***
Понедельник наступил быстрее, чем Слава ожидал. На самом деле, удивительно было то, что произошедшее удалось замять и не подвергнуть никакой огласке. Никто в компании не был в курсе, почему директор по данным пропал на какое-то время, а Ваня Евстигнеев вёл себя как ни в чём не бывало. Со стороны компании-конкурента никаких выпадов также не последовало, и Слава был уверен, что её сотрудники точно так же продолжили делать свою работу. Его поражало, что это воспринималось как рядовая ситуация. Будто все они были вовсе не людьми, а винтиками большого беспощадного механизма. Все коллеги, включая Ваню, были рады его видеть. Денис при виде заявления на увольнение расстроился и попытался обсудить условия, на которых Слава мог бы остаться, но получил отказ. Разговор вышел долгий и сумбурный. В конце концов, когда до Дениса дошло, что Слава решил уйти исключительно по личным причинам и что никакая другая компания не ждала его через пару недель, он заверил, что ждёт его обратно — по крайней мере, до тех пор, пока место Славы не займёт кто-то другой, — и попросил не рассказывать об уходе никому из команды. В курсе был исключительно Ваня. Новую работу Слава действительно искать не спешил. У него были кое-какие сбережения, которых на пару-тройку месяцев должно было хватить с головой. Не то чтобы отпуска оказалось недостаточно — просто он понял, что морально не готов погружаться в какие-либо процессы и знакомиться с новыми людьми. По крайней мере, до некоторых пор. На конец дня — с восемнадцати до девятнадцати — в календаре стояла встреча с Мироном. За целый день Слава видел его всего пару раз — издалека. Это было тяжело, потому что после того разговора в больнице они так и не пересекались, и одного взгляда было достаточно, чтобы всё внутри начало болезненно ныть. Слава соскучился. Слава пиздец как соскучился — словами не передать. Он хотел подойти ближе, посмотреть ему в глаза, сжать в объятиях и держать бесконечно долго. Это желание не было новым, но Славе понадобились время, силы и некоторое количество сессий с психологом, чтобы осознать его после всего случившегося. Способность мыслить здраво наконец вернулась, но даже при ней Слава не представлял себя без Мирона. Без работы — легко. Он мог найти её в любой момент. Без Мирона — никак. Другого такого на свете, пожалуй, не было. Ему не станет лучше, если они разойдутся раз и навсегда. Слава это знал. Не знал, правда, как в ином случае жить с тем пиздецом, который Мирона окружал, но именно с этим ему и предстояло разобраться. Так что наступления восемнадцати часов он без преувеличения ждал с замиранием сердца. — Когда у тебя последний рабочий день? — спросил Мирон, едва Слава успел переступить порог его кабинета и прикрыть дверь. — И тебе привет, — усмехнулся он. Мирон сидел за столом и смотрел на него исподлобья. Выражение его лица было привычно нечитаемым. — Не думал, что ты уже в курсе. — Весь совет директоров в курсе, — бросил Мирон. — Мы всегда поднимаем вопрос увольнения хороших сотрудников. — Звучит лестно. — Так когда? — Мирон вопросительно поднял бровь. — Через две недели, — отозвался Слава. — Стандартная отработка. Выглядел Мирон гораздо лучше, чем в их последнюю встречу. Цвет лица перестал быть болезненно-бледным, а круги под глазами благополучно исчезли, и взгляд его стал ясным. Одет он был в свою излюбленную чёрную рубашку и того же цвета брюки — Слава обожал этот образ, поэтому моментально залип, так и оставшись стоять на пороге. От волнения, наверное. Мирон смотрел пристально — так же, как и всегда. Пронзительно и голодно. Как умел смотреть только, блядь, он. — Выходишь куда-то? — Нет, — Слава покачал головой. — Хочу побыть свободным художником. — Мои ребята закончили проект, — Мирон едва заметно улыбнулся. — Я успею презентовать его до увольнения. — Это вместо «спасибо»? — Спасибо? — Так и будешь