звёздочка

Чонгук, потягиваясь, грациозно спускается с возвышения, на котором лежала в тени, незаметная и тихая, и медленно приближается к отцу, потеревшись, чтобы обменяться запахами. Она встаёт рядом и оглядывает склонившихся в почтении волков, что ждали только её. Гордо выпрямляет плечи — не собирается показывать, насколько взволнована предстоящей охотой, где вести будет именно она, как старшая и с этого дня совершеннолетняя родная дочь вожака. Впервые стая пойдёт за ней. Ей нельзя оплошать. Она к этому моменту готовилась несколько лет, всюду следуя за отцом и внимая каждому его слову и движению. После её команды вперёд выходят самые сильные волки и волчицы, ответственные за охоту с дочерью вожака, и Чонгук направляется к воротам разросшейся за годы деревни, что полна и оборотней, и людей. Ворота тяжело раскрываются перед их отрядом из двадцати одного охотника, Чонгук, только сделав шаг, срывается на бег в сторону леса и сразу вслушивается в звуки природы. Здесь живности ещё мало, а вот дальше, в диком лесу, ей стоит быть намного внимательнее, чтобы не упустить, не напугать и не подвергнуть стаю опасности. Волнение усиливается, но Чонгук успокаивает себя мыслью, что за ней следуют опытные охотники. Если что-то пойдёт не так, они вмешаются. По крайней мере, двое из них желают, чтобы Чонгук со всем справилась. И она, обученная не просто хорошо, а именно отлично, с кровью вожака в жилах, его силой, умом и выносливостью, действительно справляется со всем — с одной лишь ошибкой, которую замечает другая волчица, неожиданно оказавшаяся рядом, и легко исправляет её, подталкивая в правильном направлении. Чонгук на мгновение сбивается. Ей приходится заставить себя продолжить, чтобы не останавливать всю охоту. Тэхëн. Дочь супруги вожака. Самая сильная волчица и лучшая охотница в стае — из молодого поколения, конечно. Чонгук и не думала, что может рассчитывать на её помощь в подобной мелочи, исправить которую будет не настолько сложно. Их отношения не столько натянуты, сколько отсутствуют вовсе: они, может, и разговаривают, когда это велит обстановка, но на деле живут разными жизнями и не пересекаются, как бы Чонгук ни старалась это исправить. Тэхëн словно её избегает. А на охоте, вот, помогает. Так, чтобы это не выглядело, будто стаю на самом деле ведёт она, а не Чонгук — кажется, никто даже не замечает, слишком увлечённые охотой, а не отношениями Чонгук и Тэхён. По крайней мере, отец об охоте узнаёт лишь то, что Чонгук справилась идеально. И Тэхён, стоящая в отдалении, ни о чём не рассказывает. Правда, уходит она раньше, чем Чонгук успевает её нагнать и поблагодарить, и выбежавшей из дома посреди празднования Чонгук остаётся лишь наблюдать за скрывающейся за воротами волчицей. Отец за её спиной спрашивает, куда Тэхён направляется. Чонгук, прижавшая руки к груди, только качает головой и прикрывает глаза, пытаясь справиться и с тоской в сердце, и со слезами на глазах. Единственная, кого она бы предпочла понимать, продолжает закрываться от неё с момента, как вожак объявил, кто станет его второй супругой. Год и пять месяцев уже. Удивительно, как одно лишь событие, затрагивающее их косвенно, легко может разрушить дружбу длиной в три года. Хотя, может быть, дело и не в этом. Тэхён ведь именно тогда отпраздновала совершеннолетие, даже довольно быстро выбрала в пару сильного волка и решила не тянуть со свадьбой. И месяца не прошло. Говорили, такой любви мир до этого не видел. Чонгук не знает, что случилось потом. Но в день, когда отец разорвал помолвку после громкого скандала с Тэхён, подробности которого и по сей день остаются исключительно между ними, её дружбе с Чонгук пришёл конец. Тэхён скоро двадцать — за полтора года никто не видел её рядом ни с одним мужчиной. И пусть Чонгук в одинокие вечера корит себя за столь эгоистичные мысли, но её радует, что Тэхён не спешит создавать семью. Она предпочитает наблюдать издалека за Тэхён, а не за её счастьем с любимым мужчиной. Ей хватает слёз, пролитых за месяц отношений Тэхён и Давона, и боли от изо дня в день повторяющейся картины, когда Чонгук стоит на пороге, прижимая к груди руки, а Тэхён скрывается от неё в лесу. Лишь бы не разговаривать. — Она сегодня помогла мне, — тихо говорит Чонгук, повернув голову к отцу. Он вопросительно хмурится. — Помогла? — Не оплошать во время охоты, — объясняет она со вздохом и прикрывает глаза. — Я и не думала, что она мне поможет. — Она ведь не ненавидит тебя, Чонгук. Чонгук согласно кивает, чувствуя, как затихшее днём сомнение вновь расцветает в сердце. Жаловаться отцу на их отношения она не собирается — всё же, как бы то ни было, Тэхëн не относится к ней плохо, а даже если отец решит поговорить с Тэхëн, в её глазах Чонгук будет выглядеть маленьким волчонком, спешащим спрятаться за папой. Вовсе не снисходительность и насмешку Чонгук желает видеть во взгляде Тэхëн. — Молодые волки захотят с тобой сблизиться, — смирившись, что Чонгук не желает обсуждать их отношения с Тэхëн, отец предлагает новую тему. Чонгук тут же распахивает глаза. Она об этом и не думала. — Ты теперь самая завидная невеста стаи. — О, нет-нет, — поспешно выдыхает Чонгук, развернувшись всем телом к отцу, и машет руками. — Мне только