Боль — это боль, как её ты не назови Это страх там, где страх места нет любви.
Голос Самойлова преобразил мир вокруг сразу же. Громова ощутила, как приобретает ничтожную, но все же какую-то толику уверенности. Эскалатор нес ее наверх, а музыка уносила ещё выше. Нет ничего хуже ожидания неизбежного. Ничто так не ломает дух человека, как осознание приближения неминуемого. Соня прочистила горло и встряхнула плечами. На улице дул пронизывающий, ледяной ветер, взмывающий листья и мусор наверх. Темные тучи говорили, что вот-вот и лупанет страшный ливень. В целом, вся Москва сейчас напоминала предапокалипсис. Может, он и правда мог вот вот случиться. В университете было прохладно, из-за чего Соне ни в коем случае не хотелось снимать с себя пальто, поэтому она, словно сама Смерть, только без косы, шествовала по коридорам в черном одеянии в пол. Многие оборачивались. Взгляды. Они шествовали за ней, словно назойливая жвачка, запутавшаяся в волосах. Никак не распутать, можно только отрезать и все. Как жаль, что нельзя взять и отрубить какой-то период из своей жизни.Я сказал: успокойся и рот закрой, Вот и все, до свидания, черт с тобой.
Давит в спину. Тяжелит плечи. Жжется между лопаток. Взгляд любопытных глаз. Громова обернулась, сверкнув равнодушным взглядом в сторону шушукающихся первокурсников. Они тут же дернулись и начали скакать друг вокруг друга, делая вид, что они о чем-то увлеченно говорят. Кукарекают, как петухи. Она закатила глаза и, наконец, нашла свою аудиторию. Для пар по основам компьютерной графики выделялся максимально маленький кабинет, где всегда было почти пусто. Все считали эту пару бесполезной и, наверное, так оно и было, но Соня никогда ничего не пропускала. Ей было несказанно легче от мысли, что после того, что случилось вчера, особо никто не будет свидетелем ее разбитого вида и она сможет тихо отсидеться где-то на задней парте. Но апокалипсис, правда, был рядом. Именно сегодня, в редкостно отвратительную погоду, все ее однокурсники решили прийти на какую-то несчастную компьютерную графику, имя преподавателя которой не знает чуть ли не вся группа. Супер. Громова застыла в дверном проеме на секунду. В кабинете было довольно тихо, но как только ее фигура появилась в зоне зрения людей — они замолкли совсем. Прекрасное начало. Она ощутила, как сильно ее прижимает к полу это безмолвное давление. Нельзя. давать. им. выиграть. Соня встряхнула головой, что черные волосы ударили по лицу, и расправила плечи. Ровными шагами прошла к своему месту у окна и успела только стянуть пальто, как Ирина Владимировна залетела в помещение в своей излюбленной манере: шумно, громко, ярко. — Я в жизни половины этих лиц не видела, народ! Сегодня праздник какой или мне все это кажется?! — она усмехнулась и села за свой стол. — Видимо, старческий маразм настиг раньше, чем я ожидала. Одногруппники захихикали. Соня обрадовалась, что преподавательнице удалось отвлечь их от нее, и уже начала доставать ноутбук, как в кабинет вместе с несколькими ребятами зашел Семен Семенович, декан факультета программирования. Она тут же ощутила, как расширяются у нее глаза, и из-за этого отвернулась к окну, с силой закусив губу. На языке остался привкус крови. Вот оно, наваждение неминуемого. Вот он, апокалипсис. — Добрый день, Ирина Владимировна. Всем здравия желаю, учащиеся, — он поправил галстук и просканировал присутствующих, — Громова, ты тут? Она тревожно проскользила глазами по проезжающим мимо машинам, виднеющимися из окна, и обернулась к нему. Он серьезно смотрел на нее. Маленькие глазки тщательно пробежались по ее лицу. — Здравствуйте, Семен Семеныч, — она кивнула, — я тут. — Вижу, — он кивнул, — ты давай, это, собирайся. Пойдешь со мной. И он, нерешительно обведя взлядом студентов, вышел. Ирина Владимировна молча смотрела на девушку. В ее взгляде читалось сочувствие и слабый блеск жалости. — Кхм-кхм, — она прочистила горло в кулак, сделав вид, что печатает что-то в ноутбуке, — в целом, ты опережаешь программу. Можешь сегодня больше не приходить, я отмечу тебя, как присутствующую. Домашку твою я проверила. Как всегда, отлично. Соне стало до ужаса неприятно, что преподавательница явно пытается сделать ее положение лучше на фоне происходящих событий. Как будто она в этом нуждалась. Напряжение в классе сработало как волшебный мотор