там стоять? — Напрягает? — Дверь запри. Слава шумно выдохнул и, быстро повернув в замке ключ, сделал шаг вперёд, а Мирон — поднялся с места и синхронно двинулся навстречу. Всё как в ёбаном кино. Снова. Вся жизнь Славы стала похожа на кино. Непонятно, комедию, мелодраму или триллер, но это было не так уж и важно. Мирон схватил его за ворот толстовки и дёрнул на себя. Поцеловал — жадно и жарко, и Слава сию же секунду сдался. Застонал тихо ему в губы и принялся отвечать с не меньшим рвением, напирая и пытаясь перехватить инициативу. Безуспешно, конечно, но оно и не было ему нужно. — Нахуй блядь, — прошипел он, оторвавшись и посмотрев Мирону в глаза. — Соскучился. — И я, Слава, — шёпотом отозвался тот, зарываясь пальцами в его волосы и легонько сжимая их на затылке. — И я соскучился. Здравый смысл тут же полетел к хуям, потому что в голове не осталось ни одной мысли и единственным, что волновало Славу, были прикосновения Мирона, которые ощущались буквально везде. Через пару мгновений он оказался вжат в стол — так же, как в самый первый раз, и от воспоминаний прошибло так, что сердце забилось в три раза чаще. Мирон прижался к нему, обхватив ладонями задницу и уперевшись стояком в бедро, и Слава уселся на столешницу, будто по щелчку раздвигая ноги и принимаясь тереться о его промежность. Одному, сука, Богу известно, как он без этого жил. — Бля-я-ядь, — выдохнул он Мирону в губы и чуть ли не заскулил, когда тот переместил одну ладонь на его ширинку и сжал член через ткань джинсов. — Какой же хуёвый ты директор, раз в рабочее время… — Заткнись, — перебил Мирон и в очередной раз накрыл его губы своими. Слава не сопротивлялся. Слава не просто не сопротивлялся, а бесстыдно подавался навстречу его руке и жадно ловил губами воздух, сжимая плечи и не давая отстраниться ни на миллиметр. Безумие. Крышу рвало. Впрочем, Мирон всё же нашёл способ изловчиться и оторваться от Славы. А после — опуститься вниз, и тот даже не сразу понял, в чём дело, когда сильные руки схватили его бёдра и потянули к себе, вынуждая встать на ноги и вцепиться пальцами в несчастную столешницу, чтобы удержать равновесие. Слава опустил взгляд. Мирон стоял перед ним на коленях и торопливо расстёгивал ширинку. — Мирон… — хрипло, будто не своим голосом, позвал Слава. — Тихо, — скомандовал тот в ответ и поднял взгляд. Такой, сука, затуманенный и похотливый, что Славе захотелось взвыть. Однако он лишь покорно замолчал и стиснул зубы. Знать бы, как, даже стоя на коленях и отсасывая ему, Мирон умудрялся быть таким властным. Только не стонать. Только не… Слава застонал. Снова. Потому что в следующий момент губы Мирона плотно обхватили головку налитого кровью члена и скользнули вниз — так правильно и так хорошо, что земля тут же стала уходить из-под ног и Славе показалось, что он вот-вот куда-то провалится. Его бросило в жар. Он закусил губу, опустил ладонь на бритый затылок — не надавливая, но направляя — и откинул голову назад в попытках держать себя в руках. Тщетно. Ему понадобилось всего несколько минут и несколько движений горячего рта вверх-вниз, чтобы в этот самый рот кончить. Устоять стоило вселенских усилий — ноги ощущались ватными и совершенно не слушались. Мирон напоследок облизал головку и поднялся. Поцеловал коротко и отошёл за салфетками — вытереть ладонь. Слава, вообще-то, был не против вернуть услугу, но необходимость в этом отпала сама по себе. Кое-как вернув себе способность дышать, он наконец застегнул ширинку и оторвался от стола. — Это было громко? — усмехнулся он. — Забей. — Хотелось бы продолжения… — протянул Слава, и собственная смелость больше не казалась странной. — Сейчас рабочий день закончится — и будет продолжение, — отозвался Мирон. — ...