сегодня исполнилось восемнадцать, я точно не думаю о мужчине, семье, волчатах и тихой семейной жизни в роли матери огромного семейства. Не ждите. Определённо, нет. Вернёмся к этому разговору лет через десять. — Десять? Тебя будто люди воспитывали, дорогая. — У меня есть компьютер с доступом ко всемирной паутине, а в деревне живут сорок семь человек. Неужели ты удивлён? Отец медленно качает головой. Его губы трогает лёгкая улыбка, выражающая только нежность и любовь, без тени недовольства решением Чонгук. Она ищет с замиранием сердца хоть намёк и, не найдя ничего, облегчённо выдыхает. Хорошо. Хотя бы о том, что её вынудят выбрать в пару мужчину, она может не волноваться. И не то чтобы она не готова прямо сейчас сыграть свадьбу, как то делают оборотни, способные за несколько недель определить, с кем они готовы построить семью. Просто единственная, кого Чонгук хочет видеть рядом каждое утро, сейчас даже не в доме, не поздравляет её с совершеннолетием, а продолжает безмолвно прятаться от неё, словно наказывает. Знала бы Чонгук, в чём она провинилась — было бы так легко хотя бы понять чувства Тэхён. И извиниться. И вернуть былые отношения. Боже, Чонгук даже не просит, чтобы Тэхён любила её в ответ. Ей будет достаточно и улыбки Тэхён, которой она не видела уже больше года. — Твоя жизнь — твои правила, птенчик, — возвращает к разговору отец. Чонгук, стряхнув грустные мысли, слабо улыбается. — И ты примешь любой мой выбор? — затаив дыхание, спрашивает она. — Всё, что захочешь. Я приму любого волка или человека, которого ты приведёшь в дом с просьбой благословить. Никаких условий, никаких ограничений. Можешь не приводить никого — если это делает тебя счастливой, так и быть, живи другим. — Не верю, что ты согласен дать мне такую свободу, — нахмурившись, высказывает сомнения Чонгук. Она чувствует подвох. И ей точно не нравится не знать, в чём он заключается. — Мне достаточно одной дочери, что страдает от любви. Я не хочу, чтобы моё сердце болело и за вторую. Сознание Чонгук тут же хватается за фразу, и она напрягается, внимательно глядя на отца. Её младшая сестра, рождённая мачехой три месяца назад, слишком мала, чтобы страдать по любви, а брат точно не является женщиной. Остаётся Тэхён. Тэхён, что страдает от любви. — В кого влюблена Тэхён? — тут же спрашивает Чонгук, не заботясь о том, как выглядит со стороны. Ей важно знать. И пусть ответ причинит ей ни с чем не сравнимую боль, она предпочтёт незнанию знание и готовность к тому, что в будущем у Тэхён всё же будет свадьба, семья, дети. — Ты знаешь, в кого она влюблена? Давно? Отец внимательно оглядывает её, и Чонгук, встретив во взгляде необъяснимое подозрение, тут же тушуется и отворачивается. Всё же ей стоит быть сдержаннее. — Давон, да? — шепчет она. — Что между ними произошло? Чем я обидела её? — в вопросе проскальзывает горечь, и Чонгук тут же поднимает руку, чтобы быстро стереть слезу. — Хотя бы скажи, есть в этом моя вина или нет? — В этом ничьей вины нет, волчонок. — Значит, Давон? Отец тяжело вздыхает, словно жалея, что затеял этот разговор. — Не Давон. Чонгук, мы не будет об этом говорить, — обрывает он строго, но так, что Чонгук видит: его самого терзает эта тема. Он знает намного больше, чем говорит. Вообще-то, он не говорит ничего, и именно это Чонгук и не устраивает, однако спорить она не решается. — Мы обсуждали свободу, что я готов тебе дать, и я повторяю снова — кого бы ты ни привела в семью, мне будет достаточно любви между вами и понимания, что этот союз сделает тебя счастливой. — Обещаешь? — Даю клятву. — Хорошо, — Чонгук кивает, принимая. Её удивляет, почему отец делает акцент на этом сейчас, но если ему так спокойнее — что ж, хорошо. Всё равно он, наверное, и не задумывается, что Чонгук любит женщину, а не мужчину. Но зато теперь у неё есть клятва. Что толку от неё, если Чонгук и Тэхён всё ещё разделяют километры и огромная нерушимая стена недопонимания? — Но, заметь, я не могу приказать парням не думать о тебе. — Сама с ними разберусь, — фыркает Чонгук, закатив глаза, и смеётся, когда отец сразу затягивает её в объятия и зарывается рукой в тëмные волосы, отрезанные по плечи, чтобы легко их растрепать. — Обещаю, что почти никто не пострадает. — Почти? — Некоторых покусаю для профилактики. Отец отстраняется и внимательно оглядывает Чонгук, задумываясь, прежде чем откинуть голову и громко засмеяться. Чонгук ярко улыбается. — Какую грозную волчицу я вырастил, вы только посмотрите. Сначала Тэхëн всех парней запугала год назад, теперь ты грозишься их покусать для профилактики. Сразу видно — сëстры. — Она мне не сестра, — болезненно выдыхает Чонгук. — Никогда не называй её так. Чонгук и сама прекрасно справляется с тем, чтобы изводить себя мыслями о родстве между ними. Удивительно, как совпало, что в момент, когда отец Чонгук полюбил мать Тэхëн, сама Чонгук полюбила Тэхëн. Вот только в случае с их родителями всё разрешилось намного проще. Не то чтобы такого не было раньше, когда взрослые дети от первого брака после слияния семей находили любовь друг в друге. Просто они были разного пола. А Чонгук и Тэхëн — женщины, и это действительно огромная проблема, потому что о гомосексуальности в их деревне едва ли кто