Бэби фокс

Сначала я, как любой адекватный лучший друг и просто человек-я-не-понял, конечно, не понял. – Что? – Что слышал. А как понял – не поверил. Я в недоумении уставился на эту приколистку в ожидании объяснений. Мы находились в моём доме, в моей комнате, на моей кровати. Ничего пошлого, не подумайте – всего лишь комфортное место для разговора по душам. Хотя пока что это напоминает скорее несмешной пранк, за который я бы долго и нудно обижался, требуя домашние печенья за прощение. Судя по лицу Сэм, которое выражало то ли раздражение, то ли грусть, говорить она была явно не в настроении. Но этот разговор – необходимость, и я предпринял еще одну попытку. – Что значит ты переезжаешь? Тени интересно ложились на лицо Сэм, делая его загадочным, и мимолётом я подумал, что она выглядит как главная героиня какого-нибудь романтического фильма. Красиво, я имею в виду. Она тяжело вздохнула, словно на своих плечах несла всю тяжесть человеческого и призрачного миров. – Я переезжаю в другой штат, Дэнни. – Её голос смягчился. Сэм тоже нелегко, пусть она и старается это скрыть за напускным спокойствием. – Моему отцу предложили какой-то контракт, благодаря которому мы станем еще богаче, чем сейчас. – она закатила глаза. – Это окончательное решение, к сожалению. Ты же знаешь моих родителей, они слишком строгие. В нашем дуэте я всегда был эмоциональнее и раскрепощённее. Я не стеснялся громко хохотать на людях, крепко обнимать Сэм или плакать над грустным видео с котятами. Точно также я мог с ничего затеять конфликт или нарваться на драку – мой минус, прекрасно осознаю, но поделать ничего с ним не могу. Но сейчас я не мог даже слово из себя выдавить. Я облокотился спиной на изголовье кровати и уставился невидящим взглядом куда-то в пол. Внутри не было ни грусти от скорого расставания, ни злости на её родителей, ни-че-го. Даже мысли словно загустели и превратились в трехдневный застывший кисель. Нелепо. Непроизвольно хмыкнул. – Вот как. Сэм явно была озадачена моей реакцией, но молчала, давая частично переварить свалившуюся на меня новость – спасибо большое ей за это, ибо ничего путного из себя в данный момент я бы не выдавил. Спустя несколько минут давящей тишины я всё же спросил. На удивление тихо и неуверенно, что мне совсем не свойственно: – Когда ты уезжаешь? И.. куда? Сэм ответила незамедлительно, будто только и ждала, когда я открою рот. Впрочем, так и было. – Послезавтра, родители забронировали авиарейс на семь вечера. Летим в Иллинойс, Чикаго. Я лишь кивнул головой. В комнате снова воцарилась тишина. Мы могли бы сидеть так ещё долго – я в прострации, а Сэм в ожидании, когда я снова осмелюсь заговорить. Но как хорошо, что она решила взять всё в свои руки – и в прямом, и в переносном смысле; внезапно она подсела ближе ко мне и прижала меня к себе в крепких объятиях. Она уткнулась в моё плечо и рвано вздохнула, слегка вздрогнув. Я грустно улыбнулся и перевёл взгляд на окно. Полил дождь. Мои руки привычно сцепились на её талии, в нос забрался аромат знакомых духов и я почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Неужели так всё и закончится? Мою дамбу вот-вот прорвёт, она же, даже не скрывая, уже откровенно плакала, всё сильнее сжимая в руках мою футболку. Мне всегда было тяжело смотреть на то, как грустят девушки, но смотреть на плачущую Сэм, и, что ещё хуже, ощущать её боль физически в виде слёз – это какой-то другой уровень жестокости для меня. Такая удивительная девушка, как Сэм, ни в коем случае не должна плакать – только если от счастья. Я стиснул её в своих руках ещё сильнее, будто пытался слиться с ней в одного человека или как минимум стать сиамскими близнецами. Глупая идея, конечно. Мы бы и одного дня не выдержали вместе – ссорились бы по любому поводу, начиная от выбора хлопьев на завтрак, до того, чья очередь выгуливать собаку Сэм. Мы и в правду очень разные. Однако, законы физики гласят, что противоположности притягиваются: минус к плюсу, а призрак – к человеку. Простая логика работает на отлично. Безусловно, пока мы вдвоём плакались и показывали свою боль, я успел много о чём подумать. Навсегда ли она уезжает? Будет ли навещать свою малую родину? Как нам поддерживать связь? Как пережить эту разлуку? Увидимся ли мы когда-нибудь ещё? Ни одного положительного ответа на ум мне не пришло. Я чувствовал, как бешено стучит сердце в груди от всплеска эмоций. Слёзы высыхали и стягивали лицо, и я без понятия, сколько мы просидели с открытыми душами нараспашку; время словно перестало существовать. Искривилось, замедлилось, исчезло, что угодно. Пять минут? Десять? Час? Я не мог дать ответ. Снова я зацикливаюсь на мелочах. Сэм постепенно успокаивалась, и я вдруг почувствовал себя неимоверно взрослым; будто моя задача – защищать её от бед и оберегать, как зеницу ока. Я медленно гладил её по спине и размышлял. В конце концов мы просто сидели в тёплых объятиях, и в этот момент больше ничего не было важно. За окном выглянуло солнце, точно почувствовало поднявшееся немного настроение. (Возможно, это связано с моими остаточными способностями, доставшимися мне от призрака погоды. Возможно.) Я вновь улыбнулся. Несмотря на неутихающую тревогу, крутящуюся где-то в моём животе и посылающей импульсы по всему телу, я чувствовал лёгкость. Оксюморон. Словно вместе со слезами я отпустил все тяготящие меня вещи и переродился, а тяжёлые мысли все еще были на краю сознания, но пока не мешали. Драматизма я не лишён, думаю, вы это уже поняли. Внезапно Сэм хихикнула и спросила: – Дэнни, какова вероятность, что ты, как и я, прямо сейчас услышал песню "Хорошо, всё будет хорошо" на улице? Я не мог отпустить эту девушку. Это было бы самой глупой ошибкой – и как хорошо, что я умный человек. – Стопроцентная, Сэмми. Это знак. Всё впереди.