Песочные часы

“Осыпаюсь, осыпаюсь, Так песок между пальцев бежит…” Р.М. Рильке, перевод В. Микушевича Мелко наструганные травы горкой возвышаются на деревянной досточке. В каменной ступке лежат, приготовленные, водоросли из озера Водного Дракона, перемешанные с молоком Пещерной матери. В стеклянных банках на полках плавают внутренние органы, среди которых есть части как животных, так и людей. Засушенные цветы покоятся в жёлтых свёртках в стороне от книг, кожаные обложки части из которых поглощают свет зачарованных свечей. Жидкость — некая смесь веществ, выведенных обитателем этого места намного раньше, чем о ней узнало человечество, живущее под лучами солнца — протекает по узким стеклянным трубкам, запутанную конструкцию из которых на столе поддерживает несколько стоек из металла. У выхода стоит плетёная корзина, в которой бережно сложены отрезы старой ткани и несколько склянок, полных голубой и зеленой жидкостей. В затхлом воздухе витает пыль, ловя отблески магического огня. Алхимик, провёдший уже больше тысячи лет в этой комнате, наречённой лабораторией, бесшумно ставит на стол перед собой песочные часы. Крупинки мерно падают, отсчитывая время. Оно давно потеряло бы смысл здесь, если бы только химическая реакция не проходила по минутам. С каждым движением человека (человека ли?) чуть слышно скользят по камню длинные светлые волосы, шлейфом тянущиеся за алхимиком. Он отмеряет что-то, похожее на истолчённую кость, в глубокой глиняной ложке и добавляет порошок в миску, куда после сыпет и травы с досточки. Туда же отправляется и молочная смесь. Царящую в помещении тишину нарушает тихая ритмичная песня, напоминающая марш, на давно ушедшем в историю наречии. Её алхимик заводит, перемешивая длинными пальцами полученную массу. Когда она становится однородной, алхимик вытирает руки и кладёт миску в корзину у двери. Шаги босых ног почти не слышны в пещере, чьи каменные стены окружают одинокую человеческую фигуру со всех сторон. Несмотря на это, к алхимику в кромешной тьме подлетает существо, напоминающее уродливого ребёнка с крыльями вместо рук. Они обтянуты, как и всё его тело, плотной кожей землистого цвета. Оно цепляется ногами за тонкую руку под широким рукавом мантии старинного кроя. Золотым глазам алхимика не нужен свет, чтобы мозолистыми пальцами найти голову существа и погладить. Удовлетворившись вниманием, карлик улетает в разлом между камнями, теряясь в завалах гальки. Вдалеке звучит пронзительный вой, не похожий на собачий, но алхимик никак на него не реагирует; так же, как и на отскакивающие от камней эхом звуки животной драки. В коридоре, из которого исходит несколько дорог, в позе йога сидит женщина, обмотанная в жёлтые ткани. Фигура вся увешана колокольчиками, которые звенят, стоит ей повернуть голову в сторону алхимика. В глазах мелькает узнавание, и она возвращается к своей медитации, игнорируя идущего, который только улыбается при виде живого человека. За следующим поворотом алхимика встречает бледное человекоподобное создание, грозно держащее в длинных руках копьё. Покрытое только рисунками из глины и некоего сока, оно пропускает человека, провожая его взглядом подслеповатых белёсых глаз. Каменный проход расширяется, и скоро показывается пещерная деревня из домов в несколько уровней. Вылепленные из камня и глины, они похожи на муравейники. В ней алхимика с возбуждённым мычанием встречает женская особь той же расы, что существо до этого. За её ногой стеснительно стоит ребёнок; такой же голый, как все собирающиеся на импровизированной улице пещерные жители. Под их взглядами алхимик проходит к алтарю из человеческих костей, которому кланяется, выказывая уважение Древнему богу, в которого верят существа вокруг. Всё происходит в темноте. Мужчина из толпы тянет алхимика