слышал. Чонгук и сама не слышала до тех пор, пока дрожащими руками не ввела в компьютер запрос и не прочитала всё, что о подобном говорят в мире людей. Правда, даже эта проблема поменьше той, что у Чонгук всё ещё нет возможности обсудить это с Тэхëн. — Чонгук, если ты хочешь поговорить… Чонгук тут же качает головой. — Ты ничем не поможешь. Вот ты знаешь, что происходит с Тэхëн? Ответа не следует. Чонгук подозрительно хмурится, когда отец лишь отводит взгляд и поджимает губы, потому что это уже говорит всё за него. Он знает. Тэхëн обсуждала с ним то, что ни разу так и не раскрыла ей, и Чонгук не может даже описать, какой болью это отзывается внутри. — Пойдём в дом, Чонгук. — Почему вы оба скрываете от меня что-то важное? — покорно следуя за отцом, спрашивает Чонгук. — Я хочу знать. Я должна знать, что случилось с моей подругой, когда она решила закрыться от меня и больше не впускать в свою жизнь. — Ты была ребёнком. — Что ж, сейчас я не ребёнок. Мне нужны ответы. — Не мне их давать, Чонгук, — устало говорит отец намного тише. — Когда ты была ребёнком, Тэхëн не могла поговорить с тобой об этом. Не положено. Но да, сейчас ты не ребёнок, и я не знаю, что она собирается делать, потому что эту тему мы обсуждали один раз полтора года назад. Она и от меня закрылась, в чëм, не спорю, есть и моя вина. Теперь всё только в её руках. — Что там такого страшного, с чем не разберётся шестнадцатилетний подросток? — Хосок! Чонгук досадливо морщится. Как же невовремя их, тихо вошедших в зал, замечают. Нет, она знает, что отец не ответит прямо — если он до этого лишь давал характеристику ситуации, значит, он не поведётся ни на какие манипуляции и просьбы рассказать правду. Но, по крайней мере, он мог бы раскрыть Чонгук немного о состоянии Тэхëн, как лично он относится к ситуации, почему винит себя, как отреагирует Чонгук или что ждёт их в будущем. Хоть что-нибудь. Любую мелочь. Зато ей теперь известно, что Тэхëн останавливал её возраст. Хорошо. Отныне Чонгук считается взрослой волчицей, значит, она в праве просить Тэхён раскрыть другие причины для молчания либо рассказать всю правду, чтобы они могли вдвоём найти выход. Раз уж Тэхён её не ненавидит — может быть, им удастся снова как минимум находиться в присутствии друг друга дольше пяти минут. Жаль, что Тэхён так и не возвращается. Чонгук принимает поздравления от людей, что сменяют друг друга, уходя с празднества и приходя снова, пока двери дома вожака открыты для всех. Стол ломится от еды, раздаëтся смех, звучит музыка, но не так громко, чтобы не потревожить мать и новорождённую в жилой части. Чонгук не держится в стороне, активно участвует, будучи той, к кому приковано внимание, только взглядом следит за дверью. К полуночи она точно знает, кто и сколько раз заходил в дом и выходил на улицу. Тэхëн — ни разу. Чонгук даже не удивляется, просто прощается с отцом и уходит в комнату. Тэхён за сегодня не сказала ей даже «с днëм рождения». Ладно, Чонгук и «привет» от неё в последний раз слышала тогда, когда сама решила поприветствовать первой. Как будто от того, что Тэхён скажет Чонгук три слова, одно из которых вообще является предлогом в одну букву, мир схлопнется, под ногами разверзнется земля, а сердце остановится, потому что превышен лимит взаимодействия с Чонгук. Чонгук громко фыркает и, включив свет, приближается к окну, чтобы задëрнуть шторы. А до того — замереть, с тоской, смешанной со злостью, глядя в сторону леса. Недолго, до тех пор, пока злость не перевешивает, заставляя дëрнуть за шторы резко и с силой и упасть на кровать. Чтобы после удивлённо уставиться на шкатулку перед глазами, упавшую с подушки. Чонгук с любопытством и осторожностью тянется к ней, неуверенная, чьим подарком эта шкатулка может быть. Дарят обычно только родственники — но все, кто хотел бы, подарили ещё утром и в общем зале. В личной комнате никто даже из близких не оставляет подарок хотя бы потому, что это ощущается действительно интимно. Может быть, отец. В его стиле поздравить в уединении вновь, после того, как на глазах у всех собравшихся в доме от них с мачехой подарил мольберт, два холста и набор профессиональных красок. Или Чонвон — он сегодня как раз много времени провëл в жилой части, помогая с младшей сестрой, чтобы мачеха могла спуститься на праздник. Чонгук, правда, не уверена, откуда у него и деньги, и возможность в шестнадцать съездить в город, но точно знает: ради неё Чонвон нашёл бы способ. Любопытство гложет, и Чонгук быстро, но аккуратно открывает шкатулку, тут же распахивая глаза. Две длинных серьги из серебра, что оканчиваются трëмя звëздочками, такой же кулон и записка, в которой аккуратным и до боли знакомым почерком выведено «с днëм рождения, звёздочка». Руки начинают дрожать. Чонгук прекрасно помнит тот день, когда Тэхён в последний раз назвала её звëздочкой. И в первый раз произнесла «я люблю тебя» таким голосом, что Чонгук действительно почувствовала себя любимой, словно у них всё может получиться, словно не будет ни Давона, ни любых недопониманий, словно каждый день жизни будет наполнен любовью и счастьем. Чонгук громко выдыхает сквозь стиснутые зубы. Боль проникает в каждую клеточку её сердца, пока в глубине вновь расцветает надежда, залечивая