Самум

      Хелейна уходит одним ясным утром, так спокойно, будто засыпает. Она тихо жила, тихо умерла. Лекарь говорит, что виной тому недавно перенесенная ей простуда, к тому же, здоровье у молодой королевы всегда было слабым. Алисента с трудом сдерживает слёзы, дети Хелейны спрашивают, где мама, а Эйгон… Он кажется потерянным, безжизненным больше, чем остывающее тело его супруги-сестры.       Но Эймонд знает, что не её смерть тому причиной. Это железный трон, это корона, сдавливающая голову старшего брата, это власть, которой он никогда не желал. Они высасывают из Эйгона все жизненные соки, забирая всю радость. То, к чему некоторые отчаянно стремятся, вызывает у Эйгона едва ли не отвращение. Долг тяжёлым камнем висит на его шее, и он не может скинуть его, убежать. Пытался, перед коронацией, но неудачно. Эймонд сам нашёл брата и привёл обратно к семье, во дворец, несмотря на его мольбы отпустить, позволить уплыть на корабле куда-нибудь в дальние земли и просто жить, дыша полной грудью.       После коронации Эйгон смирился с тем, какую судьбу ему уготовили Семеро. Вместе с властью пришли ответственность и постоянное давление. Для Хелейны, казалось, ничего не изменилось. Она бродила в призраках и тенях, населявших её разум, пока не растворилась в них окончательно. После её смерти практически всем становится ясно, что не пройдёт много времени, как рука об руку с Эйгоном встанет новая королева. Ему нужна верная спутница, которая родит ещё детей. И в идеале — этот союз окажется политически выгодным.       Вскоре Отто Хайтауэр оглашает наиболее подходящую кандидатуру на роль новой супруги Эйгона — Лаис Мартелл, принцесса Дорна. Это шанс наконец примирить Вестерос с непокорным государством, в котором, по слухам, мужчины отличаются воинственностью и жестокостью, а женщины — порочностью.       — Надеюсь, она хотя бы окажется хороша в постели, — усмехается Эйгон, выслушав своего десницу. — Никогда ещё не был с дорнийкой.       Эймонд раздражённо шипит на него. Он надеется, что хотя бы в присутствии своей невесты его брат будет избирательнее в выражениях. Но после он внимательно смотрит в глаза Эйгона и осознает, что видит в них. Это пустота и смирение. Эйгон плывёт по течению и к предстоящей помолвке относится с равнодушием, как и ко всему вокруг. Даже мать не может достучаться до него. Но Эймонд всё-таки предпринимает попытку.       — Ты можешь быть счастливым со своей будущей супругой, — замечает он, оставшись через некоторое время наедине с Эйгоном. — Если сам себе позволишь это.       Он сам познал на себе, что такое бывает, когда согласился на брак по расчёту с дочерью лорда Баратеона, а в итоге обрёл большую любовь. Но брат качает головой:       — Не всем так везёт.       В день прибытия принцессы Лаис знать в столице взбудоражена. Как же, сюда прибудут дорнийцы, нечастые гости в Королевской Гавани. Эйгон ждёт свою невесту, сидя на троне. Он пытается казаться расслабленным, скучающим, но Эймонд замечает, как брат напряжен.       Когда принцесса со свитой входит в тронный зал, некоторые гости тихо перешептываются. Дорнийцы выделяются своими яркими одеждами, но Лаис… Король Эйгон невольно наклоняется вперёд, увидев её.       Они так контрастны друг с другом… Эйгона можно назвать изящным, но нет в нем хрупкости, в этом теле — скрытая мощь настоящего воина. Серебристо-пепельные волосы, фиалковые глаза с обычно скучающим взглядом, бледная кожа и чёрный с зелёным камзол, так напоминающий траурный… Лаис совсем другая, непохожая ни на покойную Хелейну, ни на большинство вестеросских леди. Она высокая, стройная, с тёмными волосами, свободно струящимися по плечам, и чёрными глазами, сверкающими, будто опалы. Яркое платье из дорогой ткани подчёркивает нежно-оливковый цвет её кожи, а фасон откровенней, чем принято в столице. Лаис с любопытством смотрит на короля, и кажется, будто весь её облик дышит жизнью. И это дыхание касается даже Эйгона, который будто мёртв внутри.       Эймонд переводит взгляд на брата и с удивлением понимает, что в присутствии дорнийской принцессы с его братом случается небольшое чудо. Эйгон о-жи-ва-ет. Будто красками плеснули на белый безжизненный холст. Остаётся ждать и наблюдать, превратится ли это в настоящую прекрасную картину.       