И поговорить, — добавил Слава. С меньшим энтузиазмом, что явно не ускользнуло от внимания Мирона. Вернув салфетки в ящик, он снова подошёл и встал напротив. — Я беру саббатикал, — спокойно сказал Мирон. Слава замер. — Серьёзно? — Абсолютно, — Мирон лёгким движением руки смахнул что-то с его плеча. Слава на это внимания не обратил. — Ты же об этом хочешь поговорить? — Да, но просто… — Слава замялся. — Ты говорил, что тебе нужно разобраться, и… — Я разобрался, — Мирон улыбнулся. — Мне нужен отдых. Компания готова дать мне три месяца за лояльность. Слава не знал, как реагировать. Он смотрел на Мирона и ощущал смятение, потому что, с одной стороны, это значило, что на какое-то время тот выпадет из череды безумств, что творились в этих стенах и за их пределами, а, с другой, вовсе не гарантировало, что не вернётся к ним после. — Ясно, — пробормотал Слава и отвёл взгляд. Мирон опустил ладонь ему на шею. — Чё делать будешь? В Лондон полетишь? Или куда ты там хотел? — Нет, — Мирон нежно погладил кожу пальцами. Смотреть при этом не прекращал. — С тобой хочу время провести. Слава повернул голову в его сторону. Всё внутри него ликовало, однако противный голос разума по-прежнему не затыкался. — А потом? — не выдержав, спросил он и дёрнулся. Тело охватил неприятный мандраж. — Что будет потом, Мирон? Ты вернёшься — и всё сначала? Мне с этими тремя месяцами ты чё прикажешь делать? — Нет, — Мирон покачал головой. — Ты должен знать, что люди редко когда берут саббатикал и возвращаются как ни в чём не бывало. — Откуда я должен это знать? — огрызнулся Слава. — Совет директоров поднял вопрос и о моём увольнении тоже, — повысил тон Мирон. Сердце пропустило удар. — Вернее, я сам его инициировал. Процедура сложная, но после проваленного дела оснований держаться за меня гораздо меньше. Скорее всего, на неопределённый срок меня оставят в качестве советника и заставят подписать кучу бумаг о неразглашении. После этого моё участие в делах компании будет минимальным. Это лучший расклад из возможных. Поверь. — Подожди… то есть… в этом случае тебе ничего не будет угрожать? — Не будет. Но окончательное решение примут не раньше, чем через три месяца. — Ага, — выпалил Слава. Он едва верил своим ушам. — Охуеть. Голова отчего-то закружилась. Слава много чего ожидал, но этого — в последнюю очередь. И пусть сказанное по-прежнему не было гарантом того, что всё закончится и их ждёт нечто из серии «долго и счастливо» без тревоги, страха и лишних нервотрёпок, но это было лучше, чем ничего. Чем если бы Мирон отказался от сказанных в больнице слов и любых попыток всё прекратить.***
Со стороны Финского залива дул прохладный ветер. Закатное солнце светило прямо в глаза, но Славу его навязчивые лучи ни капли не раздражали — напротив, он с удовольствием щурился и подставлял им лицо. В воздухе сладко пахло весной, и, пожалуй, впервые за последнее время он позволил себе поставить жизнь на паузу и по-настоящему этим запахом насладиться. С момента увольнения прошло больше двух недель — ребята проводили его тепло, несмотря на то, что проработал он в конечном счёте совсем недолго. Прав был Ваня, когда сказал, что он отовсюду сваливает, да только Слава переживал по этому поводу меньше всего на свете. Пусть даже на всех последующих собеседованиях ему зададут миллиард вопросов — поебать, он обязательно найдёт, что ответить. А пока — были вещи намного важнее. На песке показалась знакомая тень — через пару мгновений Мирон опустился с ним рядом. — Хуйня какая-то, — констатировал он и покрутил в руках ключи от машины. — Так и не понял, почему она сработала. Парковка располагалась далеко от места, где они сидели, поэтому, когда запищала сигнализация, Мирону пришлось преодолеть внушительное расстояние. В этом плане парк трёхсотлетия был не самым удобным выбором для отдыха. — Часто так бывает? — решил поинтересоваться Слава. — Не особо, — отозвался Мирон. — Ты зачем меня сюда притащил? — Просто, — расплылся в улыбке Слава. — Давно тут не был. Подумал, место