пепел струн.

Это нормально — чувствовать боль в горле, холодок на лице, когда ты весь горишь, и пот, скатывающийся на брови. Кентаро проводит рукой и стирает холодные капли с лица. Дыхание сбитое как у псины. Он уходит со сцены, пытаясь отдышаться. Сердце бешено колотится, его удары чувствуются во всём теле. Поблагодарив за хорошую работу, Кётани выходит в зрительский зал, ожидая следующую группу. Залипая в экран телефона, Кентаро отрывается от переписки и под аплодисменты кладёт его обратно в карман. Он знает этого парня, начинающего петь. Не лично. Смотрел выступления его группы на видео и в живую. Поёт тот красиво. Если Кентаро не подводит память, то его зовут Яхаба Шигеру. Голос у него мягкий как мамины губы на лбу в детстве. Фу. Кентаро всегда любил петь. Когда-то он, думая, что один дома, пел песню какого-то парня. Ну и это услышала мама. Она сказала, что у него есть талант к пению и посоветовала развивать его дальше. Через неделю после этого он пошёл на тусовку к другу и отрывался как в последний раз. Куними тоже заценил его пение, когда Кентаро орал в микрофон в караоке. А Акиру он уважал. В тот же вечер Кётани предложил создать группу, зная, что Куними умеет играть на синтезаторе. А тот затащил к ним Мацукаву и Ханамаки. Первый играл на барабанах, а Такахиро на бас-гитаре. На сегодняшнем концерте они выступали в том же составе. Но представлять следующий было уже сложно. Потому что этот, опять же, если память не подводит, Яхаба Шигеру стоит блять на пороге их студии. — Извините за беспокойство, но вам не нужен ещё один вокалист? И эти, мать его, шоколадные глаза, которые смотрят настолько по-доброму, что им невозможно отказать. И этот придурок Ханамаки, который говорит: «ну, мы не против». И Мацукава, соглашающийся с ним. И блять Куними, который спрашивает у него: «можно. Кьётани, ты не против?» Кентаро просто жмёт плечами, из-за того, не хочет выделяться своим мнением, на которое плюнут, потому что это ведь просто приютить к себе ещё одного парня. Все знакомятся с Яхабой — всё таки его зовут так — и улыбаются ему дружелюбно, даже Куними, который вообще не умеет этого делает. Может вселенная научила, или мышцы научились двигаться в его лице. Кентаро не ебёт. Но вселенная не дала ему такой дар, он не улыбается этому Яхабе, потому что какого хуя нужен ещё один вокалист? И какого хуя он ушёл из своей группы? Может Кентаро чувствует конкуренцию, но не думает об этом, а может он просто — как всегда — ненавидит всех незнакомых ему людей. Но разговаривать не хочет сейчас ни с кем. — Эй, тебя ведь зовут Кентаро? Блять. — Кётани Кентаро, — цедит Кентаро. Он не любит, когда его называют по имени. — Ясно, Кётани, — улыбается Яхаба. — Ты сегодня классно пел. Впрочем, как и всегда. — Я всегда выкладываюсь на все сто. Кентаро думает: «он просто знакомиться, это нормально, так делают все нормальные люди». Значит, он не такой как все нормальные люди. — Это.. Почему рок с джаз-бандом? Господи, пусть он отъебётся от меня. Молитва с матом не помогает. Блять, а как хотелось. — Отъебись, — не сдерживается Кентаро, повышая голос. К Яхабе подходит Ханамаки, кладя руку на плечо: — Он всегда такой, невежливый. Никто не может найти на него управу, — со вздохом говорит Такахиро. «Да что ты…» — думает Шигеру. Яхаба дохрена видел гопников различной быдловатости. Но у них это — хобби, а у Кётани — врождённый характер. Он похож на пса. Даже на башке щетина собачья. Интересно, а скалится он тоже как пёс? — Видимо, не воспитала свобода мальчика. Все усмехнулись, а вот Кентаро эта недо-шутка ударила по рычагу, который вызывает его самую главную эмоцию — злость. Злость бьётся внутри как псина, разрывая зубами мясо в клочья. И её невозможно сдержать. Кентаро её никогда не сдерживает. Ханамаки успевает удержать Кётани, сорвавшегося с места на Шигеру. Кентаро встречается взглядом с этим шоколадом, который топит с искрами насмешки его мёд в глазах, смешиваясь и превращаясь в коричневый. — По домам, ребята, — слишком серьёзно для себя говорит Куними. — Яхаба, ждём тебя в среду. — Отлично, — улыбается