lirum bililirum

Его друг, потакая интересам Леонардо, прислал новоизданную книжицу книгопечатания Оттавиано Петруччи из Венеции. Книжица выглядела совершенно чудесно, надо сказать, аккуратно украшена и с большой заботой напечатана, и ноты в ней выглядели достаточно понятно. Набор фроттол тоже был очень приятный и благозвучный, включая в себя очень изобретательные две песни, в одной из которых композитор имитировал кошачье мяуканье. Во второй же вместо традиционного аккомпанемента лютни была выписана волынка, которой у Леонардо, к сожалению, не было (хотя он давно хотел сделать её сам). Но текст именно второй привлек его внимание, и если бы кто-то находился с ним в комнате, то увидел бы, как опустились его брови и потускнел взгляд. Он вскоре взял в руки свою лютню, перебирая струны и создавая что-то, отдалённо напоминающее то, что подразумевал композитор. Строчку голоса он пока мычал себе под нос, и то не во всех местах. Спустя две недели ежевечернего перебирания струн фроттола стала похожа сама на себя, и Леонардо уже мог позволить себе отвлекаться от листочка с нотами, поднимая глаза на розовеющее небо, что виднеется в окне. Будто у него совсем не было картины, которую он должен писать, чтобы успеть закончить через несколько месяцев. Lirum bililirum, li-lirum, lirum li… Deh, si soni la sordina… Стук во входную дверь. Леонардо быстро отложил лютню, отложил и книжицу, заложив страницу листочком бумаги, и поторопился открыть дверь. — Эцио! Заходи, не стой на пороге. Что-то случилось? — Ciao, Леонардо, - Эцио улыбается призрачной улыбкой, оглядывается, видимо по привычке, и только после этого заходит внутрь. - Клинок что-то барахлит, не всегда реагирует так, как мне это нужно. Может, я просто недостаточно за ним ухаживаю, но все-таки хочу свериться с тобой, как изготовившим его мастером. — Без проблем. Поднимайся наверх. Интересно, почему клинок может барахлить? Если его, конечно, не чистить от крови, то механизм может засориться и заклинить… Зная Эцио и его привычки, вряд ли он регулярно чистит клинок в последнее время. Он вряд ли сейчас даже снимает броню, когда спит. Возвращаясь в свою комнату, он находит Эцио уже сидящим на стуле, а клинок (старый, который он еще сделал Эцио во Флоренции - Боже милостивый, как давно это было! лучше не вспоминать…) лежащим на столе. Отодвинув лютню и освободив немного места на столе, Леонардо присел, тут же беря в руки клинок и разглядывая его механические внутренности. Да, как и ожидалось. Засохшая кровь и иже с ней. Леонардо поморщился. — Он не сломался? - Его выражение лица встревожило сидящего напротив Эцио. — Нет, нет, просто забился… Сейчас разберусь. Достав тряпку и несколько алхимических растворов из одного сундука в углу комнаты, Леонардо снял одну из частей, закрывающих механизм, и аккуратно ослабил пружину клинка. Механизм прилично забился, это правда. Все грани в багрово-коричневых разводах и чешуйках. Интересно, сколько здесь крови от самых разных людей? Осталась ли здесь крупинка крови Пацци или Барбариго? Не надо об этом думать. Он взял тряпочку, смочил ее раствором и начал медленно протирать и клинок, и пружину, и рычаг и всяческие детали, удерживающие это всё на месте. Эцио же сидел тихо, наблюдая за процессом. После очистки и последовательного протирания всё сухим уголком тряпки, он снова собрал его воедино, возвращая напряжение пружине. — Попробуй сейчас, должно помочь. Пряжки тихонько звенят, пока Эцио закрепляет клинок на руке. Щелчок и тихий свист - лезвие, как змея, выскользнуло из-под наруча и с таким же свистом исчезло. — Спасибо, mio caro amico. В который раз ты спасаешь мою жизнь. И забираю чью-то чужую. Леонардо прикусил язык, промолчав и лишь кивнув. Но потом бросил взгляд на лютню. А что, если… — В оплату за мои услуги я бы попросил тебя послушать кое-что, - Леонардо взял лютню, - надеюсь, ты не спешишь в этот час быть на другом конце Рима. — К счастью, нет, mio amico. И я всегда рад послушать твою игру, - Эцио улыбается. — Славно. Он уселся так, как сидел до прихода Эцио, положил гриф лютни в левую ладонь, правой же рукой открывая ноты. — Новый мадригал некоего Россино Мантовано из Ломбардии. Сначала он начал наигрывать мажорный лад, мыча мелодию под нос пока что без слов, но потом перешел на полноценный аккомпанемент на лютне, после чего наконец запел. Lirum bililirum, li-lirum, lirum, lirum. Deh si soni la sordina. Tu m’intendi ben, Pedrina, Ma non già per il dovirum. Слушай меня внимательно, Эцио. Lirum bililirum, li-lirum, lirum li Deh, si soni la sordina. Какие там дальше слова? Ах да, “любил я тебя шесть лет и был тебе верным слугой”. Уже не шесть. Уже тридцать лет… Леонардо остановился перед числом лет, а потом, почти не нарушая ритм, пропел вместо “ses” - “trenta”, а продолжил как пел до этого. Trent’an che t’vo mi ben E che t’son bon servidor, И так долго дожидался тебя, что, кажется, уже взорвусь от любви. Ma t’aspet che l’so ben Ch’al fin sclopi per amor. Deh, non da plu tat dolor, Tu sa ben che dig il virum. Ах, не причиняй мне больше боли, ты сам знаешь, что я говорю правду. И опять рефрен. Lirum bililirum, li-lirum, lirum, lirum. Deh si soni la sordina. Lirum bililirum, li-lirum… Перебор упрощается, Леонардо прикрывает глаза, зацикливаясь всего на двух струнах, а потом приглушает струны рукой. — Понятия не имею, кто этот человек, но мадригал хороший, не правда ли? Самое смешное, что в оригинале он рекомендует исполнять сопровождение на волынке, а не на лютне. Должно звучать гораздо более назойливо. Эта фроттола от лица невероятно обиженного человека, старания которого совсем не ценят и его любви не замечают, так что использование волынки вместо лютни - такой жест, направленный на желание досадить слушающему, понимаешь? Это очень забавно! Эцио на это в ответ только молчал, несколько бледный, смотрящий в пол. — Все в порядке, amico? — Все хорошо, Леонардо. Мадригал красивый и в твоем исполнении особенно приятно его слушать, - и говорит странно, рублено. - Боюсь, мне пора. — Хорошо. В гильдию? Эцио кивает, все еще смотря в пол. Потом попробовал клинок еще раз - работает. Вздохнул, поднимаясь. — Увидимся, Леонардо. — До встречи, Эцио. Он легко выскользнул из окна, будто кусочек шелка, унесенный ветром. Леонардо все так же сидел, держа лютню на руках. Видимо, о том, что Леонардо уже через пару месяцев уезжает в Милан, придется сообщить через письмо.