романтичное до пизды. — Погода зато пока не романтичная. Его отпуск начался вскоре после увольнения Славы, а потому времени у них было полно. Конечно, Мирон всё равно периодически находил какие-то дела, но их было в разы меньше, чем раньше. Славе это нравилось — по большей части они наслаждались друг другом и практически не вылезали из кровати. Однако фоновая тревога никуда не делась и время от времени давала о себе знать. Приём таблеток он не прекратил. Телефон в кармане Мирона завибрировал. — Кто там? — лениво спросил Слава. — Ваня, — ответил Мирон и быстро напечатал что-то в ответ. — Он не прохлаждается, в отличие от нас. — А лучше бы прохлаждался, — фыркнул Слава. — Тебе стоит отключить рабочие чаты. — Вообще-то, он мой друг. — Вот незадача. — Слава. Мирон улыбнулся и поднял на него взгляд. Тоже прищурился, и Слава не нашёл ничего умнее, чем его передразнить. Впрочем, довольно быстро посерьёзнел — вспомнил давно интересующий его вопрос. — Как он отнёсся к тому, что ты планируешь уйти? — Не слишком радостно, — Мирон убрал телефон обратно в карман и недолго помолчал. — Сам он вряд ли уйдёт. В этом смысле он совсем без тормозов. Ещё более поехавший, чем я. Слава вздохнул. Наверное, это было соизмеримо с тем, насколько спокойнее на случившееся отреагировал его Ваня. В этом случае они с Евстигнеевым определённо друг друга стоили. Ветер усилился, и Слава невольно поёжился, пряча половину лица за воротом толстовки. Людей вокруг было мало — таких идиотов, как они, ещё стоило поискать, — но он очень хотел досидеть до заката. Мирон это желание явно не разделял — как минимум в силу того, что был одет чересчур легко для обманчивой питерской погоды. — Я тебе не верил, если честно, — снова заговорил Слава и повернулся к нему. — Ну, после того разговора в больнице мне казалось, ты не решишься оставить компанию. Мирон задумчиво посмотрел на него. — А сейчас веришь? — Не знаю, — ответил Слава. — Не до конца. Видимо, ещё не осознал. — Может, не зря, — хмыкнул Мирон. — Мне самому с собой сложно. А тебе — совсем невыносимо, наверное. — Наоборот, — тихо пробормотал Слава. — Без тебя невыносимо. Но есть то, в чём я никогда тебя не пойму. Похуй, что звучало это до одури сопливо. Абсолютно похуй. В сердце бушевала буря, и Слава слишком долго мучился и страдал, чтобы позволить себе и дальше её прятать. — И не надо, — так же тихо отозвался Мирон, а после — приосанился и сменил интонацию на нарочито пафосную. — «Существует множество вещей, с которыми мы свыкаемся, не понимая их». — Пощади, мистер сноб, — закатил глаза Слава и рассмеялся. — Спасибо, что не в стихах. Откуда это? — «Конец вечности» Айзека Азимова, — улыбнулся Мирон. — Хорошая книга, советую. — Есть в твоей офисной библиотеке? — Само собой. — Не успел её изучить. Повисло молчание. На самом деле, Слава был согласен с озвученной Мироном мыслью. Всё могло измениться вмиг, но переживать об этом не было ровным счётом никакого смысла. Если в один прекрасный момент Мирон передумает — Слава будет к этому готов. Потому что место сомнению будет всегда. Но это — выдуманные трудности, которые ещё даже не наступили. А в любви всё предельно просто — нужно быть с тем, без кого не можешь. И не пытаться себя обмануть. Это он запомнил лучше всего. — Пойдём в машину, — устало сказал Мирон и тронул его за плечо. — Холодно пиздец. — А закат? — Через стекло посмотришь. С этими словами Мирон поднялся на ноги — Славе пришлось последовать его примеру и двинуться в сторону парковки. — Куда дальше? — Заедем поесть, — пожал плечами Мирон. — А потом — поделюсь мыслями насчёт продолжения отпуска. Всё время, что они шли вдоль залива, Слава не прекращал улыбаться. Солнце опустилось ниже и больше не слепило так сильно. Отовсюду доносились крики чаек, разбивающиеся о шум воды и отдающиеся долгим пронзительным эхом. Славе было по-настоящему хорошо.