кровоточащие раны. Чонгук не знает, что этот подарок значит, однако может понять, насколько это огромный шаг к сближению. Тэхëн не стала бы дарить подобное, если бы не хотела показать, что Чонгук всё ещё занимает в её сердце хоть немного места. Потому что она никогда не называла её звёздочкой просто так, лишь в момент, когда хотела выразить, какой счастливой её делает Чонгук. На самом деле, в голове Чонгук и «звëздочка», и «я люблю тебя» несут один и тот же смысл. Хорошо, что утром Чонгук удаётся избежать и семейного завтрака, и вопросов, почему она выглядит так, будто проплакала всю ночь. Справедливости ради — не всю, лишь малую её часть, будучи не в силах сдерживать боль, но даже это вызовет беспокойство, а Чонгук в этом нуждается меньше всего. Она, на удивление, чувствует себя не так плохо, как могла бы, и, стащив с кухни кусок оленя, через задний выход исчезает среди деревьев. Ей нужно подумать. В уединении, в тишине, без необходимости объяснять кому бы то ни было, что с ней сегодня происходит. Первые два пункта её плана рискуют проваливаться, когда Чонгук, спеша на любимую поляну с корзинкой в зубах вдруг сталкивается с другим оборотнем и едва успевает увернуться и не выронить из корзинки ни мясо, ни хлеб, ни шкатулку Тэхён. Она спешит извиниться и, не слушая ничего, вновь набирает скорость. Чувство, будто за ней следуют по пятам, настигает её слишком поздно. Чонгук резко останавливается и оборачивается с хмурым видом. Тот оборотень — Сумин — нагоняет её не так скоро, как хотелось бы, и Чонгук успевает подумать, что ошиблась, прежде чем на её — только её — поляну выбегает волк. С ягодами в зубах. Чонгук наклоняет голову. Её удивление и настороженность усиливается, когда Сумин осторожно приближается и укладывает перед её лапами веточку с ягодами, тут же выпрямляясь и присаживаясь. Чонгук моргает, не понимая, зачем он следовал за ней только для того, чтобы отдать ягоды, точно Чонгук сама не в состоянии найти, если захочет. К счастью, осознание приходит к ней достаточно быстро, когда она вспоминает, в каком положении теперь находится. Самая завидная невеста. А веточка с ягодами у её ног — первое ухаживание, больше вопрос о том, если у Сумина шансы или не стоит и пытаться. Чонгук с усталым вздохом отходит от веточки подальше и медленно качает головой, борясь с угрызениями совести. Сумин, на самом деле, является достойным оборотнем. Он нравится Чонгук, конечно, исключительно как знакомый, с которым интересно поговорить, посмеяться или побегать по лесу. Но точно не как партнёр. Не как Тэхён. И Чонгук искренне хочет верить, что Сумин не влюблён в неё, а просто захотел попытать удачу. По крайней мере, убегает он не так уж и грустным. Веточка остаётся одиноко лежать в траве, и Чонгук иногда бросает в её стороны взгляды, чувствуя, как давит на неё осознание, что таких отказов будет ещё много. Она даже не даст никому шанса — и всё ради той, кто и не представляет Чонгук на месте хотя бы подруги, про супругу она не решается и просить. Если влюблённость, не утихшая за полтора года, не утихнет и в будущем, Чонгук в буквальном смысле отдаст жизнь мечтам о невозможном и нереальном вместо того, чтобы быть счастливой в браке с другим любимым оборотнем. Тэхён в конце жизненного пути ей даже «спасибо» не скажет. Господи, Тэхён и не узнает о такой жертве со стороны Чонгук, пока сама не задаст нужный вопрос, а ей в голову, определённо, не придёт идея спросить, почему же романтичная в подростковом возрасте Чонгук вдруг превратилась в противницу брачных союзов. Превратилась — и ладно. Повзрослела. Осознала, насколько глупа концепция создания семьи, размножения, хранения верности и смерти в один день. Всё ведь именно так. И для всех так и останется тайной, о чём Чонгук плачет в подушку ночью, пока прижимает к груди шкатулку, вспоминает, как было тогда, и представляет, как могло бы быть сейчас. И изо всех сил старается не закричать, спрашивая у неба, почему оно сотворило оборотней однолюбами за редкими исключениями, когда спустя десятилетие после потери первой любви некоторые всё же влюбляются вновь. Или же внушают себе, что забывают, и находят новую пару, пока единственная воспоминание, спрятанное в глубинах сознания, не даёт о себе знать. Чонгук испытала это на себе. Новую пару, однако, не находила, а вот попытка забыть о Тэхён и внушить себе, что никаких романтических чувств к ней не было и в помине, обернулась очередной болью, когда у Чонгук закончились силы подавлять влюблённость. Не то чтобы вся её жизнь наполнена сплошной болью — нет, у неё действительно много причин для радости, её настроение не зависит полностью от Тэхён, она способна несколько дней не вспоминать о ранах на сердце. Просто в уязвимые моменты, когда она чувствует себя не так хорошо и стабильно, ей приходится столкнуться с грузом отвергнутой любви. Не самое приятное, что могло быть. Хуже только видеть Тэхён в объятиях другого. Спасибо ей, что продолжает отвергать любые ухаживания. Мысль заставляет Чонгук поморщиться от того, насколько ужасно она звучит теперь, когда Чонгук известно, что и Тэхён страдает от любви. Они и в этом похожи. И даже эгоистичная часть Чонгук на этом моменте поджимает хвост и уши и спешит со