослава совпадения его совсем не смущают – Моя квартира на четвертом этаже, пошли. Осмыслить Баярунас не успевает. Его хватают за рукав и тащат по лестнице вверх. У Ярика в голове сегодняшнее прослушивание, скучающий взгляд режиссера и кусок крыла, торчащий из Сашиного кармана. Уставшему Ярику, подъем по лестнице кажется кощунством. В его доме помнится, всю жизнь был лифт. Определённо был. Ярик с ужасом вспоминает, как будучи ещё маленьким Ярославушкой он ужасно боялся ездить в скрипучем лифте, трос которого готов был оборваться в любой момент. Но из Ярославушки Ярослав вырос, и как впоследствии, бояться ездить в лифте перестал. Ярику честно хочется думать не о старом лифте, а о новом знакомом, таком живом и теплом. Но не получается думать, не получается! Ярик хочет отдышаться от беготни по лестнице, но не успевает — Сашины руки затаскивают в квартиру, быстро снимают с Ярика пальто и тут же вешают его рядом с курткой на кривой гвоздик вбитый в стену. — Тебе чай, кофе, потанцевать? — Мне? — ну конечно тебе Ярик, кому ещё? — мне кофе, спасибо. Казьмин кажется, немного даже расстраивается, от того, что гость выбрал не последний вариант, но виду не подаёт и шагает на кухню наводить кофе. В суете Саша не замечает, что Ярик мнётся в коридоре и стесняется проходить в квартиру, тушуется и не может найти себе места. Выходя с кухни, Саша быстро заталкивает Ярослава в ванную помыть руки и тут же тянет его за собой в гостиную. Про себя Баярунас замечает, что квартира Сашина неживая какая-то, пустая, серая. Взгляд цепляется за чемодан в углу комнаты, лет в 14 у Ярика был похожий, но поменьше – Живой Саша в этой квартире не кстати. По скромному мнению Ярика, здесь может жить кто угодно: разведённый алкоголик, старая бабушка с пенсией в 10 тысяч, мать одиночка, но никак не Александр Казьмин. Кофе приготовленный Сашей ощущается как-то по-особенному вкусно. Такой не готовят в кофейнях, но и не наводят заспанными с утра. Серебряная ложка с каким-то замысловатым рисунком противно брякает о стенки кружки и скребет дно. У Ярика на душе скребут от волнения и вожделения кошки, так уж хочется узнать откуда у Саши в кармане самолёт. Сначала Ярику думалось, что у Саши в семье есть заботливые младшие, которые отправляя старшего брата на важное мероприятие, всовывают ему в руки что-то вроде талисмана. Но убедившись в отсутствии детей, бесы в голове заводят хороводы и ехидно потирают ладошки. Руки сами тянутся вытащить самолётик из кармана, язык развязывается для того, чтобы поставить Сашу в тупик и задать неудобный вопрос, ноги уже готовы бежать из квартиры, а мозг генерирует различные идеи как запамятовать такого человека как Александр Казьмин. — –А-а это у тебя откуда? — Ярик все-таки некультурно лезет в чужой карман. Саша перехватывает из руки Яра самолётик и вертит его перед носом, словно видит впервые. –Ну знаешь, там в общем-то долгая история, давай я лучше покажу. Саша зачем-то берёт Ярослава за руку, ведя за собой по маленькой квартирке, в которой заблудиться–уж очень сложное занятие. Но этот жест кажется таким нужным, поддерживающим, дающим спокойствие обоим. Казьмин пару секунд выжидает перед тем как открыть дверь в душу — свою детскую комнату — шумно выдыхает, а затем резко её распахивает, пропуская Ярослава внутрь. –Ты только не смейся, ладно? Знаешь, мне лет с 14 в форточку залетают самолетики, а я как дурак храню их, не знаю даже зачем. Пару раз даже сам отправлял, дурацкая все-таки затея… Саша смотрит на Ярика, выжидает реакции, боится, или даже хочет увидеть на его лице тень усмешки. Хочет чтобы Ярослав подтвердил слова о том, какой же Саша все-таки дурак, неловко посмеялся, допил свой кофе и свалил из его квартиры к чертовой матери. Саша даже не сразу замечает, что кончики его ушей горят, а скулы пылают румянцем от смущения. Ярослав молчит. Низ живота сводит от страха, Сашу изнутри пожирают противные бабочки. Ярик оседает на пол сразу же, как только видит на потолке самолётики, смотрит на них, глазами хлопает, кажется слезы сморгнуть пытается, а внутренний ребёнок ликует, в очередной раз доказывая взрослым что занятие его не бесполезное, что самолёты его — лечебные, греющие сердца. Всего одно сердце греющие, и этого Ярику достаточно. Саша спохватывается, перед Яриком на корточки садиться, легонько за плечи трясёт, волнуется за него как за родного человека, а Ярик как дурак плачет, улыбается и обнимает Сашу, утыкаясь ему в шею. Ярик шепчет что-то про свободные самолётики, любовь и бесконечное доверие. Саша Баярунаса с пола утягивает на кровать, обнимает сильно-сильно, треплет по макушке и сует в руки чашку с уже остывшим кофе. Кажется им есть что друг-другу рассказать.