для Сони: она со скоростью света собрала все, что успела выложить, обратно в сумку и быстрыми шагами вышла из класса. Вышло слишком шумно, лишнее внимание — какой ужас, фу. Шлейф взглядов и перешептываний уже как по традиции тянулся за ней. Мужчина стоял возле дверей. Стоило ей выйти, как он тут же зашагал вглубь коридора. Что за цирк тут устроили? — Семен Семеныч, а вы куда меня ведете? — Громова нервно поправила лямку сумки на плече. Декан обернулся к ней на секунду и замедлился, дав поравняться рядом. — К ректору, Громова, к ректору, — он вздохнул и с сожалением проследил за выражением лица девушки: оно резко вытянулось и ужас застыл в голубых глазах. — Как к ректору? — она остановилась и шумно сглотнула. Семен Семенович повернулся и пожал плечами. — Вот так. Он сам меня попросил отвезти тебя к нему, — по его деревянным движением стало ясно, как ему неудобно и неловко говорить все это, — думаю, мне не стоит говорить тебе, почему. — Да, не стоит, — тут же оборвала его Соня. Она нахмурилась. Прошла вперед. Мужчина поджал губы и двинулся следом. — Иван Родионович, можно? Декан заглянул за дверь с золотой табличкой «Ректор». Какая напыщенность. Соня смущенно топталась на месте за его спиной. — Заходи. Они прошли вдвоем в кабинет. Там приятно пахло персиками и деревом. Иван Родионович сидел в своем огромном кожаном кресле. — А, ты с Соней Громовой, — он улыбнулся ей по-отцовски, — ну хорошо. Мы тогда с ней наедине побеседуем, ладно, Сем? Сема? Соня еле заставила себя сдержаться от улыбки. Непрофессионально, но запредельно по-душевному. Приятно такое слышать, тепло. Стало проще. — Позвоните, — Семен Семеныч в свою очередь попытался сохранить официальность и обращался на «Вы». — Проходи, Соня, присаживайся, — он что-то быстренько напечатал на своём компьютере, пока она садилась на стул напротив, — не бойся, не кусаюсь. Она молча рассмотрела морщинки на старом лице и не отвела взгляд, когда он посмотрел ей в глаза. Это его, видимо, позабавило: он усмехнулся и сложил ладони вместе на столе. — Не будем медлить. Ну, что скажешь? Громова нахмурилась. Руки сжали сумку на коленях сильнее. — Насчёт чего, Иван Родионович? — да, самое время притвориться дурочкой. — Насчёт Дмитрия Яковича, Соня, насчёт чего же ещё? — мужчина вздохнул. Звучание этого имени вызвало в Громовой резкий приступ отвращения и она поморщилась. — Что мне сказать? — она приподняла вопросительно бровь, подумав о том, как сразу начал об этом ректор. Даже не подготовил ее пустыми разговорами про погоду и местные новости. — Как минимум, почему ты публично оскорбила преподавателя и ударила его в, кхм… Ударила его почему? Соня усмехнулась, когда Иван Родионович засмущался. Отвела взгляд к окну и облизнула сухие губы. 14 октября. Днём ранее. — Руки от меня убери свои, урод! Крик разнесся в тишине аудитории, эхом отражаясь от высоких стен. Одногруппники уже спускались вниз к столу преподавателя. Они сорвались с мест еще тогда, когда дверь подсопки почти что вылетела с петель. — Громова, приди в себя! Ты что, совсем из ума выжила? Высокий мужчина средних лет сделал шаг в сторону девушки. Дорогой костюм был небрежно распахнут и расстегнутые верхние пуговицы рубашки открывали вид на его грудь. Галстук валялся где-то у ног. — Только тронь меня и я оторву твои яйца! Соня испуганно шарахнулась, с ужасом обнаружив, что за спиной доска, и отступать больше некщуда. Сердце заглушало весь шум в аудитории: одногруппники что-то кричали, пытались подойти к ней, но она ничего не разбирала, кроме сумасшедшего страха и желания вырвать от омерзения. — Так, держи себя в руках, — Дмитрий Якович вздохнул, нервно поправив волосы, — давай мы сядем и нормально поговорим, Соня? К чему эти концерты? Давай, заканчивай. — Иди ты нахрен, кусок… Она не успела закончить, как он резко приблизился к ней и схватил за локти обоих рук. Ее тело парализовало и она во весь голос заорала, зажмурившись: — Вон! Пошёл вон! Какие-то истерическое дергания ничем не помогали. Мужчина уже подстаскивал ее ближе. Кровь ударила в голову и Громова, приложив все остатки своих ничтожных сил, подняла колено и со всего маху ударила прямо между ног Дмитрия Яковича. Его руки тут же отпустили Соню. Он заскулил, как псина, и упал на колени, схватившись за своё мужское достоинство. Послышались удивлённые вздохи, смешки и даже крики. Громова слышала только биение своего сердца и чувствовала, как стекают по щекам холодные слёзы. Пыхтение, шёпот, придыхание. 