скулежом спрятаться в тени, потому что меньше всего Чонгук хочет, чтобы Тэхён сталкивалась с тем же, с чем она пытается научиться жить. Тэхён достойна лучшего. Жизни с любимым, детей, сколько хочет, признаний под луной и сотен тысяч совместных ночей, разделённых только на двоих. Чонгук не спорит, что и она сама достойна тоже. Трудно сыскать существа, не достойного быть счастливым. Проблема в том, что путь к счастью для Чонгук окончательно закрыт, перерыт и уничтожен, а у Тэхён… Может быть, есть шанс. Хочется верить, что судьба не выбрала для Чонгук Тэхён именно потому, что им обеим грозит всю жизнь провести в одиночестве. Чонгук тоскливо вздыхает, распластавшись по траве под солнцем. Стоит быть честной, она сейчас понятия не имеет, что ей делать, так как всё зависит исключительно от Тэхён, а не от неё. Она пыталась с Тэхён поговорить — ничего не удалось. Чонгук, вообще-то, вчера решила перестать верить, что у них что-то может получиться, ровно до тех пор, пока не заметила шкатулку. Тэхён меньше всего похожа на ту, кто стала бы издеваться над чувствами кого бы то ни было. Кто знает, может, она рассчитывала поговорить с Чонгук после завтрака. Есть даже вероятность, пусть и очень маленькая, что она собиралась признаться в любви. Всё ведь возможно. Это, к тому же, смогло бы объяснить, почему Тэхён полтора года не признавалась в этом Чонгук и старалась избегать её — негоже взрослой волчице начинать отношения с несовершеннолетним ребёнком, даже если до этого они вдвоём считались подростками. Не каждый вожак такую связь одобрит и скорее предложит дождаться совершеннолетия, до этого поддерживая дружеские отношения. А они, тем более, женщины. Слишком уж мало о гомосексуальности известно, чтобы отец позволил взрослой волчице затуманивать разум его юной дочери. Это привело бы только к слухам в стае. Все бы считали, что Чонгук нужно защитить от подобного влияния, не слушая, что она и в шестнадцать, и в восемнадцать одинаково влюблена в Тэхён. Хотя если задуматься, Чонгук сейчас, в восемнадцать, не хотела бы начинать отношения с девушкой на два года младше. Хорошо, что Тэхён старше и не нужно ждать. Удивительно, как легко Чонгук находит лучшее объяснение, сулящее самое счастливое будущее вместе с любимой и тем самым нравящееся ей. Чонгук, качая головой, поднимается на лапы. Если так пойдёт и дальше, через час она уже мысленно женится на Тэхён, заведёт парочку так любимых людьми кошек. Или рыбок. Наловить, правда, в реке надо будет, да и большими они окажутся для любой прозрачной ëмкости, но хотя бы на день Чонгук почувствует себя частью городской жизни. Пока рыба не окажется на тарелке. Ничего страшного — новых заведут в то же мгновение. У себя в мечтах Чонгук может и единорогов разводить, если захочет. Надо, наверное, уже возвращаться. Она сбежала, никого не предупредив. И пусть они, вероятно, догадались, что Чонгук в лесу, но вызывать беспокойство у семьи она точно не желает. Хуже будет, если они ещё и искать еë начнут. К сожалению, попытать удачу пробует не только Сумин — к концу дня Чонгук собирается взять вещи и уйти жить в лес, потому что все молодые волки стаи вдруг решают, что за Чонгук необходимо ухаживать. Чонгук, пока ступает по улице, чувствует прикованные взгляды, и начинает опасаться, как только замечает, что кто-то идёт в её сторону. Ей совершенно не нравится отказывать. Да, её отказы спокойно принимают, но Чонгук уверена: ещё немного — и она сойдёт с ума. Кажется, абсолютно все, с кем она была близка до совершеннолетия, теперь видят в ней волчицу, а не подругу. Она к такому вниманию не привыкла. Даже угрызения совести отпускают её спустя несколько дней от того, как много и часто она высказывает сожаление, что не может принять ухаживание. Хочется, если честно, схватить Чимина — единственного, кто при встрече не пытается вручить ей хоть что-нибудь, — и предложить ему фиктивную помолвку, пока всё не утихнет. Чонгук держится только ради крохотного шанса, что Тэхён, уехавшая с отцом в город и тем самым сбежавшая от разговора с Чонгук, всё же влюблена в ответ и неожиданная помолвка её оттолкнëт. Всегда есть надежда. И дело вовсе не в том, что Чимин на её предложение начинает громко смеяться и заявляет, что Чонгук и Тэхён слишком похожи даже в этом. — О чём ты? — Чонгук с любопытством наклоняет голову. — У нас с ней был абсолютно такой же разговор, — фыркает он, не замечая, как сильно удивляется его словам Чонгук. Так много совпадений. Кажется, что они с Тэхëн идут по одному и тому же пути, но со временным промежутком в два года. — Простите, девушки, но меня устраивает моя участь одинокого лекаря. Боже, надеюсь, Тэмин-и через восемнадцать лет не придёт ко мне с просьбой жениться на ней, иначе я точно сочту это вашими семейными заскоками. — Не считай Тэхён моей сестрой, — устало просит Чонгук. — Кто сказал, что вы сëстры? — Чимин показательно закатывает глаза и поднимается, чтобы подойти ко вскипевшему чайнику. — Я даже не знаю, кто в стае вообще считает вас сёстрами с вашими-то отношениями. Чонгук опускает глаза к столу. Разговор ей нравится всё меньше и меньше тем, как умело Чимин давит на все болезненные точки. Словно при осмотре, когда надо найти, что необходимо