в один из домов. Там, на лежанке из досок, покрытых иссиня-черным шерстяным ковром, пахнущим псиной, лежит воин — судя по узорам на теле — со слабо кровоточащей раной на ноге, которую прикрывает тут же сидящая на коленях женщина, взволнованно воющая при виде человека. Алхимик мягко отодвигает её руки от зияющей раны, успокаивающе оглаживая худое предплечье, и осматривает доверчиво наблюдающего за его действиями раненого. Человек перемазывает ткань в массе из своей миски и обвязывает ей ногу воина, который мужественно кривится, но не издаёт ни звука в ответ на контакт лечебного состава с разорванной кожей. Когда врач — в таком качестве алхимика позвали в эту деревню — заканчивает работу, женщина, прежде ухаживающая за больным, подносит ему глиняную посуду. Человек кладёт дары подземного народа в свою корзинку, и, провожаемый звуками радости, выходит на улицу. Его уже ждёт торговец, облачённый в цветные ткани — пародия на одеяния жёлтых магов. Его довольное мычание сопровождает движения алхимика, который выкладывает перед пещерным жителем свои склянки. В обмен он получает свежие травы, собранные для него подземным народом. Неожиданно кто-то тянет подол его мантии сзади. Ребёнок, которого алхимик заметил раньше, протягивает ему камень, которые едва помещается в детскую руку. На ощупь камень оказывается гладким — его, должно быть, обработали подземные воды. Как и летающего карлика, человек гладит ребёнка по голове. Маленькое существо ластится в ответ на нежное прикосновение. Алхимик замечает синяк на руке ребёнка, и, тихо шепча заклинание, возвращает коже, никогда не видевшей солнечного света, былую — здоровую, насколько возможно — бледность. Пораженный чудом, ребёнок дёргает руками и ногами, а торговец издаёт низкие звуки, похожие на смех. Алхимик покидает деревню, провожаемый гулом голосов, не произносящих слов. На обратном пути человек сворачивает в другом направлении. Шахты встречают его ощущением присутствия. Выглянув из-за угла, алхимик наблюдает, как новый в Подземельях Страха и Голода человек в жёлтых одеждах стремительно направляется в глубь прохода, оканчивающегося этажами ниже в Древнем Городе. Заинтересованная улыбка расцветает на восковом бледно-землистом лице. Алхимик неслышно оставляет шахты. Спустя какое-то время перед ним вырастает портал, ведущий на верхний уровень Подземелий. Переступив через него, алхимик обнаруживает себя в комнате, обставленной книгами. Его появление сопровождает лишь шорох собственных волос, ударяющихся о пол библиотеки. Внутри не оказывается никого живого, но за столом, с которого кто-то совсем недавно смахнул пыль, обнаруживается забытый пергамент, исписанный убористым почерком. Угловатые готические буквы складываются в текст, описывающий кровопролитный ритуал. Алхимик сентиментально скользит кончиками пальцев по строчкам и забирает лист, предвидя скорую встречу. Лаборатория встречает его тишиной. Бросив взгляд в угол комнаты, алхимик снова чуть слышно запевает древнюю воинскую песню, оставшуюся ему, как подарок, от старого друга. Так он разгоняет мёртвую тишину. Песочные часы на столе почти закончили свой счёт. Алхимик проходит мимо, к каменной печи, и взмахом руки разводит в ней огонь. Над ним занимает место небольшой железный котёл, наполненный водой. Алхимик расставляет посуду, которой ему отплатили за помощь человекоподобные обитатели пещер, по полкам, и берёт с них пару кружек, которые выставляет на свободный от рабочих инструментов стол. Досыпается последняя крупинка в песочных часах. Алхимик откупоривает баночку с неизвестным содержимым и высыпает его в секцию своей стеклянной установки, где жидкость меняет цвет при реакции. Раздаётся стук в деревянную дверь. — Нозрамус, вы здесь? Закипает вода. — Да, Энки. Проходите. Не хотите чаю?