i always choose you

      Шаг. Шаг. Ещё шаг. «Не забывайте покушать, небобо» раздаётся в правом наушнике. Оступилась. Ещё раз.       «Смотри на меня. Смотри на меня. Видишь меня? Я делаю всё возможное! Гордись мной», – кричат мысли Шухуа.       Шаг. Шаг. Шаг. Поворот. «Я вернусь в следующий раз» снова оступается. Следующий раз. Фраза крутится всё время на протяжении двух лет и двенадцати дней. Крутится и не хочет уходить. Потому что больно, да так, что уже невыносимо. Где этот следующий раз? Когда он наступит?       И кричать хочется невыносимо сильно, только сил нет совсем. Сколько она тут? Взгляд падает на часы в углу комнаты. Два часа ночи, значит танцует около двенадцати часов без перерывов. Это невозможно. В последний раз Шухуа тренировалась так с Суджин, и та непременно следила за приёмом пищи в перерывах и отдыхе. Сейчас Шухуа одна, совсем, и некому следить за ней во время таких интенсивных тренировок.       Она бессильно падает на пол, раскидывая конечности в разные стороны. Её глаза мгновенно закрываются. Ей хочется отключиться от мира. Было бы хорошо навсегда, но она обещала.       «Видите что вы сделали со мной? Где я теперь? Кто я? Верните мне меня!»       Шухуа хочется биться в истерике, возможно сломать все зеркала в этой проклятой тренировочной комнате, кричать так громко как только может, но сил нет даже открыть глаза. Она больше не может ничего. Она устала. Может взять отпуск?       — Я бы съездила в Египет за нас двоих.       Кое-как шепчет. Дыхание не восстанавливается, её лёгкие горят. Кажется это действительно всё. Чёртов конец. В голове воспоминания двухлетней давности.       — Простите, онни.       Срывающийся шёпот. Первый всхлип, всё на что хватает Шухуа. Она вспоминает первые дни после ухода любимой. Нет. Не просто любимой. Суджин была её человеком. Человеком, который был всем. Её частью.       В комнате Суджин всё ещё стоит запах цветочных духов. Тех самых, которые подарила младшая на новый год. Подушка уже вся промокла, но Шухуа плевать. Совсем и на всех. Только сейчас девушка узнала о том, что Суджин выгнали. Выгнали и не дали попрощаться. Старшая даже вещи не забрала! Теперь Шухуа лежит в её длиной футболке, вдыхая до чёртиков любимый запах.       Она больше не говорит. Только за надобностью. Только если спросят. Только парой слов: «Да. Нет. Прости. Спасибо. Хорошо. Не стоит». Она не говорит, больше нет. Прежний страх как в предебютное время вернулся с новой силой, когда какой-то парень с их компании ушёл, так и не дослушав потому что «не понял».       Соён заходит каждый день, меняя полный поднос еды на точно такой-же. Только кофе в чашке становится меньше, и печенья, потому что Суджин это любила.       — Шу, выходи к нам, мы хотим что-нибудь посмотреть. Вместе.       И это «вместе» оседает горечью внутри, потому что не вместе они. Никогда больше не будут. Не соберутся в гостиной за просмотром фильмов; не сядут с утра за стол, чтобы позавтракать с тихими разговорами и вечными перипираниями Шухуа и Юци, пока Суджин не усадит младших по разные стороны и не отвлечёт макнэ на себя; не будет совместной готовки, хотя Шухуа только отвлекает, но не важно, вместе же.       Младшая сильнее закутывается в одеяло и Соён вздыхает, вновь принимая поражение. Она не знает что делать. Она понятия не имеет как вернуть их макнэ в строй. Прошло больше двух недель, а прогресса ноль. Не двигается с мёртвой точки ни на миллиметр. Шухуа продолжает лежать в комнате Суджин и тихо плакать, лишь иногда всё перерастает в истерику такую, что старшие стоят у двери и ждут, когда смогут зайти и утешить.       — Минни, поговори с ней. — Шепчет как-то Юци, толкая старшую к двери в комнату. — На китайском.       — Почему я? Ты тоже можешь! — Минни хочет спрятаться от всех этих взглядов. Потому что все боятся сделать что-то не так. Потому что боятся, что потеряют ещё одну участницу.       