пролечить. — Отец считает. — Точно нет. Он последний, кто будет считать вас сёстрами. — Откуда тебе знать? Чимин удивлённо оборачивается к ней. — Призвание у меня такое — всё и про всех знать, — спокойно отвечает он, вернувшись к травам. — Я же лекарь. Как мне лечить раны, если сам я слеп и глух? — Лекарь не занимается душевными ранами. — Плох тот лекарь, что не в силах успокоить страдания на сердце. Лекарство, моя дорогая, есть всегда. Другой вопрос — согласна ли ты принять это лекарство, зная, какие последствия тебя ожидают? — пугая вопросом, спрашивает Чимин, не оборачиваясь. Чонгук сжимает кулаки. Всё сильнее хочется сбежать от этого разговора. — Но не волнуйся, — сразу продолжает он, словно эти слова могут снять беспокойство. — В твоём случае всё решается банально и просто. — В моём случае? — в попытке сохранить невозмутимость интересуется Чонгук. Чимин громко хмыкает, что, наверное, служит слишком хорошим ответом. — И как ты предлагаешь это решать? Неужели сможешь избавить меня от этого? — А ты хочешь, чтобы я избавил тебя? Чонгук откидывается на спинку скамьи. Хороший вопрос. Ответ, что тут же рождается в её душе, и озвучивать не надо. — Не уверен, знаешь ли ты, но вырывать из груди сердце не так банально и просто, как вариант, который и мне, и тебе нравится больше. Я бы предпочёл остановиться на нём. Крови поменьше. Вычищать потом дом не понадобится, да и проблем с вожаком не возникнет, когда он спросит, куда я дел сердце его главного сокровища. Я тогда смогу ответить «что вы, Хосок-щи, сердце-то на месте, я и не думал покушаться на него!» и не беспокоиться об его реакции. Чонгук, тихо смеясь, качает головой. Так легко, как с Чимином, она не чувствует себя больше ни с кем. — Давно ты знаешь? — Да кто считает… — Чимин, пожав плечами, разворачивается и ставит перед Чонгук чашку с чаем. Чонгук не сдерживается — наклоняется вперёд и вдыхает, чувствуя, как наполняет лёгкие приятный травяной запах. — Давно, наверное. — И что думаешь? — Думаю, что вам стоит перестать тянуть с разговором, потому что дальше заноза, которую вы вовремя не вынули, продолжает воспаляться и болеть, а вы не спешите с ней расправиться раз и навсегда. Словно боитесь, что если вытащите, рана станет только хуже. Но правда в том, что именно заноза мешает сердцу зажить, а вам — со всем разобраться и перестать испытывать друг друга. — Это она от меня бегает, а не я от неё, — упрямо выдыхает Чонгук. Чимин поднимает бровь. — Вы обе напуганы, трудно с этим спорить. Но просто так ничего не пройдёт, и либо вы поговорите, либо причините друг другу ещё немного страданий и всё равно поговорите. Другого лекарства от этого у меня нет. — Ты так говоришь, что во мне просыпается надежда. — Не забывай только, что я лекарь, а не провидец. И — уж тем более — не эксперт в романтических отношениях. Я не знаю, что ждёт вас в будущем, что она тебе скажет и к чему вы придёте, но я точно уверен, что вам пора поговорить. Она тоже так думает. Вам осталось только встретиться и найти в себе смелость начать тяжёлый разговор, а там уже сами разберётесь, как две взрослые волчицы. Чонгук, тихо вздохнув, кивает и благодарит Чимина, прежде чем подняться на ноги и выйти, осторожно закрыв за собой дверь. Она неожиданно для самой себя чувствует облегчение. Чимин принимает её. Он спокойно говорит об этом, словно не видит никакой разницы, а это значит, что ничего плохого в её чувствах нет. Да, она много читала об этом. Но все прочитанные статьи не сравнятся с ощущением, когда реальный оборотень из близкого круга расслабленно говорит о чувствах Чонгук к другой девушке. Не осуждает, не убеждает, что это неправильно — принимает, не задавая вопросов, словно так и должно быть. — Чонгук! — звонко окликают её. Чонгук вздрагивает и оглядывается. О, нет, она, определённо, не горит желанием идти по пустой улице вместе с единственным мужчиной, в каждую встречу вызывающим внутри паническое желание спрятаться далеко в лесу. Он не причинит ей, дочери вожака, вреда, но необъяснимый страх внутри поднимает голову каждый раз, как Чонгук просто проходит рядом, и она точно не хочет оставаться с ним сейчас наедине. Жаль, она не может просто убежать в лес — раздеваться и обращаться волчицей при Дасоне она не осмелится, да и не считает подобное вежливым. Она, вздохнув и помолившись, чтобы Чимин решил пойти за ней, с вежливой улыбкой дарит внимание приближающемуся к ней мужчине. Надо было всё-таки убежать. Сказала бы потом, если бы он спросил, что стало плохо. Он ещё и протягивает ей корзинку, и Чонгук тут же делает шаг назад и машет руками, отказываясь от ухаживания. — Не стоит, — поспешно говорит она. — Я не приму. — Возьми, — настойчиво предлагает Дасон вместо того, чтобы развернуться и уйти. — Не отказывайся сразу, ты же не знаешь, что там. Чонгук и не хочет знать. Тэхён в такую корзинку точно не влезет, а другое сейчас совсем её не интересует. — Я не хочу любых ухаживаний. — Просто посмотри, что там. Чонгук тяжело выдыхает и отступает вновь, не зная, как ей поступить. Принимать её отказ, похоже, не собираются, но и взять и посмотреть Чонгук не может. Это будет означать её благосклонность и даст Дасону надежду. Господи, она лишь хочет домой, почему он именно сейчас