15 октября. Сегодня. — Если сделала так, значит, заслужил. Соня смело взглянула мужчине в глаза. Тот долго и проницательно смотрел в ответ. — За какие такие заслуги заслужил? — А вы у него не спрашивали? — она ощутила, как самовольно дёргаются пальцы. — Спрашивал, но я хочу услышать, что скажешь ты. Соня иронично улыбнулась. В глазах промелькнула грусть. — Заслужил, — выговорила сквозь сжатые зубы. В горле встал ком и она замолкла. — Только попробуй заикнуться об этом… — Соня, перестань так разговаривать со мной, во-первых, — Иван Родионович нахмурился, — и, во-вторых, скажи мне уже наконец, что за концерт ты устроила… — И я найду тебя, где бы ты не была, и засуну тебе по самые гланды… — Что у тебя уже личная фанбаза. Настроенная против Дмитрия Яковича. — Что?! Громова удивлённо открыла рот. Ректор раздраженно поджал губы, явно ожидая для начала ответ на свой вопрос, и достал из кармана телефон. Через пару секунд в слезах, застывших в глазах Сони, отражалась она сама. — Вон! Пошёл вон! — кричала она на видео и, как дикий зверь, пыталась выбраться из его рук. Точно умалишенная. И тут: удар. Секундная тишина. — Уберите, — девушка отвернулась, совсем неслышно прошептав: — Хороший удар, Громова… Да, положение было не то, что дерьмовое. Оно было безвыходное. — Как ты думаешь, что мне теперь делать? — мужчина вопросительно приподнял бровь. — Это видео разлетелось по всем пабликам нашего университета, а ты даже не пытаешься спасти своё положение. Каждая фибра души Громовой кричала. Пальцы буквально физически сводило от рвущего на части ощущения несправедливости. Но она молчала. — Мне придётся тебя исключить, Громова, если ты не расскажешь мне, что случилось. Соня задержала дыхание. Исключить. Это значит уехать обратно в Сибирь, к родителям. Это крики. Ненависть. Зло. Нет, только не исключить. — Я… — она запнулась, ощутив, как дрожит нижняя губа. Исключить. Это упасть в глазах брата, потерять надежду на лучшее будущее. — Я не… Я н-н… Иван Родионович продолжал смотреть на неё строго, твёрдо, решительно. Он явно принял это решение задолго до того, как она вошла, и оно не зависело от ее ответов. — Ты? — он многозначительно замолчал. В нем не было и не капли сомнения. Это добивало с чудовищной силой. — Я не могу, — она прошептала хрипло. Слеза упала по щеке. Соня тут же грубо стерла ее, что щека болезненно покраснела. Взгляд ректора тяжелел с каждой секундой. — Что ты не можешь, Громова? Выговаривать слова? — Я не могу быть исключена, — она сжала кулаки так, что ногти больно впились в ладони, — пожалуйста. — И когда я найду тебя, Сонечка, ты будешь молить о том, чтобы я закончил. Но я буду долбить тебя снова и снова, снова и снова… Она не может рассказать никому. Она не может вымолвить и слова о том, что было, даже под угрозой вылета с университета. Нельзя. Не сможет. — И почему же? — тон стал мягче. Складки на лбу Ивана Родионовича разгладились и он склонил голову в сторону. Громова шмыгнула носом и взглянула на него ясными, живыми глазами. В них бурлились мысли. Ее глаза всегда выглядели, как котлован, в котором бурлили обжигающие, точно лава, идеи, образы, моменты. Она сама по себе была наблюдателем: ей хватало пары минут, чтобы тонкий ум и пронзительная интуиция подсказали ей, на что можно надеяться, а какие мечты можно отбросить в сторону. Ей легко удавалось предугадать, какие люди заслуживают ее доверия, а от каких стоит держаться подальше. У Сони Громовой и вправду был удивительный взгляд по-взрослому умной, серьезной личности. В ее глазах была сила. — Просто… — она запнулась, проморгнувшись, — не можете. Иван Родионович слегка улыбнулся. Такой ответ его рассмешил. Это точно не те доводы, которые ты ожидаешь услышать от обладателя таких глубоких глаз. Посмотрел на экран компьютера, что-то пощелкал мышкой и залез в один из ящиков стола. Достал оттуда какую-то папку и долго, нарочито медленно ее изучал. Эти несколько минут стали адовой пыткой для Сони. Она успела искусать все губы и пережить миллиард отрицательных эмоций. От собственных тяжелых мыслей болезненно заныли виски. Представления возможного будущего без университета в холодном Томске ее почти физически