Юци поджимает губы и качает головой. Она любит Шухуа наверное сильнее всех. Е для неё как младшая сестрёнка, которую хочется оберегать и защищать, но сейчас, сейчас Юци не доверяет самой себе. Плакать хочется и если она заплачет перед Шу, то все будет ужасно плохо.       — Хорошо.       Минни стучит пару раз, а после заходит. Они никогда не слышат в ответ даже мычания. И это страшно. Шухуа лежит всё также. На комоде рядом поднос с едой, пустая чашка и крошки от печенья. На полу разбитая рамка после последней истерики. Минни собирает осколки и выкидывает в мусорку около компьютерного стола, которого раньше тут вообще-то не было. Шухуа часто приходила поиграть в комнату Суджин чтобы просто быть рядом, поэтому стол с комнаты младшей перекочевал в комнату Со, как и его хозяйка через пару дней.       — Шухуа. — Китайский кажется сложным. Минни учит его уже долгое время, но сейчас это невыносимо. — Малыш, пустишь к себе?       Место рядом прогибается и Шухуа заметно напрягается. Минни кладёт руку на голову едва выглядывающую из-под одеяла. Гладит нежно, перебирая тёмные волосы. Смотреть на такую Шухуа невозможно. У Ким слёзы наворачиваются теперь не только с вида на комнату.       — Они действительно отправили тебя, когда есть Юци?       Минни старалась выдохнуть незаметно, когда в ответ услышала корейскую речь. Она действительно надеялась что макнэ не уловила вздоха. Но это как будто камень с плеч. Спустя пару недель услышать голос малышки Шу ещё и целое предложение на корейском.       — Юци боится. — Пара карих глаз выглядывает из-под одеяла, показывая заинтересованность. И Минни снова выдыхает, даже не скрывая. Опухшие от слёз и покрасневшие глаза смотрели на неё спустя чёртовы две или больше недели. Минни продолжала гладить волосы Шухуа, слабо улыбаясь. — Она не хотела сказать что-то лишнее, знаешь, как она это умеет.       — Онни, — Шухуа полностью выныривает из укрытия, падая в объятья старшей девушки, — Почему они так со мной? С нами? Она же не виновата! Она же Суджин, самый добрый и заботливый человек на свете! Онни, почему они так?! — Всхлип, второй, и Минни не выдерживает. Она плачет вместе с их ребёнком, продолжая гладить и слушать. — Она была частью меня и сейчас её забрали. Вырвали с корнями и не дали сказать «Прощай». Они уничтожили не только карьеру ДжинДжин, они уничтожили шесть человек разом. Выстрелили в спину и даже не извинились. «Работайте дальше» и никаких извинений. А они думали как нам работать? Как нам жить без Суджин? Как мне быть без Суджин? Они знали, онни, они знали что Су всё для меня и забрали её у меня! Забрали…они забрали её…       Она отключается в объятиях Минни. Всё время не спала, мучила себя, терзала. Тайка стискивает зубы и ей так сильно хочется накричать на их директора, так хочется уничтожить эту чёртову компанию, так хочется…но сил на это нет. Может позже. Им нужно время. Они покажут. Обязательно покажут. За Суджин они сделают всё.       Она продолжала молчать. Везде. Радио, шоу, интервью. Она молчала, но продолжала напоминать о Суджин везде. Движения, взгляд, благодарность за нескончаемые победы. Она кричала молча, но настолько громко, что слышали все. Шухуа надеялась, что Суджин тоже слышала.       «Я вернусь в следующий раз»       Шухуа ждёт. Она ждёт и уже кажется сходит с ума. Потому что чьи-то тёплые руки окутывают её тело, поднимая. Прижимают ближе, когда она издаёт болезненный стон. Тело ломит ужасно. Чувствует как её кладут на диван. Чувствует как гладят волосы. Чувствует как целуют в макушку. Чувствует как укрывают пледом. Она чувствует, но никого в здании быть не должно. Она сходит с ума? Даже Соён больше так не задерживается в студии.       — Я вернусь чуть позже, Шушу.       Она слышит, но вырубается мгновенно. Сил больше нет. Кажется это конец?