свалился ей на голову? Что ей с ним делать? — Чонгук! — вновь зовут её, только на этот раз сердце после осознания замирает и пускает по телу мурашки. Она столько времени не слышала своё имя голосом Тэхён. И она давно не видела, чтобы Тэхён уверенно шла именно к ней, при этом оглядывая мужчину рядом таким взглядом, что Чонгук на его месте уже выбрала бы исчезнуть. — Вы закончили? — спрашивает она у Чонгук, что в ответ медленно моргает, всё ещё не в силах поверить. — Ты принимаешь ухаживание? От Тэхён она готова принять любое. К её великому огорчению, спрашивает Тэхён не про себя, а про Дасона, и Чонгук вынуждает себя очнуться и тут же покачать головой. Всё ещё нет. — Не принимаю, — решает уточнить вслух. — Идём тогда, — словно мало было Чонгук потрясений, приглашает Тэхён и сразу берёт её за руку, уводя прочь. Чонгук тихо сглатывает. Кажется, она больше не способна анализировать и реагировать на происходящее. — Он не ушёл сразу? Он? О, Дасон. — Он был слишком настойчив, — шёпотом отвечает Чонгук, слишком погруженная в ощущение горячей ладони Тэхён, сжимающей её собственную. Тэхён шипит ругательства под нос. — Всё хорошо, — спешит заверить. — Ты вовремя пришла. — Только вернулись из города. Чонгук кивает, пусть Тэхён и не может увидеть. Это всё ещё ничего не объясняет, но спрашивать Чонгук точно не собирается, не желая напоминать Тэхён, что они, вообще-то, не общаются. Сама когда-нибудь вспомнит. Желательно, чтобы это случилось дня через три — до этого Чонгук хочет насладиться близостью к Тэхён, не спешащей от неё спрятаться. — Куда мы идём? Вопрос заставляет Тэхён резко остановиться, и Чонгук, не ожидавшая подобного, успевает врезаться ей в спину, прежде чем отпрянуть в сторону, случайно выдернув руку. — Прости, — вдруг уязвленно шепчет Тэхён и неуверенно поправляет ладонью русые волосы. — Я хотела увести тебя от него и случайно увлеклась, так что… Куда хочешь? — Туда, где ты от меня не убежишь, — фыркает Чонгук. Тэхён виновато отводит взгляд в сторону. — Ладно, — быстро добавляет Чонгук, не желая расстраивать их обеих, раз уж всё начинается так хорошо. — Пойдём в лес, там меньше народу. Но учти, что ты, — она показательно берёт ладонь Тэхён в свою, — сегодня никуда от меня не денешься. Я не подготовила речь, ты, наверное, тоже, но мы обязательно поговорим. Я устала ничего не знать, пока все вокруг меня знают всё. — Ты хочешь поговорить? — словно не веря, спрашивает Тэхён. Чонгук закатывает глаза. — Я хочу поставить точку там, где её уже давно не хватает, и либо закончить нашу историю, либо продолжить её писать. Поэтому, да, я хочу поговорить. Правда, я не ожидала, что это случится так скоро… — вдруг стушевавшись, бормочет она и тут же выпрямляет плечи, встречая взгляд Тэхён. — Неважно. Ты расскажешь мне всё прямо сейчас, когда мы придём на нашу поляну, я выслушаю, тоже скажу кое-что, и мы вдвоём решим, что нам с этим всем делать. Ты меня поняла? Не смей сбегать. — Я не посмею, — тихо отзывается Тэхён. Чонгук кивает. Теперь наступает её очередь вести, и она ни на мгновение не останавливается, направляясь той дорогой, по которой слишком долго не ходила, но которую так и не смогла забыть, к их с Тэхён поляне. Путь проходит в молчании, и Чонгук не настаивает на разговоре, не зная, что они с Тэхён могут обсуждать сейчас. Слишком много времени прошло с последнего нормального разговора, слишком многое изменилось. Зато после, как только её нога ступает на всё такую же, как в её воспоминаниях, траву, Чонгук сразу разворачивается к Тэхён и поднимает подбородок, приглашая её начать. Тэхён неуверенно оглядывает поляну. — Я словно вчера здесь была… — осторожно говорит она. — Я так скучала по этому, знаешь? Ты была здесь одна? — Мы же договаривались не ходить сюда в одиночестве. — Да, но… Столько всего поменялось с того дня. — Например, твоё отношение ко мне, — хмуро начинает Чонгук, подводя к теме. Ей слишком страшно услышать в ответ на своё признание «извини, но я не люблю тебя ни как волчицу, ни как подругу», поэтому она хочет как можно скорее со всем разобраться, поставить точку и разбить своё сердце окончательно. Чтобы после не было никакой надежды. С такой болью справиться намного проще, нежели с той, что питается крохами веры в светлое будущее. — Моё отношение к тебе никогда не менялось, — тихо говорит Тэхён, и её слова так сильно бьют по Чонгук. — Как бы я ни хотела, оно осталось прежним. — Ты никогда не хотела со мной общаться? — с болью в голосе спрашивает Чонгук. Кажется, хуже, чем это, она ничего не услышит. Тэхён, осознав свои слова, резко поднимает голову. — Я всегда, — она выделяет слово, — хотела быть с тобой. — Тогда что всё это значит? — Я пыталась справиться с этим! Чонгук прикрывает глаза. Им следует начать с самого начала, потому что сейчас понять, о чём говорит Тэхён, она не способна. Ещё и Тэхён, кажется, под властью эмоций, что значит, что она не сможет спокойно и понятно донести свою мысль. Меньше всего Чонгук хочет с ней ссориться. Может быть, будет лучше, если начнёт она? — Я была влюблена в тебя тогда, — решившись, признаётся Чонгук, не давая себе возможности передумать. Она начинает дрожать. Ещё и Тэхён смотрит так непонятно, с неожиданной болью, осознанием