Шигеру всем и прощается. На этой напряжённой ноте Кётани выходит первым через чёрный вход и, прислонившись к прохладной стене, закуривает. Курят, чтобы снять стресс, но на деле ты просто отвлекаешься на несколько минут от этого мира и возвращаешься обратно. Пальцы сжимают сигарету сильнее. Настолько сильно люди его не раздражают. Но этот — лучше бы память подводила, имя не понравилось ещё тогда — Яхаба Шигеру сделал его день: взорвал, украсил, испепелил. Вот только хочется его за это уебать, а не благодарить. Слава Богу, можно отдохнуть целый день и пол дня от него. И сегодняшнюю ночь поспать в одиночестве. Выдыхая дым, Кентаро закрывает глаза, откидывая голову назад. Надо думать о душе, о кровати, о сне. Думать, представлять, фантазировать. Как Кётани встанет под холодные струи воды, упадёт на плоскую подушку и закроет.. — Есть сигаретка? ..свои глаза. Кентаро открывает глаза и боковым зрением смотрит в эту — мать его, за что мне блять это — шоколадку на пару отверстий. Резким движением он достаёт помятую пачку сигарет и протягивает её парню. Пусть сам блять достаёт. Лишних движений делать не хочется. Ему влом. — А зажигалку? — достав сигарету, просит Яхаба. Ой блять. Уже хочется въебать. Кидает ему зажигалку, а тот ловко ловит и кидает пачку обратно. — Дерьмо у тебя сигареты, конечно, — говорит, кашляя. Да хватит бесить, сука. — Какие есть. Не нравится — не кури, — грубит Кентаро. Яхаба ведёт плечами, мол: логично. Ахуеть, как логично. Тогда пусть отъебётся. — Слушай. Блять. — У меня предложение. Как же хочется в душ. Смыть с себя все предложения и засунуть их в задницу — почему именно это имя — этому Яхабе Шигеру. Но Кентаро спрашивает: — Какое? Не нужно грубить нормальным людям. Но нормальным он его не считает. — Сделка небольшая, — Кентаро смотрит косо на него, молча, всматриваясь в глаза. Вроде, там всё без подвоха. Вроде. — Какая блять сделка? А ведь правда, какая нахуй сделка? Пришёл как король, сделку предлагает. Как придворный, а не король. Дышать, спокойно, дышать, Кётани. Яхаба говорит: — Ты не кричишь, а я не говорю, кто украл струны у моей бывшей группы. Это не кража. Да, он взял их. Да, не спросил. Но Кентаро устал как собака и.. забыл. Однако, выглядит реально как кража. Если узнают, то это будет позор. Не только для него, но и для Куними, Ханамаки, Мацукавы. Кётани не любит людей. Но своих товарищей подставлять не хочет. — Хорошо, — через зубы шикает он. — Что-то ещё? — само вырвалось. Наверняка, он думает, что Кентаро простак, который ляпнул что-то, не подумав. Он мог сказать: «не пойман – не вор». Но слово не воробей, вылетит – не поймаешь. А какие к чёрту воробьи? Вот причёска Яхабы напоминает перья воробья. Маленького, бойкого, рвущегося на себе подобных. Он ворошит перья, показывая себя крутым, главным. — Ты очень проницателен. Я хотел предложить.. — он осёкся, думая, как лучше преподнести мысль. — Может напишем совместную песню? Чего блять? — Нахуй? — Кентаро лишь поднял брови, а внутри всё перевернулось от ахуевания. — Это принесёт славу твоей группе, — он знает, за какие ниточки дёргать. — Так и знал. — Что? — Яхаба тушит недокуренную сигарету. — Ты – самодовольный еблан, — не дав Яхабе вставить слова, он продолжил. — Но на самом деле говоришь дело. Мы с тобой слишком разные и голос тоже, это тоже играет роль эстетики, — раз Яхаба к ним пришёл, то нужно найти общий язык ради остальных. Яхаба думает: «неужели он умеет так мыслить?» — Согласен, — со скрипом на сердце принимает условие Кентаро. Шоколад в глазах плавится и брызгает искрами. С ухмылкой Шигеру тянет руку, чтобы закрепить сделку. Кентаро просто бьёт по ней. — Не забывай, чтобы у нас всё получалось, нужно быть добрее к своим товарищам, — Кентаро сжимает зубы. Он и так слишком добр. Не говоря ничего в ответ, Кётани бросает бычок на землю и уходит. Ему всё равно на этого — заебался уже думать про имя — Яхабу-хуябу, но держать группу вместе – его задача как лидера. Может он хуёвый получается, но это под силу Кентаро – любить — не поворачивается язык так сказать — друзей.