На пиру в честь приезда принцессы Лаис и её помолвки с Эйгоном они сидят рядом. Ненадолго отвлекшись от беседы с любимой супругой, Эймонд переводит взгляд на них и замечает, что брат и его невеста увлечённо беседуют о чём-то. Эйгон даже пытается флиртовать, держась в рамках приличий, памятуя, что перед ним не просто леди и уж тем более не служанка, с которой позволено многое. Лаис не смущается, напротив — принимает его флирт, порой немного напористый, и открыто улыбается, смеётся над его шутками. Будто знает, как вести себя с Эйгоном, чтобы понравиться ему. Но нет в ней фальши, наносного. Её ответная заинтересованность королём кажется вполне искренней.       В конце концов, ей предстоит стать его будущей супругой. А значит, у принцессы тоже нет выбора.       В какой-то момент звучит быстрая музыка, и большая часть гостей выходит танцевать. Среди них — и Эйгон с Лаис. Она двигается в ритме мелодии, и в её танце открытость сочетается с дерзостью, в нём вся страсть, что свойственна дорнийцам. Во взгляде Эйгона восхищение, опустошению и смирению там больше места нет, только не тогда, когда его невеста так лихо отплясывает, а её чёрные глаза будто горят влекущим огнём.       Алисента благосклонно принимает Лаис, всё-таки благодаря ей удалось заключить долгожданный союз с Дорном. С такой поддержкой путь Рейниры до трона стал ещё более далёк. А ещё Мартелл удаётся легко поладить с детьми Эйгона от Хелейны. Они ещё не понимают, что случилось, говорят, что хотят увидеть маму. Лаис не пытается её заменить. Но однажды, проходя мимо их приоткрытых покоев, Эймонд видит, как будущая мачеха рассказывает дорнийские сказки, и дети, затаив дыхание, слушают её. Да что там, даже Эйгон, сидящий рядом с невестой, увлечён её историями. Его младший брат невольно улыбается. Кто бы мог подумать совсем недавно, что Эйгон, радость которому перестали приносить даже вино и продажные женщины, будет наслаждаться сказками южных земель.       Но Эймонд слышит и то, что ему абсолютно не нравится. Шагая однажды по коридорам замка, он слышит за очередным поворотом голоса стражников и замирает, услышав знакомое имя. Имя невесты его брата…       Её называют дорнийской шлюхой и гадают, чем она больше привлекла короля Эйгона: долгожданным союзом с Мартеллами или своими талантами в постели. Эймонд отчасти понимает, чем вызваны такие разговоры. До Королевской Гавани не раз доходили слухи про свободные нравы, царящие в Дорне. Но он знает, что Лаис пока не делит ложе со своим женихом. И в любом случае, говорить так о будущей королеве непозволительно.       Эймонд стремительно выходит из-за угла, и, не успевает один из стражников и глазом моргнуть, как к его горлу оказывается приставлен кинжал. Второй стражник дёргается, хватается за эфес меча, но застывает в нерешительности, узнав в нападающем принца.       — Ещё одно дурное слово о нашей будущей королеве, и вы оба лишитесь языка, — предупреждает Эймонд. Те испуганно кивают. Принц уходит, а через пару дней оба стражника, разжалованные, покидают замок.       Время идёт, и в Эйгоне всё яснее видны перемены. Это уже подмечает не только его брат. В глаза короля возвращается блеск, жажда жизни, на его губах снова мелькает улыбка. Кроме того, он старается вникать в политические дела, хотя в последние месяцы почти за всё отвечали его советники. Эйгон желает стать достойным королём для народа Вестероса, привести государство к процветанию, что бы сторонники Рейниры не пытались противопоставить ему. Эймонд уверен, что не последнее место в таких переменах занимает появление Лаис Мартелл.       Удивительно, как девушки, брачный союз с которыми изначально призван укрепить влияние Таргариенов, делают мужчин этой семьи счастливыми. Эймонд души не чает в своей супруге, что с недавних пор носит под сердцем их ребёнка. А в Эйгоне вновь пробуждается юноша, полный задора, кипучей силы, но теперь в нём больше серьёзности, даже мудрости. И всё благодаря одной черноглазой девушке с большим сердцем, появившейся в их замке, словно заморская яркая птица.       А ведь могло быть иначе, не всегда любовь дарует счастье. Это сложное чувство, что наверняка подтвердит младшая кузина Алисенты Хайтауэр, чьи отношения с Деймоном Таргариеном весьма противоречивы. Но к счастью, он сейчас далеко-далеко, шепчет советы на ухо Рейнире, для которой является верным союзником. Только возможность захватить власть для неё всё призрачнее…       Сама королева-мать продолжает активно участвовать в политике, и Эймонду нередко кажется, что она давит своим мнением на Эйгона. Пока Лаис вдруг не осаживает Алисенту:       — Ваше Величество, король — давно не зелёный юнец. Вам, как и всем остальным, нужно подчиняться его воле. Король прислушивается к чужим советам, но не стоит забывать, чью голову венчает корона.       