били по затылку, отчего тот мучительно вибрировал. — Ты, правда, способная девушка, Громова, — наконец, мужчина заговорил, — в тебе есть огромный потенциал не только талантливого программиста, но и сильного лидера. Я знаю, каких успехов ты успела добиться за этот год и как много сделала для развития и репутации нашего университета. — Но… — Иван Родионович замолчал, поджав губы, — ты совершила огромную ошибку, и даже не попыталась защитить себя, исправить ее. Вот, что остается для меня нонсенсом. Она понимающе кивнула. С перспективы ректора, она заслуживала быть вытуренной за двери еще вчера, и это было понятно для нее самой, как два плюс два. Поэтому такое почтительное отношение при ее уходе делало ей честь. — И я даже не знаю, сможешь ли ты спасти ситуацию. В голове оглушающе громко звучало: «Нет! Нет! Нет!». Неужели, вот он? Конец ее мечты. Неучто он будет именно таким? — Но я хочу дать тебе шанс. Ты, правда, его заслуживаешь. Соня не поняла, как она вскочила с места и, перевалившись через стол, схватила руки мужчины. На голову словно вылили ведро ледяной воды. — Спасибо, Иван Родионович! Вы даже не понимаете, что делаете для меня! Спасибо вам! Спасибо! Он усмехнулся и остановил ее трясущиеся руки. — Правда, будет одно условие. — Все, что угодно, — Громова решительно кивнула и твердо взглянула на ректора, — я все сделаю, обещаю. Все сделаю. Он вздохнул и глазами наказал ей сесть на стул. Она тут же плюхнулась обратно. — В университете учится наш знаменитый Слава Леонтьев, — он выжидающе посмотрел на девушку, но она лишь с искренним недоумением нахмурилась и отрицательно покачала головой, как бы говоря, что понятия не имеет, о ком идет речь, — у него есть прозвище. Как-то на «б»… Бумеренко… Бусер… — Бустер? — Соня еле выговорила это слово. Иван Родионович тут же закивал, обрадовавшись, что ему не надо будет лезть в интернет, чтобы узнать кличку студента. — Он! Он! Именно он! Ты его знаешь? — Лично видела пару раз, но я даже не говорила с ним ни разу, — Громова неуверенно зажестикулировала руками, — к тому же, он на год старше меня. — Знаю, но это не помеха. — ректор отмахнулся, — а ты в курсе, чем он занимается? — он заинтригованно взглянул на девушку. — Что-то с играми? — Бинго! — мужчина щелкнул пальцами и вновь обратился к экрану компьютера. — Он занимается стримами. Известный блогер. Как ты понимаешь, у него максимально загруженный график с этими всякими съемками и стримами. В университете он появляется крайне редко, поэтому и все оценки, включая недавнюю сессию, у него просто отвратительные. Признаться честно, его вероятность вылететь из нашего учебного заведения почти такая же высокая, как и твоя. И вдруг он замолчал. — На самом деле, — Громова придвинулась ближе к столу, — я не совсем понимаю, как я связана с этим. — Теперь связана, — Иван Родионович пожал плечами, — ты же сказала, что на все готова, чтобы остаться на курсе. — Готова, — она подтвердила свои слова уверенным кивком, но непонимание все еще плескалось в глазах. — Так вот, твоя задача подтянуть Леонтьева по нескольким предметам и помочь догнать программу. Я знаю, что сейчас ты занимаешься по программе 3 курса, хотя только поступила на 2, так что с этим проблем не будет. В голове Сони произошла полное сканирование всевозможных воспоминаний, где были замечены слова «Бустер» или «Слава Леонтьев», но на ум приходили только кадры со стримов, попадающиеся в тик токе, где он в белой тенисной повязке и очках, да и… Все? Да, она не знала о нем ровным счетом ничего, кроме того, что все местные курицы текли по нему и его чертовски крутая тачка лишь однажды стояла на парковке. — Не думаю, что у меня есть выбор и возможность подумать, — Громова вздохнула, поджав губы, — хорошо, я подтяну этого стримера по оценкам, — тихо добавила она. Полная неизвестность пугала ее меньше, чем осознание мрачной картины при ином раскладе. Ни одна мысль не поколебила ее четкое решение. Ей нельзя было терять этот шанс. Ни в коем случае. К тому же, это слишком маленькая плата за такую огромную услугу ректора. Скорее, даже смешная. — Ну и хорошо, — Иван Родионович улыбнулся, — я рад, что мы с тобой положили начало этой сделки. Он протянул руку и маленькая ручка Сони сжала его ладонь.Окончен бой, зачах огонь и не осталось ничего А мы живём, а нам с тобою повезло назло.