и, кажется, слезами, но продолжает хранить молчание, и Чонгук совершенно не знает, что с этим делать. По крайней мере, Тэхён не оскорбляет её и не уходит прочь. — Мне нужно понять, по какой причине моему сердцу два года назад пришлось узнать, что значит быть разбитым, и что мы можем сделать сейчас. Расскажи мне правду. Я хочу залечить эту рану, я устала от её боли. — Ты… — слабо начинает Тэхён и замолкает. Чонгук убеждается, что она едва сдерживает слёзы. — Ты была влюблена в меня? — Вообще-то, я влюблена до сих пор, поэтому мне и нужны ответы. Тэхён, к удивлению Чонгук, качает головой. — Это невозможно, — отрицает она, на что Чонгук лишь мычит, уже представляя, как тяжело будет объяснить, почему иногда девушка влюбляется в девушку. — Ты не можешь просто быть влюблённой в меня. Это не может быть так легко. — О, поверь, любить тебя — не самое лёгкое испытание в моей жизни. — Мне так жаль, Чонгук-и, — сокрушённо шепчет Тэхён, неожиданно пошатнувшись, и Чонгук приходится придержать её за плечи, заметив, как она сжимается от прикосновений. — Я всё разрушила. Боже, я разрушила всё, что только могла, пока пыталась не разрушить твою жизнь. Прости. Прошу тебя, прости. — Я, если честно, всё ещё ничего не понимаю. — Можно обнять тебя? Чонгук тут же кивает. Объятия — самое логичное, что есть в этом разговоре, поэтому она точно не решится от них отказаться. Ей и самой они нужны. Чонгук и не думает, насколько слаба сама, пока Тэхён не наваливается на неё и не давит к земле, из-за чего Чонгук, не устояв, валится. Тэхён следует за ней, продолжая прижиматься и хвататься за Чонгук так, словно ей тоже не хватало всего этого. Словно она тоже мечтала о том, чтобы между ними не было никакой стены. — Я люблю тебя, — внезапно выдыхает на ухо Тэхён, и Чонгук замирает. Она не верит собственному слуху. — Я, кажется, с нашей первой встречи знала, что мне суждено любить именно тебя, но тогда не осознавала, почему это неправильно. А потом выросла. И разница между нами стала действительно ощутимой, и я чувствовала на себе ответственность и не хотела, чтобы тебе пришлось проходить через это. И не была уверена, что ты вообще можешь влюбиться в меня, потому что… Ну, я женщина. Нельзя быть настолько везучей. — Что случилось после совершеннолетия? — с дрожью интересуется Чонгук. Кажется, её начинает трясти так, что даже Тэхён это чувствует. — Я пыталась внушить себе, что переоцениваю чувства к тебе и если найду достойного партнёра, правильная любовь заменит неправильную. Чонгук вздрагивает и прикрывает глаза, зарывшись в платье Тэхён. Она тоже так думала. Не будь у неё доступа к Интернету, не изучи она всё, что там есть, она бы, как Тэхён, попыталась перекрыть чувства к ней такими, которые более приемлемы в их обществе. Жаль, что Тэхён столкнулась с кошмарами Чонгук в реальной жизни. — Потом всё стало только хуже, и я решилась разорвать помолвку и признаться во всём вожаку, чтобы он отозвал благословение. — Стой. Ты призналась ему?.. — Что люблю тебя, да. — Только не говори, что он отреагировал плохо, — молит Чонгук. Значит, отец имел в виду именно любовь к женщине. Он обещал принять Тэхён, если Чонгук ответит ей взаимностью. Он не мог отреагировать плохо — не понимай он любовь женщины к женщине, он бы не позволил Чонгук стать частью подобных отношений. — Ты была ребёнком, Чонгук. Моё признание звучало как просьба дать благословение. — Он отреагировал плохо, — вывод напрашивается сам. Ни один отец не позволит взрослому, какого бы пола он ни был, приблизиться к его ребёнку с любовью и отношениями. — Он сказал тебе держаться от меня подальше? — со страхом спрашивает Чонгук. Она не уверена, что сможет легко простить это отцу, если всё действительно так. Пусть он пытался защитить её, это не давало ему права выбирать за Чонгук, с кем ей общаться. — Я сама решила держаться от тебя подальше, — сразу отвечает Тэхён, и Чонгук облегчённо выдыхает, чувствуя, как мимолётная обида растворяется к боли за всё, что Тэхён пришлось пережить. — Я думала, это поможет. Я и подумать не могла, что ты тоже… Мне так жаль. Господи, Чонгук, если бы я знала… — Ты не хотела меня слушать, — уязвленно фыркает Чонгук. Тэхён, не споря, кивает и пробует отстраниться, но Чонгук напрягает руки, чтобы удержать её. Становится легче. Лучше. Кажется, что боль этих двух лет медленно поглощается надеждой, что теперь, найдя подтверждение, усиливается и заполняет всё сердце. Это всё ещё больно — но и приятно, потому что это означает, что Чонгук жива, её любовь жива, Тэхён любит её в ответ. И даже если их отношения сейчас оставляют желать лучшего, может быть, у них получится всё изменить. Нет, у них должно получиться. Сейчас, когда Чонгук знает, что Тэхён любит её в ответ, она не позволит этому чувству быть поглощённым глупой обидой на одну ошибку, пусть она и стала причиной боли на долгие месяцы. Чонгук не хочет заканчивать так. Они с Тэхён достойны счастья. Хочется верить, что впереди их ждëт только счастье, любовь и жизнь, лишëнная обид и недопониманий. Потому что Чонгук сделает всё, чтобы прошлое не влияло на их будущее. И Тэхён, она знает, тоже. Потому что Чонгук искренне хочет верить, что не она одна ради любви готова справиться со всем.