Та недовольно морщится, но неохотно признает правоту её слов. Для Алисенты является неожиданностью, что Лаис могла пойти против неё, матери своего будущего супруга. А Эймонд невольно восхищается смелостью Мартелл, тем, как она защищает своего жениха. Именно такой искренней, горячной поддержки, веры в его силы ему не хватало. Эймонд понимает и более глубинные мотивы Лаис. Она не желает, чтобы Эйгон был лишь марионеткой в руках Отто Хайтауэра и других советников. Молодой король способен на большее, если рядом будут по-настоящему верные ему люди.       В один из вечеров, когда на Королевскую Гавань уже опускается темнота, к Эймонду подходит мальчишка, служащий в замке, и предупреждает, что Эйгон выбрался из замка, переодевшись в простолюдина. Принц отдаёт серебряную монету в награду за информацию, возмущенный беспечностью брата. Эйгон не раз сбегал в город, чтобы затеряться в толпе обычных людей, покутить в трактире, посетить бордель. Но, казалось, такие вылазки остались в прошлом. Видимо, это не так.       Эймонд накидывает сверху плащ, натягивает глубже капюшон и через тайный выход выбирается из замка. Он следует по трущобам по пятам за братом, за столько лет научившийся мастерски отыскивать его, по пути пару раз уточняет у нужных людей, видели ли они Эйгона и куда тот направился. Эймонд выясняет, что с ним была молодая девушка, и хмурится ещё больше. Он знает, что у короля бывают любовницы из простолюдинок, кое-кто подарил ему непризнанных бастардов. Ему лишь не хочется, чтобы о подобных тайных вылазках узнала принцесса Лаис, и это как-то испортило бы её отношения с Эйгоном. Вряд ли она питает иллюзии насчёт своего жениха, ведь тот далеко не всегда вёл себя благопристойно до её появления. Но доверие и взаимопонимание бывают очень хрупки. Эймонд не желает, чтобы брат собственными руками разрушил то прекрасное, что с таким трудом наконец обрёл.       Он почти настигает Эйгона, ведущего за руку девицу в плаще с капюшоном, когда они выходят из трактира. Король замечает брата и вместе со своей спутницей пытается сбежать. Эймонд едва не теряется в лабиринтах зданий и узких улочек, но затем слышит смех Эйгона и выглядывает из-за угла.       Капюшон падает с головы девушки, и теперь видны и её смуглое лицо со знакомыми чертами, и рассыпавшиеся по плечам тёмные волосы. Рядом с королём стоит Лаис и громко, беззаботно смеётся, тоже наслаждаясь недолгими минутами свободы. Эйгон притягивает к себе невесту, с которой и сбежал из дворца, и целует порывисто, самозабвенно. Она отвечает ему, путаясь пальцами в серебристых волосах. Они кажутся такими счастливыми, влюблёнными, что Эймонд чувствует себя лишним рядом с ними. Он натягивает капюшон глубже и идёт обратно в замок.       Эйгон и Лаис возвращаются в замок через пару часов и ведут себя как ни в чём не бывало.       Близится день свадьбы короля и дорнийской принцессы. Незадолго перед этим Эйгон признается брату:       — Знаешь, а ведь я не верил, что смогу быть счастлив. Думал, что это будет очередной навязанный мне брак, который принесёт лишь политическую выгоду, наследников и ещё большую пустоту в душе. Как же я ошибался…       — Главное, что ты позволил себе быть счастливым. — Эймонд в жесте поддержки кладёт ладонь ему на плечо, искренне радуясь за него. Он понимает Эйгона, ведь сам был когда-то в схожей ситуации.       Пару минут они молчат, думая каждый о своём, пока Эйгон не нарушает тишину:       — Лаис иногда рассказывает легенды, известные в Дорне. Особенно мне понравилась одна, про самум. Жители пустынь опасаются этого ветра, так как с ним приходят песчаные бури и жар, непереносимый для тела. Считается, что это наказание богов за гордый и строптивый нрав дорнийцев. Но те, кто пережил встречу с ним, доказали силу своего тела и духа и с тех пор благословлены Семерыми. Вот и я, когда познакомился с Лаис, думал, что просто сгорю, не справлюсь с бурей эмоций, что она во мне вызывает. Боялся, что она узнает меня настоящего и станет презирать. Но вместо этого получил истинное благословение богов…       — Любовь?       — Именно.       Губ Эйгона касается мимолетная улыбка, а фиалковые глаза будто сияют изнутри от ярких эмоций, не сжигающих его, но дарующих тепло. Эймонд смотрит на него и верит, что брату удастся стать хорошим мужем и королём, лучшей версией